Василий Боярков
АУДГ

Полная версия

Глава II. Сговор на убийство

Одним днём ранее…

В элитном ресторане, расположенном в центре Керчи́, сидят две возрастные женщины: Шаловлёва Люба и Андронова Карина, сорокалетняя особа, не очень красивая, но всё же приятная. Они являются лучшими подругами и делятся любыми секретами, и сокровенными, и постыдными, и особо интимными. Вторая дама выглядит намного круглее первой, не отличается отменной фигурой, зато представляется миленькой пышечкой. Обрюзгшая физиономия (заметно излишнее пристрастие к алкогольным напиткам) испещри́лась преждевременными морщинами, хотя и не слишком глубокими, но всё же заметными; карие, близкие к чёрным, глаза кажутся чрезмерно подвижными и выражают активную жизненную позицию (когда больше всех надо); орлиный, с эффектной горбинкой, нос передаёт принципиальный характер; узкие, широкие, плотно прижатые губы напомажены карамельной помадой и выдают зловредные помыслы; пухлые щёки обладают эффектными, едва ли не детскими ямочками (они предполагают, что скурвилась она вовсе не до конца); черноволосая причёска отображается шикарными длинными прядями, спускающимися к полноватым плечам. Верхняя одежда представлена красочной толстовкой, чёрной коротенькой юбкой, однотонными сетчатыми колготками и в тон им изящными, с высоким подъёмом, туфля́ми. Сейчас она обозначилась загадочной мимикой, поближе, через накрытый стол, придвинулась к давней приятельнице и полушёпотом привлекает настороженное внимание:

– Слышишь, чего расскажу?..

– Давай, – согласилась миловидная рыжая дамочка, принимая похожее выражение; она также вытянулась немного вперёд и приблизилась едва-едва не вплотную, – чего там опять случилось?

– Во-первых, Любаня, – Андронова оглянулась по сторонам, словно переживала, что кто-то их сможет невольно подслушать, – ответь на простой вопрос…

– Какой? – не выдержала заинтригованная подруга, предполагая нечто из ряда вон выходящее.

– Твой благоверный, – подразумевался законный супруг; таинственная брюнетка сузила глазные щели практически до монгольских размеров, – завтра во внеплановую командировку случайно не собирается?

– Да… – предчувствуя завуалированный подвох, Шаловлёва напрягалась всё больше и больше, – у него в последнее время такое случается зачастую. Недавно его бизнес значительно увеличился, и теперь он вынужден, как ответственное лицо, мотаться по дальним объектам – проверять их на соответствие при́нятым нормам. Парочку раз я доехала с ним – вроде там всё нормально?

– Он специально брал тебя в нормальные командировки, когда они соответствовали реальной действительности, – любительница алкогольных напитков отхлебнула заказанный вторым бокалом слабый коктейль и зашептала значительно тише: – Потом, под предлогом дальних поездок, Геннадий набаловался и начал тебя беспардонно наёбывать.

– Объяснись?.. – становилось очевидно, что другая собеседница легонько нервно подрагивает; она отобразилась растерянной мимикой. – Уж не хочешь ли ты, Кара, сказать?.. – обратилась она по сокращённому имени, но договорить ей позволено не было.

– Вот именно! – заранее подтвердила Карина крамольную мысль, готовую сорваться с миленьких губ; она отхлебнула значительно больше. – Он тебе предательски изменяет. Снимает смазливых девочек, слабых на передок, привозит в какое-нибудь безлюдное место и беззастенчиво трахает. Видимо, тебя ему не хватает?

– Нет, гораздо хуже! – воскликнула Люба неосмотрительно громко, чем привлекла внимание ближних соседей. – То-то я заметила, что последнее время у нас не случается совместного секса, – мы практически не ебёмся, – разъясняла она гораздо тише, но с негодующей подоплёкой, – так, раз в три месяца, по милосердному обещанию. Вначале я думала, что у него обычный мужской простатит. Являясь женщиной ненавязчивой, скорей сострадательной, я щадила его мужеское достоинство и ни словом ни делом не напоминала о страшной проблеме. Теперь ты навеяла на меня большие сомнения и, сопоставляя некоторые неочевидные факты, я подозреваю – глупая дура! – что доверительно ошибалась. Какая же я ебанутая идиотка?!

– Не переживай, Любаня, – успокаивала отзывчивая подруга, возмущённая нисколько не меньше; она допивала третий бокал, – давай-ка лучше подумаем, как вывести поганого мерзавца на чистую воду и как доказать ему развратное поведение. У меня есть тайная информация и неплохая идея, – она уже не шептала, а говорила развязным, изрядно пьяненьким, голосом.

– Какая?! – загорелась вторая заговорщица огненными глазами; она состроила настолько гневную мину, что любого бы повергла в тревожное чувство, но только не пьяную женщину (та и сама отобразилась не менее злобной гримасой). – Если удастся поймать его за грязную жопу, – подразумевалось «развратную», – я ему елду похотливую, на хуй, отрежу. Давай излагай – я внимательно слушаю.

– В общем, засиделась я тут на днях в одной приличненькой забегаловке, – Андронова немного смутилась и опустила книзу пристыженные глаза (хотя и пила последние десять лет по-чёрному, беспрерывно, едва ли не каждый вечер, но почему-то пагубной привычки невероятно стеснялась?); пьяная, она быстро взяла себя в руки и вернулась к нормальной беседе: – И знаешь, что вижу?

– Нет, – честно призналась заинтригованная приятельница; она зарделась смущённым взором, готовая к самому неприятному.

– Твой благоверный голубчик сидит с какой-то керченской блядью, – словоохотливая рассказчица не собиралась скрывать ни малой, ни скабрёзной детали, – и мило, в её приятном обществе, разговаривает…

– Да иди ты?! – неприкрыто изумилась обманутая супруга, выпу́чивая большие глаза; она всё ещё надеялась, что закравшиеся в душу блудливые подозрения окажутся досадной ошибкой. – И что же, он тебя, мою лучшую подругу, получается, не узнал?

– Не знаю?.. Возможно, попросту не заметил, – предполагала полупьяная дама, состроив кривую гримасу; она пила уже четвёртый бокал. – Во-первых, я сидела в затемнённом углу; во-вторых, они настолько погрузились в бля́дскую эйфорию, что ничего вокруг себя и не видели, и не слышали. Я же сидела недалеко и не нарочно подслушивала всё, о чём они говорят. А! Они лепетали, ну! просто не умолкая, и, поверь, дорогая подруга, послушать там было чего.

– Говори уже, говори! – Шаловлёва сидела словно бы на иголках, ожидая последнее, унижающее её напрочь, признание. – Не томи, не то я не выдержу и, вся изведённая, на хуй, взорвусь.

– Если не будешь перебивать, прояснишься гораздо быстрее, – осекла её болтливая «соглядата́йша» и перешла на основное повествование: – Сижу я и слушаю, а они пиздят и пиздят, обговаривая позорные планы. И тот и другая мило улыбаются да смотрят друг другу в разомлевшие от вожделения бесстыжие зенки – ну, не скотское блядство, а сплошная идиллия! Однако они, поганые твари, даже не представляют, что за ними наблюдают два зорких гла́за и что их слушает два настороженных уха. Сначала они несли себе всякую чушь, типа: «Я тебя люблю». – «Нет, я гораздо сильнее». – «Ты самая красивая». – «Ты тоже неплохо выглядишь».

– Хватит! – не выдержала пикантных подробностей опозоренная супруга; она зарделась ярким румянцем, ожесточённым и мстительным (а совсем не стыдливым). – Пизди лишь по сути! Ты выяснила: где у них пройдёт любовная стрелка – где блядский по́трах засадит ей очередную елду?

– Вы ведь недавно построили отдельную дачу, что расположена в глухой, ближе к заповедной, чащобе, – так?

– Всё верно, но, я думала, Геннадий мне сделал роскошный подарок: так он тогда и сказал.

– Так вот, сижу я смотрю, и внимательно слушаю, – вновь переходя на заговорщицкий полушёпот, пьяненькая брюнетка опять придвинулась ближе; дальше она говорила изрядно заплетавшимся языком: – Он говорит: «Завтра я заявлю стареющей бляди», – от второй собеседницы последовала яростная гримаса, но речевое изложение пока не прерва́лось, – «что отправляюсь в очередную командировку – она уже привыкла, поэтому проблем внеплановых, клянусь, не возникнет – а на самом деле мы с тобою, милая пташка, отправимся в некий потаённый домишко, расположенный в глубокой лесистой местности. Там мы уединимся, приготовим изысканный ужин, а после предадимся неистовой страсти, слепой и безмерной, безотчётной и пламенной». Да-а, уговаривать твой хитро выебанный подонок умеет отлично! – чуть отвлекаясь, Андронова сделала собственный вывод. – Но я продолжу. Далее, он запел как сладостный соловей: «Я за тобой заеду часиков… полседьмого вечера. В восемь окажемся на месте – и у нас вся ночь впереди! Потом, как и обещал, я оплачу твоё годовое институтское обучение. Если, говорит, продолжим встречаться и дальше, то высшее образование – пусть и на платной основе – ты получишь безо всяких проблем». Она ему, радостная – ёбанная шлюха тогда чуть в ладоши не хлопала – ответила полным согласием, мол, готова с ним трахаться сколько угодно, лишь бы Генаха позволил ей доучиться, то есть ежегодно вносил необходимые суммы, не слишком большие, но для неё, для паскудной шалавы, пока неподъёмные. Вот так они и сговорились, и наметили поеба́ться на завтрашний вечер. Она, развратная сука, красивая, ну, просто до жути, – неудивительно, что твой охочий супружник запал на неё, как неразумный подросток.

– Ладно, с их взаимовыгодной еблей понятно, – находясь на пике нервного возбуждения, рыжая заговорщица плохо отдавала разумный отчёт и самолично не могла ничего придумать, – теперь давай подумаем, как их, блудливых блядей, за «жопу поймать»?

– Чего тут особенно думать? – вторая собеседница получила изобличительную информацию значительно раньше, а значит, имела потенциальную возможность её заранее хорошенько обмозговать (тем более была пьяная и не испытывала стеснительных ощущений), поэтому говорила и чётко, и рассудительно: – Они прибудут на лесную дачу в двадцать часов. Пока милуются да попутно ужинают, пройдёт часа три, и нисколько не меньше. Поверь, я знаю: ситуация мне в корне знакомая. Потом часок уйдёт на подготовительную часть, не пылкие любовные игры. В общем, ебаться они начнут не раньше двенадцати ночи. Ежели ты прибудешь к половине первого, то попадёшь на блядскую кульминацию.

– Если это случится, я его, блудливого пидараса, на хуй, прирежу, насмерть прибью! – при́нятое решение напрочь засело в рыжеватую голову.

На том и порешили.

Глава III. Диверсантский захват

Настоящее время…

Едва Малой предложил «пойти посмотреть», совместная американо-укра́инская диверсионная группа двинулась к одинокому лесному коттеджу.

– Стойте! – вдруг шёпотом воскликнула штатовская посланница, резко останавливаясь и позволяя Костлявому наступить на дамские пятки; она подняла правую руку кверху и неприветливо чертыхнулась: – Fack, вы чё, тупые идиоты, вообще, что ли, мышей не ловите? Смотреть надо, куда идёшь, – говорили они по-русски, но материться капитан морской пехоты предпочитала на языке, на родном; сейчас её интересовали совсем иные проблемы и, отчитав длинноного неумеху, она перешла к насущным вопросам: – Мне кажется, или сюда приближается очередная машина, – одна стояла возле уютного дома, вторую заметили, пока шагали по лесному массиву (они хотели её ещё досмотреть, но в целях экономии времени то́тчас же передумали). – Поглядите: сквозь древесные насаждения мелькают световые огни.

– Да, действительно, – подтвердил Баклан, как молодая командирша, оглядываясь назад; он шёл последним и ему было удобней всего, – походу, то автомобильные фары. Оце, чего будем делать?

– Встаём! – распорядилась наиболее рассудительная из всех (хотя все трое и были постарше, и обзавелись немереным опытом, зато она считалась гораздо умнее, а в целом практичнее). – Осматриваемся и ждём. Выясняем, кто едет, и если военные либо керченские «менты», – видимо, в плане оскорбительных выражений мисс Байден подготовилась основательно, – то принимаем соответствующее решение. Ежели простые гражданские, тоже тот риторический вопрос не оставляем без уместного разрешения – не пускаем на безответственный самотёк. Всем всё понятно?

– Да! – хором подтвердили три подвластные рыла.

– Тогда работаем «по вновь утверждённому плану», – заключила беспрекословная капитан и, показывая наглядный пример, мягко присела на корточки.

Тем временем мимо проехала немецкая BMW, выраженная одной из последних моделей; она направилась прямиком к лесному особнячку и лишний раз доказала, что местные жители пользуются немалым материальным достатком. Остановилась рядом с кроссовером «мерседес». Из вместительного салона выбрались двое: высокий мужчина среднего возраста и молодая особа, едва ли достигшая двадцатилетнего возраста, – совсем ещё юная девочка.

Первый казался представительным, хотя, скорее, солидным; чуть полноватый корпус скрывался за серым свитером да стильными, по цвет ему, брюками; широкое лицо представлялось круглым, книзу чуть вытянутым и обладало припо́днятым подбородком; карие глаза смотрели нахально, отчасти горделиво, а частью и проницательно; приплюснутый нос на конце походил на маленькую картошину; сальные губы выпячивались вперёд, предупреждая о капризной натуре; чёрные короткие волосы ничуть не скрывали плотно прижатых ушей (что говорило о властном характере).

Вторая являлась обыкновенной наивной девчушкой, которой пообещали нечто примерно аналогичное, что и первой, недавно погибшей, дурёхе. В отличии от некрасивого спутника, она обладала великолепной фигурой, приближенной к стандартным параметрам (90-60-90), – она укрывалась разноцветной женской толстовкой; прямые, словно точёные, ноги ничуть не скрывались коротенькой юбкой, зато дополнительно украшались ажурными сетчатыми колготками; высокие каблуки приближали невысокий росток с завышено среднему; смазливая мордашка выглядела премиленькой и обладала глазами ярко-зелёными, едва ли не изумрудными, носом идеально прямым, сравнимым с одной небезызвестной Анжелой (хотя, скорей, Анджелиной), губами страстными, воистину обольстительными; белокурые волосы остригались своеобразной причёской, окаймлявшей безупречную голову по нижним пределам.

Минуту и та и другой постояли, как будто чего-то обдумывали. На самом деле они по-тихому совещались. Внутри к тому моменту всё стихло и не слышалось ни недавнего гулкого шума, ни единого постороннего звука. Первым заговорил солидный мужчина:

– Смотри-ка, Алёна, нам и входные двери оставили приоткрытыми, значит, ждут, но не хотят, чтоб их беспокоили. Давай потихоньку проникнем, поднимемся в гостевую комнату и займёмся там сумасшедшей любовью.

– Ага, скажи уж проще, всласть «поебёмся», – двадцатилетняя милочка оказалась без подсознательных комплексов. – Что ж, пошли, только впоследствии сделаешь, чего обещал, иначе я в полицию заявлю и обвиню тебя в несогласованном изнасиловании – хор?

– Ладно, ладно, – согласился возрастной полюбовник, ничуть не смущаясь (видимо, поставленное условие не вызывало у него существенных затруднений?), – я сделаю что только не хочешь: с материальным достатком, сама видишь, особых проблем не испытываю.

– Пошли уже, Владислав, – миленькая особа съёжилась от ночного прохладного воздуха и демонстративно потёрла себя ладонями по плечам, – я и сама потрахаться страсть как хочу.

Последние слова явились как команда к конкретному действию: разнополые любовники пошли к открытым дверям. Однако они не знали, что их внезапное прибытие заметили не только американо-украи́нские диверсанты. Пока они совещались, в лесном коттедже сложилась до крайности неоднозначная ситуация.

– Ты, ёбанный мудозвон, чего, приятелей богатеньких сюда пригласил? – вроде слегка поутихшая, бесовка снова сделалась и ненавистной, и гневной, и яростной, а ещё и слегка ироничной. – Вы что, ту недоёбанную шлюху всем скопом зада́лись трахнуть? Групповое порно в нашем миленьком доме решили устроить?

– Нет, Любаня, постой… я всё объясню, – лепетал оголённый муж не слишком уверенным голосом, – это Влад Каргаполов. Он тоже, извини, подснял прелестную ди́вчину, а прознав, что я направляюсь, с похожей целью, сегодня сюда, на целиком безлюдную дачу, напросился в гостевые покои. Поскольку у нас совместный бизнес, постольку отказать я ему не смог. Тем более что – как ты знаешь – у нас значительные финансовые трудности, а от него зависит очень и очень многое.

– Светло-синий, ты, мудоёб, – прошипела разгневанная особа, отображаясь презрительной мимикой, – вознамерился из моего чистого, во всём безупречного, дома, – она уже считала супруга покойным, – развратный вертеп устроить? – И кинулась на второй этаж.

Оставленный муж на минуту замер, успокоенный, облегчённо вздохнул, а едва осознав, куда устремилась бесшабашная женщина, тот ча́с же метнулся следом. Он забежал в специальную кладовую, имевшую размеры два метра на три; она устанавливалась на втором этаже и предполагала хранение всякой всячины. Шаловлёва как раз открывала дверцу ружейного сейфа и доставала двуствольный охотничий ИЖ. Геннадий ринулся было к ней, но резко остановился: на него смотрели две круглые дырочки. Ему ли не знать, что оружие всегда оставалось заряженным, ну, так, на всякий пожарный случай. «Дурак я, тупоумный дурак – полный дебил! – размышлял он, округляя трусливые очи до небывалых размеров (как они не вывалились, остаётся полной загадкой?); он дожидался смертельного выстрела. – Блядь, зачем я показал ей потаённое место, где хранятся от сейфа родные ключи? Теперь вот расплачиваюсь». Он зажмурился и приготовился умирать; но вместо огнестрельной пальбы последовал мощный удар, двумя стволами, под дых.

– А-а-а, – промямлил поражённый супруг, хватанул пару раз недостава́вшего воздуха и рухнул на́ пол, напрочь лишившись сознания.

Не тратя попусту времени, Люба, как разъярённая львица, устремилась обратно, в нижние помещения. В начале входного коридора она очутилась аккурат, когда открывался дверной проём и когда за домовой порог переступал высокий, солидный мужчина. Куренко Алёне тогда повезло: взбудораженная хозяйка нажала сразу на два спусковых крючка и выстрелила оба патрона. Зато Каргаполов Владислав, напичканный немереной дробью, медленно «поосел», встал на колени, недолго, качаясь туда-сюда, постоял и повалился на малиновый коврик, как и полагается расстеленный прямо при входе.

– Блядь! – воскликнула возбуждённая дамочка, щёлкая холостыми курками. – На хуй, я, спрашивается, дуплетом стреляла? Что мне теперь с тобой, ёбанная шалава, прикажешь делать?

Та стояла в дверном проёме, застыв от несказанного страха, и не могла промолвить ни единого разумного слова, а только трусливо мычала: «Пык, мык, тык… бля-а». Шаловлёва решилась: она выставила перед собою стальные стволы и твёрдой походкой направилась на растерянную двадцатилетнюю девочку. Что она собиралась сделать? Примерно то же самое, что и с неверным мужем, – ткнуть ей под дых. Ей оставалось не больше двух метров, она уже отвела деревянный приклад подальше назад, чтобы ударить намного мощнее; но… в следующую секунду застывшую девчушку уж медленно отодвигали в сторонку, а из-за неё показывалась строгая командирша, облачённая в синеватую военную форму. Вслед за ней вошли ещё трое незнакомых мужчин.

***

Пятью минутами ранее…

– Это гражданские, – заключил остроглазый Мало́й, первый разглядевший прибы́вших людей, – но их стало гораздо больше: двое здесь, и неизвестно, сколько внутри. Мы видели взбешённую пару, но кто поручится, что их не значительно больше? Тем более что мы безоружные. Как распоряди́тесь, мисс Смит?

– Разве кто-то сможет остановить четырёх морских пехотинцев? – съязвила белокурая синеглазка; она как раз достала из-за спины, из-за поясного ремня, армейский пистолет модели «SIG Sauer P320». – Тем более какие-то там гражданские. И кто сказал, что мы безоружные? Это вы, безмозглые идиоты, избавились от всяческого железа, а настоящий солдат всегда оставляет чего-нибудь про запас. Всё, хватит попусту языками чесать. Go вперёд!

Она побежала первой; за ней увязались три подчинённых рыла, не смевших влиятельной особе ни в чём отказать. Открытые полтораста метров преодолели за считанные секунды. К входной двери́ подходили ни раньше ни позже, когда внутри послышался ружейный дуплет. Резко отпрянули по разные стороны. Залегли. На несколько мгновений выжидающе замерли. Сообразив, что стреляла простая двустволка, капитан элитных войск США по-быстрому поднялась и твёрдой походкой направилась напрямую к входному проёму. В нём стояла шикарная девушка, застывшая в неестественном ступоре. Сквозь пробивавшийся свет более чем отчётливо виделось, что прямо на неё идёт красивая, но разъярённая женщина; она готовилась ей стукнуть в незащищённый живот и размахивалась длинноствольной ружейной конструкцией.

Слегка подвинув приговорённую жертву, Саманта устремилась на боевой перехват. Понятное дело, за ней двигались трое верных сподвижников, не отстававших практически ни на шаг. Американская командирша ни на секунду не усомнилась, что, едва она поднимется, подвластные морпехи последуют строго по «проторённому следу». Поэтому, не оборачиваясь и продолжая идти, она сквозь зубы озлобленно процедила:

– Вырубите молодую шалаву, но только не сильно: впоследствии она нам ещё понадобится.

Ударенная Бакланом в затылок, Алёна плюхнулась как будто подкошенная. Она и так-то находилась в единственном шаге от трусливого обморока – а тут ещё такая эффектная помощь! Мисс Байден в тот же самый момент умело перехватывала бившую ей в солнечное сплетение двуствольную комбинацию. Умелая, она применила особый приём: во-первых, отошла чуть в сторонку; во-вторых, подтолкнула незаряженное ружьё, по инерции, немного вперёд (чем помогла очумевшей хозяйке лишиться подвижного равновесия); в-третьих, боковой, что у мизинца, ладонью наебну́ла по миленькой шее, в задний отдел позвоночника (когда растерянная хозяйка, неустойчиво семеня, оказалась строго напротив и слегка наклонилась); в-четвёртых, легонечко подтолкнула бессознательное тело на низ, на красную дорожку, расстеленную при входе, на паркетном полу.

– Несите обеих наверх, да покрепче и ту и другую свяжите, – командовала непререкаемая блондинка, обращаясь к послушным сподвижникам; сама она снова достала личное боевое оружие, на период непродолжительного конфликта за́ткнутое обратно за пояс. – Я пока пойду осмотрюсь: здесь должен находиться ещё, как минимум, один оголённый гражданский. Да и!.. Не забудьте отобрать у них мобильные телефоны.