– Monsieur Валевскій, я страшно хочу пить; не проводите ли меня до кіоска? – обратилась къ нему Биби.
Валевскій помогъ ей выйти изъ коляски, и они пошли рядомъ.
– Вы интересуетесь сколько нибудь моимъ мнѣніемъ? – неожиданно спросила Биби.
– Безъ сомнѣнія. Но о чемъ или о комъ?
Биби быстро на него взглянула, и въ этомъ взглядѣ опять сверкнуло свойственное ей задорное выраженіе.
– Конечно, о женщинѣ. По моему, она – прелесть; совсѣмъ прелесть. И одѣвается восхитительно, что – большая рѣдкость у насъ.
– Я не знаю, о комъ вы говорите… – нѣсколько смутился Валевскій.
– О ней, о лиловой шляпкѣ. Прелестное лицо, масса женственности, и не слишкомъ много пикантности. Слишкомъ много – не хорошо, вы понимаете.
– Вы судите изумительно тонко… И знаете, что я вамъ скажу? Надо быть умной, какъ вы, чтобъ…
Онъ пріискивалъ выраженіе.
– Чтобъ завести такой разговоръ? Эта маленькая привилегія моихъ двадцати-пяти лѣтъ. Я уже могу знать жизнь и понимать ее довольно тонко, т. е. правильно смотрѣть на ея грубую сторону.
– А что вы называете грубою стороною жизни?
– Напримѣръ, отношенія мужчины къ женщинѣ.
– А-а! Но не въ бракѣ, конечно?
– Напротивъ, въ бракѣ больше всего. Вы видите я не тороплюсь выходить замужъ – и можетъ быть именно потому, что ненавижу брачную идиллію. Мужъ, о которомъ я мечтаю – а я позволяю себѣ иногда это маленькое развлеченіе – долженъ смотрѣть на всю эту романтику очень грубо, какъ я сама смотрю на нее.
– Очень интересно… какъ именно вы смотрите?
– Хотите знать? Я считаю, что въ бракѣ важны двѣ вещи: медовый мѣсяцъ, и затѣмъ – полная свобода для мужа, а для жены – увѣренность, что оба они смотрятъ на жизнь одинаково, и что поэтому онъ всегда будетъ чувствовать себя хорошо съ ней.
Валевскій молча довелъ Биби до кіоска. Онъ имѣлъ видъ человека, неожиданно впавшаго въ новый и любопытный кругъ мыслей. Варвара Павловна тоже молчала; она не хотѣла помочь ему выбраться изъ положенія, въ какое его поставила, и рѣшила ждать во что бы то ни стало, чтобъ онъ заговорилъ первый.