Василий Криптонов
По ту сторону Алой Реки
Глава 6
Арека
Отмечая переход на вторую половину лета, жара спала. Но пасмурное утро не принесло людям радости. Сидящие на повозках мужчины, женщины и дети, зевая и поеживаясь, смотрели на серое небо и морщились. Лучше бы жара и прежние порядки!
Дети чувствовали себя лучше взрослых. Они верили, что жизнь наладится, что взрослые решат все проблемы – так всегда было и так всегда будет. Взрослых голосов почти не слышалось, а вот детские переклички то и дело звоном раскалывали угрюмую тишину.
Левмир опять ехал с Санатом, и, единственный из всех, не мог убрать с лица улыбку. Он толком не успел поспать, вернувшись домой, как его разбудила мать и, сунув в руки узелок с едой, выпроводила на улицу. Голова гудела от недосыпа, но зато сон не успел смазать воспоминания. Стоило прикрыть глаза, как он видел улыбающуюся И, которая прижимается к нему, напевая сказочную мелодию.
В очередной раз поймав себя на том, что сидит и улыбается, глядя в пустоту, Левмир сделал серьезное лицо и покосился на Саната – не заметил ли? Но Санат точно так же смотрел перед собой с печальной улыбкой на губах. Заметив внимание мальчика, не стал скрываться, а улыбнулся еще шире:
– Что, тоже хлопотная ночка выдалась?
Левмир покраснел и отвернулся, пытаясь придумать непринужденный ответ. Санат вздохнул.
– Паренек, я ведь предупреждал тебя… Ничего хорошего не выйдет. Дело, конечно, твое, да только и мучиться потом тебе одному.
– Ты-то откуда знаешь? – буркнул Левмир.
– На лицо твое посмотрел и все сразу понял. Не лезь туда, откуда выйти не сможешь, Левмир. Без того тяжело будет.
Левмир открыл рот, чтобы высказать все. Он готов был объяснить этому зануде, строящему из себя всезнающего старца, что все и так плохо, хуже некуда. Что никогда он еще не видел, чтобы посреди лета люди ходили такими понурыми. Хотел сказать, что лишь благодаря этой непонятной девчонке ему хочется проживать день за днем, чтобы увидеть хоть одно искренне счастливое лицо. Чтобы танцевать при луне, несмотря на то, что ночь коротка…
– Левмир, привет! – раздался девчоночий голос.
Мальчик вздрогнул и повернул голову. Рядом с повозкой идет Арека – сестра Саквобета. Ей четырнадцать, она все больше походит на взрослую девушку. Грубоватые черты, роднящие ее с братом, уравновешиваются открытым выражением лица, подростковая угловатость постепенно переходит в девичью стройность. Левмир мысленно поставил ее рядом с И. Нет, даже думать об этом не хочется! Даже глаза – скучные серые глаза Ареки – не идут ни в какое сравнение с сияющими изумрудами ночной красавицы.
– Привет, – отозвался Левмир. – Чего тебе?
– Так. Пойдем, поговорим? Пошли в конец, потом нагоним – все равно едва плетутся!
Левмир оглянулся на Саната, почему-то ожидая, что тот его остановит. Санат махнул рукой, словно благословляя. Левмир спрыгнул с повозки.
Они с Арекой медленно шли, пропуская вперед караван. Дети хихикали, глядя на них, взрослые скользили равнодушными взглядами. Когда последняя повозка ушла вперед на три сажени, Арека заговорила:
– А ты знаешь, что Санат на Исвири женится?
Левмир споткнулся на ровном месте и выпучил глаза на Ареку. Санат? Женится? Такого он даже вообразить не мог.
– Как так?
– Так вот. – Арека сорвала сухую травинку, вставила ее в зубы. – Саквобет вчера пришел поздно, пьяный, и все рычал, пока не уснул. Говорит, из костра он ее вытащил. Так-то вот.
Левмир молчал, обдумывая новость. Надо же, а ведь ему Санат ни слова не сказал. Только всю плешь выел непрошенными советами.
Арека тем временем изжевала травинку, сплюнула и выбросила ее. Посмотрела на Левмира.
– Ну? – спросила она.
– Чего?
– Ну, что думаешь?
– А чего тут думать? Ну, женится и женится. – Левмир пожал плечами.
– А восстание как же?
Тут Левмир остановился, глядя на девчонку.
– Какое восстание? Ты что, с крыши шмякнулась?
– Тихо ты! – широко раскрыв глаза, цыкнула Арека. – Разорался! Не все ведь еще решились.
Левмир вспомнил постоянные заседания у Саната. Все чаще там всплывали разговоры о том, как убить вампира. Раньше мальчик не придавал этому значения, но теперь занервничал. Санат ведь сам рассказывал, чем закончилось его предыдущее «восстание».
– А что, будет? – чуть тише спросил, продолжая идти. – Ты знаешь?
– А то! – вздернула нос Арека. – Мне Саквобет все рассказывает, особенно когда выпьет.
– И когда?
– Кто ж знает? Подготовиться нужно, чеснок высадить…
– Чеснок?
– Ну да. Ты не знал разве? Вампиры чеснока боятся. Запах им не нравится. Мы с мамкой сегодня в городе купим, чтоб на всех хватило!
Она свысока смотрела на Левмира, хотя они были почти одного роста. Постепенно уголки губ Ареки опустились вниз. Левмир должен был восхищаться, приставать с расспросами, но он лишь угрюмо молчал. Тогда девочка решилась на еще одну попытку:
– А куда ты ночью ходил? – спросила она.
Левмир медленно повернул голову, и Арека испугалась, увидев в его глазах готовность убить или умереть сей же миг.
– На рыбалку, – процедил он сквозь зубы.
– Ого… – Арека промолчала о том, что не заметила у него удочек. – А ты часто так ходишь?
– Не очень. Тебе-то что за печаль?
– Ну… Я бы тоже ночью на рыбалку сходила!
– Не женское это дело, – повторил Левмир отцовские слова.
– Ну и что ж? Я так посижу. Посмотрю просто.
– Там видно будет…
Впереди показался город, и Левмир, попрощавшись с Арекой, побежал догонять повозку. Усевшись рядом с Санатом, оглянулся и увидел, что Арека все так же идет в самом хвосте. При виде одинокой, поникшей фигурки у Левмира защемило сердце. Может, правда как-нибудь позвать на рыбалку?
Эта мысль заблудилась в тускнеющих дебрях воспоминаний о ночном танце, улеглась на задворках сознания. Громадная каменная масса города поглотила караван, отрезав задние мысли и тревоги.
В этот раз Левмир не нуждался в помощи Саната, на которого, к тому же, был обижен. Санат, чувствуя настроение мальчика, тоже к нему не лез, но глаз не спускал. Сегодня он сидел в очереди вместе со всеми.
Наконец, дверь открылась, и лекарь выкрикнул:
– Левмир, деревня Сатвир! Тебя нарочно, что ли, в рифму назвали? Ладно, иди сюда!
Лекарь не тот, что прежде. Постарше, но повеселее. Он уложил мальчика на кушетку и, не переставая болтать о всякой ерунде, настраивал аппарат. Левмир порадовался, что сегодня нет лорда Эрлота. От одного воспоминания об этой мрачной фигуре, застывшей у окна, ему делалось не по себе.
– Второй раз, да? – бросив взгляд в бумаги, спросил лекарь. – Не боишься?
– Нормально! – заверил его Левмир.
– Ну, вот и хорошо. А то детишки обычно приходят – плачут, в обморок хлопаются. С этими новыми порядками все умучились.
Левмиру не понравилось услышать, как его определили в один ряд с какими-то «детишками». Хотелось сказать или сделать что-то такое, что могло бы смутить этого добренького лекаря, показать ему, что он, Левмир, вполне себе взрослый и серьезный человек. Тут он вспомнил про подарок И.
– Мне нужно вам вот это показать, – сказал он, и вынул медальон из-под рубашки.
Рука лекаря, державшая иглу, дрогнула. Он посмотрел на медальон, потом – на Левмира. Снова на медальон и еще раз на Левмира.
– Тебе кто его дал?
– Кто надо, тот и дал, – пискляво ответил Левмир. Не умел хамить – голос сразу подводил его. Но лекарю, кажется, нет дела до голоса.
– Ничего не понимаю, – нахмурился он. – А зачем тогда ты… Погоди, тебе же сколько? Двенадцать лет? Не рано ли?
– Осенью тринадцать будет, – заметил Левмир.
– Ах, вот как… Нет, я все же ничего понять не могу. А впрочем… Впрочем, мое ли это дело? Давай я тебе повязку сделаю, а ты сам – молчи.
Левмир знал, что нужно молчать – И предупредила. Лекарь перевязал ему руку, целую и невредимую. Страсть как хотелось спросить, что все это означает, но мальчик молчал. Пройдет неделя, и она все расскажет. Или не расскажет – не все ли равно? Главное, снова придет, развеет серую хмарь, окутавшую сердце.
Левмир вышел и, не глядя на Саната, вернулся к повозке. Арека стояла рядом, побледневшая, с синяками под глазами.
– Думала, помру там, – жалобно сказала она.
– В прошлый раз ведь выжила, – отозвался Левмир.
– Так если каждую неделю так…
Она заговорила о том, как тяжело будет жить, как все скоро начнут умирать. Левмир слышал об этом не в первый раз. Детская вера в лучшее все еще удерживала его от паники, но сейчас стало стыдно. Подарок И, оказывается, спасал его от всеобщей участи. Значит, он тоже может кое-что сделать для остальных.
– На вот, поешь. – Левмир развязал узелок перед Арекой.
Девочка посмотрела голодными глазами на хлеб, но не решилась притронуться.
– А ты как же?
– Я не хочу, – признался Левмир. – С утра поел.
– Ну нет… Давай напополам?
Они разделили хлеб, но, поскольку Левмир и впрямь жевал без аппетита, кончилось все тем, что Арека слопала и его половину. Пока она ела, Левмир думал о случившемся. Откуда И взяла медальон? Что он означает? Не просто ведь вольную от донаций – вон как доктор удивился. И про возраст спрашивал…
Внезапно пришло озарение. Этот миг Левмир запомнил навсегда – миг, когда детство рухнуло, лишившись последней сказки. Фея… Какая же она фея? Разве можно верить в такую чепуху? Он вспоминал И. Ее красивые одежды, не имевшие ничего общего с деревенскими. Ее своеобразную манеру речи. Ее уверенность в том, что люди должны ее слушаться. И то, как быстро она двигалась, как внезапно исчезала. Она не была феей – она была вампиром. Избалованным, капризным ребенком-вампиром!
– Ты чего так побледнел? – с набитым ртом спросила Арека.
– Да, это… Кровь ведь, – пробормотал Левмир.
Голова кружилась, будто у него действительно взяли кровь. Мальчик вдруг представил, как кровь сотен людей, что приходят сюда из разных деревень, собирается в пробирки, укладывается в ящики, которые разлетаются по городу. А потом вампиры, смеясь, пьют из пробирок кровь, танцуя под немыслимой красоты музыку в освещенных залах, где даже полы и стены сделаны из золота. Там кружилась и она – маленькая девочка с озорными зелеными глазами. Левмир представил себе, как она припадает к бронзовым губам дракона и выпивает кровь – всю, без остатка. Кровь его родителей и друзей, кровь Ареки, кровь Саната…
– Ты, может, ляжешь? – предложила Арека. – Ложись в повозку, а я тебе воды принесу. Хочешь?
Левмир кивнул. Он с трудом перевалился за борт повозки и прикрыл глаза. Послышался удаляющийся топот босых ног Ареки. Хорошо, хоть немного тишины, чтобы собраться с мыслями.
Что делать, как быть теперь с этим открытием? Чего хотела от него И? От чего она пыталась его увести в ту, первую ночь? А была ли она первой? Левмир содрогнулся, вспомнив сонный морок, одолевший его в ночь, когда в деревню прибыл Санат. Та девчонка, что привиделась сидящей на подоконнике. Наверняка не скажешь, все-таки он почти спал, да и темно было, но… Но на подоконнике сидела И. Значит, дома от нее не укрыться. А надо ли укрываться?
Вслед за первым испугом пришла другая мысль, поспокойнее. Ну да, она – вампир. Ну и что? Не ей ведь деревня принадлежит, наверное. И не она этот кошмар еженедельный устроила. А если разобраться, так и вообще ничего плохого девочка не сделала. Наоборот, даже помогала, как умела. Так стоит ли бояться?
Несмотря на эти успокаивающие рассуждения, Левмир так и не сумел решить, идти ли ему на поляну через неделю. «Время есть еще, подумаю», – сказал он себе. А в следующий миг чьи-то сильные руки схватили его за грудки и подняли. Левмир открыл глаза. Над ним нависло перекошенное лицо Саната.
– Ты где это взял? – прошипел он, одной рукой продолжая сжимать рубашку мальчика, а другой держа медальон. Левмир, видимо, неудачно лег – так, что медальон выскочил из-под рубахи и лежал на виду.
– Тебе-то что? – Левмир попытался его оттолкнуть, но Санат был словно каменный.
– Ты соображаешь, что это? Ты это врачу показывал? То-то я смотрю, ты так бодро с донации вышел! А если он кому ляпнет? А увидит кто? Ладно она – дура малолетняя, с нее взять нечего, а ты… Ты… – Тут Санат замялся, ослабил хватку и, глядя на упавшего в повозку Левмира, закончил:
– Тоже дурак малолетний. Принесла же мне всех вас Река в одночасье…
Левмир быстрым движением спрятал медальон обратно, застегнул верхнюю пуговицу, не обращая внимания на то, что воротник стал жать. Через ткань он стиснул медальон и бросил на Саната затравленный взгляд. В этот момент Левмир бессознательно принял решение. Подарок И – это святое. Никто не посмеет больше его коснуться. А значит, и через неделю он пойдет на поляну, будь что будет!
Санат, должно быть, прочитал все это в его глазах, потому что сплюнул на землю и негромко выругался.
– Слушай внимательно, Левмир, – заговорил он. – Вижу, ты на меня придумал надуться – с этим мы потом разберемся. Но как бы то ни было, никому эту штуку не показывай. Никому и никогда. Лучше закопай где-нибудь, а доставай только перед донацией. Если кто-то из вампиров узнает, что у тебя это есть – тебя убьют. Да, вот так – просто убьют и все! Может, и люди тоже убьют, если разберут, что такое. А ей… Ей за это, может, на танцы разок сходить запретят.
– Но что это такое? – спросил Левмир, забыв про обиду. Казалось гораздо важнее узнать, что на самом деле означал подарок И.
Санат качнул головой и взглядом указал в сторону. Не успел Левмир повернуться, как подбежала запыхавшаяся Арека с ковшом воды.
– Вот, попей, – сказала она. – Ты как? Нормально? Может, зря не ел?
Левмир взял ковш, и сразу ощутил жажду. Горло пересохло, желудок будто ссохся от всех переживаний и размышлений. Он быстро выпил полный ковш теплой и неприятной воды, поблагодарил девочку и вернул ей ковш.
– Еще принесть? – спросила она. – Я мигом! Мамка еще там, успею.
– Не надо, – улыбнулся Левмир.
Арека унеслась возвращать ковш. Левмир посмотрел на Саната и увидел, что тот улыбается.
– Ну что тебя здесь не устраивает? – спросил он мальчика.
Левмир снова насупился.
– Ты про штуку эту не сказал.
– Это называется «медальон производителя». Их вампиры выдают тем, кто отправляется основывать новые деревни. Мужчины, женщины поселяются на новых местах, на целине. Сами строятся, поля разбивают, хозяйство налаживают. При этом их никто не трогает, кровь у них не берут. Если хоть кто-то позарился на производителя – с таким жестоко расправляются. Об этом все знают, кто с вампирами связан. Потому врач у тебя и не взял кровь. На то эта бестолочь и рассчитывала. Да только кровь-то врач у тебя не возьмет, а Эрлоту доложить вполне может. Об этом она не побеспокоилась. Не приняла в расчет, что люди умеют думать, и уж один к одному прибавить запросто смогут.
Теперь Левмир понял, почему врач так удивился его возрасту. Понял и покраснел, вспомнив, как глупо и нагло себя вел. Знай заранее – не показал бы медальон. А теперь… Что теперь доктор про него думает?
– А она – вампир, да? – тихо спросил мальчик.
Санат кивнул.
– Разобрался, что к чему? И как, страшно?
Левмир мотнул головой.
– Она совсем не страшная, – сказал он. – Одинокая и грустная, хотя смеется всегда.
Санат смотрел на него долго, не произнося ни слова. Потом отвел взгляд.
– Наверное, так и есть. Их дети одиноки. Редко они получаются…
Снова в голове забегали мысли. Как он сразу об этом не подумал? Ведь, как говорят, вампиры получаются из людей после укуса. А значит, кто-то укусил И? Но она так не похожа на обычного человека… Нет, не может быть.
– Но она ведь не была человеком, да? – решился спросить Левмир.
Санат ответил не сразу. Он молчал, пока мимо проходили люди.
– Не была. Не знает, что это такое. Ты ей – игрушка, не больше и не меньше. Она эту игрушку хочет уберечь.
Левмир не успел слова сказать – Санат перевел разговор на другую тему:
– Ну так что, в город-то пойдем? Как насчет шоколада?
Левмир, который до этого момента не собирался никуда идти, вспомнив о вкуснейшем напитке, тут же подскочил.
– Пойдем! – воскликнул он.
– Ну и подругу зови тоже, а то обидится, – улыбнулся Санат.
Сперва Левмир ошалел от его слов, а потом понял, что тот имеет в виду всего лишь Ареку, которая стояла неподалеку, делая вид, что не прислушивается к разговору. Услышав последние слова, она посмотрела на дверь центра донации, из которой как раз выходила ее мать.
– Нам за чесноком надо, – вздохнула девочка.
– Купит твоя мама сама чеснок, – ответил Санат. – Спросись, да идем скорее.
Арека вихрем метнулась к маме, обменялась с ней парой слов и вприпрыжку принеслась обратно.
– Можно! – смеялась, не сводя глаз с Левмира.
Он не удержался и улыбнулся в ответ. Девочка протянула руку, и Левмир оперся на нее, спрыгивая с повозки. Пальцы Ареки остались сжатыми, а вырывать ладонь показалось Левмиру грубым. Так они и шли, помахивая сомкнутыми руками, а чуть правее, довольный, шел Санат.
***
Лист бумаги на подоконнике, быстро скользит огрызок карандаша. На белом фоне постепенно вырастает темная фигура в плаще. Прикусив губу, Левмир сосредоточенно рисовал лорда Эрлота. Штрих за штрихом, все больше похоже. От фигуры веяло страхом, но не хватало чего-то важного. Карандаш оказался бессилен передать мощь взгляда, без которого Эрлот оставался лишь ночной страшилкой.
– Ах, ты рисовать умеешь?
Левмир подскочил на месте. Увлекшись рисунком, ловя последние лучи солнца, не заметил, как к окну подкралась Арека. Теперь она, вывернув голову, разглядывала изображенного на листе вампира.
– Ты чего тут? – нахмурился Левмир. Арека будто не заметила вопроса.
– Очень красиво, – прошептала.
Левмир поежился. «Красиво»? Нет, что-что, а этого он бы про лорда Эрлота не сказал никогда.
– Нравится – забери.
Левмир понял, что не хочет оставлять дома этот рисунок. Ничего хорошего он не принесет.
– Спасибо! – просияла Арека. – Ну что, пойдем?
– Куда? – удивился Левмир.
– Ну даешь! – воскликнула девочка, пряча сложенный листок в карман платья. – Обещал ведь!
Левмир нахмурился, вспоминая. Утром, под руководством Саната, они сходили в то самое «Питейное», где от души наелись мяса и напились горячего шоколада. Потом бродили по городу, смотрели каменные дома. Арека хотела увидеть дворец короля вампиров, но Санат ее отговорил, сказал, что это далеко. Тогда вернулись к повозкам и, дождавшись своих, вернулись в деревню. Как ни старался, Левмир не мог вспомнить, что такого наобещал Ареке.
– Я уж и червей нарыла! – На подоконнике появилась жестяная банка с землей.
Левмир уставился на банку.
– Ты что, на рыбалку, что ли, собралась?
– А то куда? Пойдем, отоспались ведь! Все равно теперь целую ночь куковать.
Левмир упрямился, но Арека, сообразив, что твердого «нет» от него не услышит, продолжала наседать.
– Ладно, пойду отца спрошу, – вздохнул мальчик.
Отец, выслушав слова сына, потер подбородок, покосился на мать, которая второй день лежала бледная после донации (она всегда тяжело их переносила, а теперь и вовсе расклеилась) и неожиданно махнул рукой:
– А пошли! – воскликнул он. – И то правда, чего зазря дома киснуть. Глядишь, рыбки раздобудем. Э, мать, рыбки-то не помешает?
– Идите, конечно, – слабым голосом отозвалась с печи мама. – Только вот поесть я вам не знаю, что собрать.
– На рыбалку ведь идем – наловим, да поедим, – заявил отец, вставая. – Давай, готовь удочки.
Левмир предпочел бы остаться дома или хотя бы отделаться от Ареки, чье назойливое внимание начинало его тревожить, но отец оказался на редкость сговорчивым. Радости Ареки не было предела. Она, распевая песни, бежала впереди. Отец посмеивался, глядя ей вслед, а Левмир хмурился. Не мог даже сам себе объяснить, что его беспокоит, но тревога становилась все сильнее.
Перед тем как свернуть с дороги к берегу, Арека подскочила к Левмиру, легонько шлепнула его по плечу и с криком «Догоняй!» побежала вниз. Левмиру стало еще тревожнее, потому что он совсем не хотел ее догонять. Но побежал, не слишком стараясь.
– Догнал! – хлопнул по плечу стоящую у самой воды Ареку. Сзади неторопливо шел отец.
– Все равно я первая, – сказала Арека, показав Левмиру язык.
– Ты молодец, – улыбнулся он.
Арека покраснела и отвернулась, а Левмир почувствовал себя еще хуже. Ну чего она вдруг привязалась? Зачем? Он не знал, не мог знать, как прошлой ночью случайно попался на глаза Ареке, которая тихонько сидела на лавочке у забора, ожидая брата. Не знал, что вдруг луна осветила его лицо, и Ареке оно показалось таким добрым и прекрасным, что дыхание сбилось. Бывает так – в одночасье ломается все в душе, и понимаешь, что нельзя без этого человека. Эта беда, именуемая любовью, постигла и Ареку.
– Давай костер мастерить, – сказал подошедший отец. – Вон там, где лесок к воде спускается, он реденький – там можно дров наломать. Арека, посидишь одна?
– Конечно, дядя Лакил, – откликнулась девочка. – Я закат посмотрю!
Ярко-красное солнце опускалось за виднеющиеся вдалеке холмы, и по рябящей поверхности реки разлилось алое сияние. Как будто в двух шагах от деревни раскинулась Алая Река, а не привычный глазу Росвирк. Полюбовавшись, Левмир пошел вслед за отцом.
***
Костер горел в шести шагах от кромки воды, весело треща и разбрасывая искры. На небольшом отдалении друг от друга поставили три удочки. Арека притащила удочку брата, и Левмир, наслаждаясь гордым званием учителя, помогал ей привязать снасть и наживить червя. Арека переспрашивала каждое слово и казалась безнадежно глупой. Левмир терпеливо повторял объяснения, пока не понял, что девчонка просто тянет зачем-то время. Тогда он ограничился кратким напутствием и вернулся к удочке, посередине между отцом и Арекой.
Как обычно, везло больше всех отцу. Он нет-нет, да выдергивал из воды посверкивающих в свете костра рыбин. Левмир поймал двоих, да и то вялых. А вот у Ареки дело, как ни странно, пошло. Девочка прыгала, шепотом издавая крики восторга, и неслась к Левмиру после каждой удачной подсечки, чтобы тот помог снять рыбу с крючка. Когда наловили достаточно, Ареку отправили к костру готовить ужин.
Левмир, понурившись, глядел на поплавок и думал: «Ну какая рыбе разница? Вот почему лучший клев всегда у взрослых и у новичков? Наживка такая же, все такое же… Ладно бы вверх по течению у Ареки лучше клевало, но ведь отец – ниже по течению. Я посередке сижу, почему рыба у меня не клюет?»
– Чего приуныл? – послышался голос отца. Он, оставив удочку на рогатой палке, подошел к сыну.
Левмир не стал признаваться в завистливых мыслях – понимал, как по-детски прозвучит. Поэтому решил копнуть глубже и выложить то, что действительно тревожило его с самого утра.
– Пап, а вы правда с вампирами драться собрались?
Он ожидал, что отец рассмеется или разозлится. Может, даст подзатыльник и велит прекратить нести чушь. Но ответ оказался страшнее: отец вздохнул и опустился на песок рядом с Левмиром. Сердце мальчика упало. Он уже не видел понуро качающегося поплавка – взгляд устремился в темноту. Тучи, разгулявшиеся с утра, так и не прошли и не разразились дождем.
– А что бы ты на моем месте сделал? – спросил отец.
Впервые в жизни Левмир слышал от него такое. Отец всегда знал, как поступить, а если и советовался с кем, так со стариками, а не с сыном. И вдруг что-то изменилось. Как будто староста Лакил растерялся. Словно не может решиться ни на что, и в отчаянии спрашивает мнения у такой мелюзги, как Левмир.
– Не знаю, – осторожно сказал мальчик. – Ничего, наверное… Санат же рассказывал, каково это – с вампирами драться…
– Деревня умрет, сынок, – сказал староста, и слова давались ему тяжело. – Понимаешь? Мать вон уже с печи не встает, а она не одна такая слабая. Следом и сильные тоже потянутся. Я, думаешь, почему каждый день в городе пропадаю? Я все пишу в приемной обращения к лорду Эрлоту. Встречи прошу или пересмотра правил донации. Все объяснил, и ничего. А вчера случайно заметил, как слуга из приемной мусор выбрасывает – так там все мои писания до единого были! Понимаешь?
Левмир понимал. Вспомнил желтый труп ребенка и слова Саната: «Он поступил так не потому что злой. Просто ему плевать».
– Посмотри хоть на корову, – продолжал отец. – Казалось бы, куда тупее человека, а начни-ка с нее сейчас в четыре раза больше молока требовать – что будет? Да она либо сдохнет, либо, что вернее, устроит тебе копытом по голове. А то и на рога поднимет.
– Ты б ее зарезал после такого, – заметил Левмир.
– Зарезал бы! – кивнул отец. – А как иначе? Я понимаю, что ты говоришь. Но, Левмир… Ну не могу я смотреть, как деревня загибается. Всяко пробовал. И так и этак – без толку. В городе с мужиками разговаривал – нигде больше такого нет. Понимаешь? Я про другие деревни этого Эрлота, будь он неладен! Как будто именно против нас ополчился. А мы-то что, виноваты в чем? Если виноваты, так объясни, исправимся. Мы ж не коровы бессмысленные. Но ничего не объясняет. Давит и давит, как проклял нас. Значит, правда решился деревню со свету сжить. А нам что терять-то тогда? Воспротивимся – хоть помрем быстро. Но я все же надеюсь, что Эрлот задумается, когда до этого дойдет. Пусть нас, зачинщиков, накажет примерно, да зато с деревни ярмо снимет.
Левмир не знал, что сказать, чем ответить отцу. Единственное вертелось на языке – глупая фраза, что «все само как-нибудь образуется». Он вдруг понял, что ничто и никогда не образовывалось само. Все образовывали взрослые люди и взрослые вампиры, чтобы он, ребенок, получил тот мир, в который можно верить. Мир, в котором знаешь, когда и что нужно делать. И вот сложилась страшная ситуация, когда взрослые сами не знают, что делать дальше.
Арека позвала «к столу», и отец хлопнул Левмира по плечу:
– Не вешай нос! Мало ли, что Река принесет нам завтра? Пойдем ужинать.
Глотая у костра обжигающие кусочки жареной рыбы, Левмир немного повеселел. Окинул взглядом улов, мысленно разделил на две части. Маме тоже достанется, а ведь еще вся ночь впереди! Левмир сосредоточился на мысли как следует накормить мать, и твердо решил после ужина нагнать отца с Арекой. Как будто от его решимости зависела рыбья воля.
Костер догорал, и Левмир вызвался сходить за дровами. Арека, подхватив горящую ветку для света, пошла с ним. Отец отправился проверять удочки.
– Никогда раньше на рыбалку не ходила, – трещала Арека, шагая рядом с Левмиром. – Весело – до жути! А ты чего такой грустный? Не выспался? Не наелся?
– Да наелся я! – отмахнулся Левмир. – Так, думаю…
– О чем? – не отставала Арека.
Левмир решил, что ничего страшного не будет, если поделиться с Арекой опасениями.
– Про восстание это думаю. Убьют ведь всех…
– Чего это убьют? – захлопала глазами Арека. – Ничего не убьют! У меня брат видал, какой сильный? Да он один их всех переколотит!
– Кого всех? – озадачился Левмир.
– Вампиров! Кого ж еще? Он сам так говорит!
Что-то тут не складывалось. Левмир прекрасно помнил, как Санат отзывался о вампирах в первый вечер. Помнил ощущение ужаса, неотвратимости. Как же так получилось, что теперь Саквобет, послушав его, так запросто похваляется? Да и остальные… Отец почти решился, а где отец – там и добрая половина деревни. Наверное, стоило еще разок сходить со всеми к Санату, послушать – авось и прояснится чего.
Тем временем они углубились в лесок и нашли в свете огня пару сухих бревен. Левмир попробовал их поднять и убедился, что ему вполне по силам за две ходки дотащить их до костра. Арека, конечно, тут же бросилась помогать, и, пока они спорили, из-за туч вышла луна. В лесу от этого мрак словно еще больше сгустился, но вот речная гладь блеснула в переплетении ветвей, и Левмир замер. Он был уверен, что ему показалось. Но сердце забилось быстрее, бревно выскользнуло из рук, а последние слова Ареки пролетели мимо ушей.
– Тут жди, – велел он и двинулся к реке.
– Чего это? – насторожилась Арека. – А ты куда?
– Надо мне. Ну, надо, понимаешь? Подожди, скоро приду!
Идти пришлось недолго. В том месте, где он вышел из лесу, маленькая заводь укрылась от посторонних глаз. Заметить ее с того места, где они ловили рыбу, было бы невозможно. Левмир остановился, потрясенный увиденным: у самой воды на корточках, подперев лицо ладонями, сидела И. Он узнал ее в темноте со спины, как узнал бы голубку среди воробьев.
А еще он сразу понял, что И не в духе. Она ведь знала, что он пришел, но даже не двинулась.
– Привет, – тихо сказал Левмир.
– Ага, – откликнулась чуть слышно И.
– А… А ты чего тут?
– Сижу.
– Вижу, что сидишь.
– А видишь, так зачем спрашиваешь?
Она так и не обернулась. Левмир подошел ближе, сел рядом, пытаясь заглянуть ей в лицо. Девочка покосилась на него и уставилась в противоположную сторону.
– У тебя что-то случилось? – Мальчик предпринял еще одну попытку разговорить таинственную подругу.
– Ага.
– А что?
– Ничего! – огрызнулась И. – Давай, беги к своей ненаглядной, а то она сейчас припрется.
Левмир не успел не то что слова сказать – даже понять сказанного не успел, как из лесу вышла Арека.
– Ну ты где пропал? – громко заговорила она. – У меня ветка погасла, будем сейчас впотьмах корячиться. Ой, а ты кто?
Разобиженная И не удостоила ее взглядом. Дернула плечами, будто сбрасывая надоевшую ношу.
– Кто надо, – отозвалась она. – Забирай этого и беги отсюда, пока горло тебе не перегрызла.
Арека не знала, что угроза вполне реальная. Она видела лишь девчонку, младше себя, которая ни с того ни с сего начала грубить.
– А ну иди сюда, я тебя хворостиной высеку, хамка такая! – прикрикнула Арека.
Левмир бросился между ними, задыхаясь от ужаса. Отец рядом, до него долетают голоса, он может прийти в любой момент. Уж он-то, наверное, сразу поймет, кто такая И! Да она сама, кажется, не скрывалась. Что будет? Слышала ли она разговоры о восстании?
Несмотря на сумбур в голове, Левмир понял одно: нужно любыми путями успокоить девчонок. Или хотя бы заставить перейти на шепот.
– Арека, молчи! – зашипел он. – Это…
«Это» прыжком поднялось на ноги. Тонкая, но сильная ручка оттолкнула мальчишку.
– Ты кого хворостиной бить собралась? – взвизгнула И, сверля соперницу зелеными глазами. – Страшилище чумазое!
– А сама чего куклой вырядилась? – не осталась в долгу Арека. – Праздник, что ли? Аль топиться собралась?
Теперь И растерялась. Никто никогда не говорил с ней так. Она могла бы сейчас одним движением убить эту дерзкую девчонку, могла напугать ее до смерти… Но больше всего ей хотелось зареветь и убежать. Может, так бы она и сделала, если бы не Левмир. Он схватил ее за руку и тихо, но твердо сказал, обращаясь к Ареке:
– Прекрати орать! Это моя подруга, понятно?
И всхлипнула. Левмир покосился на нее – глаза на мокром месте. Зато теперь смотрела на него.
– Правда подруга? – жалобным голосом спросила И.
– Конечно, – кивнул Левмир.
И порывистым движением обняла его, зарылась лицом в рубашку. Мальчик ощутил горячие слезы, мигом пропитавшие ткань. Он был слишком ошеломлен, чтобы сказать еще что-нибудь. Посмотрел на Ареку, и увидел, что в ее глазах тоже слезы. «Да что они все, сговорились, что ли?» – подумал мальчик.
