Василий Головачёв
Запрещенная реальность. Одиночка. Смерш-2
«Ты слишком часто стал прибегать к нашей помощи для решения конкретных земных задач. Насколько это важно?»
«Прошу прощения, но это действительно важно. Мне нужны координаты схрона полевого командира Гелаева или хотя бы точки выхода к ней. Географическая зона определения – окраина города Грозного…»
«Мы уже знаем, о чем идет речь, – перебил Тараса наставник рода, почему-то всегда говорящий о себе во множественном числе. – Еще одно замечание: ты слишком открыт во время выхода в информационное поле, научись экранировать мысли или маскироваться под природные образования, иначе тебя перехватят темные иерархи и перепрограммируют».
«Что значит – маскироваться под природные объекты?»
«Вопрос уже подразумевает ответ, думай».
«Благодарю за советы. – Тарас вдруг почувствовал дуновение чьей-то холодной злой силы, заторопился. – Дайте мне карту полей…»
«Тебя засекли, уходи! Вход в систему подземелий, ведущую к схрону ненавидящих и недумающих, находится в трех километрах от дома, в котором ты находишься в данный момент, на правом берегу реки Сунжи, в развалинах тракторного завода. Прощай».
Голос духа-наставника втянулся в океан тумана струйкой света. Океан вдруг заволновался, покрылся рябью, из его глубины вынырнула голова змеи с пылающими алым светом глазами и вперила взгляд в замершего человека.
Тарас содрогнулся, начиная отступление.
Конечно, ни туманного океана с фонтанами, ни змеи на самом деле не существовало, такими эти энергоинформационные образования астрала отражало в зрительных образах сознание Тараса, но от этого змея не становилась менее опасной, а падение в океан грозило потерей личности, и надо было убираться из этого проявленного его волей мира как можно быстрей.
Змея вытянулась над туманом на сотни километров, сверкая гладким и одновременно кисейно-неплотным туловищем, ринулась за уносящимся в небо Тарасом, превращаясь в смерч ужаса, но он уже нашел в тумане надежное убежище – свое тело – и нырнул в него на огромной скорости, спасаясь от чужого волевого «выстрела».
Удар возвращения был так силен, что он какое-то время ничего не видел, не слышал и не чувствовал. Очнулся от чьего-то прикосновения, вздрогнул, открывая слезящиеся глаза.
Напротив стоял учитель и смотрел на него, склонив голову к плечу.
Тарас резко приподнялся, сел в кресле поудобней.
– Вы?..
– Риск – благородное дело, – осуждающе покачал головой Елисей Юрьевич, – но сюда мог прийти и кто-нибудь другой. Ты был там? – Он показал глазами на потолок.
– В астрале, – смущенно признался Тарас.
– Зачем?
Тарас отвел взгляд, помял лицо ладонями, чувствуя себя разбитым и усталым. Кинул взгляд на часы и не поверил глазам: он «отсутствовал» около полутора часов.
Елисей Юрьевич понял его мимику, нахмурился:
– Долго?
– Полтора часа… никогда бы не подумал… я был там всего пару минут…
– Я не спрашиваю, что ты там искал, но уверен, искал напрасно. И так рисковать Посвященному непозволительно. Для походов по астралу необходим проводник и защитник.
– У меня есть проводник.
Тарас направился на кухню, плеснул в лицо холодной водой, вытерся и вернулся. Елисей Юрьевич в задумчивости смотрел на иконку в углу комнаты. Оглянулся, пытливо глянув на ученика.
– Ты мне ничего не говорил о проводнике.
– Боялся показаться смешным.
– Что это за сущность?
– Дух рода… наставник… я называю его Ведогоном.
– Понятно, – с облегчением кивнул Елисей Юрьевич. – Это действительно проводник. Духи этого вида редко выходят на прямые контакты. Ты чем-то их заинтересовал.
– Почему – их? Он назвался Ведогоном, хотя всегда о себе говорит «мы».
– Это коллективная сущность, вбирающая память каждого предка. Если будешь прислушиваться к их советам, далеко пойдешь.
Тарас отвел взгляд.
– Постараюсь. Мы уходим?
– К сожалению, придется задержаться. По не зависящим от нас обстоятельствам самолет улетает завтра утром. Соответственно, и мы летим завтра утром. Надеюсь, у тебя нет планов на вечер?
Тарас хотел было сказать правду, но не успел. В кармане Елисея Юрьевича засигналил мобильник.
– Да, – сказал он, вытащив трубку, помолчал, выслушивая абонента. – Хорошо, встретимся в девять у Юрка-два.
Посмотрел на Тараса.
– Мне придется отлучиться по делам на пару часов. Можешь присоединиться.
– Лучше я подожду вас здесь, – сдержанно сказал Тарас, пряча радость в душе, что не придется объяснять учителю причину своего ночного отсутствия.
– Хорошо, – кивнул Елисей Юрьевич. – По ресторанам и кафе нам лучше не ходить, поэтому поужинаем здесь, я чего-нибудь принесу вкусненького.
Он вышел.
Заурчал мотор машины.
Тарас подождал, пока она отъедет, и вздохнул полной грудью. Можно было начинать операцию, намеченную еще утром.
Глава 16
Нелюди жить не должны
Из дома он вышел в начале девятого, когда городом и его окрестностями завладели сумерки. Вечер двенадцатого апреля, в День космонавтики, выдался в Чечне хмурым, но теплым и без дождя. На Грозный медленно наползала с юга череда серо-синих облаков, обещавшая или дождь, или град. Тарас мог бы и поколдовать, попросить у природы хорошей погоды, однако, во-первых, дождливая погода была ему удобней, во-вторых, любое вмешательство в окружающую среду приводит к ее ответной реакции, зачастую не только нейтрализующей действия оператора, но и ухудшающей состояние физических систем в месте применения силы. Поэтому ничего «улучшать» Тарас не стал, хотя действительно умел это делать, учитель давно практиковал с ним приемы воздействия на природу и съема энергии с больших растительных структур.
Экипировка на этот раз не вполне удовлетворяла Тараса, взявшего с собой в Чечню лишь спортивный костюм и кроссовки. Набор «ниндзя» остался дома, вместе со старым костюмом для ночных десантных операций, а из оружия у него были только несколько метательных пластин и нож. Впрочем, огнестрельным оружием он решил не пользоваться вовсе, убийцы женщин и стариков не имели права на легкую смерть.
Просканировав окрестности прокурорского дома с помощью «личного биолокатора» – «третьего глаза», Тарас выбрался на огород, а оттуда спустился никем не замеченный к реке. Если за домом и наблюдали, вряд ли они видели этот маневр, называемый адептами ниндзя-подготовки онгюо, или «растворением в воздухе». Костюм на Тарасе был фиолетовым, без белых полос и деталей, и помогал ему сливаться с местностью, тем более вечером.
Три километра вдоль реки он преодолел за полчаса, затем переправился на другой берег Сунжи по ржавой газовой трубе и замер, настраиваясь на боевое состояние. Начал он с расширения поля зрения, добиваясь сосредоточения на периферии взгляда и постепенно увеличивая сектор обзора во все стороны. Затем добился усиления четкости рассматриваемых предметов в полной темноте и стал видеть почти как днем.
Развалины тракторного завода предстали прямо перед ним как на ладони темной зубчатой громадой, напоминающей древний замок. Продолжая наблюдать за развалинами, Тарас распределил объемы внимания на триста шестьдесят градусов и тенью скользнул через пустырь, приблизившись к северной оконечности завода.
Замер, прислушиваясь к тишине вокруг. С минуту все было тихо, потом дуновение ветерка принесло тихие человеческие голоса и позвякивание: мимо одного из разрушенных корпусов завода по асфальтовой дорожке шагали двое, цепляясь ботинками за камни, и беседовали. Тарас снял кроссовки, обошел наполовину рухнувшую стену, приблизившись к разговаривающим.
Это были боевики-чеченцы, одетые в одинаковые кожаные куртки, бесформенные штаны и вязаные шапочки. У обоих на плечах дулом вниз висели автоматы, и оба вели себя совершенно спокойно, не ожидая никаких неприятных сюрпризов, будто федеральная власть для них не существовала. Впрочем, они федеральную власть никогда и не признавали, подчиняясь своей бандитской власти, будучи ее нравственными рабами. На людей боевики были похожи только внешне.
Они прошли мимо притаившегося Тараса, обдав его смесью запахов перегара, лука, пота и мочи. Остановились у сгоревшего бронетранспортера, закурили. Потом снова двинулись в обход территории, представляя собой охрану входа в подземелье. А так как они могли проходить подобным образом всю ночь, надо было как-то заставить их открыть замаскированный лаз.
Тарас бросил камешек в стену здания.
Боевики схватились за автоматы, вглядываясь в силуэты развалин. Один из них достал какой-то предмет, похожий на котелок, приставил к глазам. Тарас понял, что это прибор ночного видения, чертыхнулся про себя, спрятался за груду камней. О том, что у охранников могут быть инфраоптические устройства, он не подумал.
Однако ему повезло.
В полусотне шагов от замерших боевиков послышались металлический лязг и стук осыпающихся камней. В треугольнике между углом здания, сгоревшей цистерной и остовом трактора отъехала в сторону бетонная плита, открывая зев люка, и оттуда на землю вылезли один за другим три человека. Двое были чеченцами, третий – в пятнистом комбинезоне, с погонами полковника, короткостриженный, круглолицый, явно принадлежал к иному типу людей. Говорил он по-русски чисто, без акцента, вставляя в свою речь прибаутки и матерные выражения, и вел себя как хозяин.
– Придется два километра топать пёхом, – сказал один из чеченцев, с папахой на голове, демонстрируя неплохое знание русских идиом. – Машина ждет вас у моста.
– Ничего, для бешеной собаки семь верст не крюк, – хохотнул в ответ незнакомец в камуфляже. – Надеюсь, я не зря бил ноги по вашим буеракам. Не забудьте, самолет вылетает в девять утра.
– Сделаем, не сомневайся, – буркнул с акцентом чеченец в папахе.
– Только не так, как на кладбище. Мне сказали, ваших людей положил один человек, а их было трое. Снайпера херовы!
– Мы его достанем, – пообещал чеченец в папахе. – Не здесь, так в Москве.
Тарас понял, что речь идет о нем.
– До Москвы самолет долететь не должен, – категорическим тоном бросил полковник. – Вам хорошо заплатили.
Чеченец в папахе отвернулся, позвал:
– Хайрам.
– Здесь я, – подбежал к разговаривающим один из сторожей.
– Проводи гостя.
– Слушаюсь, командир.
– Прощай, Муса, прощай, Хамзат, – сказал полковник, не подавая, однако, руки. – С оружием у вас все в порядке, а вот вино плохое. Скажу своим, пусть подкинут пару ящиков молдавского. Да и водочки тоже.
– Нас грузины вином снабжают, – заговорил второй чеченец. – Вы нам лучше непеленгуемые рации добудьте.
– Будут.
Полковник вскинул вверх сжатый кулак и двинулся вслед за проводником, спотыкаясь и чертыхаясь. Чеченец в папахе огладил бороду, что-то сказал по-чеченски спутнику и полез в люк. За ним спустился второй чеченец. Люк закрылся, бетонная плита встала на место, все стихло. Оставшийся в одиночестве охранник потоптался немного у трактора, закурил и направился в обход охраняемого двора. Судя по всему, это занятие ему обрыдло, тайна схрона федералам была неизвестна (если не считать тех, кто все знал), и можно было не ждать нападения.
Тарас прикинул, сколько времени потребуется проводнику, чтобы доставить полковника к машине и вернуться обратно, – выходило не менее сорока минут, и начал действовать.
Закуривший охранник не сразу понял, что за препятствие сформировалось на его пути. Затем какая-то сила вырвала у него автомат, саданула по голове и уложила лицом в щебень, так что он не успел ни выхватить нож, ни крикнуть.
– Тихо! – прошипел в ухо чей-то суровый голос. – Ответишь на вопросы – будешь жить! Понял?!
Ужас душной волной ударил в голову. Захотелось жить. Клятвы мстить гяурам – неверным – и не бояться смерти во имя Аллаха вдруг стали несущественными. Главным сейчас было выжить во что бы то ни стало, даже ценой предательства.
– Я скажу… все скажу… – забормотал охранник глухо, елозя губами по гравию.
Тарас чуть ослабил хватку.
– Я знаю, где вход в систему подземелий, как его открыть?
– Там охрана…
– Отвечай на конкретный вопрос!
– Надо стукнуть три раза…
– Сколько? – Тарас сильнее сдавил мышцы шеи, так что охранник засипел от боли.
– Три… раза… и один…
– По плите?
– Там бетонный столб…
– Сколько человек охраняет вход?
– Два… у них пулемет… гранаты…
– Куда ведет подземный ход?
Пленник дернулся, борясь с самим собой: он боялся командира, боялся наказания, но ужас, внушенный Тарасом, оказался сильнее.
– Там база… в пещера… в горах… заложники…
– Сколько заложников?
– Шесть штука… два солдат… русские… судья и еще…
Тарас кивнул сам себе. По официальным данным, в руках террористов до сих пор находилось около девятисот заложников. Всего же с начала первой чеченской кампании на территории Чечни пропали без вести две с лишним тысячи человек.
– Сколько боевиков в банде?
– Много… не считал… тридцать-сорок…
– Они все в одной пещере или в разных?
– Там три пещера… командир и его женщины отдельно… потом на складе… и остальные…
– Чем вооружена охрана?
– Автомат… гранатомет… снайперский винтовка… огнемет такой маленький есть…
– Ранцевый. Да, снабжает вас заграница отменно. Да и наши предатели не отстают. Все сказал? Ничего не забыл? Я ведь вернусь!
– Все… не убивай… – заторопился охранник. – По тоннелю висят такой железный прутья… заденешь…
– Понятно, взрывные устройства. Вот за это спасибо. Живи… пока.
Тарас нажал парализующую точку на шее чеченца, и тот обмяк.
Вокруг стояла тишина, лишь издали доносилось грохочущее ворчание – приближалась гроза. Птицы на территории разрушенного завода не водились, и каждый шорох был слышен далеко. Тарас надел кроссовки, чтобы не посбивать ноги о камни, сейчас уже можно было не заботиться о бесшумности передвижения, и подобрался к бетонной плите, под которой начинался лаз в подземный ход, соединявший завод с базой Гелаева в предгорьях Брагунского хребта.
Бетонный столбик располагался рядом с плитой и, очевидно, служил своеобразной линией связи с охраной входа. Тарас стукнул камнем три раза по столбику, потом еще раз.
Загудело. Плита начала отодвигаться. Скорее всего, ее убирали вручную с помощью лебедки. Обнажилось круглое отверстие люка, из которого прянула волна гнусных запахов. В глубине открывшегося лаза блеснул фонарь. Тарас молча прыгнул в отверстие, группируясь в полете и высчитывая положение охранников. В данный момент он действовал по принципу саккацу[7], и охранники были для него только препятствием на пути к цели, а не людьми.
Сбитый с ног охранник с фонарем охнул, фонарь выпал из его руки и погас. Удар ножом, вскрик. Второй охранник сдернул с плеча автомат, но выстрелить не успел. Нож вспорол куртку на груди и вошел точно в сердце. Чеченец умер мгновенно.
Тарас замер, принюхиваясь к вони, прислушиваясь к глухой тишине подземелья и оглядываясь. Отсутствие света не мешало ему видеть так же хорошо, как и днем, разве что в ином цветовом диапазоне.
По-видимому, подземный ход начинался с канализационного коллектора завода. Охрана располагалась в небольшом помещении с бетонными стенами, в котором стоял столик, деревянный топчан с брошенным на него тюфяком и механизм сдвигания плиты – четыре зубчатых колеса на ржавой металлической станине, цепь и рукоять. Наверх вела лестница с металлическими ступенями, а в стенах чернели круглые отверстия, представлявшие собой выходы канализационных труб метрового диаметра. Воняло здесь, как в свинарнике, и Тарас мимолетно подумал, что боевиков не только сопровождает дрянь и вонь, но и вся их жизнь – дерьмо!
Он присмотрелся и безошибочно определил начало подземного хода, хранившего ментальные и энергетические следы часто проходивших здесь людей, хотя труба на первый взгляд и не отличалась от других. На всякий случай подхватив фонарь, он устремился вперед, согнувшись в три погибели, чтобы не цеплять макушкой бетонный верх трубы. Подумалось, что в его работе передвижение по канализационным трубам становится обычной практикой.
Канализационная система тракторного завода в отличие от него самого сохранилась отлично. Передвигался Тарас, не включая фонаря, но «третий глаз» позволял ему ориентироваться в полной темноте и оценить систему подземелий, в которой свободно мог разместиться целый армейский полк. Почему федералы не взорвали ходы, было загадкой. Возможно, не знали о существовании канализации, а возможно, закрывали на это глаза, встречаясь здесь с лидерами бандформирований, как только что ушедший отсюда полковник.
Труба вела сначала на север, потом повернула к востоку и закончилась через полкилометра, упершись в круглый бетонный коллектор диаметром в два десятка метров. Здесь тоже находился пост охраны хода, оборудованный, как и первый. Только топчанов было два, на них в данный момент спали боевики-охранники, а на столе стоял полевой военный телефон образца пятидесятых годов. Тут же, среди вскрытых банок с тушенкой и рыбными консервами, лежала многодиапазонная английская рация новейшего образца с цифровой системой настройки. Да и оружие у боевиков оказалось не отечественным – новейшие винтовки калибра четыре и семь десятых миллиметра «Хеклер и Кох» германского производства. Винтовки имели полностью закрытую ствольную коробку и оптический прицел, встроенный в ручку для переноски, и были покрыты специальным составом, поглощающим тепловое излучение. С виду они напоминали бластеры из голливудских фантастических фильмов.
Тарас, за десятые доли секунды оценивший обстановку, прыгнул к топчанам и нанес два удара ребром ладони – по затылку первого охранника и по кадыку второго. Огляделся более тщательно, подержал в руках винтовку, покачал головой. У него и раньше не было сомнений по поводу того, что террористов в Чечне снабжает вся Европа, да и Америка тоже, теперь же он убедился в этом наглядно.
Пролом в стене коллектора вел в прямоугольный тоннель, проложенный достаточно давно, судя по состоянию креплений и запахам, возможно, еще в первую чеченскую войну. Он был довольно широким, до полутора метров, и примерно такой же высоты, так что и по нему можно было передвигаться только согнувшись. Стены его были обиты досками, а потолок укреплен бетонными плитами и балками, в щели между которыми изредка высовывались металлические штыри. Стоило задеть один такой штырь, как срабатывало взрывное устройство, заживо замуровывая смельчака, превращая тоннель в глубокую могилу.
Чутье могло подвести, пришлось включить фонарь, и скорость передвижения упала.
В какой-то момент доски под ногами и на стенах, а также потолок стали мокрыми. Тарас понял, что тоннель проходит под дном Сунжи. Затем впереди показался слабый отсвет, и он выключил фонарь. Со времени спуска в канализационный люк прошло уже двадцать две минуты, и по расчетам выходило, что он преодолел под землей около трех километров. Если верить охраннику, выход на поверхность был уже близок.
Откуда-то послышались тихие голоса и музыка.
Тарас перешел на скользящий мягкий шаг, называемый мастерами русбоя «кошачьей лапой». Мастера ниндзюцу называли этот способ ходьбы – хиккими.
Светлый проем тоннеля приблизился. Голоса стали слышны отчетливее: говорили по-чеченски, изредка перебивая разговор взрывами визгливого хохота. Иногда доносились и другие звуки: гудение, позвякивание, отголоски музыки, глухой шум и стоны, а также едва слышные крики, от которых по коже бежали мурашки. Без сомнений, это кричал кто-то из заложников.
Тарас дошел до прямоугольной двери, выглянул из-за косяка.
Подземный ход заканчивался в пещере на высоте метра от ее бугристого каменного пола. Пещера была низкой, не очень большой и освещалась лампой дневного света, висящей на противоположной стене. Источником гудения оказался компактный электрогенератор, каких Тарас еще не видел. Работал он на любом топливе, вплоть до мусора, а изготовлен был, судя по дизайну, где-то на Востоке, в Корее или в Японии.
У дальней стены пещеры лежали длинные зеленые ящики с гранатометами и переносными зенитно-ракетными комплексами. Рядом высились горы ящиков с продовольствием и желтые контейнеры международной гуманитарной помощи с одеждой, медикаментами и консервами.
В пещере, провонявшей запахами солярки, табачного дыма, мочи, экскрементов и пота, располагалось два десятка деревянных нар и стенка с оружием, увешанная невиданным количеством винтовок, автоматов, гранатометов и пулеметов иностранного производства. Хотя среди них присутствовало и отечественное стрелковое оружие – от автоматов Калашникова и Никонова десантных образцов до снайперских винтовок «СВД» и «БСК».
Однако боевиков здесь находилось гораздо меньше, чем можно было судить по количеству оружия, всего с десяток. Очевидно, основная масса отряда Гелаева ушла на задание либо была уничтожена в результате умело проведенных федералами спецопераций. Большинство спали на нарах, трое сидели у включенного – и великолепно работающего! – цветного телевизора и смотрели какой-то порнофильм, смысл которого сводился к хорошо известному движению. Такими фильмами потчевали обычно после двенадцати часов ночи российских владельцев канала ТВ-плюс.
В пещере было душно, и бородачи сидели полуголыми, блестящие от пота, с бутылками и жестянками пива в руках. Тарас знал, что Коран запрещает зрелища эротического плана и распитие спиртных напитков, но эти «адепты» «истинного» исламского учения, похоже, давно перешли грань послушания законам шариата и представляли собой даже не отчаявшихся фанатиков исламского фундаментализма (среди них были и арабы, и русские, и украинцы), но живых мертвецов с прогнившими душами.
Один из бородачей, с бритым черепом и перебитым носом, захохотал, отбросил жестянку с пивом и побрел к нарам. Рухнул на ложе, накрытое смятым ватным одеялом, затих. Двое продолжали смотреть телевизор, перебрасываясь репликами. Они так и не успели среагировать на подувший сквознячок и мелькнувшую у стены пещеры тень.
Тарас не стал рисковать, метая сюрикэны, хотя промахнуться не боялся, но боевики могли закричать, а воевать со всем отрядом в планы Горшина не входило. Поэтому он перебежал открытое пространство на цыпочках, нанес первому два мгновенных удара – в шею с двух сторон ребрами ладоней, а ко второму применил экстремальный вариант ваки-гатамэ[8], от которого бородач задохнулся и потерял сознание, не издав ни звука.
Телевизор (новейший «Шиваки» с метровой диагональю) продолжал выдавать охи, ахи и стоны «актеров», боевики мирно спали, ни один из них не проснулся. Можно было двигаться дальше.
Вход в соседнюю пещеру был занавешен кошмой. Тарас отодвинул краешек и выглянул, сосредоточиваясь на смене диапазонов видения.
В этой пещере, узкой и длинной, со сводчатым потолком, с которого свисали острые каменные шпили, держали заложников. Всего их было шесть человек, молодых и постарше, но одинаково худых и обросших, скорчившихся на камнях со связанными ногами и руками. Одеты все были в невообразимые лохмотья, потерявшие цвет, и половина из них не имела обуви.
Освещалась пещера слабеньким автомобильным фонарем, бросавшим отсветы на потолок. Охранников здесь было двое. Один спал на топчане, укрывшись с головой одеялом, второй сидел на кошме с поджатыми ногами и грезил с открытыми глазами, раскачиваясь из стороны в сторону и глядя на фонарь. В пальцах у него дымилась длинная серая сигарета с наркотиком. Судя по черной гриве волос и короткой черной щетине, он был арабом. Его напарник пошевелился, сбросил одеяло, и стало видно, что он, скорее всего, славянин.
Араб умер первым, со свернутой шеей, перейдя из мира грез в мир Нави без особых усилий со своей стороны. Второй охранник охнул от удара, и Тарасу пришлось некоторое время удерживать его голову, прижатую к матрасу, пока он не затих.
Ни один из пленников, измученных в неволе голодом и пытками, не проснулся.
Тарас беззвучно скользнул к дальнему концу пещеры, где виднелась треугольная деревянная дверь без ручки, ведущая в последнюю пещеру, где должен был находиться командир отряда со своими телохранителями и женщинами, о которых говорил охранник на территории завода. Открыть дверь с этой стороны было невозможно, разве что пальнув в нее из гранатомета, и Тарас приник к ней ухом, напрягая слух.
Он услышал тихие голоса, скрип, стоны, затем смех. Снова голоса, шаги. Чей-то повелительный голос. Шаги приблизились к двери, лязгнул засов.
Тарас вжался в каменную нишу слева от двери, дверь открылась. В пещеру, согнувшись, протиснулись два бородача и бросили на пол полуголого подростка. Повернувшись к двери, они увидели свою смерть в образе сгустившейся темноты, упавшей обоим на головы.
Мужики оказались здоровыми, крепкими, поэтому бить их пришлось в полную силу, «навылет», в горло и в висок, чтобы они не успели крикнуть.
Шум от падения тел получился изрядный, однако это уже не волновало Тараса. Он взял темп и ворвался в пещеру, примерно зная, сколько в ней находится боевиков.
Пещера оказалась самой большой, просторной, почти квадратной, с высоким потолком, под которым висела самая настоящая хрустальная люстра. Стены ее были увешаны коврами, ковры также лежали на полу, а в естественной нише, образовавшей нечто вроде алькова, стояла кровать с роскошным бельем и трюмо, возле которого стоял, почесываясь, голый бородач, разглядывая себя в зеркале. Это был тот самый чеченец в папахе, который провожал полковника в армейской полевой форме на территории тракторного завода.
Кроме него в пещере находилось еще двое мужчин в пятнистых комбинезонах: бородатый горбоносый чеченец, молодой и здоровый, и жгучий брюнет с усиками, высокий, накачанный, сильный. Они сидели за столом возле двери и играли в нарды.
Еще один стол и четыре стула стояли в дальнем углу пещеры, уставленные бутылками, тарелками, банками и котелками. Здесь хозяева жилища трапезничали.
В другом углу пещеры стояли приборная стойка ВЧ-аппаратуры и спутниковой связи, а также телевизор и пирамида с оружием.
Игравшие в нарды телохранители командира отряда оглянулись на дверь. Чеченец, имевший острое звериное чутье опасности, выхватил пистолет, и Тарас с десяти шагов метнул в него нож, попав точно в переносицу. Прыгнул к брюнету, метнув две оставшиеся звездочки сюрикэнов, не дав ему времени на размышления и попытку воспользоваться оружием. Брюнет, получивший одну звезду в плечо, а вторую в ухо, успел-таки выстрелить (хорошая подготовочка у парня, профессиональная, надо думать, его учили стрелять, не обращая внимания на боль), попал Тарасу в бедро – касательно – и улетел во тьму беспамятства от страшного удара в подбородок, сломавшего ему челюсть.
Только теперь хозяин «спальни» обратил внимание на шум и оглянулся. Его можно было понять: даже в самом дурном сне ему не могло присниться появление чужого спецназовца в самом сердце бандитского схрона!
– Ты кто? – тупо спросил он по-русски.
– Граф в пальто, – глухо ответил Тарас, прислушиваясь к тишине подземелья.
Командир боевиков опомнился, метнулся было к пирамиде с оружием и охнул, наткнувшись на выпад оказавшегося перед ним Тараса. Затем он увидел светящиеся тигриные глаза гостя, в которых стыла холодная брезгливая ненависть, и почувствовал ознобливый, парализующий душу и тело ужас. Упал на колени, вытягивая вперед руки:
– Пощади! Не убивай!..
– Ты женщин не пощадил, – ровным и оттого более страшным голосом ответил Тарас, впиваясь взглядом в расширяющиеся зрачки главаря банды, добавил морока в потоке силы. – Все зависит от твоих ответов. Скажешь все, будешь жить.
– Да-да-да, я скажу, скажу, спрашивай, – залепетал бородач, закатывая глаза. От него запахло мочой. Полевой командир Гелаев, наводящий ужас на мирных жителей Чечни, обмочился от страха.
Тарас поморщился.
– Кто заказал убийство женщин на рынке, жены и матери полковника Смирнова?
Бородач вздрогнул, начал трезветь, исподлобья глянул на Горшина, но встретил его приказывающий взгляд и снова расслабился.
– Полковник Жмутенко…
– Место службы?
– Штаб в Моздоке… он помощник начштаба по снабжению… хорошо заплатил…
– Давно вы с ним сотрудничаете?
– Семь месяц скоро…
– Кто приказал ему? Кто главный заказчик?
– Не знаю… какой-то шишка из Москвы… нам платят, мы выполняем.
– На кладбище были твои люди?
Гелаев снова содрогнулся.
– Моя…
– Значит, ориентировку на уничтожение Смирнова вам дали уже после нашего приезда?
– Мы работаем только после получения…
– Оплаты.
– Да…
– Почему не выдали заложников?
– Они нам еще нужны… для работы…
– И для развлечений.
Бородач отшатнулся, так как Тарас добавил в голос убийственные интонации и гортанный окрас метаязыка.
– У вас должен быть запасной выход! Где? Говори!
– Здес, за кровать…
Тарас ткнул пальцем в шею Гелаева, шагнул было к его огромной кровати, не глядя на упавшего, и вдруг понял, что не сможет уйти один. На раздумья затратил несколько драгоценных секунд. Потом вернулся в пещеру с заложниками, по пути добив зашевелившегося охранника, и по очереди разбудил пленников, освободил их от пут.
По-видимому, они не совсем поняли, что от них требуется, так как безропотно направились в пещеру повелителя, не глядя на своего освободителя. И лишь увидев неподвижные тела охранников и самого Гелаева, поверили, что это не сон. Двое из них упали на колени, так велико было потрясение, остальные сгрудились у двери, испуганно разглядывая убранство жилища их главного мучителя, и Тарасу пришлось подтолкнуть их к кровати, прижав палец к губам. Они молча повиновались. Лишь самый молодой из них, тот, которого выбросили из спальни командира телохранители, вдруг метнулся к оружию и выхватил автомат. С трудом Тарасу удалось убедить его не поднимать шум. Тогда парень выпустил из рук автомат, бросился к столу, вытащил торчащий из банки с консервами нож и вонзил Гелаеву в грудь. Остановить его Тарас не успел да и не захотел.
Выход из пещеры был замаскирован ковром. За ним начинался короткий тоннель, пробитый в толще горных пород кирками и ломами. Он вел к небольшой естественной пещерке, которая имела узкий выход на склон горы. Здесь тоже дежурили охранники в количестве двух человек, вооруженные пулеметом и автоматами. Однако нападения с тыла они не ожидали и сопротивления почти не оказали.
Шел второй час ночи, когда Тарас вывел пленников из подземных казематов базы боевиков.
Еще через два часа он оставил вконец ослабевших людей недалеко от блокпоста и растворился в ночи, пожелав им удачи, понимая, что эта акция скоро превратится в легенду.
Елисей Юрьевич встретил его у дома прокурора и, не спрашивая, где он пропадал полночи, провел в дом. Некоторое время они смотрели друг на друга, хорошо видя в темноте. Потом Тарас проговорил угрюмо, внезапно ощутив физическую и душевную усталость:
– Нелюди жить не должны!
Учитель не ответил.
– Его фамилия Жмутенко, – добавил Тарас. – Полковник из штаба армии в Моздоке.
