Василий Ворон
Васильки
Самых разных слов.
Раньше в строфы их сгребал я,
Рифмами крепил.
Был и ловок, и удал я,
Было много сил.
Лишь потом пришло прозренье,
Словно с гор вода.
Стало горьким вдохновенье,
Голова – седа.
Не бросай слова на ветер
Ни единый раз!
Не луна на небе светит —
Это чей-то глаз.
Коль в стихах не то словечко —
Лыко не в строку.
Это если за уздечку
Лошадь на скаку.
У Судьбы сурова нитка:
Все бежим по ней.
Режет пятки нитка прытко
Прямо до костей.
То, что пишется поэтом
Может явью стать.
У стихов есть свойство это —
Всё овеществлять.
Это – ядерный реактор
И Пандоры ларь.
Этим пользовались фактом
Все шаманы встарь.
Ну а я набаловался
Рифмами навек.
Хорошо, что жив остался,
Глупый человек.
Я устал лить кровь и слезы.
Долго ль до греха?
Перешел теперь на прозу
С жуткого стиха.
Но пою не то, что вижу
Из окна подчас,
И не то, о чем предвижу:
Слеп мой третий глаз.
Я пишу о том, что снится
Мне ночной порой.
И о том, что вдруг не спится,
От чего больной.
Потому что сердце ищет
Тропы в никуда,
Потому что троп тех – тыщи
Убегают в даль.
И в конце любой из этих
Неизвестных троп
Нечто манит, ждет и метит
Непременно в лоб.
Метит в душу, в разум, в совесть,
Не дает уснуть
Нерассказанная повесть,
Непройдённый путь.
5 февраля 2018
***
Со Спасской башни канула звезда,
Порвав огней тугое ожерелье.
Стучат пустые метропоезда,
Ведя свой чат в ребристом подземелье.
Куда-то разом делся весь народ —
Туристы, москвичи, иногородцы.
Остановился вечный хоровод
И время не бежит, и не крадется.
Затих Арбат, мой говорливый друг:
Стал молчалив, просторен, пуст и гулок.
И как покойник выпрямился вдруг
Родной Кривоколенный переулок.
Исчез поток машин, гудёж и смрад,
И в пустоту мигают светофоры.
Исчезло всё. Но что-то я не рад,
Что всё вернулось вновь в ларец Пандоры.
Так что стряслось, за что не стыдно слёз?
И отчего здесь так безлюдно стало?
Всё потому, что в ночь Тебя увез
Состав от Ленинградского вокзала…
29-30 октября 2018
Мостик
Было дело – Мир творил Создатель.
Твердь и воздух, свет и тьмы чернила,
А еще пилу, топор и шпатель —
Чтоб творить сподручней Ему было.
А потом, склонившись над волною,
Он, решив, что стоит освежиться,
Зачерпнул натруженной рукою
Воду, чтоб попить и чтоб умыться.
Расплескал водицу. Наземь споро
Пали капли, чтобы здесь навеки
Оказались чу́дные озёра,
Озерки, ручьи, а также реки.
Человек, чтоб в мире этом выжить,
Переправы норовит расставить:
Чтоб друг к другу оказаться ближе,
Берега скрепляет он мостами.
В Петербурге влаги не убудет —
Речки и ручьи, и ливни льются.
А мосты, как ветреные люди
Сходятся и снова расстаются.
Мне бы тоже мостик перебросить
От меня к тебе, такой желанной.
У меня же только буквиц русских россыпь —
Матерьял для возведения престранный.
Будет ли по нраву моей гостье
То, что оказалось мне по силам?
Выходи, любимая, на мостик
Что из слов к тебе я перекинул.
30-31 октября 2018
Беспокойные строки
А. С. Б.
Что нам бард пропоёт, взяв гитару привычной рукою?
Что-то грустно ему, и заныла, как сердце, струна…
Он, конечно же, знал, что не может быть в жизни покоя.
Все покойники там, и не нужно уж им ни рожна.
Потому и писал он свои беспокойные песни,
Чтобы нам их пропеть, и напомнить, что жизнь коротка,
И что жить – беспокоясь и радуясь – всё ж, интересней.
И вилась, словно пульс, торопливою вязью строка.
Жизнь покатит вперед, отмеряя всё новые вёрсты.
Мы остались одни, и гитара стоит сиротой.
Всё, что дорого нам – то устроено мудро и просто,
И ложатся слова на мотив совершенно простой.
И прощальную песню ничто не уймёт, не нарушит.
Он споёт ещё раз, и, конечно, опять про Любовь.
И не взять сатане, нет, не взять отлетевшую душу:
Не по нраву ему ленинградца особая кровь.
14-16 января 2019
Две чашки
В чашку кофе Петербурга
Вновь плеснули молока.
Это время драматурга
И поэта-чудака.
Закипела как в кастрюле
От судёнышек волна,
Чтоб туристы отхлебнули
Кофе этого сполна.
Никому не спится этой
Белой ночью на Неве.
Драматургам и поэтам
Это, в общем, не внове.
А в Москве другой напиток,
Черный, как и небосвод,
Через звёздчатое сито
Льётся вниз, бодрит народ.
Но под этим крепким душем
Мирно спит один поэт.
Убаюкивая душу,
Видит ту, что рядом нет.
Ведь она в молочной дымке,
Мимо уличных огней,
Не спеша идет тропинкой
До парадной до своей.
И она поэту снится
Не нарочно, невзначай…
Словно в чайнике, в столице,
Ночь заваривает чай.
Над Москвой луна крадется —
В чашку брошенный лимон.
Чёрным чаем ночь прольется,
Тает чуткий летний сон.
…Чашка латте, чашка чая.
Лето грустное в окне.
По Тебе поэт скучает,
Забываясь лишь во сне.
26-28 июня 2019
Белая бессонница
В Петербурге закат
Подмигнул растворённым оконцем.
Задремал Летний сад
Словно в клетке пернатый певец.
Ветер крылья сложил
И улёгся в дворовом колодце.
Здесь так много чернил
В сине-чёрной, холодной Неве.
Вновь мосты возведут
Переправу на зыбкое небо.
И по ним перейдут
Чьи-то души, идущие вспять.
И захватят – как знать? —
Все земные моленья и требы,
Чтобы там передать:
Вдруг найдется, кому их принять?
Не уснуть мне опять
Под распахнутым небом белёсым.
Мне б его исписать,
Чтоб расставить слова в нужный ряд.
Как назло есть ответ,
Но опять не хватает вопроса,
И я вижу: в Неве
Отражается мой Ленинград.
Этот древний гранит
Повидал и изведал немало.
И лишь он подтвердит
Что выносливей, строже, сильней.
Шли дожди, падал снег,
И стальная пурга завывала,
Но простой человек
Оказался сильнее камней.
Я здесь крайний певец:
Ну куда мне за Пушкиным с Бродским?
Мне б решить, наконец,
Где гнездится железный «Сапсан».
Вот опять марш-бросок
Меж духовным и ноющим плотским —
На стене как курок
Вопросительным знаком стоп-кран.
Ночь бела, чёрен день
И никак не сшивается проза.
Строчек зыбкая тень
Неохотно ползет по листу.
Мой экранный курсор
Ускользает и жжёт как заноза.
Лишь сквозь тесный зазор
И достигнешь свою высоту.
Пара капель Невы
Утекла в невеселые вирши.
Неизвестно, увы,
Долго ль буду стихи писать я.
В Петербурге рассвет
Золотит заповедные крыши.
Отзвучал мой сонет
И дрожат у листочка края.
лето 2019
Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора
