Василий Панфилов
Улан. Наследие предков

Глава третья

Супруга императора была женщиной пусть и неглупой, но очень домашней и откровенно ленивой. Она почти не вмешивалась в жизнь двора, полностью сосредоточившись на дочках и муже. Михаил Илларионович Воронцов, дядя императрицы, был человеком пусть и небезупречным, но весьма деятельным, умным и сравнительно порядочным. А вот родной отец и братья Елизаветы Романовны…

Отец уже заслужил прозвище "Роман – Большой Карман" за воровство и мздоимство невероятных размеров. Был он генерал-губернатором Петербурга и нужно сказать – отвратительным. Деньги из казны вытягивались в колоссальных масштабах – настолько, что император вынужден был сделать его пост декоративным, передав власть заместителям тестя.

Братья же Елизаветы… Александр Романович был человеком умным… Хотя нет, вернее будет сказать – хорошо образованным. И самое скверное – убеждённым англоманом. Несмотря на то, что именно англичане были спонсорами переворота, перед "просвещёнными мореплавателями" тот буквально млел и что хуже всего – был масоном и всеми силами насаждал масонство в России. Кстати – папенька тоже был масоном…

Семён Романович также был англоманом – ранее. Однако переворот "вылечил" его – попытка сместить законного правителя была в его глазах чудовищным преступлением, да и сестру Елизавету Семён очень любил. Да мозгами был не обделён и прекрасно понимал суть происходящего.

И вот со стороны "Большого Кармана" и Александра Романовича, Рюген начал замечать нехорошие шевеления. Мало того, что их действия приносили прямой вред государству, так ещё и они начали игру против Павла.

Логика их была понятна – устранить цесаревича и и тогда Наследником или Наследницей станет ребёнок Елизаветы. Профит… Что уж они планировали дальше – просто освободить место для родни или сместить впоследствии Петра и править самим – бог весть.

Прямых доказательств их вины не было – ну не считать же такими способности попаданца? Запах радости от Романа при известии о болезни Павла, взгляд мясника на мальчика со стороны Александра… Таких моментов было много и что самое скверное – они стали происходить всё чаще.

На приёмах стали появляться лакеи, от которых веяло схожими эмоциями и запахами по отношению к Наследнику, какие-то мелкие чины чувствовали перед ним свою вину и одновременно злорадство. У Владимира начало появляться ощущение, что мальчика, как волка, обкладывают флажками.

Идти к Петру? Спасибо, нет – князь уже прекрасно понял характер императора. Умный и неплохо образованный, силы воли он не имел и пытался заменять её вздорностью и даже жестокостью. Нет, в целом он был неплохим правителем, но именно в целом. Однако нежелание понимать, что на родственников нельзя слепо полагаться, было его "коронной" чертой. В частности, двое его родственников из Европы имели звания фельдмаршалов, да и Воронцовы…

Остаётся два варианта – пускать дело на самотёк или… устранять потенциальных убийц самому. Жалость? Нет – Роман с Александром были для него чужими и опасными людьми – как и он для них. Ну а муки совести и нерешительность… Откуда они возьмутся у вояки с нехилым личным кладбищем в не таком уж давнем прошлом? Да и "чистка" Петербурга от криминала оказалась весьма кстати. Оставалось одно – придумать способ, как устранить их и не попасться самому.

Вариантов масса, но почти все они подразумевают наличие сообщников. Делать всё самому? Так вельможи такого ранга постоянно находятся в настоящем окружении – свита, лакеи… Представить, как в такой ситуации можно подсыпать яд или нанести смертельный удар, Владимир не мог.

Точнее – мог бы, но тогда он автоматически попадал бы под подозрения, а играть против могущественного клана и разгневанного императора… Спасибо, нет. С сообщниками тоже не фонтан – попадалась ему ещё ТАМ статистика с преступлениями. Подробностей попаданец не помнил, но что с каждым сообщником риск разоблачения возрастает кратно, в памяти отложилось.

Решение пришло случайно, когда князь рассеянно поглаживал левретку жены. Рюген заметил, что если он находится с животным в достаточно длительном контакте, то может им управлять. Не "пойти налево/направо/присядь/встань", а более примитивными физическими функциями – расслабить сфинктер, сжать сердце…

И вот на "сжать сердце" герцога осенило – а почему бы и нет?! С Воронцовыми ему приходилось встречаться не менее двух раз в неделю, а обычно ещё чаще. Почему бы не попробовать?

– Роман Илларионович, много хорошего слышал о вчерашнем вашем приёме! – Дружелюбно обратился князь к врагу.

– Да что ты, Владимир Игоревич, обычный приём, – толстые щёки тестя императора расползлись в улыбке.

– Обычный… Экий ты скромник – сам же знаешь, что не каждому дано. Вот меня возьми – даже если всё за тобой повторю, то всё едино, не позже чем чрез час гости будут обсуждать дела, а не веселиться.

– Эт да, – хохотнул Петербургский губернатор, – есть такое дело!

Есть контакт! По большей части на интуиции принц прицепил к графу… Да наверное, самым точным словом будет "поводок" и не отпустил его, даже когда отошёл за полсотни метров. Владимир держал "поводок" не менее получаса и… Сжать-разжать, сжать разжать, дёрнуть на себя, ещё раз…

– Графу Роману Илларионовичу плохо, лекаря! – Раздался в толпе истошный голос.

В тот раз "Большой Карман" остался жив – и в следующий раз. Между попытками экстремалу приходилось делать большие перерывы – его самого это страшно выматывало. Затем была попытка набросить "поводок" чуточку по другому и… Получилось – в начале июля царского тестя хоронили очень пышно, с большими почестями.

– Петруша! – Рыдала императрица после похорон, – Па… апа… умер!

Горе женщины было искренним и неподдельным и муж молча обнял её одной рукой, прижав к себе. Подходили придворные со словами сочувствия, подошёл и Рюген… А почему бы и нет? Какой-то публичной вражды между ними не было, да и лицемерить Владимиру пришлось научиться, так что все считали, что к умершему он был настроен скорее нейтрально.

Генерал-губернатором Петербурга стал Александр Романович Воронцов и нервная ситуация с Наследником продолжилась. Нехорошие шевеления заметил и Миних, но поскольку всё основывалось на интуиции, дело ограничилось ворчанием среди своих. Попытки же Грифича набросить "поводок" на следующего Воронцова успехом не увенчались – самого пришлось откачивать.

Причину понять было нетрудно – "грохнуть" старшего из Воронцовых помог возраст последнего, лишний вес и не самое лучшее здоровье, ну а с молодым такой номер не прошёл. Напротив – "откат" был таким… Решение было одно – ждать момента и пытаться работать косвенно. А там – или коня в решающий момент подтолкнуть или чего в том же духе.

Для развлечение императрицы, впавшей в лютую меланхолию, принц предложил провести турнир.

– Сам подумай, – возбуждённо расхаживал он перед императором, – зрелище яркое и уж точно – запоминающееся.

– А травмы? – Засомневался Пётр, – читал я про турниры – мы столько калек получим…

– Не получим! – Решительно отмёл его предположения Владимир, – мы же не по средневековым образцам будем проводить.

– Не томи!

– Соревнования среди гвардейцев – на клинках будут биться, да бороться, да на кулачках… Да я сейчас долго всё буду перечислять! Тут главное-то в чём? Не бойню устроить, а выявить лучших из лучших, да куртуазно.

Пётр откинулся на спинку кресла и задумался.

– Пап, ну в самом деле – интересно же будет! – Поддержал Павел Наставника, – Вон, в Шляхетском Корпусе и Гимнастической Школе знаешь как интересно бывает! А там ведь всё… простенько.

– Интересно, говоришь? – Хмыкнул император, – ну раз так, то и быть по сему. Давай-ка ты за старшего, а…

– А Павла мне в помощь, – закончил предложение Рюген.

– Павла? А не рано ли? Дело то серьёзное…

– Паап!

– Не рано, – уверил Владимир, – тут такое дело… Он же постоянно крутится со мной, ездит по Училищам да Школам и по мелочи не раз помогал, так что основы знает. Да и в Гвардии он каждую собаку по имени знает, так что справится. Ну и после турнира можно будет говорить и о более серьёзных вещах – если хорошо себя покажет.

На том и порешили, так что подготовка турнира была объявлена официально, а Павел вполне официально получил должность.

За подготовку герцог Вольгаст не переживал – будут, конечно же, какие-то проблемы, но вот серьёзные… Откуда им взяться-то? В Петербурге он давным-давно свой, уважаем гвардией, армией и флотом, да и цесаревич… Ну и конечно же – знания из будущего.

Попаданец участвовал в десятках соревнований самого разного типа, так что представление о самих соревнованиях, судействе и правильном "оформлении" имел неплохие. Да и в восемнадцатом веке пришлось устраивать десятки мероприятий. В общем, "каркас" праздника был подготовлен всего через неделю, а в первых числах августа начался и сам турнир.

Начался он просто – с показательных выступлений гвардейцев, демонстрирующих перестроения и маршировку. Сперва по полкам – и тут небольшое преимущество было у Апшеронского полка.

– Смотри, как дружно-то, – хлопнул по плечу Пётр, с сияющими глазами глядя на перестроения любимцев.

– Хороши, согласился Владимир.

Затем были соревнования между разными батальонами, ротами и взводами. Победителям вручались кубки с соответствующими надписями и каждому из участников – почётные грамоты. Здесь такое было в новинку, так что восторг у гвардейцев был неимоверный – это же зримое доказательство твоего успеха! Да эти грамоты ещё правнуки хранить будут!

Коллективные соревнования не ограничились перестроениями и ружейными приёмами^[10] – были преодоления штурмовой полосы, бои стенка на стенку, игра в лапту^[11] и многое другое. Второй день соревнований был чисто кавалерийским – и тоже исключительно коллективным.

И наконец – индивидуальные поединки.

– Семёновцы! Хорькин, давай – по сусалам его, по сусалам!

– Апшеронцы! Панов, в дыхалку его!

Зрители бесновались – кулачные бои пользовались на Руси особым почётом, так что и дворяне не считали зазорным принять в них участие. Тут уже Владимир покинул царскую ложу – бойцы порой входили в раж и приходилось растаскивать их, да и в судействе не всегда дела обстояли гладко.

– Победил Степан Хорькин, капрал семёновского полка! – Проорал герольд.

– Следующий поединок…

– А самому не хочется выйти да размяться, – шутливо ткнул его в бок император, когда в перерыве принц вернулся в ложу, – удаль молодецкую показать.

– Да как бы сказать…, – простонародным жестом почесал затылок князь, – хотелось бы, но… Если буду драться в полную силу, то просто поубиваю всех, а если не в полную, то удаль будет не молодецкая, а мало-детская, – голосом выделил Рюген.

Пётр несколько секунд осмысливал сказанное, затем заржал самым неприличным образом и принялся пересказывать шутку князя.

– Забавно, – улыбнулась императрица, – но не преувеличиваешь ли ты? А то слыхать я о твоих талантах слыхала, а в деле…

– Ну, драться-то я не буду, – задумчиво сказал Владимир, – но кое-что могу показать.

С этими словами он моментально выбросил руку вперёд и коснулся мундира стоящего в ложе гвардейца.

– Быстро, – одобрительно сказала Елизавета.

– А ты приглядись, – с откровенным самодовольством предложил князь. Пригляделась и…

– Ты никак пуговицу ему согнуть ухитрился за этот миг?! – ахнула женщина. Владимир самодовольно пожал плечами, орлом поглядывая на интересную вдовушку из Голициных.

– Я ещё и не то могу, – раздухарился подвыпивший (несколько раз пришлось мирить поссорившихся вельмож и пить "мировую" вместе с ними) князь.

– Можно? – Указал он рукой на протазан унтера.

– Давай, – махнул рукой такой же нетрезвый император. Руки спортсмена обхватили прочное древко, сжали и… древесина затрещала, явственно проминаясь под стальным пальцам.

– В щепу не могу, – расстроенно сказал Владимир, – дерево очень уж хорошее. Зато вот так могу…

Тут он снова широким хватом взял протазан, напрягся и замер, а затем протазан… порвался. Во всяком случае, именно такое впечатление сложилось у присутствующих.

– Эпическая сила, – потрясённо выругался унтер и замер виновато. Но на это никто не обратил внимания.

– Да получается, что ты не хуже Геркулеса, – с азартом сказал Пётр.

– Лучше, – пафосно сказал принц, принимая "статуйную" позу – всё ж таки не с голой жопой бегаю.

Немудрящая шутка оказалась вовремя, так что хохот, вылетевший из императорской ложи, услышали все.

Турнир прошёл великолепно – опыт из будущего, да опыт местный – и получилось прямо таки эпично по даже по меркам избалованного Петербурга. Впрочем, сам попаданец самокритично признавал, что средний уровень дотянул максимум до уровня Дня Города где-нибудь в провинции, хотя и были определённые прорывы. Ну и самое главное – Елизавета вновь стала улыбаться, так что император ходил сияющий.

– Пётр Фёдорович, ты тут на турнир деньги выделял…, – начал разговор Рюген.

– Как же, тридцать тысяч. Ты если свои вложил, так не стесняйся, я верну, – быстро сказал Пётр, – знаю ведь твою щепетильность, да и брал ты мало для такого-то праздника.

– Да нет, – удивился Вольгаст, – вернуть излишки хочу.

– Да много ли их? – махнул рукой император.

– Тридцать пять тысяч.

– Чеего?!

– Тридцать пять тысячь, – с терпеливым видом повторил попаданец.

– Я слышал, но откуда?!

– На как откуда? Я ж тебя спросил – можно ли ли привлекать меценатов, так ты ответил:

"– Делай что хочешь, праздник полностью на тебе с Павлом".

– Так я и развернулся – билеты купцам продавал, да пожертвования собирал.

– Какие пожертвования, какие меценаты!? – Вскочил император, диким взглядом глядя на Грифича.

– Ну как же – подошёл вон к Шувалову и спросил – не хочет ли тот выделить средства на награды кулачникам, а я за то на кубках велю писать, что дескать – "На средства графа Шувалова", да в газетах пропишу о нём, как о меценате… Ну и к остальным так же.

– То есть ты ЗАРАБОТАЛ на турнире?!

– Ну да.

Вместо ответа император тоненько, истерично захихикал. Смеялся он долго, с подвываниями. Отсмеявшись, сказал:

– Ну о всяком я слышал, но чтобы на празднике зарабатывали… Да ещё и норовили потом вернуть деньги… Оставь себе – заслужил.

Уже уходя, Владимир снова услышал хихиканье и слова:

– Ну, Калита^[12], а не князь!

Деньги князь поделил – двадцать пять тысяч взял себе, пять тысяч раздал помощникам в качестве премий и пять тысяч – Павлу.

– Держи, – ты их честно заработал.

– Мне? – Неверяще спросил мальчик, которому пока не доверяли подобных сумм.

– Тебе, тебе, – ворчливо ответил Владимир, – и не выёживайся – их ты честно заработал. Захотел бы подольстится, дал бы больше, а это твоё.

Вместо ответа Павел порывисто обнял Рюгена.

Глава четвёртая

Заработок на турнире заставил Петербург говорить. И если вельможи и какая-то часть иностранцев откровенно иронизировали над "купеческими" замашками принца, то выходцы из небогатых Германии и Скандинавии отнеслись с восхищением – подобная рачительность им очень импонировала. Впрочем, бедные русские дворяне в большинстве своём (а они в большинстве своём и были бедными) были солидарны с немцами.

Вообще, тягу к мотовству и прожиганию жизни русских дворян он здесь не как-то не слишком замечал – хотя много о таком читал. Мотовством отличались прежде всего те, кому это богатство пришло в руки без особых хлопот – вроде тех же Разумовских и прочих выскочек. Ну а средний русский дворянин просто не мог шиковать – не на что… Голодать они не голодали, но пустые щи для большинства были едой привычной.

Так что – умение заработать там, где остальные только тратят, людям скорее понравилось. Докатилось и до Европы – и отношение разделилось очень резко. Фридрих отозвался весьма одобрительно – он и сам был тем ещё скопидомом. Франция же и Испания напечатали целую серию карикатур и фельетонов, порой достаточно оскорбительных. Остальные европейские страны отреагировали по разному, но значительно мягче, без особого восторга и негатива.

– Ну ты и хозяйственный! – Гулко смеялся Емельян, хлопая Владимира по плечу.

– А что делать, Емеля, – философски ответил тот, – как вспомню всех этих Разумовских и прочих… фаворитов, так аж материться хочется. Нельзя баб на трон! Вот сам посуди – будет она любовника или любовников золотом осыпать?

– Вестимо, – согласился Пугачёв, – хучь прошлую императрицу вспомни, хучь Анну. Только разве мужик на троне не будет любовниц заводить?

– Да даже если и будет, – фыркнул Рюген, – то не настолько золотом осыпать, да и управлению их редко подпускают. А эти… сам же видел, когда мужчине за… такое деньги дают, то нормальным он остаться не может. Ну и будет доказывать себе и окружающим, что он не только за стати выбран, да в дела государственные лезть.

– Погодь, – прервал разговор Пугачёв, – я своим втык дам.

Отъехав от князя, он принялся "давать втык" и до попаданца доносились только редкие:

– Вашу мать… Рази ж вы калмыки какие… Конная гвардия…

Что поделать – должность у человека такая, всё-таки поручик в Конной гвардии…

Во время мятежа Пугачёв проявил себя блестяще и главное – на глазах у высокопоставленных особ. Вот и получилось так, что донской казак стал вахмистром Конной гвардии, а позже, проявив себя на очередной войне – поручиком и кавалером ордена Александра Невского. И кстати – ясно было, что это не предел для его карьеры. Если уж к человеку благоволит сам император, его супруга и Наследник – это о многом говорит…

Не пропал и Потёмкин, который дослужился до подполковника того же полка и фактически был его командиром. Фактически – потому что полковником Конной гвардии числился сам Пётр. Да и сам попаданец имел звание поручика в Конной гвардии. В дела полка он не лез, но исправно получал немаленькое жалование.

Жалованием и денежными подарками император его баловал – что правда, то правда. Однако с чинами – не слишком, Вольгаст так и остался до сих пор генерал-поручиком. Да и с поместьями было глухо. В некоторых случаях он мог подарить поместье жене "ценного иностранного специалиста" – были уже случаи. Впрочем, Грифич не расстраивался – помощь с герцогством, пусть и небольшая, это искупала.

– Досказывай, – подъехал к нему Пугачёв с Потёмкиным.

– Да что досказывать-то? Что баба у власти – это опасно?

– Не скажи, – вступил в полемику Потёмкин, – вот Елизавета у англичан неплохо правила.

– Неплохо, так я ж и не говорю, что они дуры? Просто получается, что если баба хочет остаться в памяти как достойная правительница, то ей нужны не только мозги. Ещё и естество женское в тисках зажать и быть статуей на троне. А так… что-то не припомню единоличных правительниц, чтоб и правили достойно – и счастливы были по бабьи.

Собеседники задумались…

– Я ж что приезжал? – Опомнился Вольгаст, – пригласить вас к себе вечером хочу. Миних будет, Румянцев из Малороссии приехал, Суворов. Обсудим кое-какие вопросы…

– Польша? – Мгновенно спросил прищурившийся Потёмкин.

– Она самая, – со вздохом признался герцог, – мутят снова.

– Что на этот раз? – Подал голос Пугачёв.

– Правами диссидентов^[13] недовольны, хотят вернуть времена, когда только католики имели право голоса.

– Заедем, – пообещал Потёмкин за двоих.

Компания, собравшаяся в Аничковом/Померанском дворце, могла бы напугать императора, если бы тот сам не дал "добро" на сбор. Миних, Румянцев, Салтыковы, Суворов, Потёмкин и ещё добрый десяток имён "самых-самых". Сила…

Вот только сила мирная и созидательная – после мятежа перетряхнули не только гвардию, но и армию, так что ненадёжных просто не осталось. Ненадёжен, но талантлив? Езжай осваивать Сибирь – с понижением в чинах. А что делать…

Встретились шумно:

– А помнишь… Кунерсдорф… Пруссия… Турки…

– Всё, господа воинские начальники, хватит устраивать вечер воспоминаний, – прервал их Миних. Вояки послушно заткнулись – как ни крути, но старший он не только по чину и по возрасту. Шутка ли – все присутствующие начинали под его командованием! А молодой Суворов и вовсе – "ученик ученика", то есть Румянцева.

– Господа, на правах хозяина дома озвучу, – выступил вперёд Рюген, – мы обеспокоены событиями в Польше. Сами знаете, что там сейчас происходит и чем может аукнуться.

– Да Польша эта…, – скривился Миних, – что так, что этак – одни неприятности о неё.

– Совершенно верно, – подхватил Владимир, – все мы это понимаем, но вот что самое скверное – обстановка сейчас… мутная не только у ляхов. Французы, турки что-то зашевелились… Так вот, я предлагаю подумать – какие конкретно неприятности нам могут грозить. В самых разных вариантах! Ну и затем – составить хотя бы приблизительные планы нашего ответа.

– Здесь собрали лучших, – Миних тяжело встал с кресла и начал медленно прохаживаться по залу, – на Потёмкина не смотрите – пусть он и молод, но гвардию знает, как никто, да и воинские таланты в нём есть, уж поверьте старику.

– Старику, – хмыкнул Румянцев, – от стариков бабы враскоряку не выходят.^[14]

Поржали…

– А Пугачёв? – Спросил младший Салтыков, – не маловат ли чином?

– Разведка на нём будет, – пояснил попаданец, – Сам же я на полководческие таланты не претендую, – серьёзно сказал Грифич, – два-три полка пока что мой максимум, за большее не ручаюсь.

– Ручаюсь, не ручаюсь, но в поза том году твои милиционеры лихо отбили датский десант! – Прокомментировал Потёмкин, – да и грамотно ты ими командовал.

– Не суть, – спокойно ответил Рюген, – я тут как хозяйственник. Думаю, мои хозяйственные и административные таланты известны всем, так что побуду с вами за квартирмейстера и подскажу – можно ли в реальности обеспечить какие-то операции.

– Дельно, – спокойно сказал Салтыков-отец, – принимается.

Почти две недели военные практически не выходили из Аничкова/Померанского дворца – благо, покои для них принц подготовил заранее. Но и поработали на славу, по крайней мере – все более-менее вероятные проблемы были найдены – найдены способы противостоять им.

Выработали и много чисто практической мелочёвки для армии – разрешение на более вольный стиль одежды вне строя, дополнительное оружие для ветеранов… Тут Суворов выступил на стороне Грифича:

– Новобранцам я и сам пистолета дополнительно не доверю, – резким тоном сказал бригадир, – пока обучения должного не пройдут, да военного опыта не приобретут, он их только запутает. Так и умрут – не зная, хвататься им за фузею или за пистоль. Но князь-то о ветеранах говорит!

– В точку, я думаю прежде всего о драгунах, егерях, гренадерах… Словом – всех тех частей, где много приходится драться врукопашную в свалке. Сами знаете, как умелый драгун кистенём владеет.

Приняли, пусть и с оговорками. Впрочем, главной своей победой Вольгаст считал не оружие, а послабление в обмундировании и… жизнь Миниха.

Он не помнил, сколько тот прожил в РИ, но что он, что Ломоносов, болели серьёзно. Помогла экстрасенсорика в качестве диагностирования и составленная программа трав/диеты/упражнений и – та же экстрасенсорика, незаметно. Медицинские познания Грифича были давно известны ещё с Австрии и не оспаривались, так что – помогло. Ясно, что для фельдмаршала это максимум вопрос нескольких дополнительных лет – возраст… Но Ломоносов-то встал с кресла и ходит, даже бегает по Московскому университету! Поймав себя на посторонних мыслях, Князь сплюнул и постучал по дереву.

Другая проблема была с обучением войск. Суворов предлагал здравые идеи, но скажем так – несколько смелые. Ну не все солдаты физически могут выдержать такой темп обучения и переходов! Даже попаданец, помнящий об Александре Васильевиче как о величайшем полководце, не мог унять свой скепсис – наверняка ведь потом умерил "аппетит"! Да и где это видано, чтобы автор поговорки "Пуля – дура, штык – молодец", усиленно обучал солдат стрельбе^[15], да не просто залповой, а в цель? Ну точно параллельный мир…

– Собственно говоря, а о чём мы спорим? – Прервал дискуссию Рюген, – Давайте-ка проведём опыт и пусть бригадир Суворов докажет преимущества своей выучки на практике. Маневры.

На том и порешили.

Долго не откладывали – Суздальский пехотный полк, которым командовал Суворов, стоял на Новой Ладоге, что всего в ста пятидесяти верстах от Петербурга, военные же все были достаточно разгорячены, да и на подъём легки, так что отправились туда уже на следующий день.

– Буду ходатайствовать о присвоении тебе звания генерал-майора, – подытожил усталый Миних итоги учений Суворову и остальные военные поддержали его. За время учений Суздальский полк прошёл пятьсот вёрст за десять дней^[16] и только шестеро солдат не выдержали темпа… Да и стрельба, штыковой бой, переправы через реки и овраги – всё было блестяще.

– И всё равно я не согласен с Суворовым, – ворчливо сказал Румянцев, – всё правильно, конечно, но его система ориентирована на людей отборных. А куда девать новобранцев, да немолодых солдат? Да и просто – не все обладают подобной выносливостью… А уж должным образом обеспечить припасами таких вот молодцев… Да за ними же ни одна повозка не поспеет!

Заметив, что Суворов собирается что-то брякнуть, Грифич поспешил вмешаться в беседу…

– Господа, так и спора-то, по сути, нет. МетОда Суворова рассчитана на… Экспедиционный корпус, если хотите. Понятно, что ВСЕ войска так не смогут, хотя конечно, хотелось бы, – усмехнулся князь.

– Просто стоит задуматься – не поделить ли нам войска по рангам? К примеру – есть этакий Экспедиционный корпус, где служат отборные вояки. Есть войска… Ну, пусть будет – второй линии, где служит основная масса. И есть – войска гарнизонные, куда собирать ветеранов всевозможных, которые не могут уже по возрасту и увечью служить в полной мере. И к ним – молодых солдат, которые только-только обучение прошли.

– Спорно, – со скепсисом сказал Миних, – но здравое зерно есть, стоит обсудить.

В конце августа Грифич отправился в очередной "отпуск" – Вольгаст и Рюген время от времени нуждались в своём повелители. Так что два раза в год Владимир садился на корабль и отправлялся в путь. И кстати – свой собственный корабль.

Не яхту – увы и ах, но на такое транжирство он не мог пойти, но – один из собственных грузопассажирских кораблей, курсирующих по Балтике. Вместе с ним отправилась и часть свиты – в отпуска, повидать родных и просто на ротацию. Кто-то из "войска" уже прошёл обучение и теперь направлялся на новое место службы, уже во владениях герцога.

Путь не самый дальний, так что супруга решила отправится с ним – повидать, что же за владения у благоверного. Поскольку от качки они не страдали, то путешествие прошло достаточно интересно. Не в постели (хотя было, было)), просто Грифич, как достаточно опытный морской волк/яхтсмен рассказывал Наталье о корабле и море, о истории мореплавания…

Спасибо интернету – интересных фактов в своё время попаданец нахватался в достаточном количестве, так что некоторые из них даже опытных моряков заставляли потеть.

– Так значит, ты знаешь, где Золотой Галеон затонул? – неверяще спрашивает проверенный капитан.

– Чего ж не знать, – суховато усмехается князь, – знаю. Другое дело, что толку от этого знания мало – глубоко лежит.

– Ну, принц, – медленно снимает тот головной убор, – значит, правду говорили, что батюшка ваш в южных водах промышлял…

– Как раз там мой батюшка и не был, – отрицательно мотнул головой попаданец, вспоминая афганское прошлое настоящего отца.

– А вот в Азии был. Да и галеон, о котором я говорю, утонул уж полтора века как. Это так – случайные и бесполезные, в общем-то, сведения.

– Ну раз достать нельзя, то действительно – бесполезно, только раздражает.

В герцогстве Грифича встретили деловито и по-настоящему тепло. А как не любить правителя, который деньги пускает не на балы, а на полезные для экономики вещи? Остановились в герцогской резиденции – громкое слово "дворец" особнячок явно не заслуживал. Впрочем – вполне уютный и удобный, да и за пределами города строился неторопливо небольшой, но вполне "настоящий" дворец. Как и на Рюгене – положение, мать его, обязывало…

Большая часть вопросов решалась с помощью переписки, так что сейчас по большей части решали какие-то вопросы, требующие личного участи – подписи там, беседы с кандидатами и прочее в том же духе.

– Да, фрау Белова, заберу мальчика с собой – впечатление он производит приятное. Сперва во дворце будет помогать, а как освоится да русский выучит, так может – учиться куда пристрою. Но последнее не обещаю, сами понимаете.

– Спасибо, Ваше Высочество, – кланяется опрятно одетая женщина. Опрятно-то опрятно, но сукно уже такое вытертое, что ещё чуть-чуть и будет марлю напоминать.

Таких просителей было много и по возможности Вольгаст старался им помогать. Не всех, далеко не всех он тащил в Россию – по большей части пристраивал где-нибудь в городе или по соседству. Вон – староверы хоть и не принимают чужаков в качестве слуг, зато сиротский приют выстроили и богадельню. Принимают любого, только молитвы и все и правила общежития – до Никониановского православия… Впрочем, для людей, оказавшихся в по-настоящему трудном положении, это не препятствие.

Кстати…

– Тимоня!

– Командир? – Денщик буквально материализовался в кабинете.

– Позови-ка мне кого из старцев, которые староверами заправляют. Скажи – дело государственное и денежное одновременно.

Делегация старцев прибыла всего через полчаса, хотя их община была не так уж близко, да и собрать всех. Гм… Вот что фраза о деньгах с людьми делает…

– Княже, – благостно поклонились старцы (половине этих "старцев" не больше сорока – просто "звание" такое). Что интересно, они упорно именовали его князем, а не герцогом и не принцем, но это ещё мелочи – по этикету вполне позволялось. Другое дело, что "Вольгаст" они произносили как "Вольга", а "Рюгенский" как "Руянский" – и всё это с придыханием да с фанатичным огнём в глазах. И снова попаданец "не въезжал" в "тему" – опять какие-то заморочки с мифами, понятные исключительно тем, кто варился в них с детства.

– Бани, – коротко произнёс властитель герцогства, – поручаю вам построить общественные бани да общественные туалеты. Нюхать здешних вонючек надоело, а то как зайдёт иной на аудиенцию, так аж в окно выпрыгнуть хочется – козлы надушенные. Да и по городу местами пованивает. Чего-то по настоящему хорошего не прошу – топиться бани будут углём, так что чисто русские сделать вряд ли получится.

– Да можно, князь, – с сомнением в голосе произнёс один из старцев, – только кто их будет посещать?

– Приказ отдам, чтобы служащие посещали баню не менее раза в неделю и объясню, что она нужна не только для мытья, но и для избавления от вшей^[17]. Вы же должны установить минимальную плату, да не пугайте их вениками.

Посмеялись вежливо и снова:

– С банями ладно – прибытка особого не будет, но и убытка тоже, поняли мы твой наказ. А как с уборными-то? Монетку платить за такое никто не станет…