Василенко Полина
Ангелы не осуждают
Владислав Игоревич, живо реагирующий на происходящее, казалось, совершенно забыл для чего он здесь. Понимающе кивал в ответ, громко смеялся и поддакивал. Театр для двоих актеров гармонично перетек в обычную жизнь, доставляя присутствующим огромное удовольствие.
Спектакль закончился так же неожиданно, как и начался.
– Ой, – Настасья словно очнулась. Вина осталось совсем чуть-чуть, мясо и салат съедены, секреты ее недолгой жизни рассказаны, а деловые вопросы совсем не решены. Смутившись, Настасья виновато улыбнулась.– Владислав Игоревич, простите. Я тут разоткровенничалась не к месту. Отнимаю у вас время. Это не профессионально. Простите.
– Анастасия Владимировна, не за что извиняться. Я хочу сказать вам спасибо, – олигарх со смешной фамилией Семечкин светло улыбнулся Настасье и подозвал официанта.
– Мне? За что?
– Милейший, принесите нам мороженое, пирожное, крепкий кофе и фрукты. Гуляем по полной программе. – сказал официанту Владислав Игоревич и решительно отключил сотовый телефон. – Спасибо вам за искренность. Давно так не отдыхал душой. Вот полностью отключился от забот, дел. Как в море свежее нырнул благодаря вам. Искренняя история искреннего человека. Редкость. Мне, признаться поговорить-то особо не с кем и некогда. У пары верных друзей свои семьи и заботы. А моя жена погибла четыре года назад. Мы с ней еще со школы дружили, в восемнадцать лет поженились. Вместе бизнес строили, сына Вовку родили. Но четыре года назад она попала в автокатастрофу. Жуть…
Теперь уже олигарх Семечкин, вероятно тоже, неожиданно для себя, рассказывал Настасье историю жизни.
Когда они вышли из ресторана, манящее в весну солнце скрылось. Небо закрылось тучами, словно громоздким ватным одеялом. Резко и решительно позиции отвоевывала еще не закончившаяся зима. Пурга мелким снегом гнала по обветренному асфальту легкомысленные людские надежды о скором тепле. Прохожие, кутаясь и поеживаясь, спешили по домам.
– А как же мы поедем? – Настасья, задохнувшись от порыва острого холодного ветра, сразу протрезвела. – Мне за руль нельзя! Я, пардон, пьяная!
– И мне нельзя, – Владислав Игоревич Семечкин, находясь в прекрасном настроении, почесал лысину. – Но, если помните, я богатый человек и у меня есть водитель. Поэтому, нас отвезут по домам. Да, и давайте ключи от вашей машины.
– Это зачем?
– Чтобы завтра машина стояла около вашего подъезда.
– Ладно. – Заулыбалась Настасья. Что ни говори, а любой женщине приятно, когда находится мужчина, готовый решить ее проблему.
Машина олигарха до неприятного быстро довезла Настасью до дома. Выходить из комфортабельного уюта не хотелось. Но оставаться дольше было для Настасьи верхом неприличия и нахальства. Она культурна, воспитанная женщина, к тому же при исполнении служебного долга! Господи! Служебный долг! Совсем забыла!
– Владислав Игоревич, – робко проговорила Настасья, уже дотронувшись до дверной ручки. – Мы не подписали документы.
– Точно! – олигарх Семечкин хлопнул себя по лбу. – Так с вами замечательно посидели, что даже о делах запамятовал. Не волнуйтесь. Сейчас же позвоню Льву Валериановичу. Сделка, естественно, остается за вами. А завтра, – олигарх быстро просмотрел записи на планшете, – в одиннадцать тридцать подъеду в ваш офис на подписание документов. Договорились? Вот и славно. Спокойной ночи, Анастасия Владимировна. Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь.
Анастасия вняла совету. В ту ночь, впервые за несколько месяцев, она спала очень крепко и не о чем не тревожилась.
Ей снились бесконечные, томные, залитые тягучим жарким солнцем, поля пшеницы. Тихо звенели стрекозы. Ветер, дыша терпким запахом зноя и полевых цветов, подталкивал вперед. А воздух, упругий от предчувствий скорых радостных перемен, крепко поддерживая за плечи, направлял к неизведанной цели. Иди, девочка, и ничего не бойся! Только там, где поле сливается с прозрачным небом, ждет тебя желанное счастье.
И Настасья шла.
На душе легко, в голове ясно, сердце бьется уверенно и спокойно. А вокруг льются звуки незнакомой, красивой, нежной мелодии.
Даже зазвонивший будильник не смог испортить настроения.
Надо вперед, только вперед. Счастье скоро! Такие сны никогда не обманывают. Такая музыка никогда не бывает фальшивой.
На работу Настасья летела. Не успела снять сапоги, как в кабинет вошел цветущий Лев Валерианович.
– Ну, Настасья Владимировна, порадовала. Уж и не знаю, какие чары включила, но наш олигарх весь восторженный. Мол, где вы находите таких ценных сотрудников? И ум и красота в одном флаконе, так сказать.
– Красота? – польщенная Настасья присела в кресло. Всегда считала себя «ничем не примечательной особой», а оказывается…
– Как же! Как же! Не надо скромничать. Надо радоваться и рассчитывать на хорошую премию!
– Спасибо.
– Тебе спасибо. И вот, что – полдвенадцатого будь у меня в кабинете с документами. Кстати, а почему вы их в ресторане не подписали? – заинтересованно спросил Лев Валерианович.
– Так, не поверите, заболтались, – честно призналась Настасья.
– На деловых переговорах? Заболтались? С весьма занятым человеком? – не поверил начальник.
– Да!
– Ой, темнишь ты, Настасья! – пригрозил пальцем Лев Валерианович. – Хотя, какая мне разница. Главное – сделка прошла успешно! И не важно, болтали вы при этом, или чем другим занимались.
– Лев Валерианович! – возмутилась Настасья.
– Ой, ладно, ладно, – отмахнулся начальник. – Я уже ничему не удивляюсь. Ты же сидишь на «заразном месте», а, значит, все к одному идет.
Лев Валерианович, веселясь и иронизируя, вышел из кабинета.
Олигарх Семечкин появился в точно назначенное время. Быстро, по-деловому, подписал бумаги и, ссылаясь на очень плотный рабочий график, уехал.
А Настасья, после, сидела в своем большом, светлом кабинете и грустила. Он ничего ей не был должен, этот лысый олигарх Семечкин. Ничего не обещал, ни о чем «таком» даже и не заикался. Как принято говорить – «просто бизнес». Но очень хотелось продолжения, романтики, чего-то нежного, внезапного, невозможного и волшебного. Чтобы перехватывало дыхание, сердце замирало. Чтобы кружилась голова, а душа, взлетевшая ввысь, пела счастливую песнь. Очень хотелось любви.
Но у олигарха Семечкина было много дел. А один неожиданный вечер откровений ничего не значит. Здравствуй и прощай. Спасибо хотя бы за надежду.
3.
И снова работа.
Хотя, вначале Настасья слетала в обещанный начальником отдых. Семь дней маленького рая. Семь дней слияния с нахальным солнцем, необъятным океаном, горячим воздухом, сладкими, томными грезами и размышлениями. Грезами о любви, о предполагаемом семейном счастье, о своем небольшом, увитым плющом, двухэтажном домике с цветочным палисадником, веселой детской площадкой и высокими стройными елями около забора. Настасья представляла двух упитанных карапузов-близнецов, их первый день рождения, приход в гости дедушек-бабушек в гости, огромное количество коробок в цветных, блестящих обертках, большой торт с фигурками мультяшек, веселую суету. Она даже придумала, как оденет детей, и составила меню! Но, не получалось представить отца детей. Вот какой он? Высокий, стройный, красивый, голубоглазый или толстенький, коренастый? Какие имеет привычки и увлечения? В какой сфере работает? Вопросы, между прочим, первостепенные! Единственное, с чем определилась – будущий мужчина не должен быть похожим на Виталика.
И как, живя с Виталиком, не видела его недостатков? Невнимательный, равнодушный к чужим радостям, ленивый по хозяйству, не романтичный, скупой до подарков, не добрый, не злой. Никакой! Слишком много «не».
Тогда, в результате ленных раздумий, Настасья решила – ей нужен порядочный, умный, не женатый, уверенный в себе, энергичный, внимательный и, если не богатый, то перспективный, стремящийся обеспечить семью, мужчина. И, самое главное, любящим ее, Настасью, всегда! Примерно так. В тридцать семь лет, пройдя через серию неудачных романов, Настасья научилась уважать себя и рассчитывала на долгожданную благосклонность судьбы. Никогда больше не станет размениваться на подобные Виталику ничтожества! Вот!
Лечение «райской жизнью» пошло Настасье на пользу. Понять чего хочешь – уже половина дела. Хотя, на большее ее не хватило. Слишком быстро пролетела неделя.
И снова работа. Месяц промелькнул четно-белым листком в отрывном календаре, Вроде был, а вроде и нет. Тридцать ничем не отмеченных, ничем не примечательных дней.
Настасья привыкла к работе. Стала меньше паниковать, нервничать. Появилось время для книг, общения, кино и театров. Но, если книги можно почитать и в одиночку, то с остальные места хотелось сходить с компаньоном. Лишь однажды с Любашей и ее друзьями Настасья выбралась в кафе-караоке. Вроде и весело, вроде и вкусно, но ощущение «чужой компании» не покидало. Душа просила другого отдыха, более интимного, уединенного.
Настасья запретила себе грустить. А что толку? Слезы ничего не решают, тоскливый взгляд никого не привлекает. Просто живем дальше и ожидаем своего светлого часа.
И однажды, ближе к середине марта, он наступил. Нежданного, негаданно, нечаянно. Оказалось, к таким поворотам судьбы нельзя быть готовым. Вселенная навязывает свой сценарий, расписанный по ролям, мизансценам. Заранее тщательно продуманные схемы летят в облака «несбывшихся надежд». Может и к лучшему?
Обычный день. Четверг. Весна и ветрено. Настасья в семь вечера идет домой. Вернее, не идет, а плетется. Накануне сломалась машина и, на работу утром пришлось добираться на такси. Круговерть бумаг, слов, договоров, усталости и вычеркнутых дел в электронном ежедневнике. Вымоталась. Надо проветриться, избавится от запаха офиса и мыслей о завтрашнем тяжелом дне. Надо прогуляться.
Настасья, даже не обходя лужи, плетется домой, тупо глазея по сторонам. Витрины, спешащие люди, воробьи, выискивающие корм на голых клумбах, неряшливые подтаявшие комки плохо счищенного с тротуара снега.
Проходя мимо небольшого сквера, Настасья покупает, что для нее совершенно не характерно, мороженое. А почему бы и не? Когда в последний раз она гуляла вот так и на ходу лакомилась сладким? Настасья задумывается. Года три назад! Три года ходила мимо такого простого счастья!
Настасья присаживается на свободную скамейку и, плотнее замотавшись в теплый, накинутый поверх шерстяного пальто палантин, с наслаждением откусывает мороженое. Как здорово и вкусно! Сливочный пломбир приятно тает во рту, сладостью разливаясь по всему организму. Блаженство, нега, будто в детстве.
Мысли прочь, прочь заботы. Сейчас полчаса свободы от всего!
Пломбир постепенно убывал. Темнело. Фонари, тускло освещающие пустынные дорожки сквера, грустили о наступающем вечере. Слишком мало влюбленных пар, слишком мало секретов можно подслушать и подсмотреть. Скучно.
А Настасья не скучала. Наслаждалась и отдыхала.
Некстати забренчал, завибрировал телефон.
– Анастасия Владимировна. Это я, Семечкин, – олигарх неожиданно вульгарно шмыгнул носом.
– Здравствуйте, – протянула Настасья, сожалея о прерванном уединении.
– Отвлекаю?
– Да. Ем пломбир на улице. Очень вкусно.
– На улице холодно.
– Ага, холодно.
– А пломбир вкусный?
– Мне нравится, – ответила Настасья. Какой нелепый разговор!
–Я тоже хочу?
– Чего?
– Поесть пломбир на улице.
– И?
– Где?
– Что где? – удивилась Настасья. До чего же нелепый разговор!
– Где вы конкретно едите мороженое? – не унимался Владислав Игоревич Семечкин.
– В сквере, где памятник Гоголю стоит.
– А, – ответил олигарх и внезапно отключился.
Мда, видимо от напряженной работы подгорели у олигарха Семечкина все семечки в голове. Миллионы никому просто не даются. Вот был бы олигарх нормальным мужиком, инженером там, или доктором, можно было и роман закрутить. А так, не знаешь чего ждать. У богатых людей причуд слишком много, да и избалованы они, привередливы. Настасье нужен мужчина для семьи, любви и детей. Они бы на отдых вместе летали, покупку новой машины обсуждали, помогали близнецам-сорванцам математику делать, планировали незатейливое светлое счастье и радовались достигнутым успехам. Как же хочется банальщины!
– Будешь еще мороженое? – пробубнили под ухом.
Настасья вскинула голову. Рядом с ней на лавку присаживался олигарх Семечкин в черном кашемировом пальто и намотанным на шею большим черно-белым шарфом.
– Спасибо, Владислав Игоревич. Я уже достаточно замерзла, – Настасья сунула в рот вафлю от мороженого и слала медленно разжевывать.
– А я съем. Купил сразу две штуки, – олигарх Семечкин быстро развернул пломбир и, откусив большой кусок, в блаженстве закрыл глаза.
– Вам именно здесь вкусно мороженое есть? – съязвила Настасья. Они ничего не могла с собой поделать – совершенно не боялась олигарха Семечкина. Более того, находясь рядом с ним, хотелось острить, болтать и делать глупости. Никакого пиетета!
– И здесь. И с тобой, – Владислав Игоревич шмыгнул носом. – Простыл я чего-то.
– Зачем тогда мороженое? Еще хуже будет.
– Ну и пусть. Может, я мечтаю заболеть. Надоело все! Хочу отдохнуть, – олигарх Семечкин погладил лысину. – Надо было шапочку надеть
– А вы шарф накиньте на голову и тепло будет, – посоветовала Настасья.
– Солидный дяденька с шарфиком на лысинке?
– Зато тепло. Кому какое дело как вы выглядите.
– И то верное, – Владислав Игоревич смешно натянул шарф на голову. – А знаешь я чего приехал?
– По мне соскучились, – ничуть не смутившись, ответила Настасья.
– Точно, – подтвердил олигарх, доедая мороженное. Помолчал. – Сильно соскучился.
– Я тоже вспоминала вас несколько раз, но потом пришла к выводу, что зря.
– Почему?
– Вы слишком успешный мужчина с большим объемом бесконечных дел, проблем и заморочек. Вы избалованы женским вниманием и не хотите лишних обязательств. А мне нужна простая добротная жизнь с детьми и ужинами на кухне.
– Ну, ты сразу-то меня не отвергай, – обиделся олигарх Семечкин. – Избалован – да, с кучей проблем – да, но я тоже хочу простую, добротную (слово, какое интересное) жизнь. Такую, что была у меня раньше, с Оленькой. Нет, ты не похожа на нее ни внешне, ни по характеру. Совершенно другая. Это хорошо.
– Вы сейчас за мной ухаживаете? – напрямую спросила Настасья. Она физически ощущала, как прежний мир, лопаясь большими радужными пузырями, начинает трансформироваться в нечто иное. Стоит сказать «нет» и нужное мгновение будет навсегда упущено. А так хочется узнать, что впереди!
– Наверное, ухаживаю. Не романтично? Я немного подзабыл, как правильно ухаживать. Обещаю – вспомню. Поехали ко мне домой.
– Прямо так сразу? Ничего себе – молниеносно миновали конфетно-букетный период! Вот тебе и романтика, – возмутилась Настасья.
– Я же тебя не в кровать зову. Пока. Я есть хочу и дома тепло, – пояснил олигарх Семечкин. – Поехали. Поужинаем, заодно посмотришь, как живу. Потом сама решай, нужен ли я тебе со своими ухаживаниями или нет.
– Что ж, честно, – Настя, продрогшая от сырого ветра, медленно встала с лавки. – Интересный вы мужчина, нестандартный. Скажите правду – маньяк?
– Замечен не был, – улыбнулся олигарх Семечкин, нелепо обмотанный шарфом. – Но в некоторых ситуациях могу и озвереть. Не бойся. Сегодня солдат ребенка не обидит.
И они поехали домой к Владиславу Игоревичу. Пока олигарх собственноручно готовил ужин, Настасья ходила по почти нежилому дому. Много комнат, стильно, красиво и бездушно. Здесь подолгу никого не было и пространство, тоскующее по людскому теплу, окрасило яркие краски обивки, обоев, настенных картин в блекло-мутные тона. Вот пришел бы кто, вдохнул жизнь, пробежал быстрыми ногами по дорогим паркетным полам, распахивая настежь окна и двери! Но хозяин дома вечно занят. Изредка приходящие «переночевать» женщины, никогда не задерживаются больше, чем на день. Домработница, она же кухарка, Нюся, следит лишь за чистотой и наполняемостью холодильника.
Настасья вернулась в огромную, стилизованную под «прованс» кухню-гостинную и в задумчивости села на красивый бело-зеленый стул.
– Одиноко у тебя.
– Согласен, – олигарх Семечкин перевернул шипящее на гриле мясо и вернулся к готовке салата. – Но я этого не вижу. Уезжаю в семь утра, приезжаю в десять вечера. Ужин, душ, сон и снова семь утра.
– Одиноко тебе.
– Тоже согласен. Но я и этого стараюсь не замечать.
– А где твой сын?
– Учится в Москве. Сам поступил в МГУ на бюджет.
– Ты им гордишься.
– Еще как!
– Твоя жена? Оля? – Настасья взяла в руки фотографию улыбающейся светловолосой женщины. Она нежно обнимала за плечи серьезного подростка лет двенадцати.
– Да. Это Оленька с Вовкой на прогулке. За год до аварии. Я хотел убрать фотографию, чтобы душу больше не бередила, но не смог. Мне кажется, Оленька стала ангелом. Охраняет меня, – Владислав Игоревич, грустно улыбнувшись, взял фотографию в руки. – Даже олигархам нужны ангелы-хранители.
Они ужинали, болтали, пили легкое искристое вино. Весна, украдкой подглядывающая сквозь чуть приоткрытые окна, знала о будущем. Тихо нашептывая свои свежие, ветреные, колдовские заклинания, она была уверена в успехе. И даже если не сегодня, то в ближайшее время все обязательно случится! Ничто не устоит против любовной магии одобренной небесами.
Настасья легла спать в одной из спален. Долго не могла уснуть – ждала, придет олигарх или нет. Не пришел. Может и к лучшему. Не надо потом стыдливо отводить глаза и лепетать нелепости про внезапно накатившую страсть.
Проснувшись в начале восьмого утра, Настасья нашла на кухне заботливо укутанную в большое махровое полотенце кастрюльку с овсяной кашей и записку: «Решил не будить. Приятного аппетита. Надеюсь, каша не подгорела. Позвони по этому номеру – ответит шофер и увезет тебя на работу».
Как приятно. Каша в кастрюльке, тихая забота и никаких обязательств. Мило, романтично, трогательно.
Настасья быстро заехала домой, переоделась и почти не опоздала на работу. «Начальство не опаздывает, оно задерживается». А пять минут совсем пустяк.
Втянуться в деловой ритм оказалось трудно. На сотовом телефоне появилось сообщение от олигарха Семечкина «Как добралась? Как каша?». Настасья, улыбаясь, быстро набрала ответ, представляя реакцию Владислава. «Каша вкусная. Добралась отлично. Спасибо за вчерашний день». Тонкое, почти еще не осязаемое чувство нежности, наполняло ее. В голове постоянно прокручивались вечерние разговоры, чувства, ощущения. Мысли порхали в пространстве, словно легкие пестрые бабочки, принося с собой тепло и спокойствие. Хотелось оставаться в этом состоянии и мечтать. Случиться, не случиться – не важно. Важно, что Настасья снова ожила, и осторожно пробуя на вкус новую реальность, наслаждается.
Пестрое облако бабочек женских мечтаний разогнал Лев Валерианович.
– Настасья, пожалуйте ко мне на планерку. Да, срочно. Жду.
В течение пятнадцати минут начальник объяснял Настасье и еще паре своих заместителей важность нового заказа. Деньги большие, потенциальный заказчик сложный и нудный, конкуренты не дремлют, стабильность конторы зависит от постоянного притока выгодной работы.
Настасья с умным видом слушала, кивала, записывала, продолжая мечтать. Бабочки, порхая, щекоча и веселясь, придумывали свои сказочные сценарии. А почему бы сказке не воплотиться в жизнь?
Через пятнадцать минут объяснений Лев Валерианович всех отпустил, спросив Настасью напоследок:
– День свадьбы еще не назначили?
– С кем? – опешила Настасья.
– Подозреваю, что с олигархом нашим, Семечкиным, – ехидничал начальник.
– А почему вы сделали такие выводы? – Настасья решила все отрицать. Кому какое дело до ее личной жизни.
– Ой, ну не надо! – отмахнулся Лев Валерианович и по-доброму рассмеялся. – Олигарх отпрашивал вас сегодня на шестнадцать часов под предлогом конкретизации работы по объекту.
– Да? – удивилась Настасья. – Ничего про это не знаю.
– Тьфу ты, ну ты. Вот старый болван. Владислав Игоревич, видимо, сюрприз задумал, а я выдал, – Лев Валерианович искренне расстроился.
– Да, ладно, вдруг и, правда, по объекту хочет поговорить.
– Кто знает, кто знает, – не верил начальник. – От судьбы, Настасья, не уйдешь. Да и зачем? Желаю счастья. Пусть «заразное» место сработает и в твоем случае.
Настасья смущенная вышла из кабинета, а Лев Валерианович всерьез задумался – не пришла ли пора поменять тактику, назначив следующим на «заразное» место мужчину? Мужики в декрет не уходят. Хотя, сейчас такое время, что и это возможно.
4.
Весна оказалась права! Олигарх Семечкин, на вид такой суровый и грозный, начал ухаживать. Как мог. Старался, выкраивая время от деловых встреч, даже робел подчас, вспоминая себя далекого восемнадцатилетнего. Ничего пошлого, дорогого, вычурного. Был, конечно, соблазн сделать словно в любовных романах – самолет, дорогое шампанское, колечко с бриллиантом и сказочный остров только для двоих. Он раньше так поступал с другими. Мог себе позволить. Любая красавица сдавалась на «раз». Ну, в худшем случае «на два». А с Настасьей хотелось по-другому. Иначе не даст к себе прикипеть, не пустит в свой мир, не захочет разделить с ним океан будничных, упорядоченных дней.
Через два месяца Настасья переехала к олигарху Семечкину, а еще через месяц ей сделали официальное предложение.
Не было ни шикарного ресторана, ни Парижа, ни дорогого кольца. Самое начало лета. Жара сразу, стремительно, уверенно захватила власть. Горячий воздух ломал кондиционеры, плавил асфальт и грозил людям полным обезвоживанием. У кого была возможность, уезжали на моря-океаны, другие набирали на дачах полные бассейны воды, сидели под вентиляторами и старались меньше бывать на открытом солнце.
В доме, находящемся в тени высоких деревьев, стояла приятная прохлада. Владислав приехал с работы и, уже привычно, сразу вошел на кухню, где суетилась Настасья.
– Ты устал. Вижу-вижу. А я сегодня отчет сдала. Тебе подливки к пюре побольше? Нет, окрошка это не серьезно. Ты как попало ел весь день. Даже не возражай. Почему ты на так смотришь? Я стала похожей на квочку? Кудахтаю, крыльями хлопаю, наставлениями мучаю?
– Присядь Настенька, – олигарх Семечкин показал на стоящее рядом кресло.
– Что случилось? – встревожилась Настасья.
– Случилось, – задумчиво произнес Владислав Игоревич. – Случилось счастье.
– Хорошо, – радостно выдохнула Настасья. – А какое?
– Сегодня, представляешь, прямо во время совещания с корейцами, я понял, хочу чтобы ты всегда была со мной!
– Я и так с тобой.
– Выходи за меня замуж. Прости, так буднично и обыденно. Будешь моей женой?
– Владик, даже не знаю, – Настасья, как все влюбленные женщины, в глубине души надеявшаяся на «законное» продолжение, от неожиданности растерялась. Ей впервые предлагают выйти замуж! Мечта сбывалась в самый неподходящий для этого момент – на кухне, среди кастрюль, гуляша и салата из помидоров. Не поверила.– Сейчас многие живут не расписываясь.
– Ты не хочешь? – помрачнел Владислав.
–Я не верю, – тихо ответила Настасья. Слезы показались на глазах, и защипало в носу. Ей бы обрадоваться, закричать: «Согласна!», кинувшись к любимому на шею, но не получалось. Неудачные прошлые попытки стать счастливой крепко держали за подол.
– Мне не веришь? – олигарх Семечкин растерянно погладил лысую голову. Затем сел рядом с Настасьей. – Посмотри на меня. Я не предам, я другой. Хочу, чтобы все было по-честному и по закону. Пожить три дня и разбежаться не для меня. Ты жена, я муж. Так правильно. Я жил в браке почти шестнадцать лет и мне нравилось. Давай вместе пробовать. Подожди, нет, не так. Сам сбился. Уф, волнительно! – Владислав стал на колено, вытерев с лысины пот. – Настенька, не умею говорить красиво. Мне без тебя плохо. Хочу прожить с тобой оставшуюся жизнь. Соглашайся. И вот еще, самое главное, я тебя люблю.
– И я тебя тоже люблю, – Настасья, вмиг став самой счастливой на свете, крепко-крепко обняла своего олигарха Семечкина и расплакалась.
– Ну, вот, зачем плачешь? – растроганно шептал Владислав, целуя Настасью. – Все же хорошо. Даже лучше хорошего! Я сейчас тоже расплачусь.
Зашедшее за горизонт солнце, укрыло тайну двух влюбленных бледно-розовой вуалью, сотканной из последних лучей. Воздух, полный томных пьянящих летних запахов, обещал желанное счастье. И, казалось, нет никаких преград, никаких препятствий. Иди вперед, девочка! Ничего не бойся!
5.
Как славно начинался это день. Золото, золото, золото везде и повсюду! Золотой период в жизни. Настасья почти летела над мостовой. Новые легкие кожаные сапожки, модная стеганная болоньевая курточка, голубые джинсы в «облипочку», отлично сидящие на похудевшей фигурке, яркий тонкий кашемировый шарфик. Шик, блеск, красота!
Можно расслабиться и вволю надышаться прелым пьянящим воздухом. Свадебное платье почти готово, список гостей в количестве тридцати человек составлен. Придут только самые близкие люди, те, кто искренне порадуется. Остальные не нужны.
На свадьбу в октябре обещал приехать сын Владислава – Володя. Настасья познакомилась с ним в июле, когда вместе отдыхали в Италии. Замкнутый, умный, осторожный с новыми людьми, высокий, чуть сутулый юноша при первой встрече отнесся к новой спутнице отца с недоверием. Лишь через пару дней сказал Владиславу Игоревичу:
– Папа, Настасья нормальная. Не те, что были раньше, – Володя поморщился. – Женись на ней. Ей нужен ты сам, а не деньги. Женись и роди мне брата или сестру. А лучше то и другое.
Настасья против детей абсолютно не возражала. Она мечтала, чтобы картинка, однажды нарисованная воображением, сбылась. Вчера ей исполнилось тридцать восемь. Самое время стать счастливой, стать женой и мамой. Теперь для этого есть все! Золото, золото, золото везде и повсюду!
-Абрамова, ты что ли? – пробасили откуда-то сбоку.
– Я! – звонко ответила Настасья и повернула голову.
Около нее стоял невысокий, плотный, коренастый мужичек в дорогой помятой синей куртке, поношенных джинсах и ярко-рыжих ботинках на толстой подошве. Мужичек радостно улыбался, показывая отсутствие одного переднего зуба. На лице под глазом красовался малиново-фиолетовый синяк.
– Не узнаешь?
– Честно – нет.
– А так? – Мужичек втянул щеки, живот и сделал молящие глаза.
– Есин? Толя? Ты?! – воскликнула Настасья.
– Я! – Толя радостно потряс головой.
– А что с тобой?
– Это? – Толя ткнул пальцем в синяк на лице. – Бандитская пуля. Господи, сколько же мы не виделись?
– Двадцать лет, – быстро подсчитала Настасья. – Как школу закончили, так и не виделись.
– А ты хороша! Прямо дама из Потсдама! Кто бы мог подумать! В школе совсем неприметная была.
– Спасибо, – ответила Настасья. – Зато ты всегда блистал. Отличник, пианист, турист, математик, победитель олимпиад и прочее.
– Так я и сейчас блистаю. В определенном смысле, – вздохнул Толя Есин. – Пива хочешь, из гипермаркета иду. Затарился на вечерок.
Толя показал большую клетчатую сумку.
– Да я бы не против, но…
Раздался скрип тормозов. Настасья словно в замедленно кино наблюдала, как несколько мужчин в масках, приложив к Толиному лицу тряпку, поволокли его в большую черную машину. Не успела охнуть, как те же мужчины проделали это и с ней. Ни крикнуть, не позвать на помощь. Сладко-приторный запах ударил в нос и, наступила темнота.
У темноты оказался горький привкус и легкий запах плесени. Настасья не открывая глаз, водила по губам сухим языком. Чаю бы горячего, сладкого большую кружку. Нет, лучше холодной минералочки, с лопающимися солененькими пузырьками, прямо из бутылки. Сейчас стану и попью. Прямо сейчас.
Но нет сил даже открыть глаза. Надо сделать усилие. Хотя бы пальцем шевельнуть. Почему такая слабость? Может, заболела? Наверное, у меня высокая температура. Слабость, сухость во рту, болит голова, дышать тяжело, ломота в суставах. Вирусные инфекции начинаются именно так. Не вовремя я заболела! Свадьба на носу, столько хлопот, столько дел.
Настасья, тяжело дыша, снова попыталась приоткрыть глаза. Не получилось. Горькая темнота давила и сжимала в объятиях. Ладно, к чему борьба? Посплю еще пару часиков и станет легче. Сон – лучшее лекарство от всех болезней. Жаль, что кровать такая жесткая. Раньше я не замечала. Потом, когда поправлюсь, куплю новый матрас.
Запах плесени неприятно щекотал ноздри. Тишина, обрезав обычную жизнь острым ножом небытия, лишила возможности зацепиться хотя бы за звук. Провал. Темнота. Сон.
Вторая попытка стала более удачной. Открыв глаза, Настасья долго смотрела в полумрак. Странно, кто в спальне переклеил обои? Да и сама комната будто сузилась, уменьшилась в размерах. Что за чудеса творятся? Надо срочно открыть форточку и выветрить запах плесени. А откуда он здесь взялся? И какое сейчас время суток? И почему Владик до сих пор не позвонил? Одни вопросы.
Настасья, морщась от неприятных ощущений, медленно села. Пить хочется еще больше, голова болит, горечь во рту. Чай, срочно нужен крепкий чай!
И тут наступил шок! Вместо своей любимой, хорошо обставленной, уютной спаленки, Настасья оказалась в сером, плохо отштукатуренном полуподвале. Сыро, прохладно, полумрак. Пара панцирных кроватей со старыми облезлыми матрасами, куча вещей на них, полуразвалившийся деревянный стул, обветшалый, старомодный, громоздкий шкаф, черные разводы плесени на углах стен, и больше ничего. Что происходит?
Сердце заколотилось, на лбу выступил пот, по венам горячими ручейками побежала тревога. Медленно, нехотя стали возвращаться воспоминания. Ее украли!
С трудом сглотнув, Настасья продолжила анализировать. Ее захватили люди в черной одежде. Но до этого было еще что-то важное. Точно! Толя Есин! Вначале преступники набросились на него. А где теперь Толя? Неужели его уби…
Настасья не успела завершить страшную мысль. На одной из кроватей зашевелилась куча вещей. Крысы! Настасья быстро подогнула ноги и сжалась. Ненавижу крыс, боюсь их до безумия. Куда бежать? В маленькое узкое оконце под потолком не выбраться. Настасья судорожно искала глазами входную дверь. Бежать, бежать, бежать! Но двери не было! Помещение без двери – разве такое возможно?
Раздался отборный мат и, словно в фантастическом кино, одна из куч тряпья на кровати трансформировалась в Толю Есина. Со страхом и изумлением осматриваясь вокруг, одноклассник громко матерился. Наткнувшись глазами на съежившуюся Настасью, Толя облегченно выдохнул и хрипло сказал:
– Думал, спятил, – Толя потряс головой. – Пить хочу, как сто индейцев.
– И я хочу, – шепотом ответила Настасья.
– Абрамова, мы где? – Толя Есин встал с кровати и, с трудом разминая ноги, начал осматривать помещение.
– Я не знаю.
– А почему шепчешь?
– Тоже не знаю, – Настасья встала. – Давай найдем дверь.
– Сейчас, – Толя порылся на соседней кровати и с радостным воплем вытащил пакет. – Они его не выбросили! На, пей!