Василий Головачёв
Извне-2 (сборник)
– Это второстепенная причина малого числа биоцивилизаций, основная же – эти цивилизации похоронены на кладбище собственных ошибок.
– Войны? – прищурился Грымов.
– Как правило – агрессивное уничтожение природы, фатальное загрязнение экологической среды, к чему склонны и мы, люди, и опасные эксперименты, моровые болезни, войны. Существа полевых форм более устойчивы к социальной разбалансированности. Да они и не поддерживают стадию социального разделения либо объединения.
– Значит, полевые разумники не агрессивны? – спросил Шапиро.
– Скажем так – не агрессивны, но достаточно равнодушны. Полевые формы тоже неодинаковы по отношению к миру и друг другу. Среди них есть как «Белые» цивилизации, выполняющие все правила галактического общежития, так и «Серые», и «Чёрные».
– Ну, «Чёрные» – понятно, носители Зла в нашем понимании, а «Серые»?
– Это те, что считают себя вправе не выполнять два-три общих правила. К примеру, развитая цивилизация не имеет права применять карательные меры к представителям более слабых цивилизаций, но «Серые» легко переступают через этот закон. Или в Кольце запрещается использовать голографический камуфляж и обман, но некоторые члены Кольца нарушают и этот пункт Галактической Хартии.
– «Чёрные» вообще не выполняют правил?
– Они признают только право сильного.
– А ваши работодатели встречались с ними?
– Неоднократно.
– Можете привести пример?
– Стоп! – сказал Воеводин, прерывая Шапиро, посмотрел на Леблана. – Мсье Леблан, я сведу вас с нашими экспертами в области ксенологии. Ваши воспоминания могут дать толчок полезным практикам.
– Расскажу всё, что знаю.
– И последнее, судари и сударыни. Поскольку противостояние с Вирусом продолжается, а угроза возрастает день ото дня, мы переходим на императив «изолятор».
– Вся контрразведка? – уточнила Ани Санта.
– Подразделение «Сокол», – качнул головой Воеводин.
Глава 2
Скрытая угроза
Сознание прояснилось, и Руслан вспомнил, кто он есть и где находится.
«Ра» стартовал с базы «Сокол-14» на Нереиде, спутнике Нептуна, в режиме «инкогнито» и не стал ломиться через пространство Солнечной системы к её границам шпугом[7]. Он сразу нырнул в «суперструну», рассчитанную Клиффордом, инком корабля, и вышел из неё в семидесяти пяти тысячах световых лет от центра Галактики, в так называемом Кольце Единорога.
Кольцо было открыто ещё в начале двадцать первого века, и оно оказалось частью Млечного Пути, диаметр которого из-за этого вырос со ста тысяч световых лет, как считалось раньше, до ста пятидесяти тысяч. Его структура походила на расходящиеся по воде круги от брошенного камня, то есть по сути – волны, вершины которых совпадали с местоположением спиральных рукавов Галактики. Предполагалось, что эта волновая структура порождена столкновением Млечного Пути с карликовой галактикой в достопамятные времена. Но потом появились новые данные о волнах, и учёные сделали вывод, что они – следствие сгущений тёмной материи.
Впрочем, экипаж «Ра» не заморачивался в попытках объяснить причины возникновения Кольца Единорога, он просто больше часа любовался им и ещё больше – всей гигантской звёздной системой, домом человечества и тысяч цивилизаций, его населявших. Картина была феерическая: лохматая, многорукавная, грандиозная, звёздная спираль, изумительно совершенная, гармоничная, живая, горела под космолётом ослепительно-ярко, и даже равнодушный к проявлению человеческих чувств Веласкес (Ярослава настояла, чтобы витс[8] полетел с Русланом) потратил какое-то время на созерцание Млечного Пути, ответив на вопрос драйвер-секунды Славы Терёшина «что он чувствует»? – с оттенком удивления:
– Никогда не думал, что инконгруэнтная фрактальность системы может быть такой безупречной.
Сражённый ответом Терёшин не нашёлся что ответить.
Зато экипаж корабля, состоявший всего из шести человек, включая капитана Рудольфа Маккену, долго искрил шутками в адрес пилота, хотевшего всего лишь пошутить над витсом в присутствии Вероники Солнышко, оператора технических и защитных систем «Ра».
– Как самочувствие? – напомнил о себе компьютер корабля, исполнявший также и обязанности эскулапа.
– Отличное! – ответил Руслан, привычно включаясь в общую сеть связи и контроля спейсера.
Перекличка заняла несколько секунд.
Во время прыжков экипаж находился в своих кокон-креслах, а пассажиры – команда Руслана численностью также в четыре человека – в специальных боксах, и автоматика корабля, опекавшая живой груз, контролировала его состояние непрерывно, отвечая на любой звуковой или мысленный запрос.
– Кофу! – прилетел голос Маккены, что означало: «контроль функционирования».
Экипаж занялся проверкой систем корабля.
Руслан выслушал ответы подчинённых, доложил в рубку управления о полном порядке во вверенном коллективе, включил внешний обзор.
Вокруг космолёта царила тьма, пронизанная далёкими светлячками – не звёзд – галактик! – образующими паутинки галактических скоплений, складывающихся в ажурную сетчато-волокнистую структуру Вселенной. Справа и чуть снизу по вектору фронтальной видимости светили скопления галактик в Парусах, слева – чуть ярче фона – виднелась сеточка галактик в созвездии Кентавра, если смотреть на них не с Земли, а с точки, удалённой от Солнечной системы на расстояние в три миллиарда световых лет.
«Ра» вышел точно в указанном районе пространства между созвездиями Парусов и Кентавра. До устья Большой Дыры, проделанной «углом» Вселенной Знающих-Дорогу в родной Метагалактике, оставалось чуть менее тысячи световых лет, примерно как от Солнца до одной из звёзд местного галактического рукава. Именно в эту точку устремлялся «наконечник» струи галактик в количестве больше сотни, образуя «тёмный поток». Почему земные астрономы назвали эту струю «тёмным потоком», можно было только догадываться. На самом деле галактики светили вовсю, представляя собой сгустки звёзд и светящейся пыли, а несло их к Большой Дыре тяжёлое дыхание чужого мира, вернее, не дыхание – чудовищный «вдох», порождённый процессом всасывания известного континуума в «яму» неизвестного.
– Цель, – попросил Руслан.
Картина космоса перед глазами изменилась.
Проявились звёздные волокна в направлении на чёрное пятно в окружении крупных красных звёзд. Пятно напоминало зев пещеры, и веяло от него угрюмой воинственностью и угрозой. Неизвестно, как себя чувствовали космолётчики, всё-таки «Ра» не первый раз подходил к Большой Дыре, но Руслан почувствовал, как желудок судорожно сжимается, реагируя на присутствие в данной области пространства неведомой «чёрной силы».
Послышались голоса космолётчиков, Терёшина:
– Могила, однако!
Вильгельма Иванова:
– Как говорил Шапиро – векторная деформация вакуумного поля.
Смешок Терёшина:
– Не засосало бы в дырку!
Голос Иванова:
– А может, нас там ждут с распростёртыми объятиями.
Ответ Артура Воеводина, сына главы «Сокола»:
– Готов поспорить, что ждут, но не как друзей.
– Это и к бабке ходить не надо, – засмеялся Те-рёшин.
– Клиф, где мы? – голос Вероники Солнышко.
– Приблизительно в тысяче эсве[9] от входа в Дыру, – сообщил инк.
– Почему мы не видим Паруса?
– Они ещё далеко, да и построены всего лишь год назад, свет от них не успел дойти до этого района.
Речь шла о паутинчатом объекте, построенном, а вернее – выращенным, из «кристаллизованного» вакуума Знающими-Дорогу, который люди назвали Парусами (не в последнюю очередь из-за того, что созвездие на границе этого участка космоса называлось созвездием Парусов) и который на самом деле представлял собой колоссальной протяжённости антенну для «сброса иномерности». Издали эта антенна действительно напоминала сросток ажурных парусов на земных яхтах.
– Что-то здесь слишком тихо, – обронил Терёшин.
– Нас ещё не заметили, – уверенно заявил Воеводин. – Охрана ждёт нас непосредственно у Парусов.
– Да, но в прошлый раз она преследовала нас на гораздо большем расстоянии.
– Потому что они следили за нами с помощью датчиков, определявших остаточную «иномерную радиоактивность» корпуса «Ра». Дома мы от неё избавились.
– Нам тоже не помешали бы такие датчики, – с сожалением проговорила Вероника. – Не представляю, каким образом можно отслеживать объекты на расстоянии в миллионы эсве.
– Командир, дальше не пойдём? – спросил Иванов подчёркнуто равнодушным тоном.
Маккена молчал, думал.
– Вообще-то надо подойти поближе, – вырвалось у Руслана.
Раздались смешки.
– Вы случайно не родственник Шапиро? – весело спросил Терёшин.
– Нет, – озадачился Руслан.
– Он тоже постоянно призывал нас подойти ближе в прошлом походе, – пояснил Иванов.
– Согласен с вами, – сказал наконец Маккена. – Брандер с Бомбой надо не просто направить в Дыру, надо проконтролировать его вхождение. С расстояния в тысячу эсве мы сделать это не сможем. Вопрос всем: отдых нужен?
– Нет! – дружно ответили космолётчики и пасса-жиры.
– В таком случае идём дальше. Клиф, овернайт длиной в девятьсот девяносто девять эсве! Выход в режиме ЧП!
– Принято, – ответил инк.
«Ра» превратился в «суперструну»…
* * *
Картина космоса вблизи гигантского чёрного провала в звёздной метели впечатляла.
Паруса!
Перед носом корабля раскинулись светящиеся, ажурные, изумительно красивые паруса, скользящие в темноту.
Кое-где эти паруса опирались на корпуса старинных шхун – уплотнения паутинных ядер, и тогда вовсе начинало казаться, что космолётчики видят бескрайнее чёрное море и сотни парусных кораблей, плывущих в бесконечность…
Никуда «корабли под парусами», конечно, не плыли, стояли на месте, а их иллюзорное движение создавалось ходом самого корабля, приближавшегося к ним со скоростью, почти равной половине световой. «Ра» находился в режиме «инкогнито», и пока что это обстоятельство оберегало космолёт от радаров и наблюдательных систем охранного комплекса Антенны. Но массу космолёта невозможно было спрятать под колпак невидимости, и рано или поздно его путь должны были отследить.
Руслан подавил в себе желание выразить восхищение картиной «входа в Ад», где обитали Знающие. Ему доверили командование спецгруппой, и он теперь должен был блюсти реноме командира, не отвлекающегося на сантименты. Тем более что в группе была женщина – Марианна Вележева, специалист по стринг-технологиям инновационного центра «Сколково». Она прекрасно справилась со своим заданием на Суперструннике, и Руслан настоял на том, чтобы Марианну включили в группу как специалиста по системам «суперструнных» генераторов – «сусликов», на жаргоне астронавтов, так как им всем предстояло проверить стояние брандера с Бомбой Хаоса и сбросить его в Большую Дыру.
Наличествовал в команде и физик, Майкл Шеридан, коллега Шапиро, которого Всеволод и порекомендовал в качестве эксперта для экспедиции. Но он пока помалкивал, держа связь с Клиффордом.
– Клиф, депешу на базу! – послышался голос Маккены. – Мы почти у цели, ждём реакции охраны, и если её не последует, сделаем последний прыжок к Дыре, активируем «суслик» и будем ждать прибытие брандера.
– Депеша послана, – отозвался инк.
– Картинку Парусов на фронт.
Картина космоса перед глазами всех пассажиров космолёта снова изменилась.
Внутри чёрного пятна, окольцованного крупными красными звёздами (Руслан знал, что все они соединены фермами из «кристаллического» вакуума, что приводило душу в трепет), вдруг сверкнуло лилово-голубое пламя разряда, мгновенно обежавшее острые концы Парусов.
«Ра» содрогнулся.
На миг Руслан почувствовал дурноту, во рту стало кисло.
– Клиф, максимальная защита! – отреагировал Маккена. – Всем режим «раз»!
Речь шла о подсоединении членов экипажа к инку и включении особого алгоритма «один-на-один», позволявшего реагировать на изменение обстановки почти со скоростью компьютера.
Команда эта не касалась Руслана и членов его группы, и он промолчал, хотя сам был бы не прочь напрямую управлять Клиффордом.
– Что это? – робко спросила Марианна Вележева; сеть интеркома была включена, и её слышала вся группа.
Руслан в общем-то не знал, в чём дело, почему организм прореагировал на «молнию», соединившую Паруса, так негативно, однако из чувства ложной гордости ответил веско:
– Эффект мерцания вакуума.
– Но ведь Паруса разделяют огромные расстояния – десятки миллионов километров!
– Ну и что?
– Свет же не может распространяться так быстро, чтобы мы увидели их соединёнными одномоментно!
– Молодец, Марианна! – заметил Веласкес. – Я тоже об этом подумал.
– Майкл? – вызвал эксперта Руслан. – Что скажете? Почему мы видим Паруса, простреленные молнией, в течение секунды?
– Вы правы, это и в самом деле эффект мерцания вакуума, вызванный взаимодействием континуумов, – ответил Шеридан, – местного космоса и космоса в Дыре. Отзвук быстро затухающего фазового перехода. Он объединяет объекты на любых расстояниях, а мы видим уже их реакцию – нечто вроде коронного разряда.
– Слышала, Мари?
– Да, спасибо, поняла… но очень неприятно…
– Не вам одной.
– Не попробовать ли нам зайти с тыла Парусов? – послышался голос Терёшина; переговоры пассажиров команда спейсера не слышала.
– Зачем? – не понял его Артур Воеводин.
– Проверить, насколько глубоко мы можем сопровождать брандер.
– Вот и проверим защиту.
– Смелый ты! – восхитился Иванов. – Ну прямо как рефери на ринге!
Послышались смешки.
Экипаж «Ра» давно привык к словесным эскападам молодых парней, желавших завоевать если не сердце, то хотя бы внимание Вероники, и реагировал на них легко.
– Горюнов, готовьте «суслик» к десантированию, – объявил Маккена.
Руслан встрепенулся, скомандовал:
– Группе собраться в трюме.
С тихим свистом опали слои мягчайшей изоляции, освобождая компенсационный костюм космолётчика, по давней традиции называемый «кокосом». Руслан выбрался из ложемента каюты-бокса, мысленно указал маршрут следования, и корабельный «лошак», как опять же по традиции называли транспортную систему корабля, за несколько секунд опустил его в недра космолёта, в грузовой трюм-терминал.
Собрались все дисциплинированно и быстро, что указывало на общее нетерпение и готовность поскорее включиться в работу: двое мужчин разного возраста, витс и женщина – Марианна.
– Мы у цели, – сказал Руслан, чувствуя душевный подъём. – От нашей слаженности зависит многое. Основная работа начнётся, когда прибудет посылка, но я хочу услышать каждого из вас: мы справимся?
– У нас нет другого выхода, – флегматично заметил Веласкес.
Марианна рассмеялась. Она не сомневалась в своих силах и не верила в неудачу.
– Специалисты – контроль функционирования модуля. Остальные – внешний осмотр, моделирование нештатных ситуаций, проверка резерва.
Специалисты – Марианна Вележева и Майкл Шеридан – взялись за расконсервацию «суслика» и его активирование, развернули консоли с аппаратурой.
Веласкес, олицетворявший гаранта безопасности команды, двинулся вокруг сложной, десятиметровой длины «ракушки» слим-генератора, к которому прилипло жаргонное словечко «суслик». В принципе, он мог бы этого не делать, внешний осмотр генератора, создающего финиш-объём для получения «посылки» – брандера с Бомбой Хаоса, ничего выявить не мог, однако нештатный сотрудник контрразведки и не подумал отказаться или хотя бы спросить у командира группы, стоит ли заниматься осмотром.
Бывший помощник Ярославы был воссоздан заново после боя с агентами Вируса в её доме. Тело витса практически превратилось в груду псевдокостей и металлических сочленений, но мозг Веласкеса – квантовый компьютер, защищённый бронекапсулой и занимающий место позвоночника и желудка, уцелел, что позволило специалистам технических служб «Сокола» вырастить ему новое тело.
– Командир, – сказал он бесстрастно, разглядывая сложную механику трюма, в котором стояли два десятка разного класса летательных аппаратов, – вы уверены, что у нас есть шансы запустить брандер в Дыру?
Руслан озадаченно сложил руки за спиной; такой «чисто человеческий» вопрос от витса он не ждал.
– Почему ты спрашиваешь? Сам только что сказал: у нас нет другого выхода.
– Нас туда не пропустят. Как только мы вылупимся из-под защитного поля, на нас кинутся все местные сторожевые собаки. А их тут не одна сотня, мы не справимся.
– У нас лучший экипаж космофлота…
– Никакой экипаж не в состоянии обеспечить победу даже не над превосходящими в тысячу раз силами противника – над физикой!
– Мы прекрасно защищены…
– Но не от фазовых переходов вакуума и скачков мерности. Только что мы были свидетелями процесса, соединившего концы Антенны и породившего судорогу пространства, что повлияло и на корабль. А ведь это всего лишь слабенькое эхо настройки Антенны! Что будет, если её включат?
Руслан задумался, наблюдая за вознёй подчинённых.
– Не включат… они будут ждать сообщения о готовности Антенны в стенке Крестовского. К тому же судороги пространства влияют на все объекты внутри контактного объёма, не только на спейсер, но и на корабли охраны. Поэтому вряд ли хозяева Парусов осмелятся включить Антенны, рискуя потерять весь свой флот.
– Их логика нам недоступна. Но, допустим, глобально изменять параметры местного вакуума они не станут, всё равно против нас выйдет в поле биться целая рать, а «Ра» – один.
Руслан улыбнулся образному сравнению витса, не раз приводившего в удивление окружающих своими «неожиданно человеческими» оценками.
– И один бывает в поле воин. Хорошо, я тебя понял. Может быть, подскажешь, что нам делать?
Веласкес помолчал.
– Перехитрить…
– Как?
– Оставить «суслик» в пространстве в режиме «инкогнито»… вместе с командой… корабль отвести подальше, на десяток-другой миллионов километров, чтобы охрана Парусов отреагировала на маневры корабля… а команда направит брандер с Бомбой в Дыру.
Руслан с интересом присмотрелся к гладкому спокойному лицу витса, никогда не отражавшему никаких эмоций.
– Но ведь для тех, кто останется на брандере… это почти верная гибель!
– Могу остаться один я.
Руслан ещё раз оглядел лицо Веласкеса, замкнутое на замок невозмутимости.
– Спасибо за предложение, дружище. Надеюсь, что нам не придётся жертвовать жизнью.
– Моя жизнь весьма отличается от вашей, – усмехнулся искусственный человек. – Порог инстинкта самосохранения у витсов ниже порога срабатывания законов робототехники.
– Всё равно это – жизнь!
Веласкес помедлил, кивнул.
– Я в полном вашем распоряжении, босс.
Подошёл Шеридан.
– Всё в порядке, командир, мне велели не путаться под ногами.
Руслан засмеялся.
– Я поэтому к «суслику» и не подхожу, чтобы не получить такой же совет.
Контроль функционирования слиммодулятора длился около сорока минут. Управлял его работой бортовой компьютер, не снабжённый личностными характеристиками, в отличие от высокоинтеллектуальной «мыслящей» техники, и отзывался он на простые мыслекоманды: «включить», «заглушить», «развернуть» и так далее.
Внештатных ситуаций не придумал никто. Все идеи подчинённых сводились к отказу какой-либо системы модулятора, и его работоспособность зависела лишь от наличия данной системы в резерве. Починить сломанный агрегат вне заводских условий было невозможно, надежда была лишь на 3D-принтер или на репликатор, если только они в состоянии были создать нужную деталь по инфорационным копиям этих деталей.
– Рудольф, «суслик» готов к эксплуатации, – бодро доложил Руслан командиру космолёта.
– Займите полётные камеры, – сухо отозвался Маккена. – Приступаем к маневрированию.
Руслан насторожился.
– Что происходит?
– Нас заметили.
Руслан выдохнул сквозь стиснутые зубы, ловя на себе взгляды членов группы, и сделал понятный всем жест.
– По местам!
Глава 3
Бох
Грымов собирался поутру встать на лыжи и сделать пятикилометровую пробежку – жил он с семьёй на Шпицбергене, где даже летом лежал снег, – когда в ухе проклюнулся синапс постоянно включённого менара[10].
«Полковник, важное сообщение».
«Минуту», – отозвался Иван, с сожалением расставаясь с надеждой посвятить эту субботу отдыху. Снял лыжи, вышел из бокса со спортивным инвентарём на дорожку, протоптанную в снегу: жена Татьяна каталась на лыжах постоянно, – вошёл в дом, построенный в русском теремном стиле. Снаружи дом и в самом деле представлял собой терем (дом достался Ивану от прадеда из старинного рода русских поморов), но внутри выглядел вполне современным, высокотехнологичным, и обслуживался автоматикой так же, как и другие жилищные модули, получившие статус «живых комплексов», наполненных призрачной техножизнью.
Четырёхкомнатный коттедж был пуст. Жена ещё не вернулась с работы, она дежурила в поликлинике в Калининграде, дочь Вера училась и жила в пансионате в Новосибирске и дома появлялась редко, предпочитая жить не с родителями, а с бабушкой.
Иван прошествовал в кабинет, сел за стол.
– Слушаю вас.
– Подключаю даль-связь. – Дежурный инк системы «спрута» – экстренного оповещения контрразведчиков «Сокола» – умолк. Вместо него через пару секунд на всеземном сленге торопливо заговорил «настоящий» человек:
– Тройной Кеплер, база ФП «Лебедь», служба мониторинга, дежурный капрал Джой Бэзил Робертс.
Трикстер, равнодушно подумал Иван, оценив тон дежурного, его манеру грассировать и сочетание имени Джой (женская составляющая) и Бэзил (мужская). «Промежуточный» род человека давно перестал быть притчей во языцех для нормальных землян, а трикстеры нередко проявляли недюжинные способности и работали во всех сферах социума.
– Что у вас?
– Замечено изменение формы объекта ZS.
Мысли свернули в другое русло. «Объектом ZS» назвали брандер Знающих с Бомбой Хаоса на борту, и находился он на одной из планет двойной звезды в созвездии Лебедя, охраняемый сотрудниками Службы безопасности и пограничниками.
– Конкретнее.
– Его хвост и нос оплыли… а на спине выросли шипы…
Грымов представил тушу брандера длиной около трёх километров, напоминавшую издали помесь черепахи и крокодила. Иногда брандер так и называли – «кроха», объединяя два слова.
– Когда это произошло?
– Полчаса назад… точнее, мы заметили полчаса назад. Смена исследователей объекта ушла с него в соответствии с графиком работ, следующая приступит к работе через шесть часов, ночью там никто не работает. И ещё…
– Да?
– Нам запретили докладывать вам… я связался с контр-разведкой по личной консорт-линии… нарушая запрет… мне дали ваш пин…
Грымов напрягся.
– Кто дал?
– Он назвался Заверином Веласкесом, капитаном внешнего космоотряда ФПС, он работал в команде Ярославы Тихоновой…
– Спасибо, капрал. Кто запретил вам звонить в контр-разведку?
– Директор полигона на втором Кеплере, Ван дер Ваальд.
Грымов вспомнил могучего здоровяка-бельгийца, щеголявшего шкиперской седоватой бородкой.
– Понял, никому ни слова, что позвонили мне, наблюдайте, записывайте происходящее, готовьтесь к режиму ЧП.
«Принято».
Грымов посидел в кресле, собирая в кулак остатки воли (отдых явно откладывался на неопределённое время), с трудом заставил себя сосредоточиться на проблеме и вызвал Воеводина:
– Степан Фомич, на Кеплере нештатная ситуация…
– Мне только что доложили, – ворчливо ответил руководитель «Сокола».
– Кто, если не секрет?
– Двойник Веласкеса, командир группы защиты, работал с Тихоновой.
– Мне позвонил некто Джой Робертс.
– Не знаю такого.
– И я не знаю.
– Разберёмся позже. Жду тебя на третьей базе, полетим на Кеплер вместе. Возьми с собой группу Плетнёва. Кого посоветуешь взять из экспертов?
– Шапиро, пока он ещё не отправился на «Непобедимом» к центру Галактики.
– Подготовь его, дело, по всей видимости, нервное.
Иван застыл на несколько мгновений, заторможенно уставился на прозрачную стену кабинета, впустившую утренний луч солнца (солнце на Шпицбергене скоро должно было скрыться почти на полгода), потом встрепенулся и начал переодеваться.
Шапиро откликнулся на вызов достаточно быстро:
– Полковник? Надеюсь, вы звоните мне не для того, чтобы сказать – я никуда не лечу?
– Как раз наоборот, – сказал Иван. – Похоже, лететь придётся. Брандер с БОХ изменил форму.
– Да вы что?! – изумился физик.
– В связи с чем есть предложение посетить Кеплер, срочно.
– Ах ты, боже мой, какой пассаж! Извините… я собирался навестить…
– Понял, поищу другого эксперта.
– Нет-нет, я с вами! Меня подождут. Как можно отказаться?! Были у меня кое-какие подозрения насчёт бомбы… где встречаемся?
– Где вы находитесь?
– В Грузии, в Цагвери, у брата.
– Встречаемся там же, в холле первой станции метро, через полчаса. Успеете?
– Буду.
Иван вспомнил другой номер.
Андрей Плетнёв, командир оперативной спецгруппы, ответил мгновенно:
– Полковник?
– Сбор в холле первой станции метро в Цагвери, Грузия.
– Упаковка?
– Пока стандартная, упакуемся на базе.
– Принял.
Полёт, а точнее перемещение со Шпицбергена в Цагвери, потребовал всего несколько минут времени. До метро Ивана перенёс флайт тревожных служб (для всех местных руководителей Грымов работал в Центроспасе и мог предъявить карт-бланш на любой вид транспорта), а перемещение по сети метро практически не отнимало времени.
Плетнёв встретил его в небольшом зале станции так, словно ждал его здесь давно.
Поздоровались.
– Адрес? – поинтересовался крепыш Плетнёв.
– Третья база, потом Кеплер.
– БОХ?
– Ты очень проницательный, Андрей, – улыбнулся Грымов, сжимая локоть капитана. – Чую, там заваривается какая-то каша.
– Разберёмся.
– Надеюсь.
В вестибюле метро появился спешащий, растрёпанный, разгорячённый быстрой ходьбой Шапиро. Пробился сквозь небольшую толпу пассажиров; несмотря на середину рабочего дня, метро в Цагвери было загружено почти максимально.
– Не опоздал?
– Поехали, – сказал Грымов, направляясь к свободной кабине.
– Я за вами, – отстал Плетнёв, делая кому-то знак.
Через минуту Иван и Шапиро вышли из кабины метро транспортного ангара базы на Энцеладе. Спустя секунду к ним присоединились Плетнёв и его немногочисленная – восемь бойцов – команда, выглядевшая скорее как группа туристов, а не бойцов спецназа.
В отсеке всех ждал озабоченный Воеводин в компании двух мужчин, одним из которых был новый начальник базы Павел Радищев. Его сопровождал эксперт «Сокола» Семёнов, пожилой, солидный, гладко бритый.
– Надо бы переодеться, – сказал Воеводин, глянув на стандартный уник Шапиро. – Не в ресторан собрались.
– На Кеплере ему дадут «кольчугу», – сказал Радищев.
– Ладно, на месте разберёмся.
Остановились перед грузовой камерой метро, способной бросить «на струну» большую группу людей или приличной массы летатель.
– Может, я тоже с вами? – предложил Радищев, высокий, худой, с лицом аскета и голубыми глазами религиозного фанатика; впрочем, в контрразведке о нём отзывались как о классном руководителе.
– Подождёте здесь, – сказал Воеводин. – Вдруг что понадобится? Я сообщу.
Расположились по центру камеры, напоминавшей трюм космолёта, взялись за поручни. Мигнули красные лампы… и ничего не произошло! Под потолком медленно разгорелось ожерелье оранжевых светильников. На стене рядом с дверью вспыхнул транспарант: «Отбой передачи! Не получен ответ».
– В чём дело? – осведомился Воеводин, поднимая голову.
– Минуту, господа, – мягко отозвался инк транспортной системы. – Вызов не прошёл, линия заблокирована.
Воеводин посмотрел на Грымова.
– Этого только не хватало… что значит – линия заблокирована? Кем?!
– Попробуйте ещё раз запустить, – попросил Иван.
Лампы мигнули. Снова зажёгся аварийный осветитель.
«Отбой передачи!» – сообщил транспарант.
– Линия заблокирована, – доложил инк. – Сигнал синхронизации не проходит, связи с финиш-створом нет.
– Странно… – хмыкнул эксперт Семёнов. – Что там могло произойти?
– На Кеплере одно метро?
– На каждой планете, – процедил сквозь зубы Иван, начиная осознавать масштабы инцидента. – Закрыто метро на втором, где в кратере торчит брандер.
– Павел, вы меня слышите?
– Слышу, – откликнулся начальник базы, – пытаюсь связаться с остальными кеплерскими базами, чтобы проверили метро других линий.
Воеводин подумал, махнул рукой, приглашая всех покинуть камеру.
Гурьбой вывалились в ангар, остановились перед Радищевым, переминавшимся с ноги на ногу возле защитных капсул, используемых во время профилактических работ на силовых агрегатах.
Начальник базы развёл руками.
– Ничего не понимаю! Такого никогда не было!
– Это не ваша вина, – сказал Семёнов.
– Но и не автоматики метро, – встрепенулся Шапиро, общавшийся с кем-то из своих знакомых. – Линию заблокировали на Кеплере, и это означает…
Грымов встретил посветлевший взгляд Воеводина.
– БОХ…
– Вирус! На Кеплере остались невыявленные агенты Знающих.
– Надо объявлять ВВУ…[11]
– Хотя бы «Гром»!
Команду Плетнёва шатнуло: императив «Гром» означал объявление тревоги по всем подразделениям «Сокола» и активацию отрядов спецназа на всех его базах.
– Нам надо срочно прорваться к Кеплеру! – Воеводин оглядел обступивших его людей. – Есть идеи?
В потолке транспортного ангара набух и запульсировал багровый цветок тревожного оповещения. В недрах базы дважды приглушённо взвыла сирена. Получивший мысленный приказ начальника «Сокола» дежурный общей сети «спрута» начинал отрабатывать императив «Гром».
– Если заблокированы все станции… – начал Семёнов неуверенно.
– Похоже, все.
– Надо посылать спейсер…
Воеводин перестал сверлить эксперта взглядом.
– Это займёт не меньше трёх часов времени. Пока я соберу квалитет ответственности, пока мы получим разрешение Комбеза на полёт, пока подготовим транспорт…
– Подождите, Степан Фомич, – пробормотал Грымов, уже с минуту пытавшийся связаться со своим информатором. – О шевелении объекта ZS мне сообщил пограничник с базы «Лебедь» на втором Кеплере. Я ищу связь с ним.
– Ищи, я пока отдам распоряжения, всё равно готовить машину придётся. – Воеводин замолчал на несколько секунд, оглянулся на молчащего Шапиро. – Всеволод, придумал что-нибудь?
Физик уныло покачал головой.
– Не знаю, что тут можно придумать, если метро и узлы связи захвачены.
– Захвачены… это невозможно! – фыркнул Радищев. – Обе системы автономны и охраняются!
– Значит, в их охране, а ещё вероятнее – в центрах управления сидят агенты Знающих.
Воеводин посмотрел на Ивана.
– Мне тоже пришла в голову эта мысль, – виновато признался Иван. – Моя вина, надо было предусмотреть такой вариант развития событий.
– Потом будем анализировать степень вины каждого. Самое плохое, что я не могу открыто задействовать федеральный космофлот. Там тоже могут сидеть агенты Знающих.
Иван хотел напомнить генералу о том, что командор Погранслужбы Ярослава Тихонова вполне может отдать приказ своему комфлота, но в это время услышал тихий свист канала консорт-линии. Поднял ладонь:
– Мне звонят…
«Полковник, Джой Робертс беспокоит…»
«Слышу, капрал, рад, что вас нашли».
«Это не меня нашли, это я вас нашёл. Тут такое творится!»
«Без эмоций, пожалуйста!»
«Вчера на базу прибыла бригада технического обслуживания метро, человек двадцать, хотя причин выброса такого десанта не было никаких, просто система начала сбоить…»
