Вероника Франко
Дневник Веры
Глава 1
Когда она вошла в ярко освещенный холл гостиницы, я сидел в баре и убивал время за стаканом виски.
Я захотел её сразу же. Неудержимо. Бешено. Безрассудно.
Стройная блондинка славянского типа в дорогом платье цвета экрю и нюдовых туфлях на шпильке моментально приковала к себе взгляды всех присутствующих мужчин.
Не обращая внимания на ажиотаж, вызванный её появлением, девушка продефилировала к стойке рецепшен. Служащий отеля, роняя слюни, отдал гостье ключ от номера. Кажется, парнишка видел её не в первый раз, хотя небольшая кожаная дорожная сумка, которую незнакомка держала в руке, свидетельствовала о том, что постоялица заселяется прямо сейчас.
Видимо, я таращился на неё слишком долго и откровенно, потому что, бросив на меня беглый взгляд, девушка приподняла уголки губ в едва уловимой улыбке.
Незнакомка направилась к лифту. Когда она проходила мимо, я заметил у неё на шее подвеску из белого золота с довольно крупным бриллиантом. Вырез платья оставлял голой спину до середины. Было понятно, что на девушке нет бюстгальтера.
Я нервно сглотнул и почувствовал давление в паху.
Она была опасной. Одной из тех редких женщин, от которых башню срывает напрочь. Ради которой ставят на кон состояния. После встречи с которой, жизнь мужчины никогда уже не будет прежней.
Подобно неразумному щенку, ведомому слепым инстинктом следования, я пошёл за ней. Только меня вел дикий стояк. Желание обладать ею нарастало с каждой секундой и становилось почти болезненным.
Двери лифта захлопнулись прямо перед моим носом. Я рванул по лестнице вверх, даже не зная, на какой этаж она едет. В районе третьего пролёта услышал, как лифт остановился. Грациозно, словно пантера, неземное создание проследовало вглубь коридора и остановилось у дверей люкса.
Что я мог сделать? Подойти к ней и сказать «Привет! Как дела?» Боже! Мне тридцать пять лет! В этом возрасте пора бы знать, что такие шикарные женщины не бывают одиноки. Я показался себе смешным и жалким. И тут меня как молнией ударило. Да у нас же смежные номера!
Сделав умный вид, насколько это было возможно в той ситуации, подошёл к своей комнате. Вставляя пластиковую карту-ключ в замок, посмотрел в сторону закрывающейся соседней двери.
В голове настойчиво звучала только одна мысль: эта женщина должна быть моей.
Лёжа на кровати, я прислушивался к каждому шороху за стенкой. Слышал, как незнакомка ходит по номеру. С кем-то разговаривает по телефону. Слышал, как ей привезли какую-то еду, судя по звяканью посуды на тележке обслуживающего персонала.
Через два часа в мою дверь постучали. На пороге стояла она с начатой бутылкой элитного шампанского. Девушка посмотрела мне в глаза. Не говоря ни слова, я отошёл в сторону, приглашая её зайти. Она переступила порог.
Не нарушая тишины, я обнял её сзади. Зарылся в волосы. Вдохнул аромат терпких амбровых духов. С той минуты он стал моим самым любимым запахом.
Девушка молча поставила шампанское на столик и развернулась ко мне лицом. Не медля ни секунды, я приблизился к ней и поцеловал. Она ответила на поцелуй. Уверенно, дерзко, игриво. Провела ногтями по моей голой спине. Член моментально встал.
В тот момент я сам себе казался животным. Хотел её до одури. Мне было плевать на условности.
– Тише, чемпион. Тише, – с лёгким смехом произнесла незнакомка, когда я потащил её к кровати.
Одновременно с этим прикоснулась рукой к моему выпирающему члену. Погладила его через ткань пижамных брюк. Смело опустила их вниз и обхватила губами налившуюся кровью головку.
Я зарычал от удовольствия. Она ласкала меня языком. Хотя нет, «ласкала» здесь неподходящее слово. Она выписывала немыслимые спирали по всему стволу моего органа. Глубоко вбирала в себя. Создавала ртом такой вакуум, что я готов был кончить прямо сейчас. Но это было бы непростительно. Поэтому, отстранив девушку от себя, я опустил тонкие бретельки её платья. С лёгким шелестом оно упало на пол.
Я замер. Уставился на её высокую грудь с вызывающе торчащими сосками. Будто загипнотизированный, не мог сдвинуться с места. Чувствовал себя подростком, который впервые в жизни увидел голую женщину.
Незнакомка вопросительно выгнула бровь и подавила смешок. Это немного отрезвило меня. Я сдёрнул тонкие кружевные трусики, всё ещё остававшиеся на девушке, опрокинул её на постель и припал ртом к клитору.
*лядь! Как она о*уенно пахла! От запаха её возбуждения меня бешено крыло, как от самой забористой дури.
Незнакомка блаженно застонала. Подалась мне навстречу бёдрами. Я начал интенсивнее работать языком. Её бархатистая кожа покрылась мурашками. Ноги задрожали, и стало понятно, что девушка вот-вот кончит. Мне же хотелось, чтобы мы пережили оргазм вместе.
Быстро надев презерватив, накрыл её своим телом. Максимально сдерживаясь, чтобы не сделать больно, плавно вошёл в текущее лоно. И снова услышал блаженный стон неподдельного удовольствия. Обхватил сначала один, а потом второй сосок губами. Поиграл языком. Чуть прикусил. Девушка начала ёрзать подо мной. Сжала ладонями мои ягодицы, глубже впечатывая в себя.
Темп нашей близости нарастал. Я сильнее врезался в нежное тело. Ощущал горячую пульсацию стенок влагалища. А девочка-опиум рассыпалась в моих руках сладким щербетом. Растекалась тёплой карамелью. Обволакивала сахарной ватой.
Она была другая. Не такая, как те, которых я обычно трахал. Хотя на мой ассортимент любовниц грех жаловаться. Доход и положение в обществе позволяют иметь любую. Но ни с одной из них я не чувствовал такого сакрального единения. Ни одну не ощущал настолько своей.
Кончили мы одновременно. Во время кульминации с её губ слетело тихое «О, боже!». На русском. Однако я это понял не сразу. А когда осознал, что незнакомка говорила на родном языке моей матери, счёл услышанное слуховой галлюцинацией. Вероятно, от мощного оргазма у меня в мозгу произошло короткое замыкание.
Девушка встала с кровати. Взяла шампанское и сделала небольшой глоток прямо из бутылки, после чего протянула напиток мне.
– Как тебя зовут? – я решился, наконец, нарушить молчание.
– Неважно.
– Как это неважно?
– Вот так, – она начала покрывать мою грудь и живот поцелуями.
Через несколько минут я снова был в полной боевой готовности. Девушка с тихим стоном опустилась на мой член. Она медленно задвигала бёдрами, постепенно ускоряясь. Её груди покачивались в такт заданному ритму. Кожа блестела от бисеринок пота. Лунный свет, проникающий из неплотно зашторенных окон, рисовал серебряные узоры на её теле.
Незнакомка не трахалась привычном понимании этого слова. Она исполняла сакральный ритуал. Служила богам, известным ей одной. Я наполнялся бешеной энергией, что излучала эта языческая жрица. Взамен она забирала мою.
Застыв в последнем движении, девушка прикрыла глаза и подняла голову вверх. Сильно сократилась внутри. Судорога наслаждения пробежала по её телу. Ещё и ещё одна. После чего незнакомка обессиленно рухнула на мою грудь.
Утром я проснулся один. В первые несколько секунд думал, что ночное приключение мне просто приснилось. Но полупустая бутылка шампанского на столе свидетельствовала об обратном.
До встречи с бизнес-партнёрами оставался всего час. Быстро и с некоторым сожалением я принял душ. Мне не хотелось расставаться с запахом девочки-опиума.
Выйдя в коридор, заметил, что дверь её номера открыта нараспашку. Горничная приводила комнату в порядок. На рецепшен я спросил у служащего:
– Вы не подскажите, синьора из номера триста двадцать восемь уже выписалась из гостиницы?
Мужчина проверил по компьютеру данные и коротко ответил:
– Да.
– А не могли бы Вы сказать мне её имя? – я всё ещё не мог поверить, что переспал с женщиной, не зная, как её зовут.
– Это конфиденциальная информация, – сухо и безразлично произнёс служащий.
На стойку аккуратно легла бумажка номиналом в пятьдесят евро. Она призывала разбить оковы закона о хранении персональных данных.
– Номер триста двадцать восемь был забронирован на имя Роберто де Анджелиса, – мужчина цепкими пальцами схватил купюру и с ловкостью фокусника спрятал её.
– Спасибо, – кивнул я.
Деньги были выброшены на ветер. Моя девочка-опиум растворилась в огромном мире, не оставив мне ни малейшего шанса найти её.
Глава 2 Вера
Не все итальянцы одинаково прекрасны. Думаете, потомки древних римлян поголовно стройны как кипарисы, обладают рельефными торсами, богатой тёмной шевелюрой и томными глазами-маслинами? Вы ошибаетесь.
Если ты – нелегальная иммигрантка, авантюристка в поисках лучшей доли, то, скорее всего, тебя будет лапать своими потными ручонками какой-нибудь лысеющий мужичок низкого роста с отросшим пузом. Ты будешь ловить на себе похотливые взгляды его поросячьих глазок и выслушивать сальные шуточки в свой адрес. И ты не сможешь послать его куда подальше, потому что теперь твой кров и еда зависят от него.
Ах, да! Забыла представиться. Меня зовут Вера. Я – куртизанка, жрица любви, элитная проститутка, если хотите. И это моя история.
Я приехала в Италию три недели назад. С билетом в один конец. Ну, технически, у меня был обратный билет, но я не собиралась возвращаться в Россию. Моя двоюродная сестра настойчиво приглашала меня к себе на протяжении последних двух лет. Рассказывала о прекрасной сытой жизни в Милане, о роскошных мужчинах, подкрепляя свои восторги фотографиями на фоне умопомрачительных пейзажей и памятников архитектуры. Правда, её итальянский муж слабо походил на альфа-самца из влажных женских грёз. Зато, по словам Нины, был человеком добрым, заботливым и богатым.
С Нинкой мы выросли вместе, если так можно сказать. А точнее, будучи на десять лет старше, она вырастила меня. Мы жили в богом забытой деревушке, детьми в которой (к счастью или нет) социальные службы не интересовались.
Мои родители пили по-чёрному. Мать, пока была жива, ещё иногда выныривала из синей реки забвения, а отец… Его я помню штрих-пунктиром. Он то появлялся, то исчезал. И неизвестно, что было лучше. Ибо когда папа воссоединялся с семьёй, то есть с нами, первые два дня царила идиллия, а потом – ругань, побои, сломанная мебель и разбитая посуда. После его уходов мать рыдала и пускалась в продолжительный загул.
Во всём этом адище единственным светлым пятном оставалась Нинка. Её родители тоже не были идеальными, но, по крайней мере, у них всегда находилась еда и одежда для меня.
С двоюродной сестрой мы держались друг за друга, вернее я за неё. Поэтому, когда три года назад она объявила, что уезжает в Италию работать "баданти" (прим. автора badante – сиделка, ухаживающая за стариками) для меня это стало настоящей трагедией.
Нина всегда говорила, что я способная, и настояла на моём поступлении в педагогическое училище после девятого класса. Сама она нигде не училась, но к тому времени устроилась разнорабочей на фабрику в районом центре.
Жили мы в общаге от этой самой фабрики. Крошечная комнатушка с щербатым столом, колченогим стулом и табуреткой, незакрывающимся шкафом, двумя кроватями с панцирными сетками, насквозь пропахшая сигаретным дымом и прогорклым жиром, запах которого просачивался из общей кухни сквозь щели в фанерной двери была отдельным предметом гордости Нины. Именно из-за жилья сестра не хотела менять место работы, хотя зарплаты разнорабочей ей хватало ровно на неделю.
Нина любила шиковать. Ну, настолько, насколько тогда я имела представление о "шике". Сестра покупала косметику, духи, одежду, украшения «под золото», телефоны последних моделей, тусила в местном баре и на дискотеке. Я могла только догадываться, откуда у Нинки берутся деньги. Частенько она не приходила домой ночевать, но я никогда не задавала лишних вопросов. Она говорила, что остаётся у своего жениха. Я ей верила. Так было проще.
Новость об отъезде Нины прозвучала как гром среди ясного неба. Помню, что даже расплакалась. Но пробивная Нинка каким-то загадочным образом договорилась с комендантом общаги, чтобы меня не выселяли до окончания учёбы. Правда, на место сестры хотели поселить другую девушку. Жить в одной комнате с чужим человеком было страшно, но гораздо страшнее – оказаться на улице.
А вскоре выяснилось ещё одно «незначительное» обстоятельство: проживание в общежитии стоило денег. Да и запасы макарон и гречки, оставшиеся от Нинки, стремительно заканчивались. Так я пошла работать посудомойкой в бар, а потом перевелась на должность официантки.
Первое время Нина часто писала. В Италии ей пришлось несладко. Итальянский язык давался с трудом. Родственники старика, за которым она ухаживала, свалили на неё всю работу по дому, но платили только двести евро, аргументируя это тем, что Нинка живёт у них и питается. Никогда неунывающая сестра клялась, что как только закончится её контракт, вернётся в Россию. И видела она эту заграницу в гробу и в белых тапках.
А потом Нина пропала. На сообщения и звонки не отвечала. Я жутко переживала, даже ходила в полицию. Хотела подать заявление в розыск. Но надо мной только посмеялись: мол, проститутки часто исчезают. В то, что Нинка уехала работать сиделкой, никто не поверил.
Вдруг спустя год она объявилась сама. Уже в новом статусе «синьоры», абсолютно довольная жизнью.
– Начинай учить итальянский язык, – первое, что сказала сестра. – Закончишь свою шарагу, я заберу тебя к себе.
Мне не очень хотелось ехать в другую страну. Там всё казалось чужим, непонятным. Но смерть мамы, когда я училась на последнем курсе, сыграла свою роль. Я осталась одна на всём белом свете, а Нинка, единственный близкий человек, жила в Италии и постоянно приглашала к себе.
Так я оказалась в аэропорту Милана.
– Чао! Чао, дорогая! – закричала Нина, смешивая русские и итальянские слова. – Я так рада тебя видеть! Наконец-то ты приехала!
Её муж стоял рядом и откровенно разглядывал меня, словно перед ним была диковинная обезьянка.
– Познакомься, это – Джино, мой муж, – продолжала тарахтеть Нинка.
– Очень приятно, – ответила я, вспоминая слова из разговорника итальянского.
Джино был почти в два раза старше Нины, но её это абсолютно не смущало. Он занимался ресторанным бизнесом, как рассказывала сестра. А на деле оказался владельцем небольшой траттории, куда меня и пристроили работать.
С утра до вечера я чистила овощи, мыла полы, выполняла самую грязную работу. В зал к посетителям мне было запрещено выходить. Нинка тоже работала в траттории, но на должности администратора. Джино занимался закупками продуктов, бухгалтерией, однако большую часть времени вальяжно прохаживался по своему заведению, приветствуя особо важных гостей.
Траттория находилась на первом этаже здания, а на втором жили мы. Ну как жили… Мне выделили коморку, которая, очевидно, не предназначалась для людей, потому что в ней не было окон. Но я всё равно была счастлива. Тогда я верила в лучшую жизнь.
Тревожный звоночек прозвучал почти сразу. Однако я его не распознала.
– Вера, пойми меня правильно, но пока зарплату мы тебе платить не будем, – строго сказала Нина в первый же день. – Ты живёшь у нас, кушаешь и вообще я тебе прислала свои сто евро на визу. Были бы мы в России, всё бы было по-другому. Но здесь все просто помешаны на деньгах. Джино сказал, что мы начнём тебе платить через месяц. Я не могу перечить мужу.
– Ну…хорошо, – согласилась я, промолчав о том, что до этого момента великолепный Джино преподносился как самый щедрый и добрый человек в мире.
А дальше стало ещё «веселее». Помощник повара отправил меня набрать овощей в подсобке. Тут-то я и познакомилась с мужем Нинки так близко, как не рассчитывала.
Джино зашёл в складское помещение и захлопнул дверь. Без церемоний схватил меня за задницу и, обдавая не самым свежим дыханием, просипел:
– Хочу тебя!
– Что? Что ты делаешь? – я оторопела настолько, что была не в состоянии пошелохнуться.
Итальянец расстегнул пояс моих джинсов и бесцеремонно засунул руку в трусики. Потрепав половые губы, поднёс пальцы к своему носу:
– Ммм! Охренительно пахнешь, – произнёс Джино с закрытыми глазами. – Почти как целка. Но ты же не целка, верно? – с хрюкающим смешком добавил он.
– Пожалуйста, не надо, – я вся сжалась.
– Всё равно тебя трахну. Рано или поздно. Но скорее всего рано. Уж больно хорошие у тебя сиськи, – итальянец больно ущипнул меня за грудь.
– Да как ты смеешь! – ударила его по руке. Моему возмущению не было предела. – Ты же муж моей двоюродной сестры!
– Ага, муж. Как же! Хочешь я и тебе таким же мужем стану? – заржал Джино.
Чуть позже я узнала, что они с Нинкой жили вместе, но итальянец был женат и разводиться не собирался. А пока мне хотелось закрыть уши руками, чтобы никогда не слышать следующей фразы:
– А может, возьмёшь в рот? Прямо сейчас. Давай! – он начал расстёгивать ремень на своих брюках. – Обещаю, в горло глубоко пихать не буду. Ну же, уважь меня. Я всё-таки как-никак дал тебе работу и кров.
– Я обо всём расскажу Нине, – моя угроза прозвучала жалко. Джино знал, что я её не выполню. Хотя бы из-за того, чтобы не причинять боль сестре.
– Да пожалуйста! Беги, жалуйся, – оскалился итальянец. – Я буду всё отрицать. Скажу, что ты сама ко мне на член прыгнула. Вот и проверим, кому она поверит. Вмиг останешься на улице без работы.
К счастью, в коридоре раздались шаги. Джино замер. Воспользовавшись моментом, я схватила корзинку с овощами и пулей выскочила из подсобки.
С того дня я стала избегать мужа сестры. Но он всё равно находил способ шлёпнуть меня по попе, ухватить за грудь или «случайно» потереться, проходя мимо.
Мои мечты в светлом будущем тускнели прямо на глазах. В голову всё чаще приходила мысль свалить из дома Нинки, пока меня ещё не оттрахал её престарелый похотливый мужик. Но как свалить, если нет денег?
Через две недели я решилась на разговор с сестрой. Прикрываясь фразочкой «мне неудобно вас стеснять и быть обузой», попросила выплатить зарплату за вычетом еды. Сказала, что хочу уйти, а сто евро верну, как только устроюсь на новую работу. Нина разозлилась и пристыдила меня:
– Неблагодарная! Как ты смеешь заикаться о деньгах после всего, что мы с Джино для тебя сделали? Думаешь, уйдёшь от нас и сразу найдёшь работу? Ха-ха! Ты же нелегалка! Кому ты нужна? Виза-то у тебя была туристическая и всего на неделю. Вызовут полицию и дело с концом. А знаешь, что делают полицейские с такими как ты? Пустят по кругу, а потом сдадут в бордель. Радуйся, что мы тебя прикрываем на свой страх и риск.
При слове «полиция» у меня внутри всё сжалось. Я не знала законов Италии, но перспективы, нарисованные Нинкой, были отнюдь не радужные.
– Но хоть через месяц можно рассчитывать на зарплату? – робко спросила я.
– Вот через месяц и поговорим. А пока иди, работай!
