Василий Иванович Сластихин
Детская психология. Практическая профессиональная помощь родителям
3. Драйвер «Радуй других»
Человек, движимый данной идеей, стремится радовать не себя, а других, потому что именно в этом случае у него появится желанное ощущение благополучия. Так он привыкает подавлять собственные желания и думать в первую очередь о прихотях и ожиданиях от него окружающих.
● Если человек с детства слышит, что надо думать о других, что «Я – последняя буква алфавита»;
● Если видит пример родителей, которые с готовностью откликаются на просьбы других и забывают о себе;
● Если его много лет поощряли за то, какой он отзывчивый, безотказный, самоотверженный, то он будет попадать в драйвер «радуй других» автоматически, в любой мало-мальски подходящей ситуации.
Когда время и силы распределяются из идеи «я должен, они ждут, они расстроятся, если я не…, поэтому кровь из носа, буду делать», то свои интересы у такого человека очень страдают.
В портрете такого человека мы увидим много кивков, иногда приклеенных улыбок на лице, человек заискивает перед другими, ищет одобрения, сам избыточно вербально и невербально дает одобрение другим, здесь будет очень много вопросов и часто утвердительные фразы. Ограничение в том, что люди с драйвером «Радуй других» избегают конфликтов и вообще любой ситуации, где им может быть высказано неодобрение, или где они должны будут высказать неодобрение. Отказ воспринимается ими как отвержение, причем в обе стороны. Им сложно разделить критическую обратную связь, которую они дают – с отвержением, и также очень сложно выдерживать критику в их адрес. Им тяжело высказывать свое мнение, выражать свою позицию, потому что потенциально это ведет к неодобрению, и это может вызвать какое-то напряжение между людьми. Поведение таких людей становятся заискивающим.
Позитивным аспектом такой установки является то, что люди очень ориентированы на общение, умеют создавать и поддерживать насыщенную беседу и следить за эмоциональной атмосферой в коллективе.
Родительские установки из детства: «Съешь бабушкин салат, она старалась», «Ты родился на радость нам», «У меня с утра было такое хорошее настроение, но своим поведением ты его испортил».
Коррекцией при формировании у ребенка убеждения «Радуй других» будет данное ему разрешение от родителя радоваться самому и самостоятельно выбирать понравившиеся ему игры, друзей, еду и, в целом, способы реагирования на ситуации в жизни: «А чего ты сама сейчас хочешь, поделись со мной?», «Не хочешь, не ешь, когда проголодаешься, дай мне знать», «Я сейчас плачу не из-за тебя, просто мне очень грустно»
4. Драйвер «Старайся»
Эта установка известна всем нам из школы, когда было не важно, сделаешь ты или нет, но очень важно имитировать бурную деятельность и проводить время с пользой. Сама по себе идея неплохая, но в этой установке фокус смещается с результата на сам процесс и тогда «жизнь – это вечный бой, а покой нам только снится».
Кажется, что благополучие может прийти только в постоянном процессе борьбы. Любое бездействие или легкое достижение пугает, обесценивается или собственноручно портится, чтобы снова было за что бороться.
Эту стратегию поведения можно наблюдать на примере жизни людей, которым скучно в стабильных отношениях, нужна именно драма, чтобы герои боролись за счастье; и тогда, в таких драматических обстоятельствах, пропадает возможность наслаждаться гармонией.
«Настоящий результат можно получить, только затратив много усилий, иначе не бывает» – важная особенность в том, что здесь на первое место выходит подготовка к действию, на это старание тратится огромное количество сил и ресурсов, при этом до самого действия дело может не доходить.
В речи такого человека много слов «я постараюсь», «попробую», «ой, это трудно!». В его портрете мы увидим много напряжения, усилия в голосе, много напряжения в руках. И здесь люди с энтузиазмом берутся вообще за любую деятельность, и все новое является чрезвычайно привлекательным. Однако интерес быстро гаснет, и человек не доводит дела до конца.
Внутренняя механика этого драйвера – это подавление и неуважение к «нет», то есть в принципе человек не может открыто сказать «нет, я делать это не буду, потому что я это делать не хочу». И вместо – возникает вот такое старание, имитация бурной деятельности. В работе это проявляется в том, что с одной стороны человек загорается задачей, преисполнен энтузиазма, у него грандиозные планы. Однако вскоре происходит разочарование, он бросает то, что делает и берется за новые задачи, и так по кругу.
Родительские установки, которые получал такой человек в детстве: «Чтобы быть успешным – нужно стараться», «Только затратив много усилий, можно чего-то добиться», «Старайся изо всех сил», «Жизнь – это непрерывная борьба за выживание», «Без труда не выловишь и рыбку из пруда»
Родителю важно научить ребенка понимать свои «хочу» и «не хочу», особенно «не хочу», учить его выражать свое «нет» открыто и принимать его адекватно. Очень важно сместить фокус внимания ребенка с подготовки – на реальные действия, учить его завершать начатое, но только, если это был его настоящий выбор, а также не обесценивать то, что дается ему легко: «Сделай, как умеешь, а если у тебя возникнут трудности, я всегда тебя поддержу»
5. Драйвер «Поторопись»
Драйвер «поторопись» или «поспеши» всем хорошо известен и обычно появляется в жизни очень рано, когда родители, которые опаздывают на работу и наспех стараются собрать детей в детский сад; потом в таком же скоростном темпе, не соответствующем темпу ребенка, ведут его в школу и так до взрослой жизни.
В наш век мы стремимся всюду успеть – ехать быстрее, быстрее забронировать отель и отдых, быстрее посмотреть новый фильм, быстрее конкурентов выйти на рынок и т.д. Человек верит, что он должен делать все «прямо сейчас», поэтому вечно куда-то торопится, боится, что у него не хватит времени, что он не успеет.
Такой человек живет в режиме внутренней спешки, постоянной нехватки времени, делает одновременно несколько дел и очень раздражается, когда его просьба не выполняется мгновенно. Темп речи человека ускоряется, он начинает тараторить, торопится, появляется внутреннее ощущение нехватки времени, давления. Быстрая речь, много хаотических движений, дергание, постукивание, частая смена поз, такой человек-вихрь.
В его речи слышится: «я побегу», «быстрее», «давай прямо сейчас», «не успеваем», «опаздываем», «скорее» и так далее. Под воздействием этого драйвера человек овладел скоростью выполнения задач, то есть пять дел одновременно и так далее. С другой стороны, чтобы постоянно спешить, нужно постоянно опаздывать. И человек в этом драйвере часто неправильно рассчитывает время, берет на себя больше задач, чем может осуществить. А постоянно присутствующая в его жизни тревога, к тому же, мешает ему сконцентрироваться.
Такие люди ощущают себя благополучными именно в энергичном состоянии. Их любимая фраза: «Мне ни на что не хватает времени». Им нестерпима тишина, расслабление, отдых, их раздражает медлительность остальных.
С одной стороны, этот драйвер позволяет много всего охватить, даже на какой-то момент создает активность (которая превращается в суету), с другой – драйвер спешки оправдывает плохой результат. Например, «я очень спешил к вам на встречу, поэтому забыл взять бумаги». Еще одна негативная сторона – это большой груз ответственности и задач; как правило, они успевают их сделать, но будет это выполнено чаще всего ценой собственного физического и эмоционального здоровья.
Родительские установки из детства: «Отвечать надо быстро и вслух», «Давай, соображай быстрее», «Одевайся скорее, я опаздываю на работу».
Чтобы эта установка в жизни ребенка не стала его дисфункциональной стратегией поведения, для начала родителю самому важно научиться замедляться, обнаруживать спокойствие, давать себе разрешение быть в своем темпе, отвечать себе на вопрос «что со мной происходит и в чем сейчас такая необходимость спешить?». Ребенок, как зеркало, будет бессознательно считывать новые родительские установки, и переписывать свой жизненный сценарий.
В ситуации нехватки времени вместо фразы «из-за тебя сейчас мы везде опоздаем», можно спросить ребенка «сколько тебе еще нужно времени?» и постепенно обучать его распоряжаться этим временем грамотно.
Подводя итог, можно сделать вывод, что влияние родительских установок на формирование жизненного сценария ребенка очень велико, но не стоит катастрофизировать их воздействие на всю дальнейшую жизнь человека. В чем-то эти установки помогают, в чем-то мешают, а когда ребенок вырастет, то сможет сам откорректировать некоторые стратегии своего поведения. Тем не менее игнорировать значение родительских установок тоже не стоит. И если можно уже сейчас помочь своему ребенку сформировать сильные опоры в жизни, то почему бы не пересмотреть свой стиль воспитания и не помочь этим самым своему близкому человеку в будущем.
Список используемой литературы:
1. Берн Э. Люди, которые играют в игры / Эрик Берн [пер. с англ. А. Грузберга]. – Москва: Эксмо, 2023. – 608 с.
2. Берн Э. Игры в которые играют люди: психология человеческих взаимоотношений / Э. Берн ; Эрик Берн ; [пер. с англ. А. Грузберга]. – Москва : Эксмо, 2008. – 349, [1] с.
3. Кабанченко О.В. Родительские установки и психологическое благополучие взрослых: гендерный аспект / О. В. Кабанченко, Е. Г. Трошихина // Научные исследования выпускников факультета психологии СПбГУ. – 2017. – Т. 5. – С. 37-44.
4. Персиянцева Е.Н. Родительские установки матерей с разным уровнем качества жизни / Е. Н. Персиянцева // Современные проблемы науки и образования. – 2015. – № 2-2. – С. 558.
5. Фельдштейн Д.И. Психология развития человека как личности: в 2 т. – М. 2005. – С. 208
6. Шабаева А.В. Взаимосвязь родительских установок с самоотношением подростков / А.В. Шабаева, Г.В. Митина, М.И. Хасанова // Психолог. – 2019. – № 4. – С. 55-68.
7. Kahler T. The Miniscript / T. Kahler, H. Capers // Transactional Analysis Journal. – 1974. – № 4 (1). – Pp. 26-42.
Деструктивная семья как предикт созависимости
Алексеева Дарья Валерьевна
Практик МПАП, наставник ЛППН
В литературе существует множество определений созависимости, но стоит отметить, что, несмотря на многочисленные исследования в данной области, на настоящий момент все еще не существует единого мнения относительно определения созависимости, которое могло бы многогранно и точно передать весь объем проявления этого феномена.
Первые интерпретации этого феномена начали появляться в 40-хх гг. ХХ века в США и были связаны с выявлением специфических поведенческих реакций и психологических особенностей у жен алкогольных аддиктов благодаря развитию клубов «анонимных алкоголиков» в послевоенное время. Близкие зависимых от алкоголя выразили пожелание также объединиться в группы, в которых могли бы получать поддержку для самих себя, со временем (с 1986г.) такие группы самопомощи получили название Анонимных Созависимых, они также основываются на 12-шаговой системе и традициях, принятых в группах Анонимных алкоголиков.
Наиболее распространено следующее определение созависимости М. Битти: это «психологический феномен, заключающийся в устойчивом паттерне концентрации и подчинении одного индивида заботам и нуждам другого индивида, что проявляется в чрезмерном влиянии второго на эмоциональное состояние, когнитивные установки, мотивационные побуждения и поведенческие механизмы первого».
Впервые научная конференция по данной проблеме прошла в США в 1989 году и на ней созависимость была определена, как: «стабильная клиническая зависимость от компульсивных паттернов поведения и от суждений окружающих людей, являющаяся способом поддержания чувства собственного достоинства, осознания личностной значимости, помощи в самоидентификации».
Необходимо отметить, что в научных источниках созависимость в основном делится на две категории:
– существует аддикт с зависимостью от алкоголя/ запрещенных веществ/ поведения;
– созависимость как патологически складывающиеся межличностные отношения между людьми без наличия зависимости (от веществ/алкоголя) у кого-либо из них. То есть в данном случае аддиктом может выступать не сам человек, а отношения с ним.
Л.А.Пузыревой отмечается, что помехой для осознания созависимости становится искажение образов идеальных отношений и женской роли в них, активно подкрепляемые культурой, религией и обществом в целом. Страдания часто считаются неотъемлемым компонентом счастья (практически весь культурный слой современного человека построен на литературе и кинематографе с фиксацией на страданиях), а счастье обретается как вознаграждение за демонстрируемую ранее жертвенность. Эгоизмом зачастую называется здоровое проявление заботы о себе. В связи с этим созависимый, находясь в мазохистической позиции, часто пребывает в ожидании счастливой развязки.
Ц.П. Короленко и Н.В. Дмитриева определяют созависимость как аддикцию отношений, а в качестве главной тенденции обозначают ориентацию на «внешний» мир, мнения других людей, социальные нормы («как принято»). При этом особенно ярко эта тенденция проявляется в отношениях с зависимым человеком. То есть созависимые используют отношения с другим человеком так же, как зависимые используют объект зависимости. Авторы отмечают «отсутствие у созависимых лиц по-настоящему развитой концепции self, выражающейся в отсутствии чувства внутреннего собственного значения, на фоне чего и протекает весь процесс выстраивания созависимых отношений». Ц.П. Короленко указывает, что созависимость можно рассматривать как более тяжелую форму аддикции, так как она не имеет конкретного агента и, соответственно, сложнее в своих проявлениях, так и неочевидна в своих последствиях.
С точки зрения М. Битти, «созависимость – это такие отношения человека с другими (чаще всего зависимыми) людьми, которые наполнены попытками негативного взаимовлияния. С одной стороны, созависимый позволяет другому человеку оказывать сильное воздействие на себя и свою жизнь, а с другой стороны, созависимый сам одержим идеей контроля над другими».
По мнению В.Д. Москаленко созависимый человек совершенно не заботится об удовлетворении своих собственных жизненно важных потребностей из-за абсолютной поглощенности желанием управлять поведением другого, «созависимость – это патологическая, аффективно окрашенная зависимость от другого человека, когда фиксация на его жизни приводит к нарушению адаптации».
О.О. Андронникова ключевым звеном специфического комплекса созависимости называет «виктимную идентичность, которая, в первую очередь, включает в себя высокий уровень ролевой жертвенности, связанной с аутодеструктивным поведением и склонностью жертвовать собственными интересами в качестве самонаказания».
С.Н. Зайцев считает созависимость «устойчивой личностной дисфункцией, которая связана с несформированностью четких границ своего «Я» у созависимого человека, с отчуждением, неприятием своих собственных чувств, мыслей, желаний, потребностей, с устойчивым стремлением к восполнению своей личности личностью другого человека, с полной зависимостью своего настроения и душевного состояния от настроения и душевного состояния другого». Позиция данного автора интересна тем, что он предполагает возможность переворота причины и следствия, а именно, что созависимость субъекта первична в развитии зависимости у его близкого человека, обосновывая это гипотезой, что созависимость выражается в желании быть максимально представленным в жизнедеятельности другого таким образом, что побуждает у того потребность в приеме психоактивных веществ все большей интенсивности, напряженности и устойчивости.
Б. и Дж. Уайнхолд в своих работах предполагали возможность рассматривать вопрос созависимости как явления культуры, являющегося следствием противостояния модели доминирующей и партнерской системы отношений, предполагая у нее социальные корни. Они предполагают, что любая культура, ставящая определенные группы (по признакам пола, религии, социального положения и др.) выше других, создает предпосылки для возникновения и поддержания созависимых отношений.
С.Т. Посохова и С.М. Яцышин рассматривают созависимость с точки зрения ценностно-смысловой сферы личности, говоря о том, что «созависимость представляет собой не что иное, как измененное устойчивое отношение к зависимому человеку, которое является фактором реорганизации жизни созависимого. Проблему связи разнообразных внешних отношений как системообразующего признака поведенческих проявлений созависимого с его внутренним миром авторы предлагают решать через призму ценностно- смысловой сферы личности созависимого и говорят о существовании прямой связи между изменениями ценностно-смысловой сферы родителей и наркотизацией ребенка».
При наличии такого разнообразия подходов и определений данного феномена возникает необходимость в их систематизации. По логике смыслового содержания подходов к определению созависимости, с точки зрения смысла созависимость определяется специалистами как:
1. Особенность или нарушение поведения (Э. Ларсен, Е.А. Савина, Р.Сабби, Дж.Фрил);
2. Особые отношения с зависимым человеком (М. Битти, Ц.П. Короленко, Н.В. Дмитриева);
3. Определенное психическое состояние (О.О. Андронникова, В.Д. Москаленко, Р. Норвуд, Р. Сабби);
4. Личностная дисфункция (С.Н. Зайцев, К. Уитфилд, И.В. Запесоцкая);
5. Болезнь, болезненное состояние, нарушение здоровья (Е. Янг, О.А. Шорохова);
6. Явление культуры (Б. и Дж. Уайнхолд, И.А. Шаповал);
7. Трансформация ценностно-личностной сферы личности (С.Т. Посохова, С.М. Яцышин).
Согласно Дж. Уайнхолд и Б. Уайнхолд, созависимость фиксируется, если:
I. Человек длительный период времени находился или находится под влиянием интенсивного дистресса, связанного с семейными обстоятельствами (аддикция родственника от психоактивных веществ, другие проблемы).
II. Человек в форме самоотчета заявляет, либо у него стойко наблюдаются не менее пяти пунктов из следующих девяти:
1. Страх (концентрация на собственных переживаниях по поводу проблем других людей; хроническая тревога; недоверие к окружающим; контролирующее поведение).
2. Стыд/вина (токсическое, непреходящее чувство собственной дефективности за свои поступки, неправомерное поведение зависимого, за надлежащий «позор» семьи).
3. Хроническое переживание отчаяния (подавленность и обреченность в отношении изменения ситуации; пессимистический прогноз на будущее; низкая самооценка).
4. Гнев (перманентное переживание интенсивного гнева на аддикта, других близких и самого себя).
5. Отрицание (настойчивое отрицание причины семейного стресса; стойкое стремление к минимизации тяжести проблем; оправдание, защита зависимого от негативных последствий).
6. Ригидность (когнитивная ригидность; поведенческая ригидность, включая социальную ролевую негибкость; ригидность морально-духовных ценностей; эмоциональная ригидность – доминирование единственного аффекта в виде вины, жалости к себе, гнева).
7. Нарушение идентификации собственных потребностей (утрата способности заявлять о своих нуждах и заботиться об их удовлетворении; трудности в определении границ своего образа Я; личная зависимость – только другие люди могут подтвердить самоценность его личности).
8. Смещение понятий (сомнения в том, что же является нормальным; тенденция неверно распознавать и обозначать чувства) .
E.G. Dear выделил основные определяющие характеристики созависимости: поиск одобрения со стороны других людей (например, фокусировка внимания на деятельности, которая поощряется в обществе), подавление аффектов (полностью или частично сознательное стремление купировать собственные эмоциональные переживания), межличностный контроль (убежденность в своей способности исправлять проблемы других людей) и самопожертвование (пренебрежение собственными потребностями и сосредоточение внимания на потребностях других) .
Таким образом, ядром созависимости можно считать несформированность собственного «Я», такую трансформацию ценностно-смысловой сферы личности, при которой происходит смещение акцента с собственной фигуры на фигуру значимого другого, а все остальное становится «фоном».
Опираясь на анализ литературы (В.Д. Москаленко, П. Стентон, Б. и Дж. Уайнхолд) можно выделить следующие особенности созависимых отношений:
– В созависимых отношениях не удовлетворяются потребности индивидов, в них участвующих;
– При данном типе взаимодействия стираются границы между индивидами, в них участвующими;
– Явная нетолерантность к фрустрациям, ожиданию и неопределенности, в связи с чем частые приступы тревожности и депрессивные проявления;
– Неустойчивость самооценки и высокая ее зависимость от оценок окружающих;
– Интенсивное и широко распространенное отрицание, замещающее реальные переживания;
– Готовность к жертвам как необходимости любых отношений.
ПРИЧИНЫ ПОЯВЛЕНИЯ СОЗАВИСИМОСТИ
Итак, какая же ситуация в семье может привести к появлению устойчивого паттерна созависимости?
Созависимый человек имеет определенный стиль восприятия и мышления, который формируется еще в детстве, что обуславливает его выборы и поведение в жизненных ситуациях. Н.Г. Артемцевой было проведено эмпирическое исследование по когнитивным ошибкам актуализированных созависимых, согласно которому преобладающей когнитивной ошибкой является катастрофизация, причем это единственная когнитивная ошибка, которая присутствует у всех созависимых женщин, принявших участие в исследовании. Также характерными для созависимой акцентуации являются следующие когнитивные ошибки (в большей степени проявленные у женщин): гипернормативность, морализация и выученная беспомощность. Автор интерпретирует эти показатели как способ созависимых справиться с неопределенностью через избегание любых ситуаций, связанных с ней, а также вписаться в стандарты правильности, установленные значимыми взрослыми, как способ поддержания определенности своего Я. При этом наибольшая разница в проявлении между группой актуализированных и группой неактуализированных созависимых имеет когнитивная ошибка «Выученная беспомощность».
С точки зрения Б. и Дж. Уайнхолдов причиной созависимости является незавершенность одной из наиболее важных стадий развития в раннем детстве – стадии установления психологической автономии, развития собственного «Я», отдельного от родителей.
Как отмечал М. Битти, предрасположенность к акцентуации созависимости возникает как реакция на неопределенность жизни с родителем-алкоголиком, родителем-агрессором или с эмоционально недоступным родителем, который может выйти из эмоционального контакта в любой момент.
Э. Смит описывает созависимость как адаптацию к хроническому пребыванию в стрессовой ситуации, которая впоследствии становится стилем жизни, и действует уже в независимости от наличия стрессовых факторов.
Р. Сабби говорит о том, что «созависимость – эмоциональное, психологическое и поведенческое состояние, возникающее в результате того, что человек длительное время подвергался воздействию угнетающих правил – правил, которые препятствовали открытому выражению чувств, а также открытому обсуждению личностных и межличностных проблем».
По результатам эмпирических исследований E. Knapek, у женщин статистически чаще определяются более высокие баллы по склонности с созависимости, чем у мужчин. При этом предиктором является история хронического семейного стресса (например, алкозависимый, психически нестабильный или физически неполноценный, или тяжелобольной родственник).
Исследование Р.В. Кадырова, Т.В. Капустиной, Е.В. Садон показывает, что избегающий тип детско-родительской привязанности, сформированный у большинства злоупотребляющих психоактивными веществами, является одним из доминирующих факторов генеза расстройства зависимости.
С.А. Осинская в эмпирическом исследовании структурно-содержательных особенностей образа отца у созависимой личности пришла к выводу, что существуют значимые различия в структуре образа отца у лиц с различной степенью созависимости. Так, у респондентов с сильной степенью созависимости структура образа отца характеризуется однополярностью, психологическое содержание образа отличается высокой степенью рассогласованности между реальным и идеальным образами, а поведенческий компонент отражает такие качества, как: пассивный, замкнутый, чрезмерно спокойный, вялый, молчаливый.
При этом вопрос межпоколенческой передачи паттерна зависимости (созависимости) остается дискуссионным. Ряд зарубежных эмпирических исследований опровергают эту теорию. «Так, H.J. Irwin (1995) при помощи методического аппарата, включающего шкалы созависимости, нарциссизма и опросников травм раннего развития, выявила, что формирование созависимости не было продиктовано условиями негативного детского опыта насилия и алкоголизацией родителей. Также была выявлена положительная связь между нарциссической акцентуацией и выраженностью созависимости, заключающаяся в диффузной идентичности и размытия Я-концепции у данных респондентов». Исследования J.Cullen (1999) не выявили статистической разницы между распространенностью злоупотребления алкоголем или наркотическими веществами у родителей, историями хронического физического или сексуального насилия в семье и выраженностью созависимости у женщин. Таким образом, эти результаты показывают, что созависимость является более сложным и многогранным феноменом, чем однозначно негативное последствие деструктивной семейной системы.
Отсутствие четкого понятия созависимости в современной науке и недостаточность эмпирических исследований по вопросу созависимости и созависимых отношений актуализируют важность проведения дальнейших научных исследований этого феномена.
Список используемой литературы:
1. Fischer J.L., Spann L., Crawford D. Measuring codependency // Alcoholism Treatment Quarterly, 1991. Vol.8. P.87-100
2. Subby R., Friel J. Co-dependency: a paradoxica dependency in Co-dependency: An Emerging Issue. Pompano Baech, FL.: Health communications. – 1984.
3. Андронникова О.О. Виктимная идентичность личности созависимого типа / О.О. Андронникова // Сибирский педагогический журнал. – 2017. – №2. – С.92-97.
4. Артемцева Н.Г. Когнитивные ошибки созависимых как способ защиты от неопределенности / Н.Г. Артемцева, С.А. Малкина // Вестник Самарского государственного технического университета. Серия: Психолого-педагогические науки. – 2022. – Т. 19, № 1. – С. 153-166.
5. Битти М. Алкоголик в семье или преодоление созависимости. – М.: Физкультура и спорт, 1997. – 331 с.
6. Зайцев С.Н. Созависимость – умение любить: Пособие для родных и близких наркомана, алкоголика / С.Н.Зайцев. – Н.Новгород, 2004. – 90 с.
7. Кадыров Р.В., Капустина Т.В., Садон Е.В. Наркозависимость и детский опыт отношений в семье // Психология. Историко-критические обзоры и современные исследования, 2018. Т. 7. №5А. С. 26-33.
8. Короленко Ц.П. Психосоциальная аддиктология / Ц.П. Короленко, Н.В. Дмитриева. – Новосибирск: Издательство «Олсиб», 2001. – 251 с.
9. Москаленко В.Д. Зависимость – семейная болезнь / В.Д. Москаленко. – М.: Пер Сэ, – 2009. – 352с.
10. Осинская С.А. Структурно-содержательные особенности образа отца у созависимой личности: специальность 19.00.04 «Медицинская психология»: диссертация на соискание ученой степени кандидата психологических наук / Осинская С.А. – Томск, 2015. – 208 с.
