Василий Головачёв
Очень Большой Лес. Том 2

Глава 16
Крепостная жизнь

Уговорить командира взять кого-нибудь из бойцов с собой не удалось, он улетел один, причём не на самолёте, для которого лестничные пандусы оказались слишком узкими, а на аэробайке, и настроение оставшихся в Крепости опустилось до минорного. Никто из них представить не мог, что ждёт Максима в «нижних ломтях бутерброда» местной вселенной и успеет ли он спасти Веронику и вернуться до наступления вражеских сил.

Обитатели Крепости разошлись по отсекам базы, имея теперь каждый по рации для связи друг с другом.

Мерадзе, переодевшийся в свой старый камуфляж-комбинезон (спину ему Костя обклеил какими-то травами, что сняло болевой синдром), с Редошкиным спустились вниз, озаботясь обороной цитадели. Зная, что отсюда в любой момент могут выскочить незваные гости, спецназовцы решили создать в лифтовом отсеке укрепрайон и первым делом перетащили к нему «серьёзное» оружие: лазер «Пересвет», способный дырявить броню толщиной до сантиметра на дальности до двухсот метров, переносный РЭБ-комплекс «Ласку», ПТРК «Крюк» и ПЗРК «Вербу». При умелом ведении боя с помощью этого оружия можно было отбить атаку целой роты «нетопырей» наравне с «птеродактилями».

Не оставили они без защиты и сферу управления, установив на мостике и перед компьютерным терминалом огнемёт «Шмель» и два гранатомёта «Гном». Кроме того, все вооружились «бластерами», что ещё больше укрепило у защитников Крепости веру в победу над любым агрессором, кем бы он ни был.

Костя, предоставленный самому себе, унывать не собирался в силу живости характера и снова занялся своим трицератопсом, как он назвал собранного им робота, напоминавшего черепаху с «трёхствольной» мордой.

Об угрозе быть убитым слугами чёрного леса он не задумывался, справедливо полагая, что проблемой защиты должны заниматься специально обученные люди – Максим со товарищи, поэтому и не ждал каких-то сюрпризов. Зато подмечал многие непонятные нюансы в работе крепостной техники и первым обнаружил, что некоторые из саркофагов с останками хозяев Крепости начали нагреваться. На всякий случай он сообщил об этом сначала Максиму, а потом Егору Левоновичу, и физик пообещал ему разобраться в явлении, сам заинтересованный в постижении тайн подземной базы Демонов Войны, принадлежащей, как заявил майор, расе под названием Триглавы. Об этом Максиму в свою очередь сообщил Лес, ответив на его вопросы, и Карапетян пожалел, что он не умеет медитировать и держать с гигантской растительной разумной системой ментальный контакт.

Обрадованный тем, что ему удалось решить проблему радиосвязи, Егор Левонович с хорошим настроем принялся терпеливо приводить Сумасхода в рабочее состояние и вскоре добился заметных успехов. Конечно, это не был разговор равного с равным и даже не общение двух собеседников, разговаривающих на разных языках. Приходилось не только переводить мысленно-смысловые объёмы, своеобразные файлы памяти «демонского» компьютера, в понятия русского языка, но и добиваться взаимопонимания в тех областях бытия, какие были несвойственны Демонам либо человеку.

Впрочем, в этом плане Карапетян тоже добился сдвига. Сумасход понимал оператора всё лучше, да и сам учёный научился расшифровывать прежде непонятные скрипты, от чего общение с компьютером уже не доставляло ему столько разочарования и огорчений, как раньше.

Костя прибегал к физику за советом дважды.

В первом случае ему захотелось выяснить, что именно он собрал в арсенале, так как у трицератопса не имелось ярко выраженных функционально ориентированных органов, за исключением трёх «пушечных стволов» на голове.

– Вдруг это боевой модуль? – предположил молодой человек. – Я его включу, а он возьмёт и размажет меня по стенам.

– Так не включай, – рассеянно посоветовал ему Егор Левонович. – Дождись возвращения майора.

– Что ж, мне так и сидеть в арсенале, ждать у моря погоды?

– Займись чем-нибудь другим.

– Чем?

– На самом нижнем этаже Крепости есть отсек рядом с выходом в шахту, где мы ещё не бывали. Я его недавно просканировал, он странный.

– В каком смысле? Не морг, случайно?

– Такое впечатление, что это дровяной склад.

– Дровяной? – удивился Костя.

– Он забит штабелями поленьев. Ну, или, может быть, торфяными блоками. Не хочешь посмотреть?

– Хочу, но сначала выясните у Сумасхода, что за черепаху я смонтировал.

– Хорошо, я сообщу.

Костя убежал, вернувшись к своим занятиям, и навестил терминал оператора спустя час после первого визита.

– Узнали, что за черепаха? – осведомился он с порога.

– Пытаюсь достучаться до нашего приятеля, опять завис.

– Давайте я спрошу у него прямо.

– Я спрашивал, – усмехнулся Егор Левонович, – и прямо, и криво, но Сумасход не земное изделие, подчиняющееся понятным нам алгоритмам, к тому же он ещё нередко глючит.

– Постарайтесь, пожалуйста. У меня появился ещё один вопрос: почему все кресла Крепости имеют такую форму? Не то гнездо, не то черпак.

– Они конструктивно подогнаны под форму тел Демонов…

– Я понимаю, но кроме того, что геометрия кресел связана с геометрией тел Демонов, их структура напоминает слой проросшего тонюсенькими корешками дёрна.

Карапетян озадаченно оглядел «гнездо» оператора, на краешке которого сидел.

– В принципе так оно и есть. К чему ты клонишь?

– Вы говорили, что Демоны выращивали себе одежду.

– Было такое, – подтвердил Карапетян, начиная терять терпение. – Они действительно могли создавать дополнительные защитные слои тела, вторую кожу, так сказать…

– Бронежилеты?

– И даже боевые спецкостюмы.

– А не могли они сращиваться с другими изделиями? С теми же креслами? Оператор сел на сиденье, нервные окончания его кожи соединились с корешками-побегами кресла, образуя симбиотический организм.

Егор Левонович потрогал пальцем шершавый подлокотник «гнезда», и в самом деле напоминающий слой дёрна с тысячью пронизывающих его белёсых корешков.

– Готов допустить, что твоя идея имеет право на существование. Почему тебя это заинтересовало?

– Просто я подумал, что Крепость – это единый живой организм, объединяющий в себе признаки растений и животных. В таком случае Демоны по сути – клетки этого организма, способного мыслить только при полном объединении всех систем.

– Э-э… мысль неожиданная…

– Единственное, чего я не понимаю, – продолжал Костя, с детской непосредственностью не замечая растущего нетерпения физика, – почему Сумасход реагирует на наши мысли как на команды. Мы не Демоны, в кресла не врастаем, мы даже не знаем, для чего созданы рога, которыми пользуемся как мысленными джойстиками.

– Для мысленного управления…

– Но мы же из другой вселенной!

– Матрица вселенной Демонов передала нашей матрице какие-то физические параметры, и мы стали их потомками…

– Тогда на каком уровне должны передаваться генетические признаки? На уровне элементарных частиц – кварков и глюонов? Или суперструн?

Егор Левонович с невольным уважением ощупал глазами оживлённое лицо ботаника.

– Удивительные вопросы задаёте, друг мой! Не встречал ещё ботаника, которого волновали бы проблемы космологии.

– Я ещё яичницу умею жарить, – легкомысленно пошутил Костя. – Так вы всё-таки добейтесь ответа на мой вопрос.

Он показал язык «огуречному» терминалу.

– Сумасходик, не ломайся как девица красная.

Егор Левонович проводил ботаника взглядом и подумал с лёгкой грустью, что таких увлечённых наукой натур среди молодёжи становится всё меньше и меньше.

Ещё раз Костя прибежал в сферу управления через полчаса.

– Жора у вас не появлялся?

Егор Левонович ответил не сразу, так как в данный момент общался с Сумасходом, который наконец снизошёл до объяснений оператору принципа включения «эйфелевой башни».

– Минутку…

– Мне нужен Жора.

– Он на дне…

– Ладно, я сам за ним сбегаю.

– Зачем тебе Георгий?

– Хочу показать ему дрова. Кстати, это вовсе не дрова и не торфяные блоки.

– А что?

Но ботаник уже умчался по коридору к лестнице, по очереди появляясь в поле зрения видеокамер Крепости на каждом этаже.

Редошкина и Мерадзе он обнаружил в коридоре. Оба «терминатора» (у сержанта было забинтовано левое плечо, превращая его в подобие парламентёра) возились у пролома, ведущего в отсек с лифтом и шахтой, сооружая из принесённых с других этажей пустых гробов нечто вроде укрытия.

У Кости загорелись глаза.

– Баррикаду сооружаете? А куда дели трупы Демонов?

– В двух нижних вообще ничего не было, – указал на чёрные параллелепипеды Мерадзе. – А из верхних мы вытащили скелеты. Кстати, там остались ещё два закрытых гроба. Один из них тёплый.

– Покажете?

– Зачем они тебе?

– Надо вскрыть и посмотреть. Вдруг в них начался процесс активации?

– Если бы они работали как морозильники, их температура была бы ниже, чем в коридорах.

– А может, принцип гибернации у Демонов был основан не на замораживании тел.

– А на чём?

– На какой-нибудь бальзамической химии.

– Кончай трепаться, академик, лучше помоги.

– Жора, я к тебе. Пошли, посмотришь, какого трицератопса я смонтировал. Я один боюсь включать.

– Командир тебе разрешал его включать?

– Я не спрашивал. Может, надо было у него и в туалет ходить отпрашиваться?

– Может, и надо.

– Вот сам и проси, – фыркнул Костя. – Не хочешь подстраховать, я попробую активировать робота и без тебя.

– Только попробуй!

– Да что вы в самом деле! – вскипел ботаник, – шагу ступить нельзя – спрашивай разрешения! Мы не в концлагере живём!

– Это военная база, мы не все её секреты знаем.

– Уже больше месяца тут ошиваемся, и ничего, всё тихо.

– Пришёл помогать – помогай.

– Сходи с ним, – проворчал Мерадзе. – А то и в самом деле наломает дров. Я тут пока стволы разложу.

Редошкин поскрёб в затылке, покачал головой.

– Вот настырный тип! Ладно, пошли, академик. Мир, я на ушах.

Мерадзе кивнул. «На ушах» означало – рация включена.

Обрадованный Костя припустил к лестнице.

Редошкин, захватив «бластер», последовал за ним.

Растопырчатая глыба черепаховидного «трицератопса» терпеливо ждала своего часа посреди отсека с оружием. Вид у него был далеко не мирный, и Редошкин, обойдя робота размером с быка, проговорил:

– Включить его мы, конечно, можем, но это не простой рабочий механизм, а боевой модуль, и какая в его мозги засажена программа, одному Демону известно.

– Он должен защищать…

– Вот именно, а если так, он тем более опасен. Что, если, обнаружив не своих создателей, а людей, он примет нас за врагов, проникших на территорию базы, и откроет огонь?

– Да ладно, это же машина, она подчиняется приказам…

– Или программе.

– Давай проверим.

– Ничего проверять не будем! Вернётся командир, он и решит.

– Вот же вы ретрограды!

– Уж какие есть, – усмехнулся Редошкин. Подумав, связался с Карапетяном: – Егор Левонович, Сумасход, по идее, должен знать назначение техники на базе, особенно что касается защитных систем и оружия. Можете выяснить, каковы функции у роботов, похожих на трицератопсов?

– Попробую, – ответил физик.

– Пока он будет пытать комп, могу показать, что я обнаружил на дне Крепости, – предложил Костя.

– В другой раз.

– Да это рядом с отсеком, из которого пробита шахта в нижний лес.

– Хорошо, веди.

Спустились на самый нижний горизонт цитадели, и ботаник завёл спутника в тупик коридорчика, в стене которого зиял оставшийся открытым проём двери.

Отсек был освещён всего одним пятном плесени за дверью, но это не мешало разглядеть ряды штабелей каких-то продолговатых стержней, похожих на колотые дрова. Длина каждого «полена» достигала метра, они были ромбическими в сечении, толщиной сантиметров двадцать, и выглядели так, будто обросли сантиметровым слоем серо-жёлтого мха.

Редошкин дотянулся до верха ближайшей поленницы, снял одно полено, взвесил в руках, уловив тихий бульк. Оно весило не меньше восьми килограммов и, казалось, содержало внутри какую-то жидкость.

– Может, это винный склад?

– Ага, я тоже так подумал, – развеселился Костя. – Сначала решил – дрова, потом – что это торфяные бруски. А внутри булькает.

– Коньяк.

Костя прыснул.

– Ну, не коньяк, спирт, к примеру. Пойдём, покажу. – Он сопроводил сержанта к самой дальней шеренге поленниц и показал на пол. – Вот, любуйся.

Редошкин включил нашлемный фонарь.

Луч света выхватил из сумрака выпуклое пятно бордового цвета, похожее на вскипевшую поросль лишайника.

Редошкин нагнулся, разглядывая валявшееся полено рядом – пустой футляр, напоминавший мохнатый тубус и одновременно гниющее мясо с наростом «лишайника».

– Что за хрень?

– Вылилось точно как коньяк – жидкая струя, а на полу вскипело и застыло, превратившись в лишайник.

– Ну, и что это такое, по-твоему?

– С виду – какой-то питательный раствор. Может, Демоны с его помощью поддерживали тонус организма. С другой стороны, это могут быть запасы демонской крови или в крайнем случае – плазма крови. Но у меня возникла идея поинтересней.

– Колись. – Редошкин попытался водрузить «полено» на верх штабеля.

– Сперма.

Сержант едва не выронил «полено».

– Что?! Какая ещё сперма?!

– Демонская, конечно, – пожал плечами молодой человек. – Почему нет? Пусть не сперма, а семенная жидкость или зародышевая плазма для воспроизводства Демонов. Если уж люди подошли вплотную к клонированию животных, то наши предки тоже могли владеть такими технологиями.

– Зашквар! – оценил идею ботаника Редошкин.

– Понравилось? – хихикнул Костя.

– Аж до печёнок! – Редошкин связался с Карапетяном: – Егор Левонович, есть новости?

– Минуту, – попросил физик.

– Ладно, пошли отсюда.

Редошкин и Костя вернулись к Мерадзе, сидевшему на гробе с флягой в руке.

– Что нашли? – спросил он.

– Склад спермы Демонов, – сказал Редошкин со смешком.

Мерадзе поперхнулся.

– Да ладно!

– Правда-правда, – покивал Костя. – Я ещё не совсем уверен, что Сумасход может знать точно и подтвердить гипотезу.

– Георгий Константинович, – гулко заговорили стены коридора, – ваш трицератопс и в самом деле боевой модуль. Сумасход выдал картинку его применения: выстрел из трёхствольной пушки создаёт канал диаметром в пару метров на расстоянии до километра, если не больше, в котором распадается материя. Думаю, принцип тот же самый, что и у системы дезинтеграции, которая уничтожила десант «летучих мышей».

– Трицератопс заряжен?

– Не слышу, говорите по рации.

Редошкин включил рацию, повторил вопрос.

– Скорее всего, не заряжен, – буркнул Мерадзе. – Обычно боеприпасы возят и хранят отдельно.

– Вот гад, – огорчился Костя.

– Сумасход не знает, – сообщил Егор Левонович через минуту.

– Спросите его, где находятся боеприпасы для трицератопса.

– Вообще-то они должны быть там же, где и сами роботы, – сказал Мерадзе. – В тех же контейнерах или на крайняк в шкафах арсенала.

– Пойду поищу! – сорвался с места Костя.

– Найдёшь – сам не пытайся заряжать, а тем более испытывать! – крикнул ему вслед Редошкин.

– Сумасход запрашивает код доступа, – проговорил Карапетян извиняющимся тоном. – Уже не первый раз.

– Но ведь мы как-то обходили эту конспирологию?

– Только благодаря глюкам Сумасхода.

– Ну и чёрт с ним! Если удастся раскопать инфу о кодах – сообщите.

– Что будем делать? – Мерадзе встал и пристегнул флягу к поясу «ратника».

– Домонтируем наш дзот.

– Нет, я имею в виду, если полезут «нетопыри».

– Будем драться.

– Даже если командир не вернётся?

– Белены объелся? – хмыкнул сержант, бросил взгляд на флягу. – Или не воду пьёшь? Когда-нибудь было такое, чтобы командир не выполнил обещанного?

– Ну, мы всё-таки зависим, – смутился Мерадзе, – от всяких Демонов и запасов их оружия.

– Альтернативы нет. Давай займёмся делом.

Какое-то время они возились с «баррикадой», завершая формирование фронтальной зоны поражения, понаблюдали за шахтой, уходящей в тёмные глубины многослойного мира Большого Леса, с одной мыслью: чтобы Максим вернулся цел и невредим.

Настало время обеда.

Вместе в столовой собираться не стали. Прыткий Костя сбегал в жилую зону и принёс каждому по банке местных консервов и по одной пластиковой упаковке тушёной говядины, поэтому трапезничали каждый на своём рабочем месте, считая их таковыми на время работы.

– Говядины осталось всего четыре упаковки, – сообщил ботаник, задержавшийся у спецназовцев.

– Поберечь бы надо, – сказал Редошкин. – Командир вернётся голодный.

– Вика тоже, – добавил Костя. – Как вы думаете, найдёт он Точилина?

– Найдёт, – уверенно заявил Мерадзе. – Любовь – штука сильная, а Лес на нашей стороне, подскажет, где искать.

– Жалко, что самолёт нельзя провести к шахте по коридорам, – сказал Мерадзе. – Командиру было бы легче искать «дирижабль».

– Жалко, что мы не успели снять со звездолёта ещё один байк, – проворчал Редошкин.

– Интересно, какая сволочь его взорвала? И зачем?

– Зачем – понятно, чёрный лес понимает, что если мы завладеем древним оружием, справиться с нами ему будет сложнее. А вот кого он послал – вопрос.

– Конечно, «летучих мышей», – уверенно заявил Костя, успевший умять свой паёк. Он то и дело исчезал в соседнем отсеке с «дровами» и возвращался с новыми рассуждениями о природе Демонов и способах их размножения. Вот и сейчас, выпалив своё утверждение, он принялся разглагольствовать о том, не откладывали ли Демоны яйца, как земные динозавры и страусы, и говорил бы долго, если бы не помешал гул, прилетевший откуда-то раскатом колокола.

Мужчины замерли, вслушиваясь в затихающее подземное ворчание.

– Лес? – неуверенно предположил Мерадзе.

– Больше некому, – кивнул Редошкин.

– О чём предупреждает на этот раз?

Редошкин включил шлемную рацию:

– Егор Левонович, наш дрон ещё летает над кратером?

– Так точно, Георгий Константинович.

– Поднимите его повыше, осмотрите горизонт.

– Думаешь, Лес заметил гостей? – спросил лейтенант.

– В любом случае надо быть начеку.

– Можем поднять самолёт и сделать разведрейд.

– Подожди.

Карапетян ответил через несколько минут:

– В пределах видимости беспилотника никого нет, Георгий Константинович.

– Гул слышали?

– Так точно, Лес подал сигнал, но что он означает, неясно.

– Мы сейчас сделаем вылазку на самолёте, откроете нам выход? Будьте на связи.

– Хорошо.

– А мне что делать? – спросил Костя. – Или я тоже с вами полечу?

– Останешься в Крепости, поохраняешь Егора Левоновича, если придётся.

– Слушаюсь, товарищ сержант!

Разбежались по отсекам.

Так как самолёт был уже подготовлен для полёта, тратить время на погрузку оружия не пришлось.

Карапетян открыл верхний люк, и «демонский суперджет» вырвался из подземелья в небо, как стратегическая ракета, разве что совершенно беззвучно.

Поднялись на километр, сделали круг над кратером, потом второй, третий, постепенно удаляясь от Крепости, и на дальности примерно в полсотни километров заметили в лесу какое-то движение.

– Жора, слева на два часа! – воскликнул Мерадзе.

Редошкин повернул аппарат, увеличил скорость, и спустя минуту они увидели сначала низко летящий над лесом колышущийся шар шмелей, а потом колонну ползущих между деревьями «носорогопауков» численностью в три с лишним десятка экземпляров.

– …дь! – выдохнул Мерадзе. – Откуда выползли эти твари?! Неужто из центра обороны?!

Редошкин, направив на шмелиный рой (не меньше тысячи, однако! где и кто их выращивает?! чёрный лес наладил производство?!) правое колечко прицельной системы, светящееся перед глазами, с сожалением расслабился. Самолёт обладал отличным оружейным комплексом, но стрелять мог только при наличии в кабине сразу троих операторов, одним из которых должна была быть женщина.

– Как думаешь, сколько времени им понадобится, чтобы добраться до Крепости?

– Судя по небольшой скорости – часа два.

– Поворачиваем!

– Если командир к этому моменту не вернётся…

– Заткнись!

Мерадзе умолк, понимая, что нет смысла высказывать сомнения в позитивном развитии событий. И так было ясно, что защитников Крепости ожидает бой…

Глава 17
Элеватор

О том, что он зря ввязался в авантюру с похищением Вероники, Точилин понял, когда «дирижабль» вылетел из шахты в нижний лес и наткнулся на стаю собравшихся нырнуть в неё «летучих мышей» и рой шмелей. По возникшей паузе в движении стаи, насчитывающей два десятка особей, можно было понять, что «мыши» и проводники стаи не ожидали встретить аппарат, что позволило пилоту увернуться от столкновения с передовым «нетопырем» и дать дёру.

Но роботы Демонов, перешедшие теперь на службу чёрному лесу, не простили человеку такой наглости и припустили следом, что заставило лейтенанта увеличить скорость «дирижабля» до предела, уворачиваться от выстрелов огненными сетками и мчаться вслепую, в ночном сумраке (в нижнем лесу всё ещё царила ночь), в неизвестном направлении до тех пор, пока «нетопыри» не отстали и не затерялись за кормой «дирижабля» на фоне лесных крон.

Пленница не мешала, оцепенев в кресле одного из шести операторов экипажа «дирижабля», так и не нацепив рога управления. Ни на один вопрос Точилина она не ответила, чем ещё больше настроила лейтенант против себя, так что он даже подумал, не высадить ли её в лесу и улететь от Крепости как можно дальше, чтобы его не нашли ни роботы чёрного леса, ни майор Ребров со своими солдатиками.

Мысль мелькнула и растаяла дымком, потому что впереди за распахнувшейся цепью «мангров» он увидел геометрически правильный контур и затормозил.

Несколько секунд понадобилось на изучение объекта, пока Точилин не понял, что видит ступенчатую пирамиду, застывшую посреди песчаной плеши в окружении папоротниковых зарослей. В Большом Лесу таких сооружений лейтенант не встречал, поэтому задумался, не спрятаться ли под пологом папоротников и переждать, пока преследователи не уберутся подальше.

Однако осуществить задуманное ему не дали.

Только аппарат начал снижение к вершине пирамиды в поисках укромного уголка, как в чёрной массе блоков и папоротниковых крон зашевелились смутно видимые тени, и перед «дирижаблем» возникла крылатая фигура, сверкнувшая изумрудной нитью не то лазера, не то узкополосного фонаря.

– Нетопырь! – охнул Точилин, облившись холодным потом.

Рука сама потянулась за оружием.

Вспомнив, что он не в кабине вертолёта, имеющего пушки, пулемёты и ракеты, бросил «дирижабль» в разворот и погнал его прочь, надеясь, что «демонский» летающий робот не сможет догнать «демонский» же летательный аппарат.

Ночи в мире Большого Леса называть ночами в полном смысле этого слова можно было разве что с натяжкой, так как светило не скрывалось за горбом планеты, как земное солнце, а просто уходило к «западному» горизонту на десятки тысяч километров, всё время держась на одной и той же высоте. Поэтому полный мрак здесь никогда не наступал, что в верхнем лесу, что в нижнем. Однако видимость в наступившем сумраке ухудшилась настолько, что, во‐первых, Точилин потерял из виду преследователя, хотя и не снизил скорости, постоянно при этом маневрируя, а во‐вторых, не заметил изменения рельефа и угодил в торчащий вертикально шест, оказавшийся безлистной вершиной засохшей «сосны», не успев отвернуть.

Это произошло примерно в полусотне километров от пирамиды, служившей, очевидно, прибежищем роботов. К счастью, «дирижабль» летел низко над кронами деревьев, и пологое падение с высоты двухсот метров не стало фатальным. Аппарат миновал крепь многоходульных «баньянов» и завис над поляной в окружении «фикусов» и «сосен».

От удара и толчка оба слетели со своих гнездообразных сидений – и пилот, и пассажирка. Но Точилин был готов к экстриму, находясь в состоянии нервного возбуждения, и быстро устроился у терминала управления, даже не взглянув на ворочавшуюся на полу кабины Веронику. Нацепив свалившиеся с головы антенны связи с компьютером «дирижабля», лейтенант оглядел местность, куда их вынесла сила столкновения, прослушал доклад компьютера (ничего в нём не поняв), хотел было подвинуть аппарат к лесу и увидел в центре поляны знакомые очертания «птичьего глаза». Судьба оказалась к нему благосклонна, предложив путь спасения, о котором он и не мечтал: ДТП случилось как нельзя более к месту, потому что «дирижабль» был повреждён, но не разбился, и его отнесло прямо к устью шахты, по идее соединявшей нижний и верхний леса.

Подумав об этом, Точилин выговорил непослушными губами: «Давай, скотина!» – и направил «баллон» в чёрный зрачок глаза, не задумываясь о последствиях этого шага. Главное было скрыться от преследователя, а шахта показалась идеальным средством для бегства, так как должна была вывести беглецов в верхний лес, давший приют попаданцам.

Дважды царапнув стены шахты корпусом, «дирижабль» в полной темноте проскочил гравипаузу, создающую невесомость, и спустя четверть часа после нырка в «зрачок глаза» вылетел из шахты в тусклый не то рассвет, не то закат, не то ночной сумрак, хотя Точилин ожидал, что будет светлее: бежали они из Крепости днём, а с момента бегства прошло по его внутренним оценкам не больше часа времени.

Подняв аппарат над устьем шахты, Точилин остановил «дирижабль» и сам застыл в немом изумлении.

Лес в данном районе присутствовал, но представлял собой скорее классическую саванну, так как деревья стояли редко, образуя зеленоватые, жёлтые и коричнево-синие массивы высотой – опять-таки по ощущениям – до полукилометра. Всё пространство равнины между ними поросло желтовато-серой травой и мелким кустарником, что в точности соответствовало понятию «саванна», известному каждому землянину. Не хватало лишь объедающих листву деревьев жирафов, стад буйволов, мелкого зверья вроде шакалов и семейств львов, для которых такой ландшафт являлся привычным для жизни.

Небо этого уголка природы поразило Точилина не меньше, чем бесконечная саванна. Цвета старого асфальта, оно сгущалось над головой в серый туманный слой и грозило пролиться дождём, хотя ни о каких-то отдельных тучах и сгущениях облаков речь не шла. Просто небосвод казался зависшим над землёй океаном жидкого тумана, заставляя человека ждать потопа.

– Ни фигасе! – пробурчал он, опомнившись. – Не хочешь посмотреть?

Вероника, наконец устроившаяся на сиденье, не ответила.

– Посмотри! – оскалился он, бросив на девушку недобрый взгляд.

Поколебавшись, она нацепила рога управления, посидела с минуту, молча разглядывая пейзаж.

– Ну, как тебе сюрприз? – поинтересовался Точилин таким тоном, будто ждал одобрения спутницы.

Она не ответила.

– Что молчишь? Язык проглотила?

– Верни меня обратно! – холодно ответила девушка.

– Щас, только зубы почищу, – пренебрежительно фыркнул лейтенант. – Где мы оказались, по-твоему?

– Не знаю. Я требую немедленно…

– Замолчи! – рявкнул он. – Нам нельзя возвращаться, там летают «нетопыри»! Хочешь превратиться в мясной фарш? Твоя красота им до лампочки! Скажи лучше спасибо, что я тебя спас!

– Ты затащил меня в кабину насильно!

– Для твоей же пользы. На фиг тебе сдался этот тупой старик? Только и умеет командовать: смирно! нале-во! шагом марш!

– Это неправда…

– Ты ему не пара, неужели не поняла? А у меня папаша генерал, и я стану! Представляешь перспективу?

Точилин не удержался от смешка.

– Надеюсь, ты понимаешь разницу между майоршей и генеральшей?

– Мне не важно, кто он и кем станет… и я не хочу быть генеральшей!

– Ну и дура! Ладно, ты ещё убедишься в том, что генеральшей быть лучше, чем майоршей. Давай-ка посмотрим, куда нас занесло. Не понимаю, в чём причина. Шахта должна была вывести нас в Большой Лес, а оказались мы в саванне. Что за фигня?

«Дирижабль» крутанулся вокруг оси, начал подниматься к свинцово-серому океану «жидкого» тумана.

Горизонт распахнулся во всю ширь, открывая взору и в самом деле бесконечную саванну, неизвестно каким образом заменившую такой же бесконечный Большой Лес.

– Вот чёрт, и посоветоваться не с кем!

– Немедленно возвращайся!

– Что ты заладила как попугай?! – разозлился пилот. – Никакой Макс тебе не поможет! Бросай старика, у него одна извилина, и та от кепки!

«Дирижабль» двинулся к ближайшему дереву, выраставшему по мере приближения в зеленовато-жёлтый мохнатый утёс высотой двести и диаметром в сто с лишним метров.

– Ничего себе кустик… – Точилин не закончил, заметив, что ствол дерева за массой спутанных ветвей, покрытых серповидными листьями, представляет собой нечто вроде снопа пшеницы, стебли которой походили на тускло-серебристые прутья толщиной в пару сантиметров. Только «сноп» этот был в десять тысяч раз больше вязанки ржи-пшеницы на земных полях. Кроме того, ствол-сноп этого «дерева» был украшен сетью штырей длиной до трёх десятков метров, превращавших его в своеобразную антенну.

– Что за фигня?!

Подвесив баллон «дирижабля» в метре от ажурного плетения ветвей странного дерева, Точилин открыл люк, высунулся, разглядывая ветви, листья и проглядывающие сквозь них штыри и саму колонну «антенны», достигавшую в диаметре полсотни метров. Сначала он подумал, что зеленоватые ветки, не то лиан, не то плюща, тоже вырастают из ствола «ракеты», однако пригляделся и понял, что она просто обросла толстым слоем кустарника, превратившего её в дерево, если смотреть издали. Корневая система кустарника охватывала основание «ракеты» как беседка, не приближаясь к нему ближе чем на десяток метров, а сама «антенна» выглядела так, будто вырастала из земли, образовав настоящий вал «чернозёма».

– Да это же искусственное сооружение, обросшее плющом! С ума сойти! Интересно, а что остальные деревья, тоже такие же баки?

Точилин сел на место.

«Дирижабль» облетел металлическую конструкцию кругом, устремился к соседней растительной горе, расположенной в километре от первой, и лейтенант с недоверием осмотрел точно такое же строение: нечто вроде длинного металлического снопа, украшенного горизонтально торчащими штырями и обросшего слоем вьющегося кустарника.

– Бак с нефтью? – хмыкнул Точилин. – Или с газом? Антенна космической связи?

Пленница промолчала, и он провёл обследование снопа-башни: рассмотрел её со всех сторон, вылез из кабины, прошёлся по горизонтальному штырю диаметром в двадцать сантиметров до самой обшивки «снопа», постучал по ней кулаком, царапнул ножом, вернулся.

– Глухо, как будто это цельный кусок дерева. Дверей и люков не видать. Может, хозяева заходили в этот бак сверху?

– Возвращайся, – тихо проговорила девушка. – Здесь находиться опасно.

– С чего ты взяла?

Вероника не ответила.

Точилин поднял «дирижабль» в воздух, облетел ещё пару «деревьев» со стволами-снопами, завис над одним из них, но люка или входа в странное сооружение не нашёл. Стало казаться, что мгла в небе сгустилась и оттуда на летающий баллон смотрит какой-то недобрый зверь.

Лейтенант передёрнул плечами, но так как ему не хотелось выглядеть в глазах пленницы трусом, а упрямства ему было не занимать, Точилин решил сделать вокруг выхода шахты круг пошире и направил «дирижабль» к жёлто-серому пятну в небе, олицетворяющему собой светило этого мира.

– Посмотрим, как далеко простирается саванна. Ясно, что никакие это не деревья, а возможно, склады или зернохранилища наподобие элеваторов, которые не строили, а выращивали для каких-то целей. Найдём открытое и заглянем.