Вероника Горбачева
Сороковник. Книга 2
Глава 1
Утренний холод просачивается под куртку. Ёжась, невольно запахиваюсь плотнее и прибавляю шаг. Знать бы только, куда я прибегу этакими темпами? Тейлору хорошо, его дело – пёсье, быть рядом и охранять, и неважно, куда спешит хозяйка, главное не упускать её из виду. А мне каково? За всю свою жизнь я и представить не могла, что окажусь однажды в таком положении: одна, на пустынной дороге средь безымянных полей и с полной беспросветностью впереди. Как бродяжка какая-то. Я, цивилизованная женщина, привыкшая к комфорту и уюту! Не так я собиралась уйти в квест, не так.
Однако двухлетняя привычка ранних прогулок с Норой делает своё дело. Помогает прочухаться и, если не собраться с мыслями, то хотя бы сосредоточиться на ходьбе. Дома-то было немного иначе: Нора тащила меня за собой на поводке по изученному маршруту, я, полусонная, плелась следом… Сейчас я – ведущая. И моё счастье, что дорога единственная, и выбирать не из чего, я ведь могу и в трёх соснах заблудиться.
Две небольших рощицы мы с Тейлором проскакиваем, не задерживаясь, а вот в очередной я намерена устроить привал. До неё остался небольшой рывок: перевалить через холм, а там уже видны кудрявые маковки деревьев и подаёт голос одинокая кукушка. К стыду своему признаюсь: устала. Это для бывалых путешественников с пяток километров отмахать – раз плюнуть, а для меня очень даже чувствительно. И о чём я только думала? Надо было перед уходом заглянуть на конюшню, может, удалось бы вывести Лютика …
А ты, Ваня, ни о чём не думала, скептически напоминает внутренний голос. Не до того тебе было. Скажи спасибо – кровью не истекла после того, как в разбитое окно протиснулась. Всё? Пожаловалась – и будет. Работаем с тем, что имеем, и нечего в пустой след плакаться.
К тому же, нашла бы я эту конюшню вообще, в том сумеречном состоянии, в коем пребывала после мозготряски? Да если бы и нашла – упёрлась бы в закрытые ворота. А было бы не заперто – попробуй, сыщи Лютика среди остальных, там ведь полно лошадей: и для выезда, и для верховых прогулок, и для хозяйственных надобностей. Видела я вчера эту конюшню: с хороший ангар, поблуди-ка там в темноте… Ну, нашла бы Лютика, а что дальше? Никто меня не учил, как его седлать и обихаживать. Мне его приводили «одетым», накормленным, напоенным, и всё это делал за меня кто-то другой. Вроде бы витало в воздухе, что теория, не пройденная до отъезда, будет познаваться в дороге, но… сейчас это выглядит как-то несерьёзно. Легкомысленно. Если только не предположить, что Наставник с самого начала рассчитывал отправить меня в квест не одну. Или вовсе не думал отправлять…
Или я опять чего-то не знаю? Сэр Майкл далеко не прост. Да, он изысканно вежлив, заботлив, предупредителен, но как ловко может ускользнуть от заданного в лоб вопроса, увести разговор в иную сторону – иной раз диву даёшься. Будь я заядлой детективщицей, смело предположила бы, что паладин ведёт какую-то свою игру, вне границ моего понимания, но… Одно-единственное «но»: я в этом Мире никто, пешка, и было бы чересчур нелепо предполагать, что вокруг моей незаметной персоны крутится какая-то интрига.
Ваня, это грандиозно. На полном ходу, забыв про оборванный вид, усталость и саднящие ладони, ты ударяешься в размышления. Значит, «крыша» окончательно вернулась на место; однако, не перемудри. Что-то тебя заносит. В ком ты засомневалась? В паладине? Вот уж кто человек слова, так это Воин Господень. И раз обещал снарядить тебя в дорогу – снарядил бы. Ведь, что ни говори…
Растерянно чешу в затылке. А ведь он меня умыкнул прямо из-под носа у воеводы, сэр Майкл! Кто ж знал, что нас с Гелей не просто на прогулку пригласят, а доставят в замок, да ещё и попросят остаться. Нарушила ли я слово, данное Ипатию? Вроде бы и да, а с другой стороны – умысла-то сбежать не было. Не было!
Погрузившись в размышления, сперва не замечаю, что дорога пошла под уклон. Чуть подальше она делает перед рощей петлю, огибая маленькие красочные деревянные домики на курьих ножках. Да это ульи! С тревогой поглядываю на Тейлора, а тот трусит себе рядом, не подозревая, какой опасности подвергается. Впрочем, рано ещё бояться: рассвет едва занялся, и пока роса не высохнет, пчёлам вылетать рано. Беда в том, что не любят они собак. Сколько помню, дедова Жужа на пасеке вечно пряталась в лопухах, едва заслышав характерный злобный гудёж. Дед потому и не держал больших псин, а всё мелких, чтобы им легче хорониться было. Да и не сторож ему нужен был, а только чтобы «звонок» по двору бегал и голос подавал.
Конечно, пчелиные домики не на курьих ножках, а на высоких жердях-сваях, но в траве они тонут по самые летки, ведь поле, что граничит с рощицей, до самого горизонта заросло… фацелией, вот я и вспомнила! Дед каждое лето вывозил ульи в поле с медоносами, так что эти синие цветочки я ни с чем не перепутаю. Здесь они гигантские, мне до пояса, наверное, местная разновидность; выше только редкие гнёзда подсолнухов проглядывают. Поставлены ульи грамотно, летками на восток, на освещённой стороне. Солнце встанет, пчёл и разбудит и согреет, а когда поднимется выше – густая тень от деревьев прикроет всю колонию от чрезмерного дневного зноя. Вот тогда, не боясь перегрева, мохнатые трудяги примутся за работу, и до заката к ним лучше не соваться. Кусаются-то они все, но вот есть виды нормальной кусачести, а есть злобные, повышенной агрессивности. Но об этом я напоминаю себе, чтобы не потерять бдительности, а по факту мы с Тейлором должны успеть проскочить.
Пока роса не высохнет.
Здесь десятка три ульев, может, и больше. При такой пасеке обязательно бывает сторож или смотритель, ибо любителей полакомиться на дармовщину всегда хватает. Возможная встреча с незнакомым человеком тревожит больше, чем пчелиные жала; из-за прессинга грядущего квеста мне за каждым кустом мерещится опасность. Но отыскать хоть кого-то необходимо, дабы узнать, где я нахожусь, есть ли впереди деревня или город, и куда мне вообще податься?
В роще тихо, лишь изредка подчирикивают одиночки-пустельги. Сквозь деревца проходят снопы рассветного сияния. Дорога суживается, виляет меж берёз и ёлок, кое-где проглядывают старые пеньки и поваленные ветром стволы, и я вдруг понимаю, что если не присяду – рухну. Не сколько от усталости, сколько от нервного напряжения, не отпускающего всю ночь. Пристраиваюсь на кочку рядом с немолодой берёзой, под лопатку немедленно впивается сучок. Кое-как поёрзав, нахожу удобное положение, с облегчением вытягиваю ноги и закрываю глаза. Только на минуточку… Кажется, на этот раз я просто задремала, безо всяких временных и ментальных заморочек.
Выключаюсь совсем ненадолго, потому что, когда открываю глаза – рассветные лучи лишь начинают светлеть. Но даже этого времени мне хватает, чтобы почувствовать себя легче. Где-то неподалёку шумно лакает Тейлор – по крайней мере, надеюсь, что кроме него здесь это делать некому. Вода? Дёрнувшись, чуть не валюсь с кочки. Он нашёл воду? Только сейчас чувствую, как ссохлось горло. Спешу на звук, уворачиваясь от мелких веток. Совсем рядом на небольшой полянке родник, края которого обложены плоскими камнями. От него вглубь рощи отведён ручей – должно быть, теми же заботливыми руками, что обиходили и повесили на рябиновый сучок берестяной ковшик. Нерешительно глянув на ладони, я сперва смываю над травой кровь, и от ледяной воды тотчас адски щиплет порезы; а потом уже напиваюсь до ломоты в зубах, до холода в животе. Жить сразу становится интереснее. Но голоднее.
Значит, всё нормально. Раз аппетит не отшибло – ещё побарахтаюсь. Лезу в карман за носовым платком – вытереть руки, и неожиданно натыкаюсь на очень знакомый предмет. Странно, почему я его раньше не заметила? Впрочем, ничего удивительного. Вот уже много лет я по привычке сую его в карман, игнорируя сумочки, в которых он вечно теряется или норовит прорвать подкладку и затаиться в самых укромных уголках. Даже дома я не оставляла его ни на полочке, ни в ключнице, а таскала с собой. И сейчас я отчётливо вспоминаю, как цапнула его с собой в тот злополучный последний вечер в родном Игроке, как потом машинально прихватывала, уходя даже из Васютиного дома. Ключ от дома.
Всё, что у меня осталось.
Солидный ключ-штырь сцеплен с магнитным язычком от подъездной двери небольшим металлическим брелоком, что привёз мне однажды отец из французского города Мана. На аверсе пожелтевшего потёртого от времени кругляша – современный бизнес-центр, на реверсе – средневековые башенки. И надпись: «Le Mans». Я невольно усмехаюсь неожиданному совпадению. Так и есть, из современного города я попала в почти средневековый. Выходит, лет десять таскала с собой предсказание собственной судьбы…
Улыбаюсь ключу как другу. И снова прячу. Ты мне ещё пригодишься, приятель.
И этот момент разом ставит точку в моей заторможенности. Хватит рефлексировать. Если я хочу рано или поздно воспользоваться этим ключом по прямому назначению – нужно немедленно позаботиться о себе. Потому что вот они, воспалившиеся порезы, а рядом ни аптечки, ни целителя-паладина. Зато есть я сама, с какими-никакими приобретёнными навыками.
– Тейлор, сторожи!
Мало ли, вдруг и в самом деле вынырнет из кустов здешний пасечник, а меня, если возьмусь за дело всерьёз, лучше из транса не выводить.
Подсаживаюсь к дереву, как и раньше, только лицом к восходящему солнцу. Вот она, энергия, одно условие набора силы есть. А где взять позитив? Да сколько угодно. Я добилась, чего хотела – сбежала в квест. Я не одна, со мной друг. Я жива. Я дала Маге шанс. И, в конце концов, худо-бедно, но восстановила дыру в памяти, и если уж мне придётся когда-нибудь рассказать девочкам об их отце – я ради них же постараюсь вспомнить о нём лучшее. А оно было. Наверняка.
Легко ныряю вглубь себя, войдя в состояние, которое однажды испытала. Видимо, тело запомнило тот настрой и сейчас смоделировало его само. Вижу себя изнутри, но стараюсь не отвлекаться на внутренние органы, сейчас меня больше интересуют руки. И, кстати, зачем это я залезла так глубоко? Достаточно проверить, насколько опасны порезы, не проникла ли инфекция… Кажется, я вовремя заявилась с ревизией, потому что на левой ладони вокруг вспухшего рубца уже образуются крупные тёмные пятна. Они пульсируют, отращивая псевдоподии, захватывая пространство, вгрызаясь в плоть…Через несколько часов начнут жрать мышцы, а если их не остановить, доберутся до костей.
Делаю глубокий вдох, наполняя лёгкие голубовато-зелёной энергией. Направляю её поток в ладонь, изнутри, как будто промываю сама себя из шланга. Выношу вон всю заразу, напрочь. И чувствую, как срываются и улетают с пораненной конечности тысячи колючек, а сама она наливается здоровым теплом.
Так же залечиваю и вторую ладонь. Затем мысленно прощупываю порез на коленке, но там всё чисто, надо лишь помочь затянуться коже. Пробегаюсь по поверхности всего тела и заращиваю несколько ссадин и царапин. Прислушиваюсь к себе. Вроде бы всё.
Выходит, я ещё дешево отделалась! А могла бы и кровью истечь, задень случайно осколком кровеносный сосуд покрупнее. Но паниковать уже поздно.
Сквозь розовеющие веки пробивается сияние утра. Сколько длился осмотр – полчаса, час? Наших жужжащих соседей пока не слышно, однако следует поторопиться и не искушать судьбу. И, конечно, поблагодарить Тейлора, моего сторожа. Умница.
Пёс, довольный, что угодил, подаёт лапу, и я торжественно её пожимаю. И мы возвращаемся на заветную дорогу, потому что время не терпит. Будь у нас его в избытке – я решилась бы и на повторное «погружение», чтобы проверить некий момент, замеченный при самообследовании. Готова поклясться, что ящерки – Галиного дара – я в этот раз в себе не обнаружила.
И Мага, когда провожал меня после закупочного тура, обмолвился, что больше её не чувствует. При первой же возможности нужно к этому вернуться. Может, она угнездилась где-нибудь на спине и я её просто не вижу? Хорошо бы. Всё спокойнее, чем носить в себе бомбу замедленного действия.
Роща, с виду небольшая, изнутри оказывается и шире, и гуще. Словно дорога не простая, а заколдованная и влечёт нас с Тейлором дальше и дальше куда-то в зазеркалье, в виртуальное пространство, что с каждым шагом отодвигает границы. На самом-то деле, я отдаю себе отчёт, что заходили мы сюда с самой окраины березняка, где редкий подлесок, а здесь, в самой сердцевине, деревья и старше, и мощнее, и тень от них гуще, но всё равно мне не по себе. Мне уже слышатся и зловещие потрескивания под недоброй ногой, и хруст костей на чьих-то зубах, и ничего удивительного, что я вздрагиваю, заметив впереди громадную тёмную фигуру, неподвижную, как каменная глыба. Туземец? Пасечник? Бежать? Подойти?
Пёс даже не снижает темпа, трусит себе невозмутимо. Значит, угрозы не чувствует. А собакам я привыкла доверять, поэтому, хоть и настороженно, но приближаюсь к «незнакомцу», а затем перевожу дух, укоряя себя за трусость. Это действительно глыба: высокий узкий камень, небольшая одиночная скала, очертаниями фигуры похожая на человека, завёрнутого в плащ. Он поджидает меня на обочине, этакий своеобразный верстовой столб, за ним выложен через дорогу ряд белых крупных булыжников. Светлая полоса известняка выныривает из-за ближайших деревьев, перерезает путь и скрывается в соседних кустах. Ровная белая линия, жирный пунктир, хорошо заметный даже в темноте. А не увидишь – так навернёшься, но мимо не пройдёшь.
Вот он, Рубеж локации. Вот куда я так долго и упорно рвалась. Граница, шагнув за которую, я просигналю Игроку: я готова! И должна буду как-то справиться… надеюсь.
Цель достигнута, но мне невесело. Смотрю на камень хмуро, как на виновника всех своих бед, и вдруг замечаю на уровне глаз небольшое углубление, в котором что-то отсвечивает. Вот почему я сперва напугалась: мне на подходе почудилось, что тёмная фигура сверкает глазами, я и приняла её за живую.
Потянувшись было к выемке, отдёргиваю руку: сразу вспоминается «Форт Байярд» и тайники с ловушками. Вот сунешься – а там или грызанёт кто, или капкан захлопнется, и что тогда? Шарю в отверстии сухой веткой. Вроде никто не выпрыгивает и не выползает, только звякает. Там, в каменном дупле, какой-то металлический предмет, и я никак не могу его подцепить. Осторожно запускаю руку и нащупываю холодный штырь с каким-то наростом на одном конце и большим кругляшом на другом. Что-то мне это напоминает…
Это ключ. Массивный, бронзовый, намного крупнее того, что у меня в кармане. Я узнаю его почти сразу. Ключ от заветной калитки леди Аурелии. Ключ в Каэр Кэррол, где меня любят и ждут, где всегда примут с распростёртыми объятьями. Где можно будет спокойно дождаться, когда Васюта откроет для меня портал.
Значит, вот как ты развлекаешься, Игрок?
В шуршании крон над головой мне слышится вкрадчивый шёпот, тихий, но отчётливый.
«Подумай, Ванесса-Иоанна. Ты же дала шанс Маге на новую жизнь и считаешь это правильным. Почему бы и тебе не получить шанс? Может, я хочу проявить великодушие?»
Тейлор, осев на задние лапы, нервно оглядывается и поскуливает.
«Не так уж я и жесток. В сущности, я – исполнитель желаний. Там, дома, ты ведь устала от рутины, от обыденности? Я перенёс тебя к яркой жизни, полной приключений. Ты хотела встретить любимого, чтоб без раздумий заслонил тебя собой? Я дал тебе Васюту. Хотела верных друзей? Получи. Хотела, чтобы за тебя решали, думали, рисковали – бескорыстно, любя, понимая? Всё, как заказывала, дорогая. Пользуйся. Только развлеки меня. Развей мою скуку».
Чудится мне этот голос или нет? Почему вдруг верный пёс затрясся мелкой дрожью? Глажу собачью голову, и Тейлор, эта махина, льнёт ко мне горячим боком, ищет защиты.
При полном безветрии шум листвы усиливается. Он источает флюиды снисходительности и скрытого раздражения.
«Прими решение, наконец. Выбери. Ты повеселишь меня в любом случае».
Поглаживаю псину и твержу: Ваня, ты ничего не слышала. Ты сама знаешь, какое у тебя воображение, ведь только что приняла эту булыгу за живого человека, вот тебе и чудится чёрте что. Брось, не думай! Но тоска по стабильности, по спокойной, размеренной, ничем не омрачаемой жизни вдруг и поднимает голову.
…А что, если и впрямь вернуться? Я ведь пострадавшая сторона, мне положены сочувствие и отдых. Что плохого – предоставить мужчинам решать, а самой просто ждать, бродить по саду любоваться озером, по вечерам сидеть вместе в уютной гостиной, перед камином… Это будут лучшие воспоминания в моей жизни.
Ключ жжёт мне руку.
Иди сюда, Тейлор. Да не трясись так, этот гадёныш своё отвещал. Знаешь, кто это был? Искуситель.
Расстегнуть собачий ошейник – секундное дело. Правда, приходится немного повозиться, чтобы затем продеть ремешок в ажурное ушко ключа. Звякнув о позолоченную именную бляху, мой шанс на спокойную жизнь пристраивается у пса на шее: слегка кривовато, но тут уж не до эстетики. Сажусь на корточки. Заглядываю в умные собачьи глаза.
– Тейлор, это обязательно нужно отнести хозяину. Это, – трогаю ключ, – домой, хозяину. Сэру Майклу. Понял?
Он растерян. А как же… оставить пост? Меня оставить, с которой уже полдня глаз не спускает? Нарушить долг?
– Важно, Тейлор, очень важно. – Подчиняясь какому-то наитию, добавляю: – И обязательно передай: со мной всё в порядке. Я прошла границу. Понял? Он очень ждёт!
Совершенно по-человечески вздохнув, он лижет мне руку, неохотно поднимается. Но приказ есть приказ. Ведь я его не гоню, а посылаю с поручением, а приказы не обсуждаются. Особенно когда хозяин очень ждёт.
Он тычется носом мне в коленки и, как настоящий мужчина, больше не тратит времени на сантименты. Убегает, не оборачиваясь. Смотрю ему вслед, пока глаза не застилает странный туман. Вот теперь действительно всё. Я одна. И… дело, собственно, не в ключе, просто захотелось передать весточку тем, кто за меня беспокоится. Ведь беспокоятся, правда?
Ну, где здесь Граница для свободных людей?
***
Дорога виляет влево, и я, задумавшись, едва не налетаю на знакомый камень. «Что за?..» – как говорят обычно в фильмах. Я же только что отсюда ушла! Или хожу по кругу?
Нет, за спиной так и остался поворот, а я очень хорошо помню, что Тейлор убегал от меня по прямой. Приглядываюсь к каменюке. А ведь она не та, хоть и похожа: дупла не видно, да и по очертаниям немного другая, не такая угловатая. Эту в сумраке с человеком не перепутаешь. Что за мода – расставлять на каждом шагу каменья! Смеряю объект возмущения негодующим взглядом сверху донизу. Чтоб те…
И вижу у подножия что-то странное. Пора сюрпризов ещё не закончилась?
Под прошлогодней листвой хорошо проступают контуры большого продолговатого предмета. Присев на корточки, смахиваю мусор и извлекаю на свет нечто, похожее на футляр от охотничьего ружья. Знаю, о чём говорю: у деда видела… И, между прочим, штуковина эта не отсырела, не заплесневела, и лежала не на самой земле, а на подстилке из листьев. Такое ощущение, будто её совсем недавно сюда положили и чуть присыпали, замаскировав, чтобы не особо долго искать первому же, кто пройдёт мимо.
Да?
Что ж, посмотрим.
Подавив желание исследовать находку сразу же, прохожу дальше в поисках удобного места. В чужом краю не стоит торчать на дороге, ведь неизвестно кому придёт в голову пройти-проехать, а тут я глаза мозолить буду да ещё с каким-то ценным предметом. Не ценные не будут держать в чехлах из натуральной кожи с бронзовыми застёжками и посеребренными пряжками.
Наконец, нахожу светлую поляну, устраиваюсь на поваленном стволе. Разбираюсь в ременных застёжках.
Собственно, я уже догадываюсь, чего мне ожидать. Но что б такое…
На чёрном бархате – изогнутые рожки составного лука. Две свёрнутые тетивы – рабочая и запасная. Колчан, туго набитый стрелами. В отдельных гнёздах – браслет-нарукавник, вроде Васютиного, только пошире, тёмного металла. Из такого же металла – кольцо, широкое, массивное которое подходит только на указательный палец. Я сравниваю его с кольцом, полученным недавно от некроманта. «С каких это пор ты перешёл на платину, Мага?» – спросил тогда сэр. «Это же не твой металл».
Платина?
Из неё же – накладные пластины на рукоятке лука и на колчане, щедро украшенные гравировкой: среди растительного орнамента выделяется медальон с двойной монограммой: «V-J». Ещё одна монограмма на рукоятке лука. Такая же на браслете. Такая же на печатке кольца.
«V-J». «Ванесса-Иоанна»?
Моих ещё незабытых сведений об игровых бонусах достаточно, чтобы понять: у меня в руках очень ценный именной набор. Не золото, не серебро пошли на украшения, а наиблагороднейшая платина. Само оружие – класса составных, да ещё с рожками, изогнутыми вперёд; с натяжением тетивы придётся повозиться, но убойной силы в нём намного больше, чем в моём учебном. Да и кольцо – под стрельбу, с небольшим специальным выступом, дабы лучше оттягивать тетиву. И в довесок ко всему в углу футляра притулился солидный мешочек, набитый монетами. Я даже догадываюсь, сколько там. Наверняка столько же, сколько оставлено в укладке, в Васютином доме.
Такой набор вкупе с денежкой просто так не выдаётся. И он здесь не по ошибке, не первого встречного ждал. Инициалы-то мои. Оружие – моего типа. Кольцо и браслет сели, как влитые.
Это что же – бонус? Я прошла квест?
Быть не может.
Сегодня лишь десятый мой день в этом Игроке, ещё рано! К тому же… Смертельной опасности, грани между жизнью и смертью не было. За что подарочек-то?
Выходит, мне не привиделось, не послышалось. Там, у первого камня, со мной говорил Игрок. Ему было любопытно, останусь я или нет? Выберу спокойную тихую жизнь с полной кормушкой или неизвестность? И… уж не он ли, скотина, спровоцировал Васюту? Какую причину демиург ему подсунул, чем соблазнил или пригрозил? И ведь на этом дело не кончилось, сперва меня пытался удержать на месте воевода, не вышло – сыграл на моих тонких душевных струнах. Паладин применил иные методы воздействия, воззвав к моему чувству ответственности. А потом, когда я сделала для Гели куколку и девочка стала стремительно приходить в себя – сэру просто некуда было деваться. И в ход пошла тяжёлая артиллерия.
Любовь и забота. Искушения, перед которыми я едва не сломалась. Особенно… особенно когда узрела ключ от заветной калитки.
Чёрт! Чёрт! Мне даже посоветоваться не с кем! Права я или нет? Даже Мага, этот изверг, по-своему пытался меня остановить, а я шла, упрямая дура, отчасти из-за принятого решения, отчасти из-за упрямства, ибо женщине всегда нужно сделать поперёк. Вот это ослиное упрямство, должно быть, и забавляло местного Демиурга. Он подсовывал одно препятствие за другим, прикидывая, сколько же я продержусь.
Едва не зашвыриваю царский подарок подальше в кусты, но вдруг благоразумие берёт верх. Погрозив небу кулаком, злая, как пёс, натягиваю тетиву на рожки лука, и пока с ней вожусь – немного остываю. Так, да? Может, он и на это рассчитывал, что я побрезгую да ещё попинаю? А через час на меня выкатится какой-нибудь орк и обхохочется… Не дождётесь.
Натянутая тетива отзывается мелодичным звуком, точь в точь басовая струна на гитаре. И я неожиданно успокаиваюсь. Нет, в душе ещё киплю, но в который раз вынуждена признать – Игрок играет по правилам. Квест – бонус – новый уровень – прокачка игрока. С этой стороны придраться не к чему.
Пересчитываю стрелы в колчане. Сорок штук. Запомнить. Пристреливаю лук на ближайших сухих деревьях. Да-а… Не знаю, действительно ли мои навыки должны были пропасть вместе с Васютиным браслетом – но, похоже, дальность стрельбы увеличилась, да и с меткостью всё в порядке. Правда, от десятка выстрелов ощутимо тянет плечи, но это от того, что оружие мощнее, привыкну. Лук пристраиваю за плечо, колчан к поясу. Деньги в карманы. Футляр?
Квестовыми предметами не разбрасываются, тем более что на нём тоже моя монограмма. Не просто так она там. Беру с собой.
И это даже хорошо, что я осталась одна, неожиданно думаю. Теперь, когда приходится всё делать самой, в полном объёме, я и рассуждать начинаю в полном объёме. Сэр Майкл, а не этого ли вы хотели? У меня и на ваш счёт завелись кое-какие мысли, мой дорогой друг, но маловато данных.
Иду по дороге к просвету между деревьями, и думаю: а ведь если сравнить меня теперешнюю со мной же, десятидневной давности – большая разница обнаружится. И какая пропасть времени прошла, страшно подумать! Десять дней – как десять лет.
А на выходе из рощи меня подстерегает мерный гул: жужжанье тысяч прозрачных крылышек. Ульев здесь не меньше, чем там, «за границей», только расставлены они немного иначе – прямо среди деревьев. Здесь западная сторона, послеполуденное солнце жарит сильное, вот и стоят ульи в тени, спасаясь от перегрева. А просыпаются пчёлы на этой стороне позже.
Вовремя я отослала Тейлора. Здесь ему пришлось бы туго. Мне-то пчёлы не страшны, в своё время дед меня натаскал так, что ежели нужно было пройти мимо ульев, то мы с ним делали это даже без намордников… простите, без защитных сеток и без дымаря. Пчёлы намного острее собак чувствуют эмоции и адреналин, вырабатывающийся при страхе, поэтому лучшая защита – спокойствие. Вот только не знаю я характера здешних летучек, ну да это ничего. Если даже они по натуре своей несколько агрессивны, постараюсь их не раздражать. Парфюм на мне отсутствует, резких запахов нет. Бояться – не боюсь. Приготовимся…
Впоминаю дедову делянку с гречихой, а по соседству – полоски люцерны и фацелии. У деда последние несколько лет жизни не было сил вывозить пасеку на поля, поэтому он засевал свои тридцать пять огородных соток медоносами – и не для того, чтобы самому мёдом потом затариться, а чтобы его любимицы на зиму запаслись как следует. Если лето выпадало дождливое или засушливое и взятка почти не было, он даже качку не затевал, вытаскивал рамку-другую – внуков побаловать сотами, а всё остальное оставлял в ульях.
Вот эту любовь и дедовское обожание я с собой и несу. И даже ударяющая с налёту в лоб пчела меня не смущает, впрочем, как и я её. Оглушённая, она на несколько секунд зависает в сторонке и улетает. Я едва успеваю заметить лиловые обножки, под цвет нектара. В улей пошла, гружёная…
Выхожу на луг и замираю в восхищении. Тучи, тучи и тучи пчёл. Хорошо, что дорога прорезает и это разнотравье, потому что иначе пришлось бы мне идти прямо по нему, тогда уж неизвестно, чем бы дело закончилось… Иду спокойно, не вызывая к себе интереса. Жужжание, наполняющее воздух, вдруг напоминает о том злосчастном дне, когда мы с Магой обменялись заклятьями. Отчего тогда я слышала почти такой же странный звук?
Скорее всего, он был только у меня в ушах. Я слышала магию, свою или некроманта – не знаю. Может, и его, инородную для моего мира и потому более заметную, но теперь спросить не у кого.
Что заставляет меня обернуться, когда рои остаются позади? Память о дедушке? Желание полюбоваться лугом в последний раз? У меня на глазах над макушками травы, стремительно разогнавшись за какой-то мошкой, пролетает глупый стриж. Тональность гудежа резко меняется, становится злобной, и странно задёргавшись, бедная птица рушится в фацелию.
Только тогда настигает меня холодок запоздалого страха.
Теперь понятно, почему я не встретила ни пасечника, ни сторожа. Они здесь не нужны. Сюда даже степняки не сунутся. Меня спасло незнание.
Но ведь ты прошла, говорит внутренний голос. С почином, Ванечка! Считай, первый самостоятельный подвиг!
На горизонте вырастает деревушка. Издалека белеет башенка церковной колокольни, уже видны единственная улочка, квадраты домов, лоскуты огородов. Ветер доносит собачий брёх. Неподалёку, на выпасе разбрелось стадо коров, и курсируют они, между прочим, прямо поперёк дороги… Ничего, бурёнки не пчёлы, авось и здесь проскочу. Там наверняка крутится пастух, вот его и расспрошу, что это за местность и куда отсюда можно податься. Мне надо где-то остановиться, и, если не удастся в деревне – найти нечто вроде постоялого двора или гостиницы, просканировать себя, разыскать следы ящерки, продумать, как жить дальше и как себя вести. Я не буду больше трястись. Я выбираю роль путешественницы ради своего удовольствия и искательницы приключений ради своего развлечения. Игрок ведь развлекается? Ну и я тоже. Посмотрим, кто кого.
И пусть теперь новый квест сам за мной побегает.
