Василий Головачёв
Извне-1 (сборник)
– Мы ещё далеко от Оси, – сказал драйвер-секунда спейсера Вячеслав Терёшин. – Надо подойти ближе.
– Это ещё как минимум пять-шесть мелких прыжков, – заметил инконик «Ра» Митрофан Успенский. – Эксперты выдержат?
Все посмотрели на командира; совещание проходило в кают-компании, без пассажиров, которые были увлечены своей работой в кокон-отсеке.
– Через час – старт, – поднялся Маккена. – Митя, посчитайте с Тихим курс таким образом, чтобы мы вышли над Осью в пяти парсеках, не дальше.
– Без проблем, капитан, – сказал красноволосый по последней моде Успенский; он был молод, подвижен, динамичен, амбициозен и любил тусоваться на Земле в молодёжных компаниях. Что не мешало ему быть одновременно и классным специалистом в области нанокомпьютерных технологий.
Члены экипажа разбежались по кокон-креслам.
Маккена запросил отсек пассажиров:
– Роза, ваше самочувствие оставляет желать лучшего. Но нам необходимо подойти к Оси поближе. Выдержите?
– Делайте своё дело, капитан, – рассеянно отозвалась Роза Линдсей. – Вы прекрасно знаете, что задание должно быть выполнено при любых обстоятельствах.
– Тихий, – перешёл на личную связь Маккена, – поддержи женщину чем можешь. Она права, у нас нет выбора.
– Я контролирую её состояние, – ответил инк, – но не гарантирую благополучного исхода. Каждый переход на «струну» вызывает у неё анафилактический шок, из которого всё труднее выходить. Я бы вообще посоветовал вернуться.
– Возвращаться надо было раньше. Сколько она сможет продержаться?
– Трудно сказать. С вероятностью пятьдесят – четыре-пять переходов.
– А потом? Летальный исход, что ли?
– Нет, скорее всего кома. Возможно, придётся прибегнуть к глубокой гибернации.
– Понял. Митя, идём к Оси не мелкими шажками, а крупными. Нам нужен один-два перехода.
– Принято, рассчитываю, – доложил Успенский.
Через час «Ра» прыгнул вперёд, углубляясь в сверкающий звёздами «мешок» Омеги Кентавра.
* * *
Их со всех сторон окружали звёзды.
Звёзд было так много, что смотреть на них без светофильтров не представлялось возможным. Лишь благодаря видеосистемам спейсера экипаж мог любоваться необозримым сверкающим звёздным полем без ущерба для зрения. Однако больше всего космолётчиков интересовала странная конструкция под названием Ось Зла, полное количество звёзд в которой достигло ста одиннадцати.
– Бог ты мой! – выдохнул с некоторым страхом драйвер-секунда Терёшин. – Сто одиннадцать! На чём они держатся?! Кто их привязал друг к другу?!
На этот вопрос не могли дать ответ даже эксперты. Однако факт оставался фактом: сто одиннадцать красных гигантских звёзд, чей диаметр достигал орбиты Венеры в Солнечной системе, расположись они на месте Солнца, держались одна возле другой как прибитые гвоздями на расстоянии всего в пять астрономических единиц. То есть – недопустимо близко! Но главное – они действительно располагались на одной прямой, будто связанные в одну цепь или нанизанные на какую-то невидимую спицу. Точнее, с расстояния в пять парсеков «спица» была не видна. Возможно, её не существовало вовсе.
– Менто на Землю, – сказал Маккена, имея в виду канал «струнной» связи с базой СБ на Земле.
– Буду готов через пару минут, – откликнулся Тихий. – Что доложить?
– Мы обнаружили Ось Зла, количество звёзд – сто одиннадцать. Начинаем программу.
– Мы идём туда?
– Странный вопрос.
– Я к тому, что процент риска при подлёте к скоплению возрастает до двадцати семи.
Маккена озадаченно почесал бровь.
– Почему так много?
– Динамика звёзд в скоплении не подчиняется распределению Вольфа-Райе, отмечаю вихревые «струи» гравитационных полей.
– Что это означает?
– В скоплении идёт перестройка внешних слоёв с какой-то целевой направленностью.
– Чушь! Целевая направленность предполагает наличие разработчика.
– Значит, этот разработчик существует. Тенденция движения звёзд именно такова, и процесс этот длится уже не одну тысячу лет.
– В таком случае почему Ось Зла не подчиняется этому процессу?
– Я оперирую фактами.
– Понятно. Похоже, мы имеем возможность получить от ворот поворот.
– Извините, не понял.
– Первые экспедиции к ядру нашей Галактики были развёрнуты и не пропущены в радиусе ста пятидесяти парсеков.
– Комментарии – бремя человека, – с неожиданной иронией сказал Тихий. – Я всего лишь инк.
– Ладно, посмотрим. – Маккена включил интерком. – Господа космолётчики, прогноз местной погоды не слишком благоприятен, возможны сюрпризы, поэтому всем глядеть в оба и быть готовыми.
– К чему? – осведомился Успенский.
– Ко всему! – отрезал Маккена. – Тихий, вперёд!
«Ра» послушно нырнул в «узкое горло струны».
Пять парсеков, или шестнадцать и три десятых световых года, препятствием для спейсера такого класса не являлись. Уже через секунду корабль вышел к Оси Зла, и люди смогли увидеть её звёзды «с высоты» трёх астрономических единиц.
Сначала ничего интересного никто не отметил.
Огромные багровые звёзды классов К и М слева и справа, принадлежащие Оси, расположенные точно в полутора миллиардах километров друг от друга, казались ничем не отличимыми от соседей, принадлежащих общему шару скопления. Затем Тихий, вооружённый системами наблюдения и обладавший великолепной реакцией, обнаружил некий объект и выдал его изображение на переднюю полусферу обзорного виома. И тогда космолётчики увидели «с п и ц у», соединявшую звёзды Оси.
Выглядела она как ажурная ферма, имеющая в сечении фигуру, напоминавшую снежинку, а диаметр этой «снежинки» достигал двенадцати тысяч километров. То есть был почти равен диаметру Земли.
– Мать честная! – ахнул кто-то из членов экипажа. – Ферма! Не сгорает! Она же их… соединяет!
– Тихий, экспресс-анализ, – бросил Маккена, ошеломлённый увиденным не меньше остальных, но не забывший о своих командирских обязанностях.
– Минутку, – сказал инк. – Подождите… не понимаю…
– В чём дело?
– Не могу определить материал объекта… ни одной знакомой конфигурации… Во всяком случае, спектр этой фермы не поддаётся никакому объяснению. Что-то похожее на мезонное излучение.
– Силовое поле? – предположил Успенский. – Иначе трудно объяснить, почему ферма не сгорает, входя в звёзды.
– Эксперты, ваше мнение?
– Выводы пока делать рано, – отозвался коллега Розы, который держался так тихо и неприметно, что его как бы и не было на борту спейсера.
– Может быть, это какой-то экзотический вид материи? – хмыкнул Вацлав Хржичка. – Конгломераты частиц типа тех же мезонов или вообще монополей.
– Не говорите глупостей! – отрезала Роза Линдсей. – Рудольф, надо подойти ближе к ферме, будем изучать феномен по полной программе.
– Тихий, – окликнул Маккена, – курс на ферму. Менто на базу: обнаружили Ось.
«Ра» двинулся к соединявшей звёзды «спице» в режиме «светового луча».
Ему понадобилось всего сорок минут, чтобы приблизиться к «спице» на расстояние в десять тысяч километров. Сработал преобразователь инерции хода. Корабль остановился. Если бы не сияние звёзд скопления, «спица» была бы видна невооружённым глазом, но лишь с помощью особых настроек систем обзора люди увидели её «вблизи»: длинная ажурная «штанга» уходила влево и вправо, исчезая в недрах двух ближайших звёзд. Протуберанцы, обвивающие концы «штанги», никак на неё не влияли. На их фоне она так и оставалась чёрной, будто обладала нулевой теплопроводностью.
Тихий дал увеличение. Стал виден ближайший участок фермы: сложная вязь правильных геометрических фигур, вдоль которых то и дело проскальзывали, завиваясь, голубые змейки молний.
Космолётчики некоторое время молча разглядывали гигантскую ферму, понимая, что это искусственное сооружение, созданное с помощью недоступных землянам технологий.
Глава 4
Не было печали
Округлая гора Юпитера, нависающая, казалось, над головой, мешала заниматься делом. Но Руслан, относившийся к своим обязанностям спасателя с предельной ответственностью, не обращал на эту гору никакого внимания. Он работал.
Сигнал бедствия поступил в Центр управления АЧС12 в шесть часов по среднесолнечному времени, а уже через две минуты модуль спасателей мчался к спутнику Юпитера Европе, где под лёд провалилась экспедиция самодеятельных «контактёров», любителей острых ощущений, получивших разрешение на короткое посещение спутника.
Руслан Горюнов – тридцать лет, светло-русые волосы по плечи, светло-серые глаза, упрямый подбородок – был в экипаже модуля самым опытным спасателем. На его счету имелось более двухсот вылетов по вызовам СОС-сети и около полусотни спасённых жизней. Кроме него в состав отряда входили ещё пять спасателей, в основном молодые парни и одна девушка, не уступавшая им по физическим кондициям. Они тоже были опытными косменами, участвовали в СОС-экспедициях и легко ориентировались в любой обстановке.
Европа, один из галилеевых спутников Юпитера, давно привлекала исследователей и будоражила умы учёных своими характеристиками. Вся она была покрыта слоем водяного льда толщиной от десяти до пятнадцати километров, имела «печку» – горячее ядро, и потому температура воды подо льдом достигала плюс двенадцати – двадцати пяти градусов Цельсия. Мало того, на её поверхности были обнаружены остатки «трубопроводной сети» – странные системы из ледяных же «гофрированных труб» диаметром до сотен метров, которые сразу позволили психокосмологам заявить об открытии «следов разумной цивилизации».
Однако, кроме «трубопроводного» рельефа, обнаружить другие следы разумной деятельности на поверхности Европы не удалось, и тогда исследователи полезли вниз, в океан планеты, надеясь встретить там «братьев по разуму».
Длилась эта исследовательская экспансия почти двести лет.
Планетологи бурили скважины, работники Института внеземных коммуникаций рыли котлованы и прокладывали шахты. Всего было пробито около сотни шахт, не считая скважин, и человек наконец проник в тёплый океан Европы, вооружённый современными технологиями контакта с внеземным разумом. Но его ждало жестокое разочарование. Несмотря на открытие ряда необычных регулярных структур на дне океана в его толще, разумными их строители не были. Скорее они напоминали коллективных существ типа земных насекомых: муравьёв, ос и пчёл, – только морских.
Конечно, это всё равно было великое открытие: впервые человек кроме бактерий – как на Марсе и в облаках Венеры – обнаружил биологическую жизнь сродни земной. Однако коммуникаторы жаждали встретить «настоящих» братьев по разуму и вот уже на протяжении десятков лет пытались найти на Европе пусть не современников, то хотя бы следы «древних разумников», продолжая бороздить океан Европы, изучать «трубопроводы» и «регулярные фракталоподобные структуры».
Естественно, энтузиастов «контактов с иноразумом» хватало. Не всегда они приносили пользу, чаще возвращались домой разочарованные и больше не помышляли об экспедициях на Европу. Но попадались и упорные люди, не обращавшие внимания на реальную опасность прокладки маршрутов в суровых космических условиях. Одна из групп таких любителей-космоархеологов и попала в западню на плато Зелёного Змия, когда рядом вдруг заработал водяной вулкан. Группу в составе четырёх человек – двое мужчин, две женщины – увлекло в трещину, откуда они не смогли выбраться самостоятельно.
Пока модуль мчался от юпитерианского портала метро к Европе, Руслан выслушал всю доступную информацию по вызову, в том числе – данные по самой Европе.
Открыл Европу ещё Галилео Галилей, наравне с тремя другими спутниками: Ио, Ганимедом и Каллисто. Её диаметр равнялся трём тысячам ста тридцати километрам, то есть по сути она была чуть меньше земной Луны. Из-за того что поверхность Европы представляла собой сплошное ледяное поле, покрытое глобальной сетью трещин, её альбедо превышало альбедо других галилеевых спутников и – намного – спутников других планет Солнечной системы. Сила тяжести на поверхности Европы была в семь раз меньше земной. Атмосферы она практически не имела. Те слабые следы газов от водорода до кислорода и пары воды назвать атмосферой было трудно.
Модуль, идущий в режиме двойного ускорения, миновал газопылевое кольцо Юпитера, спикировал к Европе и резко затормозил над районом, из которого был получен сигнал бедствия.
Руслан мельком взглянул на гору Юпитера (пейзаж был великолепен!) и сказал только одно слово:
– Начали!
Плато Зелёного Змия было похоже на след упавшего миллионы лет назад на Европу астероида. В его центре располагалась пологая ледяная гора, окружённая кольцом трещин, а чуть дальше, в радиусе полусотни километров, плато охватывало второе кольцо зеленоватого цвета – гофрированный «трубопровод», наполовину утонувший во льду и проломленный во многих местах упавшими когда-то метеоритами помельче.
Группа «космоархеологов» изучала самую сохранившуюся часть ледяной «трубы» длиной около пятнадцати километров. С высоты она действительно напоминала змея или, скорее, червя диаметром около сотни метров, кому что воображалось, но спасателям этот «змей» больше напоминал гофрированный шланг, покрытый льдом, инеем и тысячелетней пылью. Глядя на этот «шланг» с высоты, легко можно было поверить, что он является делом рук (или лап) существ, некогда населявших Европу.
Однако добровольным исследователям «змея» не повезло.
Совсем рядом с лагерем экспедиции неожиданно проснулся водяной подлёдный вулкан и накрыл палатки лагеря, флайт и модуль с научным оборудованием струёй горячей – по сравнению с температурой поверхности (минус двести пятьдесят шесть градусов по Цельсию) – воды и пара.
В принципе, всё бы обошлось, если бы при извержении не произошла подвижка льда.
«Трубу» разорвала трещина, поток воды увлёк за собой палатку со спящими в этот момент людьми и вклинил в трещину на глубину полутора километров. А поскольку вода тут же замёрзла, палатка с людьми оказалась вмороженной в лёд, как муравей – в каплю янтаря. Выбраться самостоятельно туристы не смогли. Хорошо ещё, что смогли послать сигнал СОС. Однако подвижка льда продолжалась, трещина закрылась и сжала палатку с горе-исследователями так сильно, что не выдержала силовая защита. Палатку – модуль класса «Тур-44» – сплющило, и теперь лишь второй защитный контур – аварийного обеспечения, «стакан», как называли его космены, – ещё кое-как сдерживал нарастающее давление льда.
Группа Горюнова начала действовать без промедления. «Космоархеологи», или «экзологи», как они себя гордо называли, уже не подавали признаков жизни. Ни на один вызов никто из них не ответил. Но Руслан почему-то был уверен, что ещё не всё потеряно.
Спасательный модуль завис над свежей трещиной в молочно-белом поле, казавшейся заполненной непрозрачным материалом, а не водой. Свет прожектора, осветившего край трещины с пластинчатыми – в виде блинов – наплывами льда, там, где вырвалась на поверхность струя воды, пронзил трещину, и стало видно, что это тоже лёд, но чистый, не успевший «засахариться», то есть покрыться изморозью и пылью.
Инк модуля проанализировал поступившую от бортовых датчиков информацию, дал рекомендации по бурению: был виден жёлтый бок палатки на глубине полутора километров и ещё две детали, отличавшиеся цветом. Это виднелись две другие палатки – исследовательский модуль и хозблок.
– Шахта, диаметр – полметра, тюбинг-крепёж, – бросил Руслан. – Реаниматор, киб, зонды.
Никто ему не ответил, все и так знали свои обязанности.
Но уже через две минуты стало понятно, что своими силами спасателям не справиться. Мощности плазменных излучателей не хватало для выплавления во льду шахты глубиной полтора километра. Мало того, не хватило бы и скоб для крепления ствола шахты, которые не дали бы её ледяным стенкам сомкнуться.
Наметив точку установки плазмогенератора и выгрузив всё необходимое обрудование на лёд, спасатели в прозрачных «кокосах»13 посмотрели на командира.
– Нужен грузолёт с тюбингами!
– Неизвестно, сколько у нас времени. Они молчат. К тому же грузолёт вряд ли прибудет раньше чем через час.
– Может быть, лёд выдержит?
– Прогноз – один к двадцати. Гейзер до сих пор «дышит».
Словно в ответ на слова Горюнова в сотне метров от спасателей из-подо льда вырвалась вверх струя пара. Лёд задрожал. Все посмотрели на гейзер, потом на командира.
– Давайте прокладывать шахту, – проворчал помощник-прима Горюнова Виссарион. – Всё равно у нас нет другого выхода.
– Есть.
Спасатели замолчали.
– Командир, – начал Виссарион с сомнением в голосе. – Мы теряем…
– «Шпулька».
Спасатели переглянулись.
«Шпулькой» космены называли генератор преобразования вакуума, создающий «струну» в пространстве.
– Но у нас нет «голой шпульки»… – с тем же сомнением проговорил Виссарион.
– В модуле! Игорёк рассчитает внешний импульс, и мы пробьём дырку до самой палатки.
– «Шпулька» пробьёт насквозь всю Европу. Если только Игорёк не сможет изменить её параметры.
– Игорёк, нужен расчёт внешней «струны». Сколько тебе понадобится времени?
– Я уже начал, – сообщил инк. – Расчёт не сложен, подождите немного.
– И всё же я бы не рискнул, – пробормотал Виссарион. – А если мы заденем палатку?
– У тебя есть другое предложение?
– Ждать грузолёт…
– Потеряем время… и людей, может быть.
Виссарион отвернулся.
Выбора у них действительно не было.
Игорёк закончил расчёт параметров внешнего импульса за три минуты.
Модуль подвели к расщелине, заполненной прозрачным до невидимости льдом, тщательно сориентировали.
– Я пойду один, – сказал Руслан. – Возьму только санитарный киб. Отставить возражения! Как только «струна» проделает во льду канал, уводите модуль. И ждите, пока я не вернусь. Вопросы?
– Это неправильно, – тихо проговорила Маша Резник, единственная девушка в спасотряде, бывшая гимнастка, черноглазая, невысокая, гибкая, как змейка. – Один ты не справишься.
– Нет смысла рисковать всем, – отрезал Руслан. – Если шахта не схлопнется, я их вытащу.
– Может быть, посоветуемся всё-таки с базой? – нерешительно предложил Виссарион.
Руслан усмехнулся.
– Ты сегодня удивительно дипломатичен. По местам!
Он встал рядом с кибом – двухметровой «черепахой» с медицинским оборудованием, махнул рукой:
– Эндрю, давай!
– Игорёк, импульс! – скомандовал пилот модуля.
Инк включил «шпульку», и под носом вертикально зависшего надо льдом модуля возник тусклый серый луч диаметром около трёх метров, тут же сжавшийся в невидимую нить. И в свежем льду трещины образовалась дыра неведомой глубины. Все материальные образования, что находились на трассе разряда: молекулы льда, атомы и даже элементарные частицы, – «свернулись» в тончайшие полевые «нити», которые мгновенно растворились в вакууме. А в ледяном плато Европы образовалась идеальной формы круглая шахта, пробившая слой льда, океан планеты, её мантию и ядро. Правда, этого люди не увидели. Лишь позже стало известно, что канал, пробитый «шпулькой» модуля, действительно едва не проткнул всю Европу.
Никакой радиации в «струнной шахте» не обнаружилось, и Руслан нырнул в неё как в воду, крикнув инку киба:
– За мной!
Киб послушно последовал за командиром группы.
Возможно, ему повезло. Возможно, стены трещины временно перестали сближаться. Но Горюнов прорвался к палатке с «экзологами», опустившись на полуторакилометровую глубину всего за сорок секунд.
Игорёк не подкачал. Его расчёт канала был исключительно точен, как и выстрел из «шпульки». Руслану пришлось пробивать лёд до палатки всего лишь двадцатисантиметровой толщины.
Ручной плазмер справился с этим без проблем, проплавив нишу, в которую легко проникли человек и киб. Остальное было делом техники, если не считать психологическое состояние попавших в бедственное положение людей и дикую спешку: стены созданной во льду шахты начали трещать, поддаваясь давлению огромных ледяных масс.
Но всё обошлось.
В ледяном плену «экзологи» находились чуть больше двух часов и не успели ощутить всю прелесть клаустрофобии14, хотя и пережили опустошающее чувство бессилия и страха.
Руслан разрезал стенку палатки с помощью неймса15, вытащил первого неудачливого исследователя, второго. Женщины вылезли сами. Киб подхватил всех четверых, мало соображающих, что происходит, прижал манипуляторами к платформе и поспешил наверх, к почти невидимому кружочку устья шахты. Руслан последовал за ним, отмечая боковым зрением появляющиеся сколы на стенках шахты и трещины.
Подъём занял две минуты.
Киб с грузом поплавком выскочил из шахты, за ним в клубе морозной пыли вылетел Горюнов. В следующее мгновение шахта сжалась в плоскость, исторгнув струю ледяного крошева и пара. По прозрачному слою трещины прошло колебание, породив во льду множество мелких разломов. Лёд стал выглядеть как сахарная масса. В ста метрах от этого места снова заработал гейзер, едва не окатив струёй воды спасательный модуль. Но дело было уже сделано. Спасённым ничего больше не грозило.
– Ну, ты даёшь, командир! – проворчал Виссарион, поёжившись. – Ещё чуть-чуть – и вас бы раскатало в ноль!
– Чуть-чуть не считается, – беспечно махнул рукой довольный Руслан. – В медотсек их. Маша, займись реабилитацией.
Пострадавших перегрузили в модуль, спасатели заняли свои места, Руслан дал команду возвращаться. И только заняв своё командирское кокон-кресло, он вдруг почувствовал дрожь в коленях и облился холодным потом. Он и в самом деле был на волосок от гибели! Ему просто повезло, что шахта сжалась после выхода группы. Их могло зажать всех, и тогда никто не успел бы прийти на помощь.
«Впрочем, как известно, победителей не судят!» – слабо попытался оправдаться Руслан перед самим собой.
«Ага, как же», – ответил он этому робкому голоску.
Модуль вонзился в чёрное небо Европы, наполовину загороженное пухлой голубовато-жемчужной горой Юпитера.
Внутренний голос оказался прав.
«Разбор полётов», то есть оценка спасательного рейда, прошёл совсем не так, как рассчитывал Горюнов.
Да, его признали героем, отметили нестандартный подход к решению проблемы… и забраковали исполнение, сославшись на игнорирование пункта СРАМ-инструкции службы: «Сведение риска к абсолютному минимуму». Вывод комиссии был однозначен: Горюнов должен был вызвать грузолёт и только после этого начинать операцию по спасению попавших в беду людей. Рисковать ими – не собой! – он не имел права.
– Месяц отдыха, – сказал ему начальник Централа АЧС внешних планет. – И хорошенько подумай, стоит ли потом возвращаться в агентство. Может, поискать другую работу?
– Я не считаю себя виноватым, – сжал зубы расстроенный таким поворотом дела Руслан.
– Вот поэтому тебе и даётся возможность оценить свои действия и разобраться в принципах службы. Риск риску рознь. Понял?
– Нет.
– Иди, Горюнов. Надеюсь, ты доверишься нашим психологам. Они вообще рекомендовали тебя уволить. Я посчитал возможным с окончательным решением подождать.
– Благодарю.
– Не за что. Будь здоров.
Руслан пожал протянутую руку и вышел из кабинета начальника, размышляя, что же делать дальше.
Однако долго находиться наедине со своими мыслями ему не дали.
В отсеке метро, расположенного на спутнике Марса Деймосе, к нему подошёл кряжистый, крупнотелый, с седыми висками мужчина в тёмно-синем унике космена, без знаков различия.
– Добрый день, господин Горюнов. Моя фамилия Воеводин. Есть разговор. Предлагаю найти тихое местечко и выпить по чашечке горячего шоколада. Не возражаете?
– Я вас не знаю, – озадаченно сказал Руслан.
– Это не важно. Зато я вас знаю. И у меня к вам деловое предложение.
– Хорошо, идёмте, – согласился Руслан, поддаваясь уверенности и тону незнакомца. – Можно посидеть здесь, в кафе…
– Лучше там, где нас мало кто знает.
Воеводин подошёл к кабине метро, сделал приглашающий жест.
Руслан вошёл.
Воеводин набрал на панели задатчика маршрут, и дверь закрылась.
Мигнули светильники. Ударило в ноги. Перехватило дыхание. Сознание померкло и тут же восстановилось.
Воеводин вышел первым.
Руслан шагнул за ним и с интересом вгляделся в пейзаж за прозрачными стенами полусферы, венчавшей пирамидальную гору в ряду таких же остроконечных скал и гор.
Чёрное небо с крупными немигающими звёздами. Одна из них крупнее остальных. Слабое сияние по горизонту. А точно в зените – серая, с голубоватыми и белыми вихриками, круглая т е н ь. Вроде бы планета, а вроде бы и нет.
Пейзаж был явно неземным, хотя сила тяжести под куполом практически от земной не отличалась. Лишь понасиловав память, Руслан сообразил, что неизвестный наблюдательный пункт находится на спутнике Нептуна Нереиде.
– Здесь у нас база, – сказал посматривающий на него Воеводин.
– У кого – у нас? – пробормотал Руслан.
– Я – командир особого отряда «Сокол» Управления внешней контрразведки Службы безопасности.
Руслан изумлённо вскинул брови.
Собеседник приглашающе повёл рукой:
– Давайте спустимся в мои апартаменты. Там никто нам не помешает.
Круглая площадочка безынерционного лифта унесла их в глубины станции.
Апартаменты командира неведомого Руслану «Сокола» оказались ничем не примечательными. Обычный рабочий модуль, называемый по старинке кабинетом, каких полно в любом учреждении. Обычный интерьер, встроенная в стены аппаратура сопровождения и доставки. Единственное, чем он отличался от таких же кабинетов, было мозаичное панно ручной работы из кусочков голографического стекла на стене помещения, под разными углами зрения смотревшееся по-разному. То это был портрет какого-то старца, то природный пейзаж, то урбанистическая панорама с жилыми башнями.
– Моя племянница делает, – заметил взгляд гостя Воеводин. – Закончила архитектурный, работает дизайнером в одной фирме, но для себя занимается фрисмайлом. Эту композицию она подарила мне.
– Необычная вещь… первый раз вижу такое… разнообразие.
– Присаживайся, разговор предстоит долгий. Горячий шоколад? Или предпочитаешь современные напитки? Глинт? Энио? Лунный мёд? Синкола?
Переход на «ты» Руслана нисколько не покоробил, так естественно это у Воеводина получилось.
– Благодарю, я буду то же, что и вы.
– Тогда японский чай.
Воеводин кивнул, и в кабинете появился парящий в воздухе поднос, на котором дымились чашки с горячим зеленоватым напитком.
Руслан сел в предложенное кресло, взял чашку.
Стены кабинета превратились в панорамный виом с видом на огненное горнило Солнца, наблюдаемого с поверхности Меркурия. Но Воеводин убрал меркурианский пейзаж, и хозяина с гостем окружил вполне земной лес средних широт, начинавшийся на берегу ручья.
– Я знаю, что тебя отстранили от работы, причём справедливо.
Руслан сделал глоток, отвёл глаза.
– СРАМ-инструкция в таких условиях неприменима. Ожидание было не менее рискованным мероприятием. Любая подвижка льда могла окончательно раздавить палатку.
– Согласен. Хотя доказать это невозможно. СРАМ же доказал свою обоснованность в тысячах случаев. Но я не об этом. Несмотря на очевидные выводы комиссии, я хочу предложить тебе другую работу.
Руслан с недоверием посмотрел на Воеводина:
– Вы серьёзно?
– Нам нужен человек, о связи которого со спецслужбами ничего не знает ни статистическое управление, ни социнституты, ни даже Служба безопасности.
– Вы предлагаете мне работать… в контрразведке?!
– Учись не задавать лишних вопросов. Если ты согласен, я введу тебя в курс дела.
– Прямо сейчас? Сразу?! – Ошеломлённый Руслан залпом допил чай, не ощущая его вкуса. – Но я ведь только спасатель.
– У тебя неплохая подготовка, – небрежно отмахнулся Воеводин. – Я ознакомился с твоим досье. Остальное получишь по мере необходимости. Поскольку у меня мало времени, лучше, если мы начнём работать, не откладывая в долгий ящик.
– Х-хорошо, я готов… только что я скажу начальству?
– С твоим начальством разберутся другие люди. Положишь на стол Теренсу заявление об уходе, этого будет достаточно. У нас дисциплина военная, предупреждаю сразу, хотя работа творческая. Но ты быстро привыкнешь. Спасатели тоже дисциплинированные люди… в большинстве случаев. О звании и должности поговорим отдельно. Не обидим. Единственная неприятная процедура – имплант пси-защиты. Он поможет отбить любую гипноатаку.
– Меня будут… атаковать? Кто?
– Все, кто будет в этом заинтересован, – усмехнулся Воеводин. – А такие найдутся. Теперь непосредственно о деле. Что ты знаешь о Суперструннике?
Руслан удивился вопросу, но постарался выглядеть достойно.
– О Суперклиз… э-э… ну, я особенно не интересовался… это суперструнный генератор для исследования квантовой гравитации… Строится между орбитами Земли и Марса…
– Всё?
– Он является самым большим из всех генераторов пробоя вакуума. Его длина, кажется, около двадцати тысяч километров.
– Цель постройки?
– Ну, я же сказал – исследование свойств гравитации…
– Позволю себе уточнить. Все ускорители элементарных частиц, которые были построены до нынешнего времени, принципиально не могли перешагнуть порог энергий до десяти в шестнадцатой степени тераэлектронвольт. А это именно тот порог, который может открыть нашим учёным тайны сингулярности, если тебе это о чём-то говорит. Ну, или тайны рождения Вселенной.
– Я как-то не…
– Вот почему был рассчитан абсолютно иной способ достижения цели – «суперструнный». Созданная Суперклизмой «струна» создаст цепочку микроскопических чёрных дыр, которые при схлопывании дадут нам искомый результат, позволят заглянуть в прошлое на десяток с лишним миллиардов лет, вплоть до начала Большого Взрыва.
– Интересно, – сказал Руслан, чтобы хоть что-то сказать.
– Ты полагаешь? – посмотрел на него командир «Сокола», подняв бровь. – Впрочем, это и в самом деле весьма интересно. Учёные вознамерились уточнить космологическую структуру Вселенной, флаг им в руки. Теперь поговорим о другом. Что ты знаешь о шаровом звёздном скоплении Омега Кентавра?
– Ничего, – честно ответил Руслан, перестав искать в вопросах Воеводина тайный смысл.
– Не буду утомлять тебя цифрами и фактами, не относящимися к проблеме. В скоплении недавно открыт загадочный объект, получивший название Ось Зла. Вот его конфигурация.
Лес вокруг собеседников исчез. Вместо него появилось угольно-чёрное небо и великолепный звёздный шар, сверкающий всеми оттенками красного и оранжевого цветов.
Шар поплыл навстречу, заполнил собой всё пространство обзора. В нём обозначилась цепочка звёзд, оконтуренных жёлтыми колечками. Все они держались близко друг к другу и укладывались на одной прямой линии. Их было не меньше нескольких десятков, и Руслан невольно сравнил образованную ими фигуру с тростью, унизанной рубинами.
– Хороша тросточка.
– Это реально существующий объект. В нём сто одиннадцать звёзд. Все они находятся строго в пяти астрономических единицах друг от друга и соединяются фермой из какого-то необычного материала, не сгорающего в ядерном пламени звёзд.
– Откуда вы знаете?
– Там сейчас работает группа наших специалистов.
– Вы хотите сказать, что они… контактируют со строителями Оси?!
