Василий Панфилов
Улан. Наследие предков
Глава седьмая
Владимир достаточно равнодушно относился к внешней атрибутике, но не мог не признавать её важность в глазах окружающих. Так что сообщение о том, что титул герцога Померанского отныне принадлежит ему по праву, было приятно. Пусть пока это только титул, но раз его признали, то не за горами и тот день, когда он сможет прирезать ещё один кусочек территории…
К примеру, "атака" юристов продолжалась и теперь в Шведской Померании ему принадлежало не два десятка, а почти полсотни владений. Владений в большинстве своём "игрушечных", но тем не менее. Да и признание титула герцога Померанского открывало новые горизонты в деле возвращения владений.
Отпраздновать такое событие решено было большим приёмом и сияющая Наталья с очаровательной улыбкой и сияющими глазами, радостно приветствовала гостей.
– Ваше величество, – несколько чопорно поприветствовала она Елизавету.
– Ах, оставь, – отмахнулась та и расцеловала женщину в обе щеки, – теперь ты практически августейшая особа и зови меня просто сестрой![24].
Всё верно, титул герцога Померанского – заявка серьёзная…
Засмущавшаяся Наталья и раньше была с императрицей в неплохих отношениях, так что вскоре они щебетали о чём-то своём. Рюген невольно услышал разговор – это были детские болезни и проказы, загруженность мужей работой… Улыбнувшись, он отошёл в сторонку, а точнее – в сторонку отвёл его Пётр.
– Герцог…, – задумчиво сказал он, – теперь всё по взрослому…
– Брось, ты всегда будешь для меня старшим братом, – твёрдо сказал ему Грифич. Поговорили немного на нейтральные темы, но видно было, что императора что-то гнетёт.
– Ты понимаешь, что теперь твоя жена не может владеть поместьями? Раньше мог как-то закрывать глаза – сам понимаешь, Рюген и Вольгаст – не настолько серьёзные титулы и владения, чтобы ты что-то всерьёз решал в европейской политике.
Пётр закусил губу и серьёзно посмотрел на принца.
– Понимаю, – медленно сказал тот, – мы с тестем уже обсуждали этот вопрос и я решил вернуть поместья в род Головиных. Ну а мне деньгами отдадут.
– Я тоже этот вопрос обдумывал, да и не только я, – продолжил Пётр Фёдорович, – мы с дядей[25] тоже обсуждали этот вопрос. Он, конечно, власти почти не имеет[26], но в этом вопросе они сошлись даже с оппонентами. Не всеми, конечно, но по большей части, да и то…
– Не томи! – Не выдержал Владимир.
– Как ты смотришь на то, чтобы выкупить остальные земли княжества Рюгенского? То есть Штральзунд, Барт, Дамгартен и другие города с прилегающими землями. Знаю, что накопил ты немало…
– Не хватит, – мрачновато (такую возможность упускаю!) ответил Грифич.
– Знаю, – китайским болванчиком закивал Пётр, – но будут ещё деньги за поместья. У Головиных столько нет и они бы долго выплачивали, так я тебе из казны заплачу – мне Головины потом вернут, не к спеху. Часть своих поместий в Швеции отдашь королю. Ну и вестимо – контракты со мной, на постой русских войск и прочее.
– Вот с последним хотелось бы разобраться, – с каменной физиономией сказал Рюген, – сам понимаешь, что серьёзных войск там тебе никто не даст держать, сразу война начнётся.
– Понимаю, – стиснул зубы император, которого донельзя раздражала ситуация со Шлезвигом, зависшая в воздухе[27], – этот вопрос мы так решим, чтобы не подкопаться.
– Вроде твоих войск на моей территории не будет, но будет договор и подготовленные магазины?[28]
– Именно.
Предложение не было благотворительностью – Швеция в настоящее время была не в лучшем положении. Несмотря на то, что в семилетней войне она была на стороне победителей, экономика страны переживала скверные времена. Мало того – назревал очередной конфликт с Данией, исход которого вызывал в Стокгольме определённые опасения. Если за территорию собственно Швеции они не опасались, то вот за… колонии была определённая тревога.
При ближайшем рассмотрении ситуации оказывалась ещё более интересной – свои… колонии Швеция не могла продать никому, кроме как Померанскому – остальные претенденты были слишком слабы или враждебны или… Разумеется, какие-то варианты были, но скажем так – неважные. Так хоть шведы могли быть уверенны, что территория не достанется врагам, да и деньги… Деньги в нужных объёмах водились только у Вольгаста-"Калиты".
– Чёрт, чёрт, чёрт! – Выругался Пётр и рванул с себя перевязь со шпагой, а затем и парадный камзол. Медленно опустившись в кресло, он закрыл лицо руками.
– Ну за что мне такое, – со слезами в голосе сказал император. Печалится было от чего – Дания потребовала нейтралитета княжества Рюген, обещая в противном случае закупорить Балтику[29].
Пётр хоть и хорошо относился к Грифичу, но такое соглашение посчитал для себя не выгодным. Пусть в это время и была накалённая ситуация, но… Но всё изменило начало войны с Турцией.
Православные повстанцы на территории Правобережной Украины вторглись на территорию Польши, в погоне за отрядом конфедератов. Это дало повод для полноценного военного союза польских магнатов с Австрией, Францией и Турцией против России и ряда Северных государств.
Разворачивать полноценную войну на несколько фронтов никто не хотел, так что… Неожиданно оказалось, что нейтральный Рюген становится главным пунктом отсутствия боевых действий на Балтике и в конце ноября договор о передаче земель был подписан.
Он обошёлся Грифичу значительно меньше, чем тот рассчитывал. Деньги вытрясли практически все, но хоть в долги не залез… Договор передавал земли не просто так – он требовал нейтралитета княжества Рюген. Только так можно было сохранить мир на Балтике.
Учитывая, что служил герцог Померанский русскому императору, входя при этом своими владениями, пусть даже частично, в Германскую Империю, в настоящее время подконтрольную Австрии… В общем, самыми точными словами была фраза "Всё сложно".
Всё было настолько сложно, что генерал-аншеф (звание Пётр вручил вскоре после получения титула герцога Померанского) отправился в Вену на переговоры. Не то чтобы он блистал как дипломат… Но Владимира можно было назвать самым заинтересованным лицом в предстоящем конфликте – в конце-концов, от способностей Грифича как миротворца напрямую зависит само существование его новорожденного государства…
Отправился с небольшой свитой – те самые офицеры свиты с денщиками (такими же волчарами), Тимоней, Готлибом, да секретарём и камер-юнкером Яковом Сирином. Последний свыше года провёл в поездке по Сибири и сейчас был рад побывать в одном из самых блистательных городов мира – семьёй он пока не обзавёлся, а на подъём был лёгок.
– Да, принц, все перепроверено – Ульрика Прусская, – Юрген, выполнявший у Рюгена функции контрразведчика, вручил Владимиру документы с пометками и тот углубился в чтение. Читать в тряской карете было не слишком удобно, но никуда не денешься.
– Яша, глянь – это по твоей части, – протянул он один листов секретарю. Через минуту раздался изумлённый возглас и присвистывание:
– Эк они обнаглели-то!
– Что решать будем? – Поинтересовался Юрген, – я по всякому прикидывал, но до сих пор не понял – проще пойти на ответные меры и уничтожить их или же действовать как полагается – через суд и прочее?
– Давай-ка отложим этот разговор до конца переговоров, – решительно сказал попаданец, – сам понимаешь, от их исхода многое будет зависеть.
Молчаливый кивок и документы убираются в шкатулку.
Путешествие нельзя было назвать комфортабельным и пожалуй, верхом было бы не только быстрей, но и удобней. Но нельзя – багажа слишком много, да и работать с документами в карете худо-бедно всё-таки можно. Однако работа-работой, но заниматься гаданием было бесполезно – как их там примут в Вене, да проинструктируют ли посланника – бессменного Дмитрия Михайловича Голицина, должным образом.
Так что по большей части развлекались байками, да Рюген время от времени доставал свою флейту и музицировал. Но последнее редко – мешала тряска. По большей части слушали рассказы Сирина о поездке – одновременно развлечение и своеобразный отсчёт.
Ездил он с проверкой работы учебных заведений – не зря же высылали замешанных в заговоре учителей…
– Да многих кнутом драть пришлось, – рассказывал секретарь, – на бумаге всё как положено, а на деле – приходит учить детей пьяный, да ещё и не каждый день. Ну, большинству внушений хватило, разве что парочку особо наглых под следствие отдал.
– А мне тут шли слезницы о твоей жестокости, – засмеялся князь, – я их подшить велел, сам потом почитаешь, да может – дополнительному кому плетей через почту пошлёшь.
Посмеялись и продолжили на тему отвлечённую: помимо инспекции, Яков искал людей, увлечённых историей и желающих оставить что-то после себя. Для этой цели Рюген выделил ему дополнительные средства и поручил найти местных краеведов-любителей.
– Да как ты и велел – не столько деньгами прельщал, сколько перепиской с твоей канцелярией да с Академией Наук. Им лестно, что их письма будут читать люди учёные – для самоуважения немало значит.
– Много нашёл-то?
– Порядком, – приосанился парень. Померанский улыбнулся – Яков ухитрился занять здесь примерно ту же нишу, что в РИ занял Даль. Такая поездка-инспекция, с параллельным поиском историков-энтузиастов, записывающих местный фольклор, была не первой, так что… Он ещё не знает, но в Шляхетском Корпусе готовится к выпуску книга русских сказок и былин под названием "Сказки Якова Сирина"…
"Сказки" эти будут многотомные, с упоминанием того, что собраны они трудами Сирина, но у каждой сказки и былины будут ссылки – кто конкретно её записал – и где. С учётом того, как трепетно относились местные к возможности войти в Историю, можно прогнозировать всплеск энтузиазма у краеведов.
Правда, в данном случае на прибыль Рюген не рассчитывал – книги ожидались скорее убыточными. Так, двести пятьдесят экземпляров, из которых двести разойдутся по библиотекам учебных заведений, а ещё пятьдесят станут подарками для некоторых сановников и отличившихся работников Департамента Образования. Ну а дальше видно будет.
Останавливались в придорожных трактирах или гостиницах в городах – по обстоятельствам. К великому сожалению Владимира, разбить привычный воинский стан на природе нельзя. И дело тут не только в том, что "не комильфо", но и в том, что вся земля поделена. Технически-то можно… Но именно технически – бывший улан прекрасно знал, сколько проблем может принести такое решение.
В гостиницах же… Клопы, тараканы, блохи и вши были делом нормальным, привычным. Свита даже радовалась, когда обнаруживалось, что в гостинице/постоялом дворе имеются тараканы – это означало, что не будет клопов… Попаданец в такие моменты только радовался, что насекомые всех видов его избегают. Нет, так-то достаточно чистенько, но всё равно – были насекомые, были.
– Ой, княже, заели! – Скривил страдальческую физиономию Тимоня, истово чешась, – клопы, да с блохами… Когда ж мы к Вене-то приедем, там-то хоть искупаться можно будет…
Последнее было актуальной проблемой…
– Не напоминай, мы скоро вонять будем, как местные.
Свита завздыхала – к русским баням они успели привыкнуть, а особенно бывалые вояки оценили работавших при банях костоправов и всевозможных "бабок", с успехом заменявших докторов. Ну и чарка после бани казалась особенно вкусной…
Глава восьмая
Дмитрий Михайлович встретил Рюгена очень тепло. Пусть он и принадлежал к самой "удачной" ветви Голициных, чванства за ним не было. Достаточно сказать, что это был один из тех редких людей, которые почти не имеют врагов, но имеют великое множество друзей, будучи при этом на удивление дельными.
– Рад, что вы приехали, принц, – встретил он Рюгена прямо у порога своего особняка.
– Может, на ты? – Предложил Владимир, не любивший европейского "Выканья". Голицин засмеялся:
– Мне говорили про тебя, что ты прост в общении, но не думал, что настолько.
Вместо ответа попаданец развёл руками.
Особняк русского посланника правильней было бы именовать дворцом. Что уж говорить, если весьма престижную улицу, на которой стоял особняк, называли уже Голицынштрассе[30]. Самому герцогу Померанскому и его свите отвели отвели покои по соседству с хозяйскими и прикрепили слуг. Первым делом помылись и отдали вещи в стирку и чистку.
Два дня отмокали и отъедались, затем начались визиты. Марии-Терезии в настоящее время не было в Вене, так что оставалось только ждать и восстанавливать старые знакомства. Первым делом – к приятелям-воякам. Здесь Владимир немного играл – человека, далёкого от интриг и решившего навестить боевых приятелей. Но именно немного, поскольку в основе именно таким и был, да и многие военные принадлежали к знатным семьям и имели весьма серьёзные связи. А самое главное – через них можно было решить какие-то вопросы и провести аккуратный вброс нужной информации без особого официоза.
Старый приятель, ранее служивший в кирасирском полку Модены, встретил его тепло. Пусть по формальному рангу он был ниже – всего лишь бароном, но его реальное влияние в столице могущественного государства с лихвой перекрывало это, так что встретились на равных, без чинов.
– Изображаю из себя дипломата, – уныло пожаловался принц собеседнику, – а какой из меня дипломат…
– Не прибедняйся, – хмыкнул барон, – всем известно, что ты человек умный и образованный, да и как руководителя тебя хвалят.
– Не прибедняюсь, это несколько разные вещи, – отхлебнул вина, блаженно посмаковал и развалился в кресле.
– Ну…, – протянул Зейтц, – это да, ты же торопыга, да и к придворным увеселениям равнодушен. Не совсем даже понятно, зачем тебя сюда прислали.
Рюген хмыкнул и с иронией посмотрел на приятеля…
– Ладно, в общих чертах понятно, – засмеялся тот, подняв руки, – ты лицо, напрямую заинтересованное в том, чтобы избежать конфликта на Балтике, да и к императору близок.
– Не только на Балтике, – честно ответил Померанский, – но и конфликта вообще. Сам помнишь – в конфликте выигрывает тот, кто наблюдает за ним со стороны. Ни нам, ни вам не нужно усиление Пруссии или очередного вмешательства Франции в наши дела.
– Не нужно, – согласился барон и наклонился поправить кочергой угли в камине, – ну так не лезьте в Польшу.
– Легко сказать! Была бы она нормальным государством – да, заключил договор и хватит. А так… С королём заключили, а магнаты его не признают – и лезут разорять русские земли. Я уж не говорю про скотское отношение к православным. А сейчас и вовсе – с Турцией союз.
– Это да…, – протянул Зейтц, – Польша…
На этом разговор о политике прервался – каждая сторона высказала, что хотела. Рюген дал понять, что Россия не нуждается в Польше и заинтересована разве что в русских землях, населённых православными, да и то – скорее вынужденно. Барон озвучил позицию Австрии – не трогайте Польшу. В общем, "Высокие договаривающиеся стороны пришли к предварительному соглашению" и Вольгаст не сомневался, что в ближайшее время разговор будет передан дословно по назначению.
Закончив с политикой, спустились в зал, где уже начали собираться гости – в большинстве своём действующие и отставные вояки, знакомые бывшему улану. То и дело слышались приветственные возгласы, смех, звон шпор и слова:
"– А помнишь!?"
Пройдясь по залу и вдоволь погрев своё эго (генерал-аншеф и кавалер такого количества орденов, да почти самовластный властелин – это ого какая карьера!), пообщавшись с друзьями и приятелями, вояки по приглашению хозяина прошли с столовую.
Высокие стулья с вычурными спинками, белоснежные скатерти, игра свечей и услужливые лакеи, неслышными тенями оказывающиеся рядом в нужный момент.
– Ого! – Восхитился Владимир, – как ты их вышколил. Я такой уровень встречал всего несколько раз, да и то…
Довольно подкрутив ус, барон приосанился и ответил:
– Кадровая политика, друг мой. Ты чиновник и собираешь дельных клерков, я же скорее политик, вот и играю на других инструментах.
Дальше… Дальше был торжественный обед, плавно превратившийся в пьянку.
– Голова, – простонал Андрей и сочувственно хмыкнувший Рюген протянул ему кружку с пивом. Да, именно сам – информация нужна была как можно быстрей, а что добывал её офицер свиты путём совместной пьянки с нужным человеком, так это ему только в плюс – добыл же.
Жадно присосавшись к кружке и выхлебав её в несколько могучих глотков, мужчина на минутку прикрыл глаза.
– Отошёл? – Спокойно сказал Владимир.
– Ваша све…, – вскочил Андрей.
– Не суетись, – махнул рукой принц, – спокойней. Результат есть?
Результат был – Австрия намеревалась побренчать оружием, оказывая Польше адресную финансовую и дипломатическую помощь, но воевать настроена не была. Максимум – небольшие стычки. Офицер свиты пил вчера не просто так, а с дальним родственником из интендантства и выяснил, что военные склады к войне не особо готовы, а сами военные настроены весьма нейтрально.
Суть в том, что предстоящая компания России хоть и затрагивала политические и экономические интересы Австрии, но поскольку основные боевые действия обещали развернуться против турок, то отношение было скорее даже сочувственным – с турками они и сами регулярно воевали, с переменным успехом. Ну и отношение к полякам…, а точнее – к польской шляхте, было скорее негативным. Признавая за ними храбрость, австрийцы откровенно презирали шляхтичей за постоянное предательство национальных интересов ради копеечной выгоды лично для себя.
Спустя неделю после приезда Рюгена вернулась Мария-Терезия, а ещё через два дня его пригласили во дворец. На это раз не было никакого бала или празднества – обычная прогулка по саду.
– Я слышала о вас много противоречивого. По словам одних – вы один из фаворитов русского императора, по словам других – не входите в число особо приближённых, – нейтральным голосом сказала женщина.
– Правы и и те и другие, – так же нейтрально ответил принц, – я действительно один из фаворитов, но скорее меня можно было бы назвать другом – большую часть серьёзных постов император предпочитает раздавать родственникам – своим или жены.
Всего несколько предложений, но смысла в них таиться немало – это вопросы и ответы об уровне власти и осведомлённости гостя…
– Как вы оцениваете ситуацию с Польшей, – так же нейтрально продолжила Мария-Терезия.
– Ваше Величество! – с ноткой паники сказал Владимир, – ну вспомните же – я всё тот же улан, что и несколько лет назад! Да, судьба забросила меня достаточно высоко и смею надеяться, что неплохо справляюсь со своими обязанностями, но дипломатия?! Просто спрашивайте всё, что хотите – и обещаю, что говорить буду максимально честно и открыто, если только вопросы не коснутся государственных тайн!
Женщина заливисто расхохоталась и стукнула его по плечу сложенным веером.
– Хорошо, не будет дипломатии. Но всё же, что там с Польшей?
Выдохнув, Владимир честно сказал:
– Скверно. Что такое польские магнаты, вы и сами знаете – вам они тоже немало горя принесли. Ну а то, что они с Турцией связались и пообещали ей Подолию и Волынь[31], это уже…
– Понимаю, – склонила голову императрица, – такой сосед никому не нужен. Но вы не боитесь? Турция всё-таки сильна.
– Лёгкой прогулки не будет, – согласился принц, – но на русской стороне Миних, Румянцев, Суворов… Да и русские солдаты, сами понимаете…
Мария-Терезия понимала – Семилетняя война отгремела только-только.
– Так что насчёт Польши?
– Как вы понимаете, здесь мой голос не будет решающим и если что-то изменится…
– Понимаю, продолжайте, – сказала она и раскрыла веер, прикрывая лицо.
– Польше как государству придётся стать меньше или вовсе прекратить своё существование, – выпалил Померанский. Веер дрогнул и мужчина продолжил:
– Лично я бы просто обкорнал её, вернув России исторические области. Что-то досталось бы Австрии… Возможно, ещё каким-то государствам. Но ни в коем случае не делил бы её полностью – просто урезал бы. Возможно – поделил бы на несколько государств и пусть между собой гонором меряются, а не к соседям лезут.
– Спасибо, – с ноткой грусти сказала императрица, – я бы так же поступила…
Здесь был "толстый" намёк на неудачную внешнюю политику Петра – и намёк справедливый. Если в России он действовал более-менее гладко, то в делах Европы слишком уж прислушивался к мнению многочисленных немецко/шведских родственников. А это были даже не десятки, а сотни мелких властителей и их ближайших родичей, которые дёргали его со всех сторон, прося заступничества, помощи, денег… И ведь заступался, помогал, давал деньги… И увяз в этом змеином клубке.
Ну и Шлезвиг – родовые владения оставались его собственностью, но не российской. Вроде бы и хорошо, патриотично – кусочек весьма "вкусный" и позволил бы сбросить доминирование Дании в Балтике. Проблема в том, что доминирование маленькой страны в отдельном регионе Европой воспринималось не столь болезненно – можно при желании и приструнить. А вот если сюда шагнёт огромная Россия… Европа ляжет ей под ноги.
Пётр не мог не понимать этого, но продолжал нервировать властителей, приплетая вопрос Шлезвига где можно и нельзя, портя отношения с множеством стран. Ну и немецкие родственники, ведущие свои традиционные интриги, но теперь уже в них влезала и Россия… В общем, можно считать внешнюю политику страны провальной.
Правда, австриячку нельзя было назвать "чистенькой", она и сама изрядно постаралась, чтобы создать столь запутанную ситуацию. Ну да как обычно…
– А вы бы как поступали на месте Петра? – Задала Мария-Терезия неожиданный вопрос. Попаданец задумался на несколько секунд…
– Ну в Европы бы точно лез, – честно сказал он, – хотя и поменьше. Так – на Балтике себя обезопасить, да границы от Петербурга отодвинуть. Чёрное море сделал бы безопасным для своих торговцев. Польшу бы по Буг "откусил". А так… Да Сибирь бы начал осваивать более активно, да Юг России, с Персией торговлю более активно вёл…
– И всё? Принц, вы же военный! – С ноткой иронии сказал она, – вам полагается быть воинственным, как Александр Македонский.
– Кем полагается?
Снова заливистый смех, от которого она как будто молодеет лет этак на тридцать и становиться понятно, почему придворные до сих пор восхищаются красотой императрицы…
Разговор свернул на тему воинов и солдафонов, где попаданец порадовал императрицу переведёнными на немецкий афоризмами из двадцать первого века:
"– Сапоги нужно одевать на свежую голову, копать отсюда и до обеда" и прочих бессмертных произведений "классиков".
– Странный вы человек, принц, но общаться с вами – одно удовольствие, – сказала она на прощание.
После разговора с Марией-Терезией Владимир задержался ещё на три дня – налаживал новые контакты и восстанавливал старые. Но не только – почему-то Рюген посчитал нужным вспомнить и записать одно из красивейших музыкальных произведений – "Венский вальс" Штрауса. Впрочем, на этот раз ему суждено было войти в историю под именем "Русский"…
