Василий Гонзалес
Голубая эскадрилья
_______________
Павел Пантелеевич рассказывал все эти ужасы спокойно, не спеша. Иногда задумывался, вспоминал, молчал несколько минут, глядя в небо сквозь кроны громадных тополей, затем снова говорил. Я понимал, что слова не передавали и сотой части того, что пережил этот человек. Я не задавал уточняющих вопросов, поскольку было очевидно, что и без них повествование дается моему собеседнику очень нелегко.
____________________
То, что мы приехали на место, стало понятно, когда нам велели выйти из вагона и выгрузить трупы. Трупы остались на станции, а оставшиеся в живых пошли дальше пешком. Охрана ехала верхами и в телегах. Шли целый день. По дороге люди падали. Если совсем не могли идти, их несли другие заключенные. Когда не получалось нести, их добивали охранники выстрелами в голову. Трупы грузили на телеги и везли сдавать в лагерь. Я упал уже в лагере, на перекличке. Выкрикнули мою фамилию, я сказал «я» и упал. Очнулся в бараке, на полу возле параши. Я попал в барак к блатным. Когда они узнали, что я «политический», польский шпион, они сказали, что я политическая проститутка, и буду у них тоже проституткой. Несколько дней на работу меня не гоняли, и я немного пришел в себя. Отмылся, поменял одежду, поел, выспался. Хоть и на полу, а спал долго и крепко. На четвертый день блатные сказали, что хватит мне отдыхать, пора отрабатывать шмотки и еду. Они меня избили и изнасиловали. Затем плоскогубцами вырвали все передние зубы сверху и снизу до клыков. Это чтоб меня было удобно в рот пользовать. Подождали, пока заживут десны и…
За три года я почти перестал быть человеком. Я отупел, потерял интерес к жизни, никогда не разговаривал и почти перестал понимать, что говорят вокруг. Меня продавали, сдавали в аренду, проигрывали в карты. Я был безмолвной безотказной тварью. Вот это и было самое дно. Я так жил до сорок второго года.
В сорок втором году всех снова загнали в вагоны и привезли на фронт. Я даже не знал, что идет война с немцами. Сказали, что Родина дает возможность искупить вину кровью. Что, если немец истратит на нас патроны, то это уже польза: эти патроны не попадут в бойцов Красной Армии. Сзади пулеметы заградотряда, впереди пулеметы немцев, а нам приказали бежать в атаку. С пустыми руками, оружия никакого не дали. Я побежал в сторону немцев. Я не боялся смерти, мне было все равно, буду я жить или нет. Оттуда начался мой путь в небо.
____________
В этом месте Павел Пантелеевич надолго умолк. Он смотрел в яркое летнее небо, широко открыв глаза, а по изборожденным морщинами щекам текли слезы. Я молча сидел рядом, онемевший от ужаса.
____________
Бежал я долго. Мне казалось, что очень долго, я даже устал бежать и перешел на шаг. Впереди, не умолкая, грохотали пулеметы. Люди, бежавшие рядом со мной, падали, когда в них попадали пули. Вокруг взрывалась земля. А я все шел, оглохший и безразличный. Я уже различал лица пулеметчиков, когда передо мной вздыбилась земля, меня сильно ударило, и я провалился в пустоту. Не знаю, что произошло потом, не понимаю, почему немцы меня не добили, почему просто не оставили подыхать. Я попал в плен.
Когда ты безразличен Судьбе, ты сам можешь создавать свою жизнь. Твои усилия всегда будут иметь эффект. Случайности и обстоятельства могут помогать или вредить тебе, но в целом ты будешь идти в своем направлении. Ты будешь строить планы, и, если планы реалистичны, они будут воплощаться в жизнь. Если же ты ничего не будешь делать, чтобы изменить свою жизнь, то твоя жизнь перестанет принадлежать тебе и станет частью чужих жизней. Судьбе все равно. Это произошло со мной. После того, как меня вытащили из петли, я перестал бороться, и моя жизнь перестала быть моей. Я перестал быть человеком.
Если же Судьба вмешивается в твою жизнь, это невозможно не заметить. Она действует мощно, прямо, неотвратимо, сокрушая любые преграды, изменяя любые обстоятельства, достигая нужного ей эффекта самым быстрым и надежным способом. Ты можешь пытаться влиять, ты можешь строить реалистичные на твой взгляд планы, ты можешь просчитывать вероятности, ты можешь прилагать усилия, ты можешь делать что угодно. Судьба сломает все твои планы и этого даже не заметит, все произойдет ровно так, как она хочет. Ты можешь ничего не делать, эффект будет тот же: все произойдет так, как она хочет. Если Судьба хочет наказать человека, наверное, это страшно. Со мной такого не случалось. Мне сильно повезло: Судьба решила мне помочь. Я не знаю, чем я это заслужил, но Судьба занялась мной в тот момент, когда я одуревший и оглохший тупо шел в сторону стреляющих немецких пулеметов. Судьба начала помогать мне.
Я пришел в себя в немецком госпитале. И это было чудо. Я лежал на настоящей мягкой кровати, головой на подушке, укрытый одеялом. У меня было чистое постельное белье. Я был вымыт, раны были обработаны. На несколько минут мне даже показалось, что я просто умер и оказался на том свете, в раю, настолько невероятным было мое положение. Позже я узнал, почему я оказался в госпитале для офицеров вермахта, но тогда это казалось просто чудом. Меня покормили. Я ел кашу с тушенкой, потом пил сладкий кофе. Те вкусы я помню по сей день: ничего вкуснее я в жизни не ел ни до, ни после. Потом пришел врач – субтильный молодой человек лет тридцати с умными водянистыми глазами. Первое, что он спросил – Jude? Я быстро и уверенно ответил – Nein. А что вы думаете, у меня было прекрасное образование, я ведь был инженер-строитель. Практически вся научная литература по этой теме в то время была немецкой. Я хорошо знал язык.
