Вера Александровна Петрук
Грозы над Маргутом
Сам Старик выглядел плохо. Я не видел его несколько недель, но казалось, что он сильно сдал за последнее время. Кожа в свете тусклого керосинового светильника отливала серым, в глазах поселилась усталость, оставившая тяжелые мешки под нижними веками. Я вдруг подумал, что мне несказанно повезло – я успел воспользоваться его щедрым предложением. Старик выглядел так, будто мог закончиться в любой момент. А других знакомых наверху у меня не было. Про Старика болтали, что в прошлом он был неплохим сыщиком, но, мол, в последние годы сильно сдал и занимался больше бумажной работой. Это мне было на руку. Я надеялся, что у меня будет время, чтобы заняться собственным делом.
– А, это ты, – вместо приветствия кивнул мне Старик. – Опоздал на две минуты.
Это было неправда, до назначенного времени еще оставалось полчаса, но в первый день я с начальством решил не спорить.
– Звиняюсь, – пробормотал я, чувствуя, как таким словам противится все внутреннее естество гордеца Льва Козлова.
Старик глянул на меня будто с одобрением.
– Садись, – кивнул он на подоконник. – Сейчас перекусим и побежим. Дел сегодня невпроворот. Как устроился? Сестра нормально?
Я тоже кивнул, выдавил из себя формальности и, переложив книги с окна, сел, предварительно подложив под зад пачку бумаг. Светлые брюки у меня были одни, а подоконник покрывал толстый слой пыли. Чувствовал я себя странно. Помогать Старику мне было привычно и всегда интересно, но тут между нами встал барьер и назывался он служебными отношениями.
Тем временем Старик достал из сумки бутерброды с колбасой, две кружки и термос, пахнущий кофе, и я вдруг подумал, что не все так плохо этим ранним дождливым утром. Он не должен был меня кормить, но отказываться от угощения я не стал. Прогулка по Маргуту пробудила во мне звериный аппетит, однако я заставил себя ограничиться одним куском хлеба. Зато у Старика аппетита вовсе не оказалось и, ковырнув свой бутерброд, он подвинул весь сверток ко мне.
– Доедай, – буркнул он. – Иначе тараканы съедят, жалко будет.
Аргумент был весомый. И так, жуя белый хлеб с маслом и острой колбаской и запивая горячим кофе с таким количеством сахара, что аж губы слипались, я выслушал свое первое задание.
– Помнишь ту магичку-утопленницу, о которой в газетах писали?
Я кивнул, вспомнив, как допрашивал Алистера на правом берегу Мары.
– Стихийница, – кивнул я ему. Старик мне о ней рассказывал еще до того, как историю прознали журналисты. Почему-то версию про вампиров он отверг сразу, хотя мне она казалась очень вероятной. Потому я к Алистеру и прицепился.
– Официальная версия – самоубийство, – Старик закурил, захрипел, сплюнул на пол, потом снова затянулся и задышал ровнее. – Но родственники не верят. Родители у девицы богатые, хотят, чтобы я провел независимое тайное расследование, поэтому готовься. Придется побегать. Ключевое слово – тайное. Полиция не знает, чем мы будем заниматься. И не должна знать.
Слушая его, я задумался о том, что, если родня убитой была богатой, почему они обратились именно к Старику. Трудно было представить богачей, заходящих в такую убогую контору. Поэтому я дал самому себе первое задание – выяснить о Старике то, что знают другие, но не знаю я.
Честно говоря, я ожидал, что Старик велит мне прибираться в комнате – ведь именно подобные грязные дела поручают помощникам без опыта, но вместо этого я услышал:
– Так как вопрос о похоронах еще не решен, и родители тянут с подписанием документов и дают нам время, то вот, что ты должен будешь сделать. Знаешь, где находится городской морг? Я дам тебе адрес. Надо выкрасть тело и привезти его вашему Доку в Подполье на повторное вскрытие. Я с ним уже договорился и все оплатил. Займись этим, тело надо доставить к вечеру.
Старик покосился на меня, но так как я не проронил ни звука, обратясь во внимание и честно доедая хлеб с колбасой, продолжил:
– Если честно, у меня по этому делу ни одной зацепки. Ледянский дал весьма скудные показания, а допросить его под галиуфом я не могу из-за его неприкосновенного статуса. Нашу жертву зовут Орнанна Дульсеева, магичка-стихийница, двадцать пять лет. Поступила на работу к Ледянскому на должность стажера сразу после Академии. Через неделю она пропала, еще через две нашли тело. В Академии дали справку, что девушка страдала депрессиями, а Ледянский заявил, что видел у нее в сумочке кералитовые наручники, которые подавляют магические способности. Сказал, что постеснялся уточнять у нее напрямую, хотя по нему не скажешь, что он может чего-то стесняться. По версии полиции Орнанна надела наручники себе на запястья и лодыжки и спрыгнула в воду, покончив жизнь самоубийством. Не выдержала стресса на работе или что-то в этом роде. Никто не может обвинить Ледянского в том, что он обижает подчиненных, потому что сам император заявил, чтобы мага не трогали. Родители уверены, что это убийство. По словам матери, Орнанна очень чтила женскую богиню Сангу, а это божество не терпит самоубийств. Тело пролежало в воде не так уж и долго, но вода в нашей Маре сам знаешь какая, началось разложение, помогли рыбы, в результате, лодыжки и запястья, придавленные тяжестью кералитовых наручников, остались на дне, а тело прибило течением к Северной набережной, где его и выловили. Существование наручников, кстати, не доказано. Их видел только Ледянский, но это не значит, что они были на Орнанне в момент смерти. Все, что мы имеем – тело с оторванными конечностями, и немного слухов. Мне нужно исследование Дока. Городские судмедэксперты, мягко говоря, боятся Ледянского и в справках напишут все, что он им скажет. Такое вот дело. Сегодня можешь в контору уже не возвращаться. Встретимся, как Док сделает документы. Он обещал к завтрашнему утру, надеюсь, не подведет, а то у нас не так много времени. Папаша там очень нервный.
Какое-то время я еще сидел со слегка отвисшей челюстью, потом осознал, что все серьезно. Мой первый рабочий день начнется с кражи трупа, что карается по закону повешением. Так вот почему Старик меня взял на работу. Хм, может, стоило потребовать с него больше денег? Наверняка раньше он кого-то нанимал для грязной физической работенки, но иметь под рукой крепкого парня для таких дел куда удобнее.
Окинув взглядом убогую контору Старика, я велел своему недовольству заткнуться. Да, предстояло на время вернуться в Подполье, которое меня однозначно встретит неласково, а еще каким-то образом нужно было умыкнуть труп из охраняемого морга, но все это казалось куда лучшим занятием, чем наведение чистоты и порядка в конторе сыщика, где никто никогда не убирался. А еще у меня намечалось свободное время – для себя, своего дела и… Ады. О ней в Верхнем Маргуте напоминало буквально все.
Что там сказал Старик? Никаких зацепок? Как говорила моя матушка, белые пустые листы существуют для того, чтобы их заполнить. В отличие от дела, над которым теперь предстояло работать и мне, в моей личной истории зацепки имелись. Правда, от понимания этого легче не становилось. Потому что, если меня заказали драконы, никакое переселение в Верхний Маргут мне не поможет. Лапы у клана Яхсари были длинными.
Глава шестая
– Молодец, что выбрался из своей канализации, – сказал Старик, протягивая мне заветный паспорт. – Начинать всегда трудно, но оно того стоит. Это сейчас ты молод и силен, но пройдут годы и вечные драки с гонками на крысалах уже не покажутся таким отличным времяпровождением. Ты думаешь, что все знаешь о Подполье, но послушай Старика. Как только перевалишь за тридцать, все, что тебе останется – жарить шашлыки из крысиных ляжек и бегать на побегушках у Барона. Потом же подсядешь на дурь или выпивку – все в Подполье так заканчивают. Да ты и сам знаешь. Остаться внизу или переехать к нам – это выбор между смертью до тридцати и возможностью дожить до старости. У нас тут тоже несладко, однако шансов узнать кое-что о жизни больше.
Я скептически посмотрел на его разваливающееся тело, но промолчал. К мысли дожить до старости я не привыкал, да и вид начальника не очень-то воодушевлял, но ради разнообразия можно было пофантазировать и даже попробовать. Например, ради Клары.
В любом случае, выбор у меня сейчас был невелик, и чтобы отвлечься от внезапно навалившейся тоски по жизни в Подполье, я решил погрузиться в порученное дело с головой.
Старик также показал мне черно-белый портрет Орнанны, который принесла ему мать девушки, и я удивился ее схожести с Адой. С чертовкой из рода ДеБурков я не виделся всего сутки, но уже чувствовал себя не на месте. Я ведь привык, что каждый вечер она неизменно заглядывала в нашу Яму, а, если предстояли гонки, то и вовсе проводила с нами целые дни, тренируя своего Ворона. Хорошо, что Старик отправил меня к Доку – значит, будет шанс повидаться и с Адой. Мне очень хотелось проверить правдивость ее слов. Точно ли она больше не покажется в катакомбах, раз я оттуда ушел, или солгала, как обычно?
Мне пришлось заплатить солидные откупные Барону, потому что так просто исчезнуть из Подполья никто не мог. Большой начальник знал о моей проблеме, притворно посочувствовал, но выкупом, вроде как, остался доволен и даже выдал мне три пропуска на посещение Подполья, если я вдруг захочу спуститься вниз по делам или в гости. Пообещал также вмешаться, если вдруг кто из Гильдии убийц захочет взяться за мое дело в ближайшие шесть месяцев.
– Полгода у тебя есть, дружище, – Барон снизошел до того, что похлопал меня по плечу жирной ручищей. – Однако потом не обессудь. На твоем месте я бы из Деянкура уехал. Лучше всего на Лантайские острова, у меня там братан живет, могу порекомендовать.
Я вежливо отказался, сказав, что шести месяцев мне хватит, чтобы убедить заказчика передумать на мой счет. Барон вежливо покивал, но заявлять о том, что будет ждать меня в Подполье, как только я решу свой вопрос, не стал. Оно и понятно. Таких, как я, внизу были сотни, и Юрген в качестве моей замены Барону подходил идеально. Поэтому все, на что я мог пока рассчитывать, это три раза спуститься в катакомбы, при этом не злоупотребляя ничьим временем. На четвертый раз мне сломают палец в качестве предупреждения (у Барона был какой-то фетиш на сломанных пальцах), а на пятый, наверное, отрежут голову и передадут через Гильдию моему заказчику.
Несмотря на столь очевидные неприятности, я с нетерпением ждал, когда снова спущусь в Подполье. Пуповину, связывающую со взрастившей меня колыбелью, разорвать было непросто. Но сначала нужно было ограбить городской морг.
Когда я покинул контору Старика, то ожидал, что на голову, прикрытую шляпой, которую полагалось носить всем гайранам Маргута, снова прольется дождь, однако меня едва не сбил с ног порыв ветра, шибанувший также идущую впереди бабульку. Я вежливо придержал старушку, потом мы с ней вместе поругали погоду и магов-стихийников, после чего меня озарила мысль.
«Театральный» чемоданчик достался мне от прежнего главаря Свистунов, а так как мы использовали его редко, Юрген о нем не вспомнил, я же решил, что он пригодится мне наверху, так как знал, к кому устраиваюсь на работу. Парики, усы, восковые накладки, линзы, баночки с декоративной косметикой и еще много чего интересного достались бывшему вирго Свистунов от одного императорского шпиона, который попал в опалу, сбежал в Подполье, там подсел на дурь и быстро закончился. Сейчас его наследство должно было мне помочь.
Правда, солидную долю косметики пришлось подарить Кларе, потому что ее любопытный фейлинский нос знал обо всем на свете. За такие щедрые откупные она обещала помогать мне с маскировкой, и сейчас я собирался ее обещанием воспользоваться.
Ближе к десяти утра тучи сменили цвет с черного на серый, временами покрываясь снизу позолотой – то лучи встающего солнца заглядывали в дыры, проделанные в облаках разгулявшимся ветром. Облик прохожих тоже сменился. Работяги, трудившиеся на заводах, торговцы, спешившие к своим лавкам, и чернорабочие, выполнявшие всю грязную работу по обслуживанию высокородных, сменились проснувшимися горожанами статусом повыше. Я подумал, что со своей нынешней работой больше подходил в их категорию, чем в первую. Все-таки не грузчиком в порт устроился. Деловые парни, мужчины и деды в костюмах и шляпах не спеша направлялись к своим конторам, по пути заглядывая в открывающиеся кофейни и пекарни.
Так как дом, где я снимал квартиру, находился в центре Маргута, со всех сторон меня окружали одуряющие ароматы свежей выпечки, шоколада и кофе. Верхний город поглощал сладкое в таких количествах, какие нижнему Подполью было трудно представить. Женщины пока не показывались, хотя я заметил парочку симпатичных заспанных мордашек в окнах с ажурными ставнями. Кажется, дамы только просыпались. Наверное, на окраинах Верхнего Маргута, где проживала основная масса слуг, наблюдалась иная картина, но здесь, в центре день высокородных женщин еще даже не начинался.
Снова подумалось про Аманду ДеБурк. Я не мог ее объяснить и понять, оттого ее образ постоянно занимал мои мысли. Только ли скука толкнула ее в Подполье? Не хотелось тешить себя ложными надеждами, что однажды она увидела меня и влюбилась без памяти.
Когда я добрался до дома, ветер поднялся такой силы, что я с трудом открыл парадную дверь. Консьерж окинул меня подозрительным взглядом, получив такой же в ответ. Я ничем не мог ему помочь. Те, кто снимал комнаты на четвертом этаже, не имели шансов понравиться этому любителю угождать высокородным. Дворяне, не сумевшие наскрести на собственный дворец, или расставшиеся с таковым по причине нищеты, вынуждены были снимать квартиры в одном со мной доме. Им принадлежали вторые и третьи этажи, где некоторые квартиры включали до двадцати комнат. Первый этаж нашего дома занимала кондитерская, где я и обнаружил Клару, уже сбегав наверх и убедившись, что в нашей каморке наверху пусто. Лишь ветер трепал занавеску, повешенную, очевидно, Алистером.
Вместо нормального завтрака моя ненормальная сестренка уплетала огромную булку с шоколадной начинкой. Клара устроилась у окна, намотав на себя неизвестный мне шарф синего цвета, который ярко контрастировал с красными волосами, свободно распущенными по плечам. Кажется, Клара успела пробежаться по утренним магазинам. Перчатки до локтей, но без пальцев, а также крошечную лакированную сумку, в которую и губная помада с трудом поместиться, я раньше у нее не видел. Булку она крепко держала двумя пальцами, хорошенько сжав ее румяные бока. Шоколадная начинка выливалась на тарелку с зефирами, также громоздившуюся перед Кларой. Стакан со взбитыми сливками и кружка кофе дополняли картину завтрака молодой проголодавшейся фейлины. А вот глаза у Клары были покрасневшими, как и нос. Я сразу понял, что она недавно плакала, отчего желание ее отругать немедленно превратилось в желание купить ей еще одно пирожное.
И все же я себя сдержал, попытавшись проявить строгость.
– У тебя вечером экзамены! – всплеснул я руками. – Что ты делаешь? Как ты собираешься танцевать?
Попытка провалилась, едва она взглянула мне в глаза. Похлопав по стулу рядом с собой, Клара придвинула мне тарелку с зефиром, политым шоколадом. Пахло восхитительно, мы с ней оба были сладкоежками, но в отличие от нее мне приходилось держаться. Жирные в Подполье вообще не выживали.
– Это для тебя, – всхлипнула фейлина, изображая саму невинность. – Здесь такие нежные зефирки пекут. Если бы не они, я бы повесилась.
Уловив в ее голосе знакомые манипуляторские нотки, я, наконец, очнулся. Этим трюкам она научилась от Алистера, а так как с вампиром я проводил много времени, то к подобным штучкам приобрел иммунитет.
– Провалишь экзамены, пойдешь поломойкой или прачкой работать, поняла? – пригрозил я ей.
– Жестокий, – всхлипнула Клара. – Я больше ничего есть сегодня не собиралась. Буду ходить голодная. А до экзаменов еще пять часов.
Ей повезло, что она родилась фейлиной. От древних мавари, которые оставили нам магию и своих противных потомков – современных магов, миру также достались многочисленные кабиры. Кабирами назывались расы, искусственно созданные первыми магами. Из всех кабиров только драконы и фейлины имели гражданские права. Остальные кабиры назывались низшими и включали в себя такое разнообразие рас, что даже Док не взялся бы их все перечислить. По понятным причинам почти все нижние кабиры жили в Подполье. Они обладали еще более мерзким характером, чем фейлины и драконы. Я был знаком только с дварфами и вервольфами, и мне хватило, чтобы ни с кем из нижних кабиров общих дел не иметь.
Фейлинам здорово повезло с тем, что они могли жрать как не в себя, включая сладкое и жирное, и ничего им от этого не было. Потому Клара и позволяла себе такие выходки.
– Это что? – перевел я тему, уцепив ее за шарф.
Она сразу поняла, что не шарф меня интересует.
– Деньги, что ты мне оставил, хватило только на кофе, – не стала юлить Клара. – А мне нужно было успокоиться. Поэтому я взяла немного денег из наших запасов и прошлась по магазинам. Там еще осталось. Не переживай, у тебя скоро будет аванс.
Я медленно вздохнул и выдохнул. Я хорошо помнил, что объяснял ей про мои нынешние заработки. Таких доходов, как в Подполье, у нас пока не будет. А так как откупные Барону отожрали значительную часть средств, нам предстояло жить экономно – хотя бы какое-то время. Клара, как всегда, предпочла услышать только то, что ей было удобно: мне будут платить зарплату.
– Почему ты ревешь? – наконец, задал я правильный вопрос, и на ее лице сверкнула довольная улыбка. Впрочем, она быстро погасла, сменившись тоской и драмой в глазах. Актриса из нее получится замечательная, лишь бы вступительные не завалила.
– Ты бы лучше спросил, где Алистер, – снова всхлипнула Клара. – Я думала, у нас с ним чувства, а этот кровосос сегодня утром обнимал другую девицу. Еще темно было, ты только ушел. Я решила помахать тебе в окошко, но ты даже не обернулся, зато я увидела нашего вампира с какой-то девкой на скамейке. Они обнимались, и он смотрел на нее так же, как на меня. На еду они так не смотрят.
Я постарался не издать торжествующего вопля. Я специально не вмешивался в их отношения, так как знал, что рано или поздно чересчур любвеобильный вампир сам все испортит. Так и случилось. Я остался хорошеньким, не посягая на свободу Клары, Алистер же стал еще и козлом. Клару, очевидно, не беспокоила судьба той девушки, я же взял себе на заметку обязательно навести справки. Неожиданно я вдруг осознал, что устроился на работу помощником детектива. Да мне просто полагалось все знать!
Непонятно, как так получилось, но в результате мы слопали на двоих не только тот зефир в шоколаде, но еще и по куску бисквитного торта с малиновым сиропом. Вышло дорого, и я потом долго ругал себя за слабину, проделавшую еще одну дыру в семейном бюджете.
Уже позже в нашей комнате наверху, когда подобревшая Клара помогала мне с маскировкой, я вдруг услышал от нее то, что испортило мне настроение на весь оставшийся день. Да и на ближайшее будущее тоже.
– Пусть Алистер целует, кого хочет, – выдала Клара. – Я его больше не люблю. Кажется, у меня появился новый парень.
– Кажется? – от удивления у меня даже линзы выпали.
– Мы с ним в магазине познакомились, – Клара загадочно улыбнулась. – Это он мне шарф подарил. А твои деньги все на сумочку пошли.
Глазной тик – это плохо. Что-то часто он стал со мной приключаться.
– Нет, не скажу, – опередила мой вопрос Клара. – Вот сдам экзамены, тогда и узнаешь. Он, кстати, обещал прийти посмотреть. В отличие от тебя у него время на меня найдется.
Это был справедливый упрек, но сейчас меня больше волновал чертов незнакомец, который привязался к моей сестре.
– Ладно, – осторожно кивнул я, чтобы ее не спугнуть. Могла ведь мне ничего и не рассказывать. – Познакомь нас потом.
Клара, конечно, заподозрила неладное в моем голосе, но я старательно улыбался, а вскоре и вовсе перевел тему на свою работу, рассмешив ее тем, чем собирался заняться.
А вот мне было не смешно.
Когда я спустился по лестницу в бабкином прикиде, консьерж едва ложку не проглотил. Что-то он там ел вонючее из стеклянной банки. Впрочем, я успел выбежать достаточно проворно, чтобы он ко мне не успел прицепиться. Хорошо было уже то, что меня не узнали.
В Подполье мы с Кларой пару раз пробовали реквизит из театрального чемоданчика, переоблачаясь в разных персонажей. У бывшего шпиона имелось особенно много масок со старческой кожей, поэтому переоблачаться в дедов и бабок я научился. Клара утверждала, что особенно хорошо у меня получаются вредные старушенции, и однажды я даже разыграл Барона, подкатив к нему в баре в образе пожилой графини в опале. Он так растрогался моему рассказу, что купил мне выпивку на весь вечер. Я, правда, потом не спал неделю, ожидая, что ко мне явятся его люди с разборками, но тогда вроде пронесло.
В понедельник толпы в городском морге не наблюдалось. То ли всех распугала погода – ветер поднялся нешуточный, то ли никто еще сегодня не умер. Охрана ко мне прицепилась, но я включил режим оскорбленной злобной старушки, и меня пропустили к администратору. Помогли дорогие бусы и серьги, которые я одолжил у Клары. Богатая сердитая старушка весомее бедной злой старушенции.
– Я к Орнаннушке, – заявил я клерку с порога. – Вчера в Маргут только прибыла, а тут такие новости. Внученьку мою замучили, загубили изверги, змеи гадючие, да еще и приплели, что сама она с камушком в воду нырнула. Бестолочи! А ну, пропусти!
Администратор – лысеющий тип в очках с толстой оправой, в сером мятом костюме и с таким же серым оттенком кожи, на миг потерял дар речи, но работал он все-таки в городском морге, повидал всякое, потому пришел в себя быстро.
– Вы про Орнанну Дульсееву? – сообразил он. – Дело закрыто, тело ждет погребения. Если вы были знакомы с усопшей, пожалуйста, обратитесь к родственникам. Мы ожидаем, когда они подпишут документы для того, чтобы передать тело похоронным службам.
– Балбес, – я с удовольствием швырнул в него карандаш, лежавший между нами на стойке. Лев Козлов мог бросить этот невинный предмет так, что стало бы очень больно, но бабкин бросок два ли можно было ощутить. И все же внимание клерка он привлек.
– Документы не подписывают, потому что я им не разрешаю, – рявкнул я, изображая старушечье негодование. – Как ты думаешь, зачем я приехала в ваш вонючий город? Между прочим, я, герцогиня Дульсеева, никогда не покидала свое уютное гнездышко в Чертогах. Но тут такая весть… Моя внученька…
Я порадовался стойкому гриму и пустил слезу. Богатые бирюльки на старческом теле, а также упоминание престижного района в пригороде Маргута, где жили высокородные, сломили сопротивление клерка окончательно.
– Ох, простите, я не знал, – начал изворачиваться он. – Я раньше разговаривал только с матушкой покойной.
– А теперь будете только со мной, – отрезал я. – Хочу видеть внучку. И отчет со вскрытия мне тоже предоставьте.
– Боюсь, это невозможно… – начал он, но осекся под моим тяжелым взглядом.
– Твое повышение по службе будет невозможно, – снова рявкнул я от души. – Думаешь, я просто так приехала сюда в такую рань, позволив вашему дождю и ветру истрепать мой плащ? Думаешь, я вот так просто повернусь и уйду?
В глазах лысеющего типа мелькнул ужас при мысли, что я, застряв здесь, смогу случайно встретиться с его начальством.
– Мы сделаем для вас исключение, – сглотнул он. – Сейчас вас проводят к телу, а я подготовлю копию справки о вскрытии. Девушка утопилась, это самоубийство. Могу я взглянуть на ваш паспорт?
– Чушь! – Я саданул кулаком по стойке, немного переусердствовав с приложенной силой, а потом наставил на клерка указательный палец с дорогим перстнем. Все эти побрякушки достались Кларе от ее многочисленных поклонников из Подполья, в том числе, и от Барона. К моему великому облегчению Барону нравились зрелые женщины, но талант Клары он оценил, выдав ей в отличие от меня бессрочный пропуск на посещение Подполья.
– Моя Орнаннушка никогда не могла оскорбить честь великой богини Санги, наложив на себя руки, – я всеми силами старался перетянуть внимание клерка от несуществующего паспорта.
И тут случилось непредвиденное. Я ожидал нечто подобное, потому что «непредвиденное» – это то, что всегда портит хорошие планы, однако настроение у меня испортилось, а боевой настрой покрылся дырами неуверенности.
Дверь за стойкой с клерка открылась, и оттуда вышел не кто иной, как Демьян Ледянский собственной персоной. Главный маг-стихийник империи, человек, который недавно чуть не повесил моего друга, а еще невольная жертва моей шутки с огненными шарами. Я искренне надеялся, что Ледянский так и не понял, кто его тогда оскорбил. С трудом удержавшись от того, чтобы не потрогать маску старушенции на лице, я порадовался, что Ледянский был магом стихийником, а не психопатом – так мы в народе называли психомагов, которых не любили еще больше, чем стихийников. Те бы сразу залезли мне в голову, благо их рождались единицы, и все они были жутко заняты на государственной службе. Шансы встретить психомага на улицах Маргута, даже Верхнего, равнялись нулю.
Ледянский уставился на меня тяжелым взглядом.
– Герцогиня Дульсеева, бабушка усопшей, приехала в Маргут проститься с телом внучки, – пробормотал чересчур услужливый клерк. Кто его просил меня представлять? Может, эта ледышка и мимо прошла бы, теперь же Ледянский пялился на меня, не скрываясь. Еще чуток, и воздух вокруг нас начнет превращаться в иней. Я знал, что маги не имеют права колдовать на гражданских, да и вообще, источник их магии – великий клуатон, заканчивался, поэтому силушку свою они берегли. Однако отчего-то казалось, что он решил лично меня заморозить. Пальцы ног буквально заледенели.
– Не слышал, что у Дульсеевой есть бабушка герцогиня, – голос у этого Ледянского был похож на сквозняк с простуженными и сипящими нотками. А еще магом зимы назывался. Я точно прыснул бы от смеха, если бы подслушивал диалог, а не участвовал в нем напрямую.
Клерк метнул на меня испуганный взгляд, он оказался меж двух огней, я же напрягся, что лысый сейчас снова спросит про паспорт. Но, кажется, меня загоняли в угол, а в таких ситуациях я обычно терял такт и терпение.
Решив, что бабкам можно все, я обнаглел:
– А я не слышала, чтобы с небес было принято лить все лето каждый день, не переставая. Демьян Ледянский, если не ошибаюсь? Я вас, стихийников, сразу чую. Бездари и лодыри! Кто будет отвечать за мои погибшие петунии? А за розы, которые болели все это чертово дождливое лето, а потом сгнили так и не распустившись? Запомните мое лицо! Потому что я уже подала на вас в суд с требованием возместить мне убытки за мой погибший сад! А может, вы хотите знать, как я себя чувствую? Я пожилая женщина, у меня хрупкое здоровье, которое такая погода отнюдь не улучшает. Признайтесь, вы желаете моей смерти? А я, между прочим, прилежно оплачиваю погодный налог. Вам не жгут карманы деньги, которые вы не заработали?
– Госпожа Дульсеева, я очень занят, – пробормотал Демьян Ледянский вмиг изменившимся тоном. – Если у вас есть жалобы, вы можете направить их в клиентский отдел Дворца Стихий.
– Есть, есть у меня жалобы! – крикнул я ему вслед, но Ледянский уже удалялся быстрым шагом. Я подавил чувство эйфории, потому что дело было еще не сделано. Такие типы, как этот стихийник, всегда вызывали во мне антипатию. И дело было не в погоде. Он был примерно одного со мной возраста. Когда мы с матерью сражались за еду в катакомбах, этот Ледянский выбирал в какой Академии обучаться, и какие полезные связи завести. Я ему не завидовал, но ненависть к высокородным, особенно к мавари, не мог из себя искоренить.
А еще, проводив его взглядом, я подумал, что, если бы у меня был такой начальник, я точно бы повесился. Старик был прав. История этой Дульсеевой была мутная.
– Веди меня к моей Орнанне немедленно, – я перевел взгляд на лысого, и тот сдался, засеменив впереди. Мне самому было страшно от того, что я только что наговорил верховному стихийнику. И ведь правду говорят – старушкам все с рук сходит.
– Мне очень жаль, но отчет судмедэксперта о самоубийстве уже подписан, – бормотал клерк, отчаянно суетясь и открывая передо мной дверь в помещение, где, очевидно, хранили трупы. Меня окатило холодом и разочарованием. Вход охраняли двое амбалов.
– Перепишите, – я махнул рукой, показывая, что хочу остаться с телом наедине, но тип, выдвинув из стены ящик с мертвой девушкой, лишь деликатно отошел в сторонку.
Я уставился на труп, чувствуя, как зефирки просятся обратно. Мертвяков мне видеть приходилось, однако никогда в столь сильно разлагающимся состоянии. Бедная утопленница. Еще не зная подробностей, я был согласен с родственниками, считавшими, что девушку убили. Если Орнанна и правда была прихожанкой храма Санги, верховного женского божества Деянкура, она никогда не смогла бы наложить на себя руки. Считалось, что суровее всех Санга наказывает самоубийц.
Картинно схватившись за сердце, я скосил глаза, осматривая помещение. Мое внимание привлек ряд узких окошек сверху, и я уцепился за них, как за спасительную соломинку.
– Это убийство! – изрек я, с облегчением отворачиваясь от трупа. Теперь это изуродованное лицо точно присоединится к моим кошмарам, в которых и без него хватало жутких образов. – Я намерена дойти до главного императорского судьи и потребовать повторного рассмотрения дела. А вы, милочек, на всякий случай присмотрите себе еще работку. А то вдруг, окажется, что вы причастны к этой фальсификации.
Клерк побледнел и принялся бормотать, что он лишь записывал то, что говорил врач, но я, небрежно махнув ему рукой, уже покидал здание морга. Все, что мне было нужно, я увидел.
Зайдя за ближайший угол, я стащил с себя длинную бабкину юбку и припустил наутек. На этот раз непогода помогла. Вряд ли в таком дождище, какой обрушился с небес, администратор сумел разглядеть, куда именно делась бабка. И все-таки куда смотрел Демьян Ледянский? Неужели правду говорили о том, что у современных магов совсем не осталось магической силы, и они даже дождь укротить не в состоянии?
Однако, хоть я ливень и проклинал, но теперь вся надежда была только на него. И на Клару. Пусть вода с неба еще какое-то время льется на Маргут, и пусть моя ненасытная сестра не решит потратить оставшиеся деньги в каком-нибудь магазине. Пусть она сидит дома и думает про экзамены.
Я застал фейлину на пороге дома, где она с тоской глядела в небо, вероятно, ожидая окончания дождя. Поблагодарив Святого Каву за ливень, задержавший Клару, я схватил ее под локоть и потащил за угол дома в мокрый сквер подальше от любопытных глаз консьержа.
