bannerbannerbanner
Отстрел негодяев

Василий Головачёв
Отстрел негодяев

Полная версия

– Бдим, – коротко ответил полковник.

Лавецкий перевёл взгляд серых глаз на Барсова:

– Хорошая работа, майор.

– Служу России! – привстал было Вениамин.

– Сиди. – Генерал посмотрел на гостя-аскета. – Лучшие кадры, Алексей Степанович.

Гость кивнул:

– Не сомневаюсь. Именно такие и нужны.

Лавецкий посмотрел на Гаранина:

– Он знает, зачем приглашён?

– Нет, – качнул головой полковник. – Не было приказа ввести его в курс дела.

– Создаётся команда особого назначения, майор, которой будет руководить непосредственно человек из окружения президента.

– Разрешите, Валентин Сергеевич? – сказал аскет. – Я сообщу кое-какие детали.

– Да, конечно, Алексей Степанович.

– Прежде всего, майор… как ваше имя-отчество?

– Вениамин Валерьевич, – ответил за Барсова Гаранин.

– Я генерал Зеленов… в отставке. В случае согласия будете подчиняться непосредственно мне.

Барсов кинул взгляд на Гаранина, не меняя выражения лица.

– В настоящий момент Алексей Степанович – военный советник президента, – добавил Лавецкий.

– Так вот, Вениамин Валерьевич, прежде всего наш разговор входит в разряд «совсекретно» со всеми вытекающими. Формально вы остаётесь в подчинении полковника Гаранина, но…

– Понял, товарищ генерал.

– Просто советник.

– Слушаюсь.

– Создаются три взаимодействующие группы: отслеживания и сбора информации, разработки программ активного воздействия и непосредственно устранения… м-м-м, скажем так, нежелательных элементов. Это то, чем будет заниматься ваша группа – ГОН, усиленная профессионалами соответствующего профиля.

– ГОН?

– Группа особого назначения. Первые две группы – ГОС и ГРАД – по сути, тоже будут подчиняться вам во время проведения операций, хотя в периоды между операциями ими буду руководить я.

– Вопрос можно?

– Слушаю.

– Хочу уточнить, чем будет заниматься моя группа?

– Тем же, чем и раньше, – буркнул Гаранин.

– Тогда зачем переподчинять меня и группу вам?

– Вы будете выполнять задачи иного плана, – сказал Зеленов. – Террористами и бандитами есть кому заниматься. А вот криминал высшей пробы чувствует себя абсолютно спокойно при нашем либеральном правительстве. Слышали о такой конторе, как «Стопкрим»?

– В основном легенды, если честно. Говорят, её закрыли несколько лет назад?

– Она сама прекратила свою деятельность. А занималась она, как бы это поточнее выразиться, отстрелом негодяев – зарвавшихся чиновников, обнаглевших от неуязвимости прокуроров, продавшихся судей, полицейских с большими погонами – и другим человеческим мусором. После смены президента коррупционеры притихли было, но в настоящее время мы наблюдаем беспрецедентный рост преступлений во всех сферах жизнедеятельности общества, истинный беспредел чиновничества. Либеральное правительство и правовая система не только не справляются с ним, а наоборот, поощряют криминал, и поэтому возникла идея…

– Возродить «Стопкрим».

– Нечто подобное, но на другом уровне.

– Но ведь такая система незаконна. Или я чего-то не понимаю?

Зеленов и Лавецкий переглянулись.

– Если мы сейчас не переломим негативную тенденцию построения в стране абсолютно коррупционной власти, завтра будет поздно что-либо предпринимать, – сказал Зеленов ворчливым тоном. – Проблем столько, что закону одному не справиться, тем более что этот закон каждый чиновник трактует по-своему. Впрочем, никто не заставляет вас идти против совести, если вы откажетесь. Разве что придётся подписать кое-какие бумаги о неразглашении.

Барсов помолчал, оставаясь с виду вежливо-сосредоточенным. Предложение было неожиданным, с законом он дружил, но и проявлений беззакония во властных структурах знал предостаточно, чтобы давно зреющее в душе желание навести порядок приобрело статус решения. Тем более что начальник ССО, которого он уважал и которому доверял, явно находился на стороне советника.

– Я согласен.

– Ну и отлично, – кивнул Зеленов. – Нет смысла упоминать здесь слово «патриотизм», так как все мы патриоты своей страны и готовы ради неё на многое.

– Прошу прощения, товарищ ге… э-э, советник. Не могли бы вы всё-таки определить границы применения моей группы?

Лицо Зеленова не дрогнуло. Судя по всему, он был весьма уравновешенным человеком.

– Проблем, к сожалению, накопилось много, и почти все они лежат в области национальной безопасности. Правительство видеть их не желает, а правоохранительные органы зачастую сами участвуют в разрушительной деятельности, крышуя бандитский бизнес. Могу привести несколько примеров. Так называемый даркнет – «чёрный Интернет» – существует уже почти двадцать лет, преступники продают там наркотики, оружие, девочек, распространяют экстремистскую литературу, а спецслужбы с ним до сих пор не могут совладать, зачастую натыкаясь на дыры в российском законодательстве и чиновничьи препоны. И растёт эта страшная опухоль не по дням, а по часам! Второй пример – деятельность тех же чиновников в глубинке, буквально убивающих фермерство и мелкое частное предпринимательство. Казалось бы, подумаешь – частники, сельские жители, алкоголики и пьяницы… Но бегство мелкого бизнеса из сёл и малых городков за Уралом и в Сибири достигло масштаба национальной катастрофы! Люди уезжают оттуда, а сокращение количества школ и мелких медицинских учреждений катастрофически усугубляет процесс. Кому готовится плацдарм, если земля опустеет, как вы думаете?

– Китайцам, – сказал Гаранин.

– Совершенно верно. Хотя и Европа заглядывается на наши просторы и облизывается, предвкушая поживу, готовая в любой момент поддержать центробежные силы государства и поучаствовать в «оранжевой революции».

Ещё пример: в семнадцати регионах страны дети в школах и интернатах собирают деньги на общак для зэков. Но этой страшной субкультурой АУЕ занимаются лишь отдельные уполномоченные по правам человека и детский омбудсмен, хотя проблема давно переросла местечковые масштабы.

– Что такое АУЕ?

– Арестантско-уркаганское единство. Могу продолжать в том же духе долго. Москва оккупирована нелегалами, но борются с ними абсолютно формально, так как полицейские до сих пор кормятся с массы простых людей. Так называемые сетевые воины-мизантропы создают свои террористические армии, пополняющие ряды ИГИЛ. Ювеналы гнобят семьи, отбирая детей по надуманным поводам, потому что хорошо зарабатывают на этом. И везде над всем беспределом сидит чиновник, чиновник и чиновник! Не испытывающий страха за свою гнусную деятельность! Знающий, что Система его спасёт! Вспомните хотя бы дело подмосковных прокуроров, замешанных в крышевании игрового бизнеса, да и не только в крышевании. Кто-нибудь из этих деятелей осуждён?

Барсов молчал. На его памяти не были осуждены и более высокие государственные мужи, вплоть до министра обороны Сердюкова, едва не погубившего армию России, и всех их тоже выручала существующая система спасения своих.

– А что делают министры правительства? – продолжал Зеленов. – Депутаты польского сейма решили снести все памятники советским воинам, освободителям Польши от фашистских захватчиков, для России это беспрецедентный акт национального унижения, а как прореагировал Кремль? Бездарно-растерянно утёрся под невнятное бормотание МИДа о «серьёзной озабоченности». То же самое было и при сносе памятников русским деятелям на Украине. Будем терпеть дальше?

Барсов молчал.

– Знаете, сколько уходит средств на зарплату чиновникам? Если в две тысячи семнадцатом году сумма составляла семь триллионов рублей, то нынче это уже десять триллионов! Даже за половину этой суммы можно построить десять тысяч школ на тысячу учеников каждая или почти полсотни тысяч модульных врачебных амбулаторий, тридцать тысяч детских поликлиник, тридцать тысяч детсадов на двести мест. И так далее. Знаете, сколько получает глава «Газпрома»? Больше трёх миллионов рублей… в день! Глава «Роснефти» не меньше! На сегодня в России мы имеем шесть миллионов бюрократов, что в разы превышает все мировые нормы эффективного управления!

Барсов молчал.

– Мы просто усиливаем давление на криминал, – закончил Зеленов будничным тоном. – Подразделения антитеррора, ОМОН, СОБР, борцы с наркотиками – это видимая часть войны с коррупционной мафией, её надо развернуть реально на правительственном уровне, и президент доверил это дело Нацгвардии.

– Владимир Силович, – сказал Лавецкий, – вам задача понятна?

– Так точно, товарищ генерал, – кивнул Гаранин.

– Нужно создать новую группу, способную решать разные задачи. Нужны профи соответствующего уровня.

– Группа майора Барсова вполне готова…

– Я сказал – новую группу. Сами решите, кто войдёт в неё. Если бойцы майора подойдут, включите кого-нибудь в ГОН. Поищите в других подразделениях, у коллег в ГРУ и ФСБ, я договорюсь о переводе.

– Разрешите выполнять?

– Идите.

Гаранин и Барсов встали, повернулись через левое плечо и вышли. В коридоре глава Службы специальных операций сказал:

– Вечером жду с предложениями по каждому бойцу.

– Мне нужно знать, какие именно задания мы будем выполнять.

– Я же говорил – практически те же самые, что и раньше. В группе должны быть опытные бойцы, в том числе рукопашники, взрывники и снайперы. Плюс переводчики, знающие языки, лицедеи и профессионалы разведки. Есть кто-нибудь на стороне, кого бы ты взял в группу?

Барсов начал вспоминать, с кем служил ещё до перехода в Росгвардию.

– Надо подумать.

– Думай. Едем на базу? Или тебя подбросить домой?

– На базу.

– Тогда едем вместе.

«БМВ», принадлежащая гаражу командования Нацгвардии, рванула с места как граната, выпущенная из гранатомёта. Гаранин любил быструю езду, зная, что номер машины, начинавшийся знаменитой аббревиатурой ЕКХ, которую в народе перевели как «еду, как хочу», позволяет ему не предъявлять документы инспекторам ДПС.

 

Впрочем, и Барсов любил скорость и ощущение драйва, будучи по натуре человеком д в и ж е н и я.

Уже приехав на базу, он позвонил соседу по даче, полковнику ГРУ в отставке Ивану Дмитриевичу Болотову, с которым дружил уже больше десяти лет, с тех пор как приобрёл махонький коттеджик в Митяево, недалеко от Вереи, и договорился с ним о встрече. Семидесятичетырёхлетний Болотов когда-то командовал десантно-раведывательной группой, знал многих оперативников и мог подсказать, кто из них годится для решения задач ГОН.

* * *

Кардинал Доменико Пьяцци ужинал в своём роскошном особняке на берегу Эгейского моря, когда слуга-охранник поднёс ему на специальном блюде мобильный айком.

– Красный сигнал, ваше преосвященство.

Пьяцци вытер жирные пальцы салфеткой, жестом отослал слугу, коснулся сенсора контроля защищённой линии, прижал айком к уху.

– Слушаю.

– Всё в порядке, ваше преосвященство, – прошелестел в трубке голос заместителя директора ЦРУ Эзры Хауса. – Процесс пошёл.

– Где? – не сразу понял, о чём идёт речь, президент «Комитета 300».

– В России. Наши люди надавили на нужные кнопки во властных структурах, и в недрах Нацгвардии создаётся особая команда, нацеленная на зачистку территории страны от криминала. – Звонивший хохотнул. – Как оказалось, у простых россиян накопилось очень много претензий к либеральной политической верхушке. Протестное движение набирает силу, плебс всё чаще выходит на площади, и под этот шумок нам будет легче провернуть акцию по замене президентского пула.

Пьяцци представил бугристую физиономию смеющегося Хауса, и во рту стало кисло.

– Гарантируете?

– Стопроцентно! – заверил его организатор многих спецопераций «Комитета».

– Нам нужно будет сменить сразу и американца, и китайца.

– Готовим соответствующие программы. Как я уже говорил, с американским парнем проблем не будет, снайперов у нас достаточно, хотя есть и другие варианты. С китайским придётся попотеть.

– Потейте. И докладывайте.

– Непременно, ваше преосвященство. – Голос Хауса пропал.

Пьяцци поманил слугу пальцем, отдал ему трубку и снова занялся трапезой, строго следуя закону немецких солдат во время Второй мировой войны: война войной, а обед по расписанию.

Композиция 4
Яшутин

Миллерово – Каменная Балка

Подразделение подняли по тревоге в два часа ночи.

Костя Яшутин проснулся ровно за секунду до сирены – сработала интуиция.

Подразделение «Зубр», входившее в контингент Федеральной службы войск Национальной гвардии, в котором он служил лейтенантом и командовал мобильной группой, располагалось в городке Миллерово Краснодонского района Краснодарского края, на территории военного гарнизона, также принадлежавшего Росгвардии.

«Зубр» был создан в две тысячи шестнадцатом году, и его численность в те времена не превышала четырёхсот тридцати человек, да и дислоцировался он в подмосковном Щёлкове. Но спустя два года подразделения этого отряда быстрого реагирования были сформированы и в других городах России, в том числе на Кавказе и у границ России с Украиной, где до сих пор тлела гражданская война, а головорезы нацбатальонов «Правого сектора» нередко устраивали провокации, а иногда и лихие «хазарские» набеги на хутора и сёла российского приграничья.

В состав отряда входили разведчики, спецы перехвата, снайперы, подрывники и кинологи, экипированные по последнему слову техники, использующие БТР «Бумеранг», бронированные автомобили «Тигр» и вертолёты Ка-52 «Аллигатор» и «Ночной охотник» – Ми-28Н.

Кроме того, в Миллерово имелись и боевые багги «Чаборз», производимые в Чечне, и Яшутин как раз командовал группой, целиком посвящённой решению боевых задач на багги, способных совершать скоростные рейды на десятки и сотни километров.

Раньше ни СОБР, ни ОМОН, ни отряды специального назначения внутренних войск никогда такие рейды не отрабатывали. В то время как за рубежом спецслужбы давно практиковали такие походы, ещё с момента проведения операции «Буря в пустыне». На сленге американской «Дельты» и британских SAS эти походы называли «рейдами шакалов», и вполне возможно, таковыми они и были. Но в условиях российской реальности ни о каких «шакальих рейдах» речь не шла, быстрые марши помогали в короткие сроки уничтожать отряды и базы террористов, поэтому необходимость в мобильных багги-группах только росла.

В состав группы Яшутина входил взвод спецназа и семь машин, вмещавших при полной загрузке до тридцати бойцов.

Сами же боевые багги изготавливались на аргунском автозаводе «Чеченавто» и в зависимости от модификации могли перевозить от двух до шести человек, плюс двести-триста килограммов груза. В распоряжении отряда Яшутина имелись трёхместные машины «Чаборз» М-3 и шестиместные «Чаборз» М-6, имевшие станки для пулемётов «Корд» калибра двенадцать и семь десятых миллиметра, «Печенег» – калибра 7,62 миллиметра и автоматического гранатомёта АГС-30.

Пока бойцы спешно натягивали спецкомбинезоны и шлемы, превращавшие их в «киборгов», вооружались и строились напротив гарнизонного гаража, Яшутин получал инструктаж от особиста гарнизона капитана Ващекина. После этого он быстро в сопровождении капитана и командира гарнизона полковника Ярцева подошёл к подразделению, вслушиваясь в разговоры подчинённых и косясь на старших офицеров, прикидывая, какое впечатление произведёт на них речь бойцов, не всегда сдерживающих свой язык.

Они шутили, пребывая в хорошем расположении духа, несмотря на ранний подъём, и говорили то, что думали.

Поскольку по тревоге подняли только мобильный отряд, остальные служащие гарнизона продолжали спать мирным сном, вокруг было тихо, и негромкие голоса бойцов Яшутина разносились далеко окрест.

– Так, Эд, признавайся, куда ты ходил вчера вечером? – услышали подходившие офицеры.

– Куда надо, – огрызнулся Эд – сержант Волобуев.

– Это мы понимаем, можем даже назвать район сосредоточения – столовка. А с кем – секрет?

– Не твоё дело.

– А я и так знаю – с Риммочкой из столовки. Она же страшненькая! Вовик рассказывал, что потом месяц не мог смотреть на девочек.

– Ну… я был не в себе… – буркнул сержант.

– А в ком?! – изумился собеседник.

Раздался хохот.

Яшутин покосился на командиров, обогнал их и вышел на освещённое фонарём пространство.

– Отставить смехуёчки! Построились! Смирно!

«Киборги» перестали смеяться, встали в две шеренги.

– Больные есть?

– Нет! – дружно ответил строй.

– Слушай боевую задачу! – Яшутин отступил, и командир гарнизона скупо и чётко обрисовал возникшую ситуацию:

– Два часа назад украинские силовики, а конкретнее – отморозки из батальона «Днепр», перешли границу Российской Федерации в Краснодонском районе между селом Можаевка и хутором Маноцкий, убили участкового и двух мужчин, попытавшихся оказать сопротивление, и увели на ту сторону одиннадцать человек, преимущественно женщин и девочек.

По рядам бойцов прошло движение.

Яшутин сглотнул, представив, что творится сейчас на душе молодых ребят группы, хотел сделать жест – молчите, но передумал.

– По данным погранцов и разведки, пленных отвели к станице Югановка в десяти километрах от границы.

– Зачем? – спросил кто-то из бойцов; Яшутин нашёл глазами спрашивающего, это был сержант Гургенидзе.

Командир гарнизона усмехнулся.

– Логика нацистов мне недоступна. Как известно, умный больше одного раза на одни и те же грабли не наступает, но у господ «укропов» мозги отсутствуют напрочь, а мы всё прощаем и прощаем. Есть подозрения, что наших граждан похитили для продажи на органы, это сейчас на Украине лучший бизнес. Так вот, дан приказ освободить пленных имеющимися в наличии силами. Для этого ваша группа отправится к границе и, пока бандиты чувствуют себя в безопасности, сделает дело. Желательно без шума. Вопросы?

– Там же, на границе с Луганщиной и Украиной, течёт река Деркул, – сказал крайний слева боец, – приток Северского Донца.

– Это проблема?

– Нет, – ответил Яшутин за бойца; это был сержант Мишин.

– Ещё вопросы?

– Нужен местник, – сказал Мишин, всегда достававший самого Яшутина своим мнением по любому вопросу. Хотя оперативник он был классный.

– На хуторе вас будет ждать проводник с той стороны. Остальные вводные получите от комвзвода. Надеюсь на ваш опыт и профессионализм, товарищи бойцы. Не подведите.

– Служим России! – выдохнул строй.

– Продолжайте, – посмотрел на Ващекина командир гарнизона и канул в темноту.

– Связь со всеми вспомогательными структурами обеспечена, – добавил капитан. – Разведка и спутники работают на нас. Весь путь до границы – это около девяноста километров – займёт у вас час, ГИБДД предупреждена о броске, задержек не будет, а там всё будет зависеть от вас. Хорошо бы успеть закончить дело до рассвета.

– Понял, товарищ капитан.

– У меня всё. Удачи, лейтенант!

Ващекин козырнул и направился к казарме.

– По машинам! – скомандовал Яшутин.

Через пять минут тронулись в путь.

Яшутин сел в головную багги, трёхместную, проверил связь.

Все бойцы были экипированы новейшими боевыми шлемами «Спартанец», выполненными из сверхпрочного углепластика – карбона, лёгкими, удобными, снабжёнными планками Пиккатини для установки приборов ночного видения, антенн спутниковой связи, фонарей и наушников, а главное, имели компьютеризированную систему связи с выводом данных на внутреннюю поверхность защитного стекла.

Миллерово – средних размеров городок российской глубинки, с количеством жителей под тридцать пять тысяч человек, основанный указом Екатерины Второй в тысяча семьсот восемьдесят шестом году, – объехали с востока и на полной скорости устремились на юг по трассе М4, пока не свернули направо, к посёлку Тарасовский. Здесь дорога была похуже, и скорость движения колонны упала, однако в принципе темп держали, и через Чеботовку, Войково и Елань проехали согласно установленному сроку. На хуторе Маноцкий отряд появился в половине четвёртого ночи, где бойцы Яшутина отыскали проводника и посадили к командиру в машину.

Повернули на север, к Можаевке, снизив скорость до пятнадцати километров в час. Здесь просёлочные дороги были никакие, и лишь отличные ходовые качества багги позволяли двигаться более или менее свободно.

Добрались до мостика через Деркул, охраняемого пограничным нарядом, выключили фары.

Яшутин переговорил с пограничниками, предупреждёнными заранее о появлении отряда, связался с гарнизоном:

– База, я Браво-один, готов действовать.

– Браво-один, даю канал с оперативным центром в Москве, – ответил капитан Ващекин, – пароль Ось-три. Будете действовать по его указке.

– Слушаюсь.

Рация заговорила через несколько секунд:

– Браво-один, докладываю обстановку. За рекой тихо, никакого подозрительного шевеления не замечено. «Укропы» построили на границе нечто вроде «линии Маннергейма» – ров и проволочное заграждение, но вы пройдёте по их следам, эти дуболомы оставили брешь в сетке. Погранзастава с их стороны находится в двадцати километрах, в украинской части Можаевки на левом берегу. Пленников, судя по переговорам командира батальона, держат в бывшем колхозном амбаре на краю села Колесниковка. Семьсот жителей, тридцать шесть хат, клуб, превращённый в казарму. Боевики, захватившие сельских, уже угомонились. Всего их около взвода, человек тридцать пять, на четырёх бэтээрах и двух пикапах с пулемётами. Но это не регулярная армия – какой-то разведывательно-десантный резерв батальона «Днепр», настоящие головорезы.

– Понял, Ось-три, – сказал Яшутин. – Выдвигаемся. – Повернулся к проводнику, молодому лохматому парню, одетому в старый пятнистый комбинезон советского образца, выгоревший до желтизны: – Тебя как звать?

– Митяй.

– Мост выдержит?

– Не… – застенчиво ответил паренёк. – «Укропы» его на той стороне взорвали, тута теперь никто не ездит и не ходит, мины лежат.

– А они как проехали, на чём?

– На американских джипах…

– «Хамви»?

– Ну да, «хаммеры», широкие, переплыли речку слева от моста.

– В таком случае и мы там проедем, веди.

Парень выбрался из машины и шустро порысил по тропинке вдоль берега, сопровождаемый следовавшим за ним сержантом Волобуевым, включившим фонарь.

Брод нашёлся быстро, на берегу была видна колея проехавших здесь гусеничных и колёсных машин.

Проверили глубину реки, и одна за другой багги преодолели неширокое – всего двадцать метров – водное препятствие.

Минёры группы на всякий случай прошлись по берегу с украинской стороны, включив минные поисковики, ничего не обнаружили.

Фары передней багги высветили в полусотне метров сетчатую стену – знаменитую «стену Яценюка», призванную остановить армию России в случае войны.

 

– Они вас услышат, – неуверенно проговорил проводник.

– Не услышат, – улыбнулся Яшутин, – я слово знаю.

– Какое?

– Не шуметь!

Водитель командирской багги переключил режимы, и двигатель машины стал работать намного тише.

– Понял?

– Ага…

– Сколько отсюда до Колесниковки?

– Напрямую километров пятнадцать.

– Как поедем?

– Взгорочком до леса, вдоль посадок, потом оврагом…

– Проедем?

– Я тут всё в детстве исходил.

– Когда до села останется километра два, скажешь.

– Хорошо.

– Вперёд! – скомандовал Яшутин. – Всем «глаза» и «уши»! До моего приказа не стрелять! Фары на «ультра». Всем надеть ночники!

Отряд медленно проехал сквозь брешь в сетчатой трёхметровой стене и устремился вперёд, в темноту.

Ночь была беззвёздная, тёплая, северный ветерок приносил в кабины машин знакомые запахи трав, болотистых низин и сгоревшего сена. Рокот моторов багги, приглушённый специально разработанным для этого режимом (двигатели к тому же закрывались изнутри отражателями звука), был почти не слышен, и казалось, машины плывут, как древние челны, среди заросших травой и кустарником холмов.

Когда-то поля вокруг были засеяны пшеницей, рожью и подсолнечником, но с две тысячи четырнадцатого года никто окрест ничего не сажал, и унылый ночной пейзаж мало чем отличался от дневного, разве что ночь больше скрывала бедственное положение брошенной земли.

Через полчаса проводник напомнил о себе, прошептав сидевшему рядом лейтенанту:

– Дальше огороды… справа заброшенный овин… потом школа… не работает… а следом клуб.

– Откуда ты знаешь?

– Я родом из Югановки, всё здесь знаю. Бабушка здесь осталась.

– Стоп, железо! – скомандовал Яшутин. – Гургенидзе – на левый фланг! Кошкин – на правый! Я и Волобуев идём прямо. Машины по команде поставить на бугорок за оврагом, прикроете огнём, если понадобится. Не шуметь! Двинулись!

Группа разделилась, бойцы метнулись вправо и влево, поднимаясь из невысокого оврага наверх.

– А мне что делать? – прошептал проводник.

– Будешь ждать нас здесь.

Яшутин в сопровождении двух бойцов выбрался на край оврага, взялся за бинокль.

Колесниковка почти полностью лежала в темноте. Лишь у клуба, превращённого в казарму, горел фонарь, да где-то на другом конце села светили фары автомобиля. Рассвет вот-вот должен был начаться, но подобраться к селу ещё можно было, не привлекая ничьего внимания.

– Овин справа, командир! – прошелестел в ухе голос замковзвода Чонаева.

– Вижу. Охрана?

– Подойдём поближе, отсюда не видать. Может, перепились, трудяги, думают, мы сюда не сунемся?

– Охват!

Бойцы слева и справа растворились в темноте.

Небосвод на востоке начал сереть, и Яшутин с тревогой подумал, что отступать придётся уже засветло.

– В темпе!

Никто не ответил, все знали своё дело.

Пять минут потребовалось отряду на окружение окраины села и крытого овина, в котором когда-то хранили сено или зерно. Теперь там сидели пленники, но из полуразрушенного здания не доносилось ни звука. Утомлённые событиями женщины и дети, очевидно, спали.

– Двое у ворот, – доложил Чонаев, – на телеге, не двигаются, скорее всего спят. Третий сидит на крылечке, сосёт из бутылки сивуху, судя по запахам. Вооружён, похоже – «калаш».

– Нависли! Минута до броска!

Яшутин бесшумно перебежал открытый лужок, прокрался вдоль ветхого деревянного забора к грудам досок и какого-то технологического мусора – покрышек, тележных колёс и осей, остова комбайна и ящиков. Овин стал виден как на ладони. У его левого края стоял крытый грузовик, судя по очертаниям – старый российский крытый «МАЗ». На нём и собирались перевезти пленников в глубь Украины перепившиеся похитители из батальона «Днепр».

– Начали!

Ночная оптика очков показала, как к овину метнулись зеленоватые текучие «призраки». Раздались удары, тихий сип, негромкие шлепки, возня, и всё стихло.

Понять, что происходит, сторожа овина не успели.

– Минус три! – доложил Чонаев.

Яшутин добежал до покосившегося крылечка перед овином, чуя, как рядом в двух шагах бежит техник группы Ризван Сабиров, отвечающий за работу оборудования спецкостюмов.

Тело боевика, пившего самогон, оттащили от крыльца.

Бойцы начали возиться с дверью, но она оказалась незапертой, воротину подпирал деревянный чурбан.

Дверь заскрипела, пропуская Яшутина и двух бойцов. В нос шибанули спёртые запахи гнили, пота и мочи. Лучи фонарей выхватили из темноты кучи мусора и лежащих у стены на полу прижавшихся друг к другу людей. Одна из женщин не спала, привстала, прикрыв глаза рукой.

– Тихо, граждане! – выдохнул лейтенант. – Свои! Не кричите, не шумите, не переживайте, мы вас выведем. Вставайте. Сколько вас всего?

– Ой, наши! – подхватилась женщина рядом.

Началась возня.

– Тише! – повторил Яшутин. – Нас услышат! Все здесь?

– Девять человек, – прошептала женщина, которая не спала, в сером платке. – Двоих увели, младшеньких.

– Кого?

– Люду и Валю, мои девоньки. – Женщина всхлипнула. – Им всего тринадцать и пятнадцать лет.

Яшутин сжал зубы.

– Кто увёл, куда?

– Главный ихний, бородатый, они его фюрером звали.

– Чёрт! Где он остановился?

– Мы не знаем… не видели, – раздались робкие голоса.

– Волобуев, Колесников, выводите людей, доведёте до оврага – и назад. Чтоб мышью!

– Понял, – отозвался сержант. – Гражданки, выходим на цыпочках и топаем отсюда.

– Я не брошу дочек! – с тихим рыданием проговорила женщина в платке.

– Не волнуйтесь, мы их освободим, уходите вместе со всеми, вы нам не поможете.

Яшутин вышел из овина, с облегчением вдохнул свежий воздух, мимолётно подумав, что украинские «освободители» действуют так же, как их «доблестные» деды, служившие фашистам в годы Великой Отечественной войны.

– Чонаев, ищем хату главаря! Сабир, тащи сюда проводника.

– Не нужен проводник, командир, – сказал Чонаев, – хату наверняка охраняют лучше, да и «бэшки» с джипами там же стоят. Щас проверим.

– Вперёд!

Волобуев вместе с Колесниковым повели женщин в огороды, спускающиеся к оврагу.

Остальные бойцы перебежками двинулись к центру села.

Наметился рассвет, край небосвода на востоке посветлел, хотя между домами и во дворах по-прежнему было темно.

Напомнил о себе оперативный центр Ось-три в Москве:

– Браво-один, доложите обстановку.

– Работаем, – ответил Яшутин. – Освободили девятерых захваченных, потерь нет, осталось двое. Вытащим и смоемся.

– Уходите немедленно! Из Югановки в Колесниковку направились три борта, «бэшка», автобус и «Хамви».

– Далеко?

– В пределах получаса.

– Успеем!

– Браво-один, приказываю…

Яшутин выключил рацию.

– Парни, шустрей, у нас всего минут пятнадцать!

Движение отряда ускорилось.

Через минуту обнаружили дом, возле которого стояли БТР и два бронированных джипа. Мотор одного из джипов работал, фары светили вдоль улицы. Водитель возился в кузове, что-то передвигая, гремя железяками.

– Две линии! – скомандовал Яшутин.

Группа разделилась. С десяток бойцов окружили «штаб» батальона (в его окнах свет не горел), образуя линию внешнего оцепления, остальные подкрались к застывшим автомобилям, готовые начать атаку.

– Арсен!

К джипу с работающим двигателем метнулась тень.

Возня в багажнике машины прекратилась.

К дому со всех сторон вынеслись ещё четыре тени.

Раздались глухие удары, шорохи, хрип.

Охранников было двое, оба они спали во дворе дома на охапках сена и проснуться не успели.

Яшутин и Сабиров, включив очки ночного видения, осторожно отодвинули скрипнувшую дощатую входную дверь, просочились в сени старого бревенчатого строения, возведённого, наверно, чуть ли не после войны, но сохранившегося благодаря каменному фундаменту.

Захрустело под ногами, но тихо: нога наступила не то на разбросанные по полу куриные кости, не то на осколки стекла.

Замерли, прислушиваясь.

В доме стояла недобрая тишина. Те, кто расположился здесь – командир разведвзвода и, возможно, его охрана, спали, хотя Яшутин чувствовал, что пленницы, точнее, дочери женщины в платке, лежат где-то скорчившись и не спят.

Он досчитал до семи, распахнул скрипнувшую дверь, и оба сквозь волну неприятных запахов ворвались в хату как огромные кошки, беззвучно и мягко. Яшутина замутило: он обладал очень тонким обонянием.

Внутреннее пространство дома было разделено перегородками на три помещения.

Слева – нечто вроде кухоньки: плита, стол, лавка, справа – спаленка, между ними проход в горницу, занимающую большую часть всей территории хаты. Оттуда доносился храп.

В спальне было тихо, но интуиция подсказывала, что в ней расположились два или три человека, и по неровному дыханию можно было судить, что кто-то из них не спит.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20 
Рейтинг@Mail.ru