Вера Стах
Пять историй. Сборник рассказов

Сайла Форсстен

Сайла опустила стекло, и в салон автомобиля мгновенно ворвался шумный ветер, растрепав её светлые кудрявые волосы. Прохладный весенний воздух, пропитанный освежающей после дождя влагой, щекотал нос. Девочка откинулась на спинку сидения и зажмурилась от удовольствия. Весна ассоциировалась у неё с надеждой и с началом чего-то нового и прекрасного.

На протяжении долгих месяцев она мечтала о том, чтобы сбежать из дома, превратившегося с появлением очередного отчима в настоящий ад. Их общая, совместная жизнь казалась размеренной и будничной и возможно таковою и была первый год или два: мать с Петером как и все нормальные люди ходили на работу, а выходные проводили в обществе бутылки водки и телевизора. Сайла же, как все нормальные дети ходила в школу, а на выходных запиралась в своей комнате и усердно занималась, как и подобает ученице-хорошистке.

Всё изменилось после её тринадцатого дня рождения. Поначалу Сайла пыталась заверить себя, что она всё выдумывает и всё происходящее лишь плод её необузданного воображения. Но вскоре игнорировать странное поведение отчима стало невозможно. Она то и дело ловила на себе его сальные взгляды. А когда матери не было рядом, он, не стесняясь, отпускал в её сторону недвусмысленные шуточки. Сайла лишь хмурилась в ответ и, не проронив ни слова, удалялась в свою комнату.

Но этим дело не ограничилось. Каждый раз, проходя мимо неё в коридоре, Петер частенько норовил прикоснуться к ней. Сперва просто проводил ладонью по её руке, спине или волосам, а потом и вовсе осмелел и стал буквально зажимать её в коридоре по дороге в туалет, чтобы полапать, ущипнуть за ягодицы или грудь. Она больше не могла терпеть его натисков и со слезами на глазах рассказала обо всём матери. К изумлению девочки, та лишь разозлилась и, залепив ей звонкую пощёчину, процедила сквозь сжатые губы:

– Ещё раз услышу эти глупости, пожалеешь.

Петер всё это время стоял за дверью и подслушивал. Слова пассии прозвучали в его ушах как руководство к действию. И в первый же вечер, когда Агнес задержалась на работе, он решил наведаться к падчерице. На его счастье дверь в её комнату оказалась не заперта. Воодушевлённый своей удачей, он вошёл внутрь.

Сайла мирно спала в обнимку со старой мягкой игрушкой, то ли котёнком, то ли щенком. Глядя на эту идеалистическую картинку, он в предвкушении облизал пересохшие губы и начал медленно стягивать с себя засаленные растянутые треники. Оставив их на полу, мужчина подошёл к кровати. Осторожно сел на край и взглянул на безмятежное лицо девочки, на её гладкие, по-детски пухлые щёчки. Проведя пальцами по её мягким пушистым волосам, едва касаясь их, Петер придвинулся к спящей и, наклонившись, поцеловал её в губы. Сперва робко и невинно, а потом более решительно и настойчиво, отчего падчерица тотчас проснулась. Увидев спросонья опьяневшую физиономию отчима, она вскрикнула и отшатнулась от него как от прокажённого. Но её реакция не спугнула мужчину, а наоборот – возбудила. В нетерпении навалившись на девочку всем телом, он закрыл ей рот грубым поцелуем, а его огромные шершавые ладони принялись изучать девичье тело.

Сорвав с неё нижнее бельё, Петер, издав победоносный, похожий на поросячий, визг, попытался овладеть Сайлой. Но то ли из-за выпитого алкоголя, то ли из-за волнения не смог. И эта временная недееспособность привела его в ярость. Его рассудок помутился и, не зная, что ещё предпринять, он схватил лежащую рядом подушку и, накрыв ею лицо Сайлы, начал её душить. Девочка брыкалась, извивалась, царапала его руки, но всё напрасно. Она чувствовала как силы покидают её.

Неожиданно раздался звук открывающегося замка. Мужчина замер, невольно ослабив хватку, и прислушался. Входная дверь со скрипом отворилась, – Агнес вернулась с работы. В испуге он отбросил подушку и отпрянул от жертвы. И пока Сайла, вся пунцовая, тяжело сопя, жадно ловила ртом воздух и приходила в себя, Петер Эклунд быстро натянул штаны и поспешил в прихожую. Он на ходу придумал правдоподобную историю о том, как Сайла цепляется к нему в отсутствие матери.

– Урезонь свою похотливую сучку, иначе это сделаю я! – гаркнул он и, громко хлопнув за собой дверью для пущей убедительности, вышел из дома. Мать не усомнилась в его словах и, ворвавшись в комнату дочери, повалила её на пол и отхлестала кожаным ремнём.

С тех пор Сайла проводила вечера либо в библиотеке, либо в парке, а домой приходила, когда Агнес возвращалась с работы. Пока мать дома, она в безопасности. Пока мать дома, отчим не посмеет заявиться к ней в комнату и довести дело до конца. Но на всякий случай, перед тем как лечь спать, она придвигала к двери тяжёлый комод. Она прекрасно понимала, что столь несущественное препятствие не остановит пьяного борова. Но оно хотя бы задержит его на время, что даст ей возможность выскочить в окно, а оказавшись на крыше крыльца, она с лёгкостью спрыгнет на землю и убежит.

Вскоре после этого происшествия она рассказала обо всём учителю.

– Мы сейчас же пойдём в полицию и всё…

– Нет! – в ужасе оборвала его Сайла. – Петер Эклунд и есть полиция, а начальник полицейского участка – его двоюродный дядя. Как вы думаете, кому они поверят ему или мне? Прошу вас, мистер Моланд, не рассказывайте об этом никому, иначе сделаете мне только хуже, – взмолилась она.

Хамид какое-то время колебался, но в итоге согласился. И тогда девочка протянула ему письмо, написанное от руки и адресованное её матери. Письмо, которое она случайно обнаружила в мусорном ведре. Письмо от её старшей сестры.

– Помогите мне найти её. Пожалуйста! Она моя единственная надежда… У меня есть только её имя и фамилия. Конверт мать, видимо, сожгла… Я пыталась найти её в интернете, но поиски ни к чему не привели. Я понятия не имела, что в стране сотни девушек с этим именем… Вы могли бы нанять частного детектива. Хотя это наверное недешёвое удовольствие… Но может сестра согласится оплатить часть расходов… Я знаю, что слишком многого от вас прошу, мистер Моланд… И, конечно, не факт, что она захочет забрать меня к себе… – Слёзы в голосе, слёзы на щеках; девочка находилась на грани истерики.

– Сайла… – Учитель хотел подойти к ней, обнять, утешить, но не сдвинулся с места. Помня, через что ей пришлось пройти с отчимом, решил, что лучше держать дистанцию. – Сайла, не волнуйся, я обо всём позабочусь. Я найду твою сестру, чего бы мне это ни стоило, – заверил он; тихий, но твёрдый голос успокоил её.

От воспоминаний на глаза навернулись слёзы, но Сайла не дала им пролиться. «Всё позади, – в сотый раз повторила она про себя словно молитву. – Всё страшное уже позади».

Она достала из внутреннего кармана джинсовой куртки новёхонький паспорт, открыла страницу с фотографией и посмотрела на своё испуганное лицо. Затем перевела взгляд на имя. Марья Линд. Так теперь её зовут. А Сайлы Форсстен больше не существует. Она осталась в прошлом.

Девочка закрыла паспорт и, крепко сжимая его в руках, прижала к груди и беззвучно прошептала:

– Спасибо вам, мистер Моланд. Спасибо!

Пусть всегда буду я

Из кухни доносились звяканье посуды и шум льющейся воды. Недовольно вздохнув, Юлия перевернулась на бок и, с трудом приоткрыв тяжёлые веки, взглянула на будильник. Семь часов утра.

– Да что ей неймётся, – нахмурившись, пробормотала женщина. – Знает же, что я поздно прихожу с работы. Издевается, небось…

Закрыв второй подушкой ухо, она попыталась уснуть, но тщетно – возня на кухне продолжалась, становясь всё громче.

«Сегодня же суббота!» – возмущённо прокричал голос в мозгу.

Юлия начинала терять самообладание и была уже готова озвучить мысли вслух, но в последний момент взяла себя в руки. «Не стоит на неё кричать. Она пожилая женщина и определенно страдает деменцией… или стервозностью. В любом случае, и то, и другое – неизлечимо».

Встав с кровати, она запустила ноги в мягкие розовые тапочки и, повернувшись к иконам, стоявшим на маленькой полочке в углу, скороговоркой произнесла еженедельную молитву, заученную много лет назад:

– Господи, дай мне сил пережить выходные! Знаю, она моя мать, но я тоже человек, живое существо… я так устала! Господи, прошу, дай мне сил и терпения!

– Юля, ты уже проснулась? – раздался хриплый голос Марии Андреевны. – Сколько можно спать?! Уже восьмой час пошёл! Вставай уже! Нужно дров нарубить, а то я последние в камин бросила! – за этим последовало громогласное ворчание матери, но слов Юля разобрать не смогла, чему была безмерно рада.

Перекрестившись, она подошла к шкафу и, открыв дверцу, сняла с крючка красивый бархатный халат нежно-персикового цвета с воротником рюш и широкими рукавами. Надев его поверх ночной рубашки, она потуже завязала пояс на талии и прошла в ванную комнату.

Умывшись, Юлия расчесала длинные тёмные волосы с проблесками седины, после чего накрутила их на пальцы и, собрав на макушке, закрепила причёску несколькими шпильками. На секунду она задержала взгляд на зеркальном отражении.

«Неужели это я?.. – с горечью подумала Юлия. – Как же быстро летит время… Жизнь прошла, а я и не заметила».

Она провела ладонями по лицу, пытаясь разгладить многочисленные морщинки. «Мне всего сорок пять»… Но женщина по другую сторону зеркала выглядела намного старше.

Юле почему-то всегда казалось, что её изначально поместили в это старое тело, и не было у неё ни детства, ни юности. Лишь отголоски прошлого заставляли усомниться в данной теории. Далёкие затерянные воспоминания, обрывочные эпизоды её жизни…

* * *

8 лет…

На уроке рисования детей попросили сделать поздравительную открытку ко Дню матери. И все сразу же принялись размазывать краски по листу бумаги, не особо задумываясь о композиции или цветовой гамме, сочетая несочетаемое. Все, кроме Юли. Она хотела создать что-то особенное, неповторимое и прекрасное для любимой мамочки. Весь урок она корпела над рисунком.

Прозвенел звонок, и одноклассники, собрав пожитки, побежали домой. Класс быстро опустел, девочка осталась одна.

– Юля, урок окончен, – обратилась к ней учительница.

Но Юля не ответила, она полностью погрузилась в работу, не видя и не слыша ничего вокруг. Удивлённый преподаватель подошла к ней и взглянула на рисунок, над которым ученица так усердно трудилась. От увиденного перехватило дыхание. На бумаге был сделан набросок: аккуратная и вполне правдоподобная роза; каждая линия выведена с любовью, каждая деталь наделена вниманием. Девочка, несомненно, обладала талантом.

Присев рядом, Валентина Дмитриевна продолжила наблюдать за её работой.

Два часа спустя рисунок был готов. Роза выглядела очень реалистично, словно живая. Казалось, если дотронуться до лепестков, то можно почувствовать их бархатную текстуру. Учительница с восхищением смотрела на воспитанницу, представляя, как с годами её талант перерастёт в настоящее мастерство. «Кто знает, может она станет великой художницей, чьи картины в будущем можно будет лицезреть в знаменитых художественных галереях».

* * *

Подойдя к сидящей за столиком для макияжа женщине, Юля достала открытку из папки и протянула матери, с замиранием сердца ожидая её реакции. Девочка вся светилась от переполнявших её эмоций.

– Учительница сказала, что это самая красивая роза, которую она когда-либо видела, – не удержалась Юля и с гордостью добавила: – Она сказала, что у меня талант. И если я буду усердно учиться, то стану настоящей художницей!

Оторвавшись от зеркала, Мария бросила небрежный взгляд на рисунок дочери и, подняв одну бровь, спросила:

– И как интересно ты планируешь деньги на жизнь зарабатывать?

– Картинами… – пролепетала дочка; улыбка на лице померкла.

– Глупенькая, картинами ничего не заработаешь. Если выучишься на художницу, в итоге окажешься на улице. Будешь сидеть в старой Риге с плакатом «нарисую ваш портрет за десять латов» и сожалеть о том, что потратила ценные годы молодости на такую ерунду. Быть художницей – неблагодарный и неприбыльный труд, моя милая. И подумала ли ты, что будет со мной?

– Что будет?.. – чуть слышно прошептала Юля.

– Я стану старенькой, обо мне некому будет заботиться… и я умру. Одна, в полном одиночестве, потому что ты будешь просиживать денно и нощно на тротуарах с альбомом и красками, пытаясь заработать хоть сколько-нибудь денег на пропитание. Ты этого хочешь?

– Нет, мам… Конечно, нет!

– Тогда слушай только мамочку, родная, а не каких-то там учительш. Ведь только я заинтересована в твоём счастье. И только я знаю, чего ты хочешь. Правильно?

– Да! – девочка энергично закивала.

– Вот и молодец. Что касается учительницы рисования, я сама с ней поговорю, чтобы она впредь знала своё место и не пудрила детям мозги… А теперь беги в свою комнату и не выходи оттуда. Скоро придёт дядя Володя. Я не хочу, чтобы он тебя видел.

– Хорошо, мамочка.

– Но если тебе вдруг захочется в туалет или перекусить, можешь выйти. Помнишь, как ко мне обращаться при посторонних?

– Тётя Мария, моя старшая сестра.

– Умница!

Улыбнувшись, Юля поцеловала маму в щёку и, выбросив рисунок в мусорное ведро, вышла из спальни.

* * *

13 лет…

Год назад Юля увлеклась каналом о животных «Animal Planet». Она просмотрела сотни, если не тысячи, передач по спасению собак, кошек, лошадей и прочих. И каждый раз поражалась людям, которые оставляли домашних питомцев на произвол судьбы. Она не понимала, как можно обидеть беззащитное животное. Казалось, человеческой жестокости нет предела, нет ни рамок, ни границ. И Юля была убеждена, что нет хуже существа на планете, чем человек. «Люди бездушны», – часто повторяла она.

Благодаря передачам, девочка загорелась желанием помочь братьям меньшим. Благо, местный приют согласился взять её волонтёром, несмотря на возраст. Занимаясь любимым делом, она впервые почувствовала себя счастливой.

Все карманные деньги Юля тратила на бездомных кошек (бездомных собак в их районе не водилось): шампуни, глистогонные препараты, антиблошиные ошейники и корма.

Взрослых кошек она только подкармливала, а молодняк приносила в приют, – у них было больше шансов найти любящую семью и дом, поскольку люди в основном отдавали предпочтение маленьким игривым котятам.

Однажды ей удалось спасти одного. Местная детвора собиралась сжечь его заживо на костре. Юля подоспела вовремя и буквально вытащила несчастное животное из огня. Она была вне себя от ярости, одним взглядом заставив мальчишек расступиться.

– У вас совсем мозгов нет?! – крикнула она.

Ребята молчали, а один, ковыряя носком кроссовка землю, ответил чуть слышно:

– Нам просто было интересно, как быстро он сгорит. Это же просто животное, оно ничего не чувствует.

Услышав это жалкое оправдание, Юле ужасно захотелось ударить маленького изверга чем-нибудь тяжёлым по голове, но вместо этого она сказала суровым голосом:

– Если ещё раз увижу, что вы над животными издеваетесь, брошу вас самих в огонь! – И осмотрев каждого из них, запоминая лица, добавила: – Мне, например, интересно от чего умрёт мальчик вашего возраста, если его бросить в костёр… От страха, ожогов или дыма.

Выпучив глаза, ребятня разбежалась. А Юля, закутав дрожащего котёнка в кофту, поспешила в приют.

Девочка надеялась, что однажды мама разрешит ей взять малыша, если, конечно, до этого времени никто другой не приютит его.

* * *

Как-то вечером, возвращаясь домой, Юля услышала непонятный писк, доносившийся со стороны помойки. И её тут же охватило нехорошее предчувствие. Подойдя ближе, она замерла, – на земле, рядом с мусорным контейнером стояла коробка из дешёвого коричневого картона. А писк исходил от трех маленьких комочков, ползающих в ней. Они звали маму.

Сердце девочки сжалось от жалости.

– Ну что за люди! – со злостью проговорила она.

Приют уже был закрыт, а оставлять их на верную смерть она не собиралась. Оставался только один выход – взять с собой.

Мама говорила, что после работы у неё свидание и домой она вернётся поздно. Юля решила спрятать котят в своей комнате, а утром встать пораньше и, пока мама спит, отнести в приют. Таким образом, она ни о чём не узнает.

Но судьба распорядилась иначе.

Девочка кормила голодных малышей из пипетки, когда дверь резко открылась, и в комнату вошла чуть подвыпившая мать. Судя по её недовольному лицу, свидание либо сорвалось, либо, как это чаще всего бывает, «кавалер оказался не тем, за кого себя выдавал». Мария набрала полную грудь воздуха и уже собиралась обрушить традиционную тираду на бедную голову дочери: «Все они подонки и сволочи! Нормальные мужики давно перевелись! Господи, ну почему я всё время влюбляюсь в козлов?!» Но, увидев коробку с маленькими пушистыми созданиями, напрочь забыла обо всём.

– Что это? – сквозь зубы процедила она, нахмурив брови.

– Котята, – пролепетала испугавшаяся дочь.

– И что они делают в моей квартире?

– Мамочка, только не злись… Я нашла их на улице… Кто-то выбросил…

– Если их выбросили, значит, они больные!

– Да, мамочка, – просияла Юля, – люди больные…

– Не люди, дура, – оборвала мать, – а эти блохастые! – Она указала на коробку. – Избавься от них немедленно!

– Мам, пожалуйста, позволь оставить их до утра! – взмолилась Юля. – И я их сразу же унесу. Приют открывается только в семь…

– Что за глупости?! В нашем районе нет никаких приютов!

– Есть! Я работаю там волонтёром…

– С каких это пор ты работаешь? Школу, небось, прогуливаешь! Я, между прочим, плачу немаленькие деньги за твоё образование, неблагодарная свинья!

– Я работаю после школы, – со слезами на глазах заверила девочка. – И оценки у меня от этого хуже не стали.

– Вот именно! – гнула своё мать. – Хуже не стали, но и улучшений я тоже не заметила. Так что можешь забыть о своём приюте! После школы – домой! А как придёшь, сразу звони мне на работу. После чего будешь звонить каждый час, тогда я точно буду знать, что ты из квартиры ни ногой. – Переведя взгляд на котят, она брезгливо поморщилась: – И сейчас же избавься от них!

– Мамочка, умоляю, – рыдая, Юля встала перед женщиной на колени, – разреши оставить на ночь, ты даже не заметишь их присутствия…

– Ещё чего! – крикнула мать.

– Но они не выживут! На улице холодно!

– И что с того?!

– Но ты не можешь… это бессердечно…

Звонкая пощёчина вмиг оборвала поток Юлиных мыслей.

– Не смей мне перечить! – отчеканивая каждое слово, произнесла Мария; затем схватила коробку с мохнатыми комочками и направилась к выходу. Но остановившись в дверном проёме, повернулась к дочери и добавила спокойным голосом:

– Пора бы уже задуматься о будущем. Тебе скоро в колледж поступать, а ты всё с животными возишься, как маленькая девочка. – С этими словами женщина вышла из комнаты.

* * *

16 лет…

Увлечённая очередным кавалером, Мария уделяла всё меньше и меньше внимания и времени Юле, предоставляя дочь самой себе. И вскоре освежающий запах свободы вскружил голову юной особе. Она стала часто задерживаться после школы, подолгу засиживаясь с одноклассницами в уютных новомодных кафе ближайшего торгового центра. В компании сверстниц Юля вновь почувствовала себя счастливой. И, окрылённая мнимым счастьем, набралась смелости и попросила у матери разрешения на ночёвку у Иры – одной из новоиспечённых подружек.

Мария колебалась, точнее – делал вид и, не желая выдать себя, ответила, что подумает. А день спустя дала согласие. В глубине души женщина радовалась, словно малый ребёнок – отсутствие дочери по ночам значительно упрощало ей жизнь. Теперь она могла, наконец, пригласить Дмитрия к себе домой и не волноваться о том, что он увидит Юлю – её копию в юности. Мало ли. Ей ведь уже семнадцатый год пошёл.

Единственное, о чём не знала и даже не догадывалась Мария – её пай-девочка Юлечка вместо того, чтобы готовиться к предстоящим экзаменам с зубрилой-Ирой, собиралась на танцы вместе с ней. Сестра Иры помогла девочкам накраситься и «правильно» одеться.

Ночная жизнь для обеих была в новинку, отчего девочки испытывали некое волнение и трепет. Войдя в главный зал, они испытали огромный прилив адреналина в крови, предвкушая незабываемые приключения, ожидающие их этой ночью.

Опустошив первый коктейль чуть ли не залпом, Ира тут же осмелела и, бросив подругу, пошла знакомиться с парнями. Оставшись одна, Юля продолжала скромно сидеть в сторонке, медленно потягивая «Голубую лагуну» и с неподдельным интересом рассматривая помещение и людей. Краем глаза она заметила подругу. Улыбаясь во весь рот, та пыталась найти себе кавалера, но тщетно – ребят не привлекала пятнадцатилетняя пигалица.

«Может зря мы это задумали», – с грустью подумала Юля. Но её сомнения мигом рассеялись, когда она услышала вопрос, обращённый к ней:

– Разрешите присоединиться к вам?

Девушка обернулась. Перед ней стоял молодой человек лет двадцати, симпатичный, опрятно одетый, внушающий доверия.

Опомнившись, Юля, не раздумывая ни секунды, ответила:

– Да, конечно!

Его звали Андрей. Он учился в университете на первом курсе экономического факультета. Он был приятным, интересным собеседником и, что немаловажно – с чувством юмора. Они проговорили час… или два, и Юле начинало казаться, что они знают друг друга вечность. Она давно не чувствовала себя так легко и свободно, особенно с человеком противоположного пола. «Возможно это любовь», – случайная мысль пронеслась в голове.

Заиграла любимая песня Юли, и Андрей галантно пригласил девушку на танец. Они долго кружились по залу, не замечая никого и ничего вокруг.

Неожиданно парень остановился и, взглянув ей в глаза, улыбнулся простой мальчишеской улыбкой, такой чарующей, такой родной. Проведя ладонью по её длинным шелковистым волосам, Андрей наклонился, собираясь запечатлеть на губах Юли её самый первый поцелуй. Их губы почти соприкоснулись, когда прекрасную идиллию волшебно-сказочного вечера нарушил голос матери:

– А ну убери свои мерзкие щупальца от моей дочери! Она несовершеннолетняя!

Парень тут же отскочил от девушки, словно от прокажённой и, промямлив что-то нечленораздельное наподобие «простите, я не хотел», быстро ретировался, не желая связываться с разъярённой мамашей. А Мария, схватив дочь за руку, потащила её к выходу, успев по дороге предупредить менеджера заведения, что утром она напишет заявление в полицию об их клубе, открывающим двери малолетним девочкам, предлагая им окунуться в атмосферу похоти и разврата.

– Ночёвка! – фыркнула мать, приведя Юлю домой. – Могла и сама догадаться! Блудливая дрянь! Совсем мозги потеряла?!

– Не потеряла, – глядя в пол ответила девушка. – Просто…

– Просто что?! – оборвала Мария. – Не терпелось прыгнуть в постель с первым встречным?

– Нет! – разозлившись и на маму, и на себя, выпалила Юля. – Конечно, нет! Я что, по-твоему, полная дура?..

– Другого объяснения я не вижу. И не повышай голос на мать! И не хами! Не доросла ещё, – добавила женщина, сузив глаза. – Я тебя кормлю, одеваю, плачу за твоё образование…

– Знаю, мам…

– Не перебивай! Что за дурацкая манера!

Тяжело вздохнув, Мария села на диван и, усадив дочь напротив, взяла её ладони в свои и произнесла усталым голосом:

– Дорогая, ты должна понять, что всё, что я делаю, я делаю ради тебя. – Убрав выбившуюся прядь дочери за ухо, она продолжила: – И неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы Ира не позвонила и не рассказала обо всём.

– Ира? – переспросила девушка, не веря своим ушам. – Ира Сорокина?.. Моя Ира?

– Не стоит злиться на неё. Ира всё сделала правильно. Представь, что бы случилось, если бы я не подоспела вовремя! Он бы пообещал тебе золотые горы, небо, звезды и Луну, и ты бы поверила, наивная моя девочка, затаив дыхание, слушая его каждое слово. В итоге ты бы забеременела в раннем возрасте, не получив образования и не имея возможности найти хорошую работу. А он бы просто исчез из твоей жизни, будто его и не было вовсе. И лишь твой будущий ребёнок служил бы тебе напоминанием о том, какой глупой и наивной ты была, и какую непоправимую ошибку совершила, поверив этому никчёмному человеку, поверив в несуществующую любовь.

– Но ты не знаешь этого наверняка, – голос Юли дрогнул.

– Конечно, знаю, родная. Я ведь твоя мама. И моя работа – защищать тебя от всего плохого в этом мире. И поверь, однажды ты мне скажешь спасибо. – Мария придвинулась ближе к дочери и крепко обняла, успокаивающе поглаживая её по спине.

* * *

23 года…

После фиаско в ночном клубе Юля оборвала отношения со всеми школьными подругами, не желая иметь с ними ничего общего.

Девушка была безмерно рада, узнав, что её приняли в колледж, который с таким рвением выбирала для неё мать. Ведь она желала ей только добра, и лишь она знала, как и что будет лучше для дочери. Что касается самой Юли, для неё самым главным плюсом данного колледжа являлось его месторасположение. Здание стояло на одной из главных улиц в самом центре города. Ещё один плюс – никто из её школы туда не попал.

Четыре года спустя Юля закончила колледж с отличием и поступила в университет на заочное отделение, чтобы иметь возможность устроиться на работу и самой оплачивать недешёвое образование.

Работу она нашла на удивление быстро и, что самое невероятное – получила должность, связанную непосредственно с её профессией.

Вскоре она подружилась с секретарём фирмы – весёлой, открытой, взбалмошной и немного легкомысленной девушкой по имени Рената. Она любила всё блестящее, красивое и дорогое. Кавалеры это прекрасно знали и постоянно одаривали её многочисленными подарками, Рената буквально тонула в безграничном мужском внимании. А два-три раза в год она брала отпуск за свой счёт, оплачиваемый, естественно, очередным ухажёром, и улетала в тёплые страны. За свою недолгую двадцатидвухлетнюю жизнь она успела побывать в таких далёких уголках планеты, как Бали, Япония, Австралия, Бразилия, Аргентина, Филиппины, Сингапур… и многих других райских местечках.

Однажды планы девушки сорвались, точнее – сорвался кавалер. А билеты остались. Одной ехать ужасно не хотелось, и Рената предложила новоиспечённой подруге присоединиться к ней. Юля согласилась не раздумывая. И в тот же вечер сообщила новости матери. Узнав о её планах на лето, Мария не обрадовалась, более того – попыталась отговорить дочь от поездки, но безуспешно, Юля уже всё решила. Она впервые пошла против воли матери, но сожалений на этот счёт не испытывала. «Да и кто в здравом уме отказался бы от бесплатного трёхнедельного отдыха на Майорке?» – рассудила девушка.

На третий день пребывания на острове мечты Юля познакомилась с «русским испанцем» Анатолием. Его отец был испанцем, а мать – русской. Он провёл ей экскурсию по родным местам, рассказывая об истории острова, сводил в местный ресторан.

Пока Рената ходила по магазинам или загорала на пляже, Юля встречалась с новым знакомым. И вскоре между ними возникло тёплое нежное чувство, день ото дня становившееся крепче и сильнее.

Так незаметно пролетели три недели, отпуск подходил к концу, и близилась минута расставания. На последнем свидании Анатолий преподнёс девушке подарок – красивое колечко из белого золота. По центру – прямоугольный рубин насыщенного красновато-пурпурного цвета, окружённый бриллиантами.

– Это кольцо… обещания, – смущённо произнёс мужчина. – Я обещаю, как можно чаще приезжать в Ригу, навещать тебя, если ты пообещаешь переехать на Майорку после окончания университета. – И придвинув Юле бархатную коробочку, он добавил: – Ты согласна?

Девушка словно зачарованная смотрела на кольцо, не зная, что сказать. Она никак не ожидала такого поворота событий, отчего на глазах появились слёзы радости. Мозг находился в состоянии шока, разум отключился, и лишь сердце шептало: «Да». И повинуясь этому голосу, Юля улыбнулась и ответила Анатолию согласием.

По приезду домой, Мария не узнала дочь – она буквально светилась от счастья. Что-то определенно произошло на Майорке, что-то непоправимое, что-то, чего боялась женщина уже давно. И когда Юля обо всём поведала матери, её худшие предчувствия подтвердились.

– Надеюсь, ты с ним ещё не спала? – нахмурившись, спросила она осуждающе.

– Во-первых, это не твоё дело, во-вторых… да, спала.

– Во-первых, это моё дело! Я твоя мать! Я тебя родила! И хочешь ты того или нет, но ты часть меня! А во-вторых… ты дура! Лишиться девственности до свадьбы! Глупо, очень глупо! Как только дашь мужчине то, что он хочет, он сразу теряет к тебе интерес. Теперь у тебя ничего нет!

– В таком случае у меня давно ничего нет! – выпалила девушка, невольно вспомнив свою первую университетскую вечеринку, где она впервые решила напиться и лишиться, наконец, ненавистной ей девственности, которая постоянно отпугивала парней. В ту ночь она переспала с незнакомцем, а на следующее утро постаралась забыть обо всём, стереть из памяти неловкий и жалкий момент её жизни. И теперь при всём желании Юля бы не смогла вспомнить имени того парня. Сергей? Влад? Или Игорь? «Да и какая к чёрту разница! – горько подумала девушка. – Ведь они все козлы! Так мама говорила… Но она ошибалась. Толя не такой».

– Дура, – обречённо повторила Мария, покачав головой. – Ничему тебя не научила. Или, видно, не хотела ты учиться. Можешь перестать грезить о лучшей доле и мечтать о переезде в Испанию, дорогая, ибо ты ему больше не нужна.

– А вот здесь ты не права, мама, – и с этими словами Юля достала из шкатулки кольцо, подаренное Анатолием.

Глядя на то, как дочь надевает его на безымянный палец, женщина закусила нижнюю губу.

– Что ж, признаю, я была не права. Хоть чему-то ты от меня научилась. – Скрестив руки на груди, она добавила с явным упрёком в голосе: – Жаль, камешек мелковат…

– А по мне в самый раз! – с вызовом произнесла девушка.

– Не сомневаюсь, дорогая! Тебе ведь раньше никто предложения не делал… и это твоё первое обручальное кольцо, поэтому оно и кажется тебе безупречным. Но поверь, это не так.

Юля хотела что-то ответить на выпад матери, но передумала, решив промолчать, поскольку знала наперёд, что бы она сказала: «Мне ведь лучше знать, дорогая! Как только мне исполнилось шестнадцать, парни начали в очередь становиться, предлагая руку и сердце. Так что только я знаю, как выглядит идеальное кольцо. И я надеялась увидеть на твоём изящном пальчике нечто большее. Ведь я твоя мама и желаю тебе только лучшего».

– В любом случае, это всё мелочи, – улыбнулась женщина, ободряюще потрепав дочь по плечу. – Сейчас главное продумать свадьбу и наш переезд.

– Наш? – непонимающе переспросила Юля и удивлённо уставилась на мать.

– Конечно, наш! – нахмурившись, ответила Мария. – Или ты забыла, что у тебя есть мать, о которой нужно заботиться?

– Нет, но…

– Но что?! – недоумевала женщина. – Или всю дорогу из Майорки домой ты расписала удивительную жизнь в своей маленькой головке без меня? И наверняка распланировала свой побег из Латвии, а обо мне – родной матери – и не подумала! Ты вообще представляешь, каково мне будет жить здесь одной? Нет, конечно, нет! Тебе всё равно, что со мной будет! И когда я состарюсь, кто, по-твоему, будет заботиться обо мне? Кому я буду нужна?!