Василенко Полина
Привет, Париж! Прощай, Париж!
Нина Семеновна, казалось, не замечала неловкости ситуации. Она мягко прервала папины вопросы, сказав:
– Родион, ну что ты так накинулся на девочку! Посмотри, она совершенно растерялась. – Правда, Света? – Нина Семеновна слегка наклонилась к папе. – Может, имеет смысл представить нас друг другу?
– Что касается меня, – вышла из ступора Света, – то не имею никакого желания с вами, уважаемая, знакомится, – Света постаралась изобразить вежливую улыбку. Получилось слабо. – Достаточно того, что я уже знаю.
– Светочка, доченька, – занервничал папа. – Зачем же ты так?
– Действительно, может, лучше составить собственное мнение, нежели слушать чужое? – Нина Семеновна слегка пожала плечами. – Мы взрослые люди, Света. Зачем лживые посредники? Родион очень много о вас рассказывал. Искренне, – Нина Семеновна приложила холеную совершенную руку к груди, – хотелось бы познакомиться ближе. Понимаю, вы видите во мне корень всех бед, но поверьте, это не так.
– Боже, Боже! – всплеснула Света руками, чуть не опрокинув чашку с недопитым кофе. – С вами, как понимаете, я знакома не понаслышке, а на горьком личном опыте. Может быть, предложите нам дружить семьями? Хочу уверить, что до таких «высоких» отношений я пока не доросла и вряд ли дорасту. То, что вы сделали с нашей семьей, с моей мамочкой, называется подлостью и вероломством. Хотите стать счастливой, сделав глубоко несчастными сразу несколько ни в чем не повинных людей? Попробуйте. Но не лезьте ко мне со своей дружбой.
– Света, думаю, вы слишком драматизируете ситуацию, – слегка укоризненно возразила Нина Семеновна
– Правда? Скажите об этом моей мамочке, у которой рухнула жизнь, которая за один день постарела на десять лет, которую мучает бессонница и боли в сердце. Я, значит, драматизирую ситуацию, а вы сидите вся такая невинная, идеальная, святая и рассуждаете о высоких материях! Прошу простить, но не видеть, не слышать, ни нюхать вас не хочу.
Света схватила со стола ключи от машины, встала и накинула сумку на плечо.
– Папа, – Света демонстративно отвернулась от Нины Семеновны. – Если захочешь как-нибудь со мной пообщаться лично, – Света сделал ударение на последнем слове, – позвони. Пойду, у меня еще много дел.
Папа быстро встал со стула и, не дав Свете пройти, крепко обнял. Они некоторое время так и стояли, прижавшись, друг к другу. Папа тихо шептал:
– Прости меня, прости Светочка. Нина ни в чем не виновата. Это я сделал выбор. Прости. Вот увидишь, ты поймешь однажды. Умница-разумница.
Умница-разумница, девочка-припевочка. Любимые папины присказки! Но сейчас Свете не хотелось быть умницей, не хотелось ничего понимать. А хотелось стать маленькой девочкой и чтобы рядом был большой, всемогущий папа.
Света отстранилась от папы, вытерла набежавшие слезы ладонью.
– Я пойду. Не забудь поздравить Наташку. Она очень обижена, но думаю, ждет от тебя поздравления. Пока.
Не обернувшись к Нине Семеновне, Света отошла от столика, и услышала, как пани Абсолют говорит папе.
– Не волнуйся так, Родион. Свете нужно время привыкнуть и понять. Она уже большая девочка.
Внутри Светы снова все заклокотало. Она резко обернулась и, в упор посмотрев на Нину Семеновну, сухо сказала:
– Знаете, как говорят: «Отольются кошке мышкины слезки». Запомните эту поговорку, Нина Семеновна. И не вините потом свою судьбу.
Нина Семеновна чуть вздрогнула, но в лице не переменилась. Безмятежность, благородство и сама доброжелательность. Но вздрогнула! Знает, что виновата! Света хмыкнула и быстро пошла прочь. Последнее слово осталось за ней. Пусть и маленькая, но победа.
– Я видела сегодня папину мымру! – ввалившись в Наташкину квартиру, с порога, не здороваясь, начала рассказывать Света.
– Да, ну! – Наташка быстро повесила Светину куртку на вешалку. – Рассказывай быстрее!
– Приветик, – в комнату с большой кружкой в руках вошел удивленный Костик. – Мымра – это тетка-разлучница? Как ее, э…
– Нина Семеновна, – перебила Костика Наташка.
– Она, пани Абсолют, – подтвердила Света.
– И как? Где это случилось? – продолжала тормошить сестру Наташка.
– Сейчас, дай хоть дух перевести! Меня до сих пор трясет, – Света начала подробно рассказывать о встрече, живописуя и показывая в ролях.
Наташка слушала, открыв рот и затаив дыхание. Костик с огромным интересом наблюдал за происходящим – театр на дому, такое бывает не часто.
– Но когда я сказала: «Отольются кошке мышкины слезы», мымра вздрогнула! Я точно видела. Не такая уж она и крутая. Видимо совесть где-то еще присутствует. В остаточном состоянии, но присутствует, – подытожила рассказ Света.
– Ничего себе! – выдохнула, наконец, Светка.
– А она действительно выглядит как пани Абсолют? – поинтересовался Костик. – Или мымру так за другие заслуги прозвали?
– Не знаю, как насчет других заслуг, но выглядит Нинка потрясающе, – Света вздохнула. – И прическа, и одежда –безукоризненно. Даже противно.
– Придраться не к чему? – понимающе улыбнулся Костик. – Если я правильно понял, то ты пани Абсолют винишь? А Натка на вашего папочку бочку катит.
– Да, – с вызовом начала Наташка. – Я считаю, папа предатель! Мама полгода дала на размышление, ждала, мучилась, а папа выбрал мымру. Неужели четверть века вместе ничего не значат? Есть же понятие долга, порядочности, обязанности.
– Тюх-тюх-тюх-тюх! Разгорелся наш утюг! – пропел Костик. – Ты чего раздухарилась? А если это настоящая любовь? Мы с тобой через неделю после знакомства решили жить вместе! Ты бы кого-нибудь послушала, если бы стали отговаривать? Очень сомневаюсь. Твой отец целых полгода метался, переживал, выбирал. Заметь, он еще и с вами пытается сохранить теплые отношения. У меня в классе половина друзей выросла без отцов. Их папашки однажды отчалили за своим новым счастьем и не ответа, ни привета.
– Мне плевать на других! Ясно? – еще больше разъярилась Наташка. – Я, говорила не о себе, а о боли, которую папа причинил маме! И мне мамочку жалко, так жалко, – Наташка неожиданно как-то сдулась, сникла и горько заплакала.
– Натуль! – Света кинула к сестре. – Может, я зря рассказала?
– Эх, девки, девки, – Костик подсел к Наташке с другой стороны. – Все бы вам сырость разводить.
– А ты, – Наташка хлюпнула носом. – Как бы реагировал, если бы твои родители развелись? Легко судить, если с другими случилось.
– Как бы я реагировал? – Костик пожал плечами. – Не знаю. Виноваты всегда оба партнера. Один недополучил чего-то, другой не недодал чего-то в отношениях и наоборот. А у вас странно получается.
– Пани Абсолют для меня совершенно чужая тетка, а папа – самый родной человек, – Света протянула Наташке носовой платок
– Слезы душу облегчают, – Наташка громко высморкалась.
– Душу – это хорошо. Главное, чтобы не кошелек, – Костик поцеловал Наташку и встал с дивана. – А то в последнее время уж слишком рекламируется шопинготерапия. Я лично, не могу уловить связи между покупкой ненужной, дорогой шмотки и нормализацией состояния израненной стрессом души. Конечно, если необходимо подлечится, то я готов посодействовать процессу, но, – Костик важно поднял указательный палец, – в пределах разумного!
– Жмот! – констатировала Света.
– Рачительный хозяин, – парировал Костик. – Ладно, девочки, может, хватит о печальном. Давайте, пиццу закажем?
– И курицу гриль, – Наташка успокоилась.
– Папу на День Рождения позовешь?
– Еще чего! Зачем маму травмировать?
– Опять двадцать пять! – недовольно ответил Костик. – Маму нельзя травмировать, а папу можно. Ты отца родного маленечко пожалей. Хотя бы чуточку.
– Я с ним встречусь, потом, – проворчала Наташка, – после Дня Рождения.
– Вот и славно! – Костик радостно потер руки, и обратился к Свете. – Чего стоишь, мужу звони. Есть охота, а домашнего ужина с вашими разводами, похоже, уже не дождаться.
4.
Они затеяли ремонт в маминой квартире.
– Мама, надо что бы ничего не напоминало о прошлом! – уверенно заявляла Наташка. – Я тут пару-тройку журнальчиков прикупила по интерьеру. Давайте посмотрим. Есть очень интересные решения.
– Неплохая идея! – быстро согласилась Света. – Мы поможем. У Мишика знакомые строители есть. Делают ремонт чистенько, аккуратно и берут не дорого.
– Ой, не знаю, – мама чуть опешила от такого напора. – И дорого, наверное.
– Мы вначале прикинем и посчитаем, а потом уже за ремонт возьмемся, – не уступала Наташка. – Давай прямо сейчас поедем в строительный магазин и цены посмотрим.
Мама согласилась и началась эпопея с обоями, полами, сметами, потолками, электрикой, мебелью, кухонным гарнитуром и прочими радостями ремонтной жизни.
Как-то, после очередного посещения строительного рынка, мама в изнеможении упала на единственную чистую табуретку в доме и сказала:
– Ремонт так, – она подбирала слова, – возбуждает.
– Что ты, хозяйка! – улыбнулся в ответ один из строителей, который просил называть его простым русским именем Шура. – Рэмонт – не только возбуждающе, а еще и вдохновляюще! Я как вижу хороший материал, обои там красивый или паркет хороший, прямо петь хочу! Приятно становится работать, радостно!
– Ну, да, – рассмеялась мама. – Но что-то я не слышала о великих певцах среди мастеров-ремонтников.
– Петь нам некогда. Деньги зарабатывать надо и семье своей помогать, – важно подытожил Шура. – А бесплатно только птички поют!
Мастера не подводили, работали исправно и уже через полтора месяца квартиру было не узнать. Осталось купить новую мебель и люстры со шторами. Света с Наташкаой принимали в ремонте активнейшее участие. Постоянно отпрашивались с работы. Ездили за недостающими стройматериалами. Продумывали каждую мелочь в новом интерьере. Удобство и комфорт мамы стояли на первом месте. Сестры контролировали строителей и часто платили из своего кармана.
На новоселье решили подарить новую мебель. Приехав в мебельный гипермаркет, Света и Наташка даже растерялись.
– Мать честная, – присвистнула Наташка, указав на расставленные повсюду диваны и кресла. – Здесь дня не хватит! Неужели у нас в стране столько мебельных фабрик?
– И, главное, смотри, сколько народу! – согласилась Света. –Значит, есть деньги у населения. Откуда начнем – с первого этажа или с последнего?
– Поехали на вверх, – Наташка направилась к эскалатору.
Сестры долго ходили по этажам. Красиво, богато, но не то.
– Знаешь, хочется диван с креслом изящные и одновременно уютные. Какая-то странная тенденция нынче – огромные, разлапистые подлокотники и крохотное место для сидения. Разве можно на таком спать? – Света остановилась перед очередным диваном. – Нет, абсолютно непригодный.
– Зато модный.
Краем глаза Света увидела знакомый силуэт. Заинтересовавшись, повернула голову и узнала Нину Семеновну. К счастью, пани Абсолют ее не заметила. Женщина что-то объясняла молодой супружеской паре . Света дернула Наташку за рукав и оттащила сестру за шкаф, стоящий рядом с набором мягкой мебели.
– Ты чего? – удивилась Наташка.
– Смотри, – шепотом сказала Света и осторожно выглянула из-за шкафа. – Вон пани Абсолют, собственной персоной. Вся из себя в бордовом полупальто и кожаных ботиночках.
– Да, ладно, – не поверила Наташка.
– Видишь?
– Ага. Красивая, сволочь! Кому она мебель втюхивает?
– Клиентам, кому же еще. Она дизайнером подрабатывает, помимо института. Берет, кстати, очень дорого. Хотя, ценится высоко и от желающих с ней поработать нет отбоя.
– Куда ей столько денег? Впрочем, денег много не бывает, – скривилась Наташка. – Ухоженная, стильная.
– Даже противно, – Света тоже сморщилась. – Видишь, как одета? Я таких вещей нигде не видела.
– Классные шмотки, стоят кучу денег. Одна сумочка, на две тысячи евро потянет!
– Если не больше. Хотя, – вздохнула Света, – я бы от такой тоже не отказалась.
– А кто бы отказался? – Наташка снова выглядывала из-за шкафа. – Слышишь, как разговаривает! Голос будто специально в театральном институте ставили. Заслушаться можно.
– Пани Абсолют, будь она неладна!
– Интересно, сколько ей лет?
– Мамина ровесница.
– Надо же! А выглядит на тридцать пять. Сорок девять – это хорошо для нас.
– Почему? – поинтересовалась Света.
– Детей рожать не будет. А то родили бы нам братика с сестренкой! – проворчала Наташка.
– Рожают и в более старшем возрасте. Сейчас не проблема.
– Перестань. Расскажи еще про суррогатное материнство
Тем временам, Нина Семеновна с клиентами подошла к сестрам довольно близко. Они быстренько ретировались в сторону, стараясь остаться незамеченными.
Мебель Света с Наташкой купили какую хотели – светлую, легкую и очень удобную. На следующий день, пока мама была на работе, сестры взяли по отгулу, договорились с доставкой, затем расставили диван и кресла, а еще протерли окна, развесили новые шторы, расстелили на чисто вымытый пол ковры.
–Так, – тяжело дыша, Наташка рухнула на новый диван. – Знаешь, давай я на кухне уберусь, а ты дуй в магазин и затаривайся по полной программе.
– Тогда надо мужиков позвать праздновать, – Света плюхнулась рядом с сестрой – Думаю, надо маме поменять кровать в спальне. Пусть будет все новое!
– Через два часа мама с работы придет, – Наташка вздохнула и нехотя встала с дивана.
– Пошли сразу кровать разберем! – неожиданно предложила Света. – Она на болтах и шурупах. За полчаса управимся.
– Может того, – Света недоверчиво пожала плечами, – лучше мужикам дело доверим.
– Нет, сами. Возьми в кладовке шуруповерт, – Света сделала нетерпеливый жест. – Да я уже раза три с мамой кровать разбирала и собирала. Работы на полчаса.
– Боже, боже, – Наташка закатила глаза и поплелась в кладовку. – Зачти мне эти муки.
– Всенепременно! – хмыкнула Света.
– Я, между прочим, не к тебе обращаюсь.
Через три часа мама пришла домой. В ожидании ее Света развалилась в кресле, Наташка лежала на диване, а Костик с Мишиком потихоньку тянули пиво и тихо переговаривались. Мясо томилось в духовке, шампанское и водка охлаждались в холодильнике, салаты и копчености на столе невыносимо манили их съесть. Не было только виновницы торжества.
Решили до прихода мамы свет в квартире не зажигать, а потом внезапным дружным появлением усилить эффект неожиданности.
Как только услышали звук открывающегося замка, в квартире началось необычайное оживление. Света и Наташка вскочили и схватили воздушные шарики с хлопушками, Костик поджег бенгальские огни, а Мишик уже через секунду держал в руках бутылку шампанского.
Эффект превзошел все ожидания. Ничего не подозревающая Люба, устало зайдя в квартиру, включила в коридоре свет и хотела сесть на табуретку, но на привычном месте ее не оказалось. И тут со свистом и улюлюканием вылилась толпа веселой молодежи с бенгальскими огнями, воздушными шариками. Одновременно взорвались хлопушки, в свежевыбеленный потолок полетела пробка от шампанского. Люба ойкнула и стала сползать по стенке. Мишик ловко подхватил ее одной рукой и, не выпуская шампанское во второй руке, потащил тещю в зал.
– С новосельем, дорогая тещенька, с новой жизнью вас.
Ошарашенную маму торжественно усадили на новый диван и быстро налили фужер шампанского.
–Мам, быстро пей, для снятия стресса,– скомандовала Наташка и подставила Мишику остальные фужеры. – Про нас не забудьте, пожалуйста.
– С радостью бы забыл, но вы так настойчиво напоминаете, – отшутился Мишик.
Чуть придя в себя, мама пошла осматривать свою старую «новую» квартиру. С неподдельным трепетом гладила стены, трогала мебель, постоянно оглядывалась вокруг и растерянно улыбалась, будто боясь поверить в уже случившуюся сказку.
– Ой, шторы развесили и ковры постелили! А обои вписались! Люстры успели вымыть и навесить! Сияют, как новые. Хотя в зале я бы светильники поменяла, – мама зашла в спальню и остолбенела. – Слушайте, а куда дели мою кровать? Где теперь спать?
– На новой кровати спать будешь. Старая совсем не актуальна, не современна, неудобна и несет на себе много, как ее, негативной энергии, – пояснила Света.
– Переночуешь на новом диванчике в зале. Кстати, оцени мебель, – Наташка приобняла маму. – Мы целый день потратили на ее поиски.
– Девочки, я все оценила и заметила, – чуть не расплакалась мама. – Золотые мои! Как красиво получилось и удобно.
– Это ты у нас золотая! – сестры обняли маму, и, казалось, тоже готовы были разреветься.
– Дамы! – Костик предупреждающе замахал руками. – Мы праздновать собрались, а не плакать. За стол, любезные, за стол.
5.
Наташкин День Рождения решили отметить на даче. Ноябрь выдался морозным и сухим. Северный ветер срывал с деревьев последние оставшиеся листья. Земля будто ссохлась от первых морозов и просила белое пушистое покрывало из снега. Но снега не было, и как прогнозировали метеорологи, без него предстояло прожить еще пару недель.
В домике на даче топилась настоящая русская печь. Света прекрасно помнила, как ее клал печник дядя Петя, которого папа нашел где-то по большому блату. Дядя Петя серьезно, основательно, простукивал каждый кирпичик и, перед тем как приступить к делу, долго пытал папу для каких конкретных целей нужен «данный предмет обогревательной системы дома».
– Понимаете, уважаемый, тут такое дело – можно соорудить печь просто для интерьеру. Можно чего-нибудь слепить только для летнего обогреву, на теплое время года. А можно сурьезно подойти к процессу. Ежели вам нужна печь, на которой и еда готовится и, зимой в морозы дом в комфортных температурных условиях поддерживается, то это совсем другой разговор.
– Так, – почесал папа затылок после некоторого раздумья. – Думаю если уж делать, то нормально.
– То есть с комфорочками и на зиму? –у дяди Пети сразу заблестели глаза. – Настоящую русскую печку?
– Ну, да, – кивнул утвердительно папа.
– Лежак наверху тоже делать?
– Поди лишнее?
– Как? – сразу погрустнел дядя Петя. – Как без лежаку-то? Отступление от правил.
– Да ведь у нас и дом не велик, чтобы большую печь делать, – папа задумчиво потер подбородок.
– Не боись, хозяин. Все сделаем аккуратненько. Доволен будешь, я пустых обещаний не даю. Будешь вспоминать добрым словом. Потому, что настоящая русская печь – вещь на века.
И печка «Маруся» стала любимицей. Однажды зимой в городе прорвало трубу, которая снабжала теплом весь район. В квартире стало зябко, холодно. Папа принял решение ехать на дачу и испытывать печь в действии. Кое-как добравшись до дачного домика, папа, следуя рекомендациям дяди Пети, растопил печь. Печь, поначалу закряхтела, заворчала, а потом, словно поняв, что ее оживили, радостно загудела. И вот, уже через пару часов в домике стало тепло, а к вечеру и вовсе пришлось открывать дверь на веранду, запуская холодный воздух. Наташка со Светой с удовольствием валялись на лежаке, играли там во всякие девичьи игры и не за что не хотели слазить. Позже, позвав друзей, отпраздновали на даче и Новый Год. Получился очень веселый, уютный, домашний праздник. Пляски под яблоней, украшенной вместо елочки нарядной гирляндой, шашлыки прямо посреди сугробов, наваристый борщ, сваренный на печке, жарко натопленная маленькая банька и песни под гармошку сторожа деда Егора.
От былого веселья осталась только печка «Маруська». Она даже и не заметила грустных перемен в семье. «Маруська» радовалась, радостно трещала, выбрасывая вверх фонтанчики ярких искр, когда подбрасывали дрова.
– Ляпота-то какая! – сказал с лежака Костик. – Ни за что отсюда не слезу. Как хочешь, Наташка, а я здесь останусь! Жаль только спальное место коротковато, ноги не куда деть.
– Ну, двадцать лет назад на твои размеры никто не рассчитывал, – парировала Наташка
– Папа еще не звонил?– тихо спросила Света.
– Звонил, – буркнула Наташка. – Поздравлял! Хвалил. Все выспрашивал, где будем праздновать и когда.
– Неужели приедет? – задумалась Света.
– Вряд ли, – неуверенно пожала плечами Наташка. – Маме он как на глаза покажется?
– Девочки! – в дом вошла мама, раскрасневшаяся от ветра и морозца. – Пироги разогреем на печке. Я железный противень взяла. И, между прочим, Миша, – она повернулась к Мишику, усердно размешивающему салат «Оливье». – Угли для гриля почти готовы, не проворонь.
– Как скажите, многоуважаемая теща, уже бегу смотреть угли, – весело отсалютовал Мишик, накинул дачный ватник, шапку и выскочил из дома.
– Костик, слезай уже, – командовала Наташка. – Сейчас начнем меня поздравлять! Подарок купил?
– А надо? – Костик состроил кислую мину. – Я сам как подарок, причем, каждый день и практически круглосуточно.
– Ага, подарочек, – Наташка хотела еще что-то добавить, но у нее зазвонил мобильный телефон. – Да, хорошо, слышу, ладно, сейчас.
Наташка оделась и вышла из дома.
– Куда это она? – удивилась мама и подошла к окну. Света поспешила за ней. Около дома стояла папина машина.
– Вот те раз! – воскликнула Света. Она с интересом стала смотреть, что происходит за окном. Мама тоже наблюдала, чуть нахмурив лоб и, закусив нижнюю губу.
Наташка подошла к машине. Тотчас же выскочил папа и протянул большой букет желтых роз. Наташка нерешительно взяла его, а папа стал быстро говорить, успевая гладить дочь по голове, плечам и рукам. Наташка никак не поддерживала разговор, но и не уклонялась. Стояла, наклонив голову вперед, слушала. Потом папа хлопнул себя по лбу, нырнул в машину, достал оттуда маленькую голубую коробочку и протянул Наташке. Та открыла ее и округлила глаза. А папа все говорил, говорил. Наташка лишь изредка кивала головой. Затем папа крепко обнял Наташку, расцеловал в щеки. Наташка же стояла смущенная, крепко держа в руках огромный букет с коробочкой. Папа неожиданно повернулся к окну. Мама сразу чуть отпрянула назад. Папа приветственно улыбнулся, помахал рукой, еще раз поцеловав Наташку, сел в машину и быстро уехал.
Мама со Светой переглянулись.
– Чего же он ей такого задарил? – спросила мама.
– Золото и брильянты, – высказала предположение Света. – Сейчас зайдет и посмотрим.
В дом вошла Наташка. Она молча села на табуретку, положила на стол букет и протянула вперед коробочку.
– Я не знаю, сколько это стоит, но отказаться не смогла.
Мама и Света открыли коробочку и ахнули. На голубом бархате лежала брошь в виде витиеватой буквы «Н». Невероятно изысканная, украшенная мелкими жемчужинами и брильянтами, словно случайно рассыпанными в середине буквы и по ее краям.
– Красота несусветная! – выдохнула Света. – Отродясь такого не видала.
– И я, – ошарашено поддакнула мама.
– Сама в шоке. Сказал, чтобы не обижалась. Он очень меня любит и переживает.
– Дорого нынче стоит чувство вины, – присвистнул подошедший рассмотреть брошь, Костик.
– Мама, тогда папа тебе диадему с кольцом и ожерельем должен подарить! Ну, никак не меньше! – Наташка достала брошь и нацепила ее на свитер. – Королевна.
– И как же нам теперь подарки дарить, после таких сюрпризов? – мама обняла Наташку и спросила.
–Как, как? Можете молча, а можете с поздравительными словами, – Наташка еще раз полюбовалась на брошь и удобнее уселась на табуретке. – Стихи, песни, пляски —приветствуются. Разрешаю торжественное подношение подарков.
Как оказалось, праздник без папы – тоже праздник. Это было непривычно и странно одновременно. Будто бы папа не бросил их, а просто уехал в командировку.
В домике стало тепло, небольшой и дружный коллектив разделся до футболок. Наташка вся в подарках и совершенно счастливая, помаленьку пила свой любимый малиновый ликер. Костик с Мишиком каким-то чудом подключились к интернету, с азартом разбирая достоинства и недостатки новой импортной машины. Мама, смотря по телевизору концерт, сладко задремала в кресле.
– Слушай, – Света подсела поближе к Наташке и стала разговаривать почти шепотом. – Я голову на отсечение даю, что брошку папа вместе с пани Абсолют выбирал. Сам бы он до такого не додумался.
– Даже не сомневаюсь! – Наташка с любовью погладила подаренную брошь, уже пристегнутую на футболку. – Согласись – в хорошем вкусе ей не откажешь. Хотя папка и предатель, а пани Абсолют – змеюка подколодная, отказываться от брошки я ни за что не стану!
– Да как можно! – улыбнулась Света. – Ты совершаешь милосердный поступок – снимаешь у папы груз с души.
– А то! Жизнь удалась! – Наташка сладко потянулась.
– Хочу уточнить – это только начало! – Света подняла бокал с вином. – За тебя сестренка, за твое счастье! Знаешь, чего я больше всего испугалась, когда в окошко увидела папину машину?
– Нет, – мотнула головой Наташка.
– За маму испугалась. Подумала – вот сейчас как расплачется и тогда чего делать? Но она молодец, только губы сжала.
– Просто мама очень мудрая женщина.
– Лучше бы она была бы глупой и счастливой, – вздохнула Света.
– Счастье ждет ее впереди. Я так думаю.
6.
Декабрь оправдал звание первого месяца зимы. На улице кружила пурга с холодным пронизывающим ветром и колючим мелким снегом. Ветер яростно бился в закрытые окна домов, оставляя на стеклах ледяные белоснежные приветы от наступившей зимы. Ветер вгрызался в пуховики и шубы прохожих, словно желая их сдернуть. Ветер сбивал с дороги и пугал своим тихим воем.
Мерзкая погода. Сейчас бы домой, под теплый шерстяной плед, на новый уютный диванчик и книжку с томным любовным романом. Зарыться, закопаться от всех проблем и, не высовывая носа на мороз, нежиться в удобном, обволакивающем одиночестве. Можно грустить, радоваться, злиться и мечтать, то есть быть самой собой.
Люба сидела в кафе и сильно нервничала. Шелковая блузка неприятно взмокла под тонким шерстяным пиджаком. Как пылкая десятиклассница, ей богу! А всего-то на всего встреча с мужем, вернее, бывшим мужем. И разговор предстоял неприятный – развод и все связанные с ним события. Люба волновалась. Точнее сказать, понимала – ее до сих пор волнует Родион. Он настолько не безразличен, что сбивается дыхание и холодеют ладони. Может банальная привычка? Или пока еще не умершая, долгая, всепроникающая, с пестрым шлейфом из совместных воспоминаний Любовь?
Как он посмотрит, как оценит, как себя поведет? Зря согласилась на кафе. Дома, на своей территории, была бы более защищена. Пусть бы Родион нервно бегал по их когда-то любимой и обжитой квартире. Там ничего не осталось от старого. Только всё помнящие грубые кирпичные стены. Но поверх шершавой поверхности прошлого, словно свеже оклеенные обои, уже ложился другой рисунок жизни.
Люба могла бы и совсем отказаться от встречи, повредничать и поломаться. «А вот не хочу говорить о разводе! Пусть гадина Нинка бьется в истерике. Пусть все вокруг осуждают ее и шепчутся за спиной, мол, разрушила крепкую семью, сожительствует с женатым мужиком! Да и кто знает, как повернет судьба – вдруг Родион снова попросится вернуться? Нинка не Господь Бог, а обыкновенная ухоженная тетка. Куда уж ей будущим вертеть-крутить? Среди людей живет и по единым законам».
Был грех, хотелось сделать больно и Родиону и Нине. Да какой прок? Ничего не изменишь. Окунешься в старые обиды – сам по уши замараешься. Хотелось не то чтобы праздника, счастья вселенского, а простого спокойствия душевного.
Поэтому Люба сидела в кафе и ждала встречи с «бывшим». Волновалась, поглядывала на часы и пыталась придать лицу равнодушное выражение.
– Привет!
Люба, переживая о свидании, не заметила как Родион присел рядом. Именно рядом, а не напротив. Они некоторое время молчали, вспоминая друг друга, дожидаясь привычного унисона душ и сердец.
– Привет, – тихо откликнулась Люба.
– Ты стала другой.
– Пришлось. Как дела?
– Обычно. Все по плану, – Родион пожал плечами и устало улыбнулся, смотря вперед. – Про меня не интересно. Расскажи про себя.
– И у меня все по плану, – куда-то испарилась тревога, ушло волнение. Неожиданное спокойствие и уверенность в правильности принятого решения, придало Любе сил.
–Это хорошо.
– Хорошо.
– Как девочки?
– Мы вырастили прекрасных дочек. Они очень меня поддержали.
– Рад, что ты не одна. Нужна помощь?
– Чем ты поможешь? Я справляюсь.
– Знаю, – Родион погладил Любу по руке. – Знаю. И еще раз прошу меня простить.
– Когда-нибудь прощу. Нужно время, ты же понимаешь.
– Да, – Родион робко накрыл ее ладонь своей рукой.
Люба не смотрела на Родиона– слишком хорошо его знала, помнила. Так приятно было ощущать привычное тепло родной руки. Двадцать пять лет любви растворилось в одном единственном прикосновении.
– Когда-нибудь, – повторил Родион и убрал руку. – Я заберу специальную литературу? Надо писать новую статью в журнал. Редактор торопит.
– Разумеется! Перешли потом номер журнала. Я его с остальными подошью. Не против, если вся подшивка пока будет у меня?
Почту за честь.
Будничный разговор двух старых друзей. Спокойный, почти без эмоций, можно даже молчать – и так все ясно. Любая резкость и выяснение отношений вызовет лишь новую боль. Лучше поберечь друг друга.
– Нам нужно развестись, – Люба будто констатировала давно известный факт.
– Зачем?
– А зачем тянуть? Окончательно станем свободными. Так легче начинать жить. Ты же не станешь отрицать – ничего нельзя вернуть.
– Не вернуть. Признаться удивлен, твоим скорым решением. Но сделаю как хочешь.
– Спасибо.
За окном кафе злобствовал декабрь. Тяжелый зимний сумрак навалился и подавил темнотой пустынные окраины города. Тихая предновогодняя тоска о несбывшихся за год мечтах, расползалась по одиноким неосвещенным квартиркам. Хотелось обняться и расстаться одновременно.
Света была дома и наблюдала за всем происходящим со стороны. Мишик предупредил о срочном заказе. Задержится допоздна.
Света с детства любила смотреть в окно. Этакий «реальный» телевизор. Ей нравилось наблюдать за проходящими мимо людьми, замечать мелочи и придумывать разные истории. Например, сегодня Марья Семеновна с пятого этажа вышла гулять в новом пальто, дядя Андрей из первого подъезда куда-то спешит с целой охапкой цветов, а дворник – студент Сережка часто не убирает за детской площадкой.
В детстве от окна ее могла оторвать лишь Наташка, которая приходила в комнату и включала по радио «театр у микрофона». По радио они слушали детективы и классику, полностью погружаясь в мир голосов ведущих, волнующих постановочных звуков. Как же тоскливо выл по радио волк, как страшно скрипели плохо смазанные двери, как громко билось от страха сердце главного героя и, как внезапно тишину взрывал голос тихо подкравшегося убийцы. В маленьких головках сестер рисовались целые фильмы. Иногда, послушав радио, они крепко обнимались – так было страшно, или хохотали во все горло – так было смешно.
Сейчас Света сидела у окна и думала. Как здорово быть дома в тепле, когда на улице отвратительная погода. Как здорово, что она нашла интересную работу, за которую еще и платят. Как здорово, что у нее есть Мишик, любимый, понятный, настоящий. И еще – как было бы здорово, если бы папа вернулся к маме и возродилась дружная семья. А пани Абсолют влюбилась бы в какого-нибудь богатого латиноамериканца и укатила бы подальше от них навсегда! Все произошедшее забылось бы как дурной сон, а в душе снова воцарилось потерянное равновесие.
