Вандор Хельга
Исправить прошлое
Глава 5
Пока ехала обратно, Тереза немного успокоилась. Кажется, я все предусмотрела. Что такого – я просто ездила переодеться, а что там случилось за время моего отсутствия, мне неизвестно.
Она почти спокойно припарковалась, почти, потому что, черт побери, её просто колотило от всего происходящего!..
Тереза зашла тем же путем, что и выходила – через лестницу служебного входа. Девушка еще порадовалась, что никого не встретила, но, отворив дверь в коридор, сразу же наткнулась на несколько пар настороженных глаз. У входа в ту самую палату стояли: сам господин Бётгер, доктор Барбара и два санитара, одним из которых был Бруно.
– А вот и она сама! – мерзко произнёс он зловещим голосом.
– Что за собрание? – натянуто улыбаясь, как можно беззаботней спросила девушка.
–Ты где была? – грубо, без малейшего намека на приличный тон, спросил господин Бётгер.
– Переодевалась, а что?.. Вот этот, – кивком головы она указала на Бруно, – обляпал меня своим вонючим дерьмом!
– Это было не моё дерьмо! – взвизгнул фальцетом тот. – Ты сама меня толкнула, вот и обляпалась!
– Заткнись, – бросил ему сквозь зубы Бётгер. – А ты, – кивнул он Терезе, – следуй за мной!
Он повернулся и направился в свой кабинет, который находился в административной части здания, отдельно от палат пациентов. Тереза замешкалась, вскинув при этом вопросительный взгляд на доктора Барбару.
– Пациент пропал… – шепнула та. – Тот, спящий… Надеюсь, ты непричастна?..
– Как пропал?.. – делано изумилась Тереза. – Куда пропал?.. Он же лежачий!
Бётгер оглянулся.
– Тереза, немедленно следуй за мной! И вы, Бруно и Ларс, тоже! А вы, госпожа Барбара, на сегодня свободны!
Тереза гордо вздернула голову, двинула плечами, но приказанию подчинилась. Нападение – лучшая защита! Так? Так! Она смело вышагивала вслед за шефом, впереди санитаров. Я ничего такого не делала. Это не я. Мало ли кто его украл, и для каких целей.
– Мало ли кто его украл, и для каких целей, – уже в кабинете, глядя на господина Бётгера, восседавшего за своим столом, нагло заявила она.
Главврач, покусывая губы, молча взирал на неё. Сейчас найти сбежавшего пациента для него означало сохранить не только эту должность, но и свою жизнь. Ведь незадолго до этого происшествия ему позвонил заклятый родственничек и популярно разъяснил, что он с ним сделает, если тот вздумает соскочить в этот раз.
Бётгер не стал пререкаться с Терезой, как предположила она вначале, а принялся уточнять.
– Так где ты переодевалась?
– В раздевалке её не было, я проверял! – угодливо взвизгнул Бруно.
– Заткнись! А ты отвечай!
Торопливый выкрик Бруно подсказал Терезе – что именно она должна ответить, чтобы не попасться на горячем.
– Съездила домой за чистым халатом.
– А что, разве запасной спецодежды у тебя здесь нет?
–Есть, но эта так воняла, что…
Шеф буравил её тяжелым взглядом, и девушка с ужасом поняла, что ее защита не сработала!.. Он её заподозрил…
– Ключ от дома! – рявкнул Бётгер.
– Что?.. – похолодела она.
– Ключ давай, и немедленно!
Он подал знак санитарам. Ларс внезапно заломил ей руки за спину, а Бруно тут же достал из кармана её халата ключи.
– Вы не имеете права!.. Вы нарушаете мою личную неприкосновенность! – вопила она, отбиваясь.
– Я принесу тебе публичные извинения, детка, – ядовито улыбнулся шеф, – если ты в самом деле окажешься хорошей девочкой. Но лучше бы тебе признаться во всем сразу.
– Не в чем мне признаваться!.. Вы не смеете проникать в мое жилище!..
– Заклейте ей рот, чтобы не орала здесь, а то у меня уши закладывает, – скривился шеф. – И привяжите, чтобы не сбежала.
Санитары тут же скрутили девушку, заклеили ей рот скотчем и привязали её к стулу, а стул – к батарее. Затем они отобрали у неё и телефон. После чего все втроем вышли, заперев за собой дверь в кабинет.
В коридоре навстречу им шла доктор Барбара. Бётгер приостановился возле неё – ему необходимо было срочно отправить её домой, чтобы она не помешала.
– Вы все ещё здесь, госпожа Грейс?.. Разве я не отпустил вас?..
– Но, господин Бётгер, мне же нужно поработать с историями болезней пациентов, – оправдывалась та, с удивлением взирая на странную троицу.
– Я сам займусь ими! – распорядился главврач и приказал тоном, не терпящим возражений. – Ступайте домой, госпожа Барбара, да не задерживайтесь. Вы, кстати, просили отпуск – пожалуйста, разрешаю – на неделю!
После чего они втроем зашагали дальше. Барбара проводила их недоуменным взглядом. Что здесь происходит? Что за дела у главного врача с санитарами?.. И почему это вдруг Бётгер чуть ли не гонит её в отпуск, хотя не далее как вчера и слушать об этом не хотел?..
– Господин Бётгер, прошу в моё авто! Я знаю, где живет эта медсестра! – суетливо забегая наперед, угоднически предложил Бруно. В кои-то веки шеф удостоил его, обычного санитара, своим вниманием!
Тот величественно кивнул, и они втроем направились к его машине.
Бруно обожал, нет, просто обожествлял свой автомобиль, буквально сдувал с него пылинки. Да и вёл машину он просто мастерски, с шиком, однако, как он не усердствовал, шеф не удостоил его похвалы. Припарковал автомобиль Бруно напротив дома Терезы, однако выходить никто из них не спешил: приглядывались.
– Значит, так, – распорядился шеф. – Идите в дом, наверняка девчонка спрятала нашего пациента здесь.
– А как она его сюда доставила? Ведь он лежачий,– озадачено спросил Ларс.
– Раз сбежал, значит, уже не лежачий. Он больной, и ему крайне необходима госпитализация, – ответил Бётгер. – Вы должны найти его и вернуть в больницу.
– А если он не захочет? – спросил Бруно.
– Если будет сопротивляться – вот, – шеф подал Ларсу шприц с успокоительным, – ты знаешь, что делать в таких случаях.
Тот молча кивнул.
Ларс и Бруно зашли в дом и принялись заглядывать во все помещения, разыскивая беглеца, но все было тщетно. Тогда они принялись обыскивать комнаты по второму кругу, рассчитывая найти хоть какую-то зацепку. Но и тут их ждало разочарование. Ничто не указывало на присутствие какого-нибудь мужчины, не было и намека. Разве что грязный халат на полу ванной указывал, что медсестра здесь, действительно, недавно была.
– Шеф, а его здесь нет и не было, – плюхнувшись на сиденье, пискнул Ларс своим тонким голосом. – Похоже, зря мы девчонку скрутили!
Бруно грязно выругался.
– Ещё не так её надо скрутить!.. Это она всё устроила, сучка, зуб даю!.. То ни на минуту не выходила из палаты, а то вдруг исчезла на целый час! В больнице, что ли, не могла переодеться?
Он завел мотор. Автомобиль медленно двинулся по улице. Когда они проезжали мимо мусорных баков Бётгер, осененный догадкой, внезапно приказал:
– Ну-ка, притормози!
Бруно резко остановил автомобиль и вопросительно взглянул на шефа. Тот кивком головы указал на мусорный бак, стоявший на углу улицы.
– Загляни вон туда! – приказал он Ларсу.
Тот понял его с полуслова и выскочил из машины. Минуту спустя он уже доставал из бака узел с одеждой. Развернув его, Ларс победоносно затряс белыми спортивными шортами:
– Вот!.. Это его шмотки!.. Был он здесь, был!.. – После чего он опять приподнял крышку бака, чтобы зашвырнуть вещи обратно, но Бётгер остановил его:
– Не выбрасывай. Давай-ка их сюда.
– Из мусорки – в моё чистое авто? – оскорбился было Бруно, но Бётгер оборвал его:
– Заткнись!.. Ты и без мусорки весь дерьмом провонялся. Давай, поехали обратно.
Бруно промолчал. Он видел – шеф не в духе. И виной тому ни кто иной, как сучка-медсестра!
Это только в цирке да в кино узники легко избавляются от пут и замков. В действительности же, как Тереза не старалась, ничего у неё не вышло. В конце концов она затихла и только мысленно просила святых угодников о заступничестве.
Наконец в замке послышался поворот ключа, а затем дверь отворилась, пропустив её мучителей. Одного только взгляда на вошедших Терезе оказалось достаточно, чтобы понять: я пропала, его схватили!.. Но почему тогда они подступают ко мне с такими злобными рожами?..
– Где он?!. – рявкнул Бётгер, и Тереза перевела дух: слава Богу, не нашли! Теперь можно было попробовать извернуться из ситуации, с пользой для себя… Ну, или хотя бы попытаться!..
Она замотала головой, задергала плечами, замычала заклеенным ртом. В это время внезапно у шефа в кармане зазвонил телефон. Бётгер взглянул на экран, поднял трубку и ответил:
– Сейчас… – после чего прикрыл рукой микрофон и распорядился своим помощникам. – Быстро тащите девчонку куда-нибудь, подальше отсюда.
–В палату? – пискнул Ларс.
–Подальше, я сказал! Да поживее!
Бруно принялся отвязывать Терезу от стула. Как только он освободил ей ноги, девушка изо всей силы двинула его, метя ногой точно в пах. Бруно охнул и согнулся пополам.
– Ах ты ж тварь! – рявкнул Ларс, обхватывая девушку.
Та извивалась и сопротивлялась изо всей силы. Раздумывать Бётгеру не было времени, ведь у телефона его ждал Петерсен. Поэтому он быстро вколол девчонке успокоительное, после чего подал знак своим подельникам, убирайтесь, мол, да поскорее.
Тереза обмякла. Ларс ухватил её бесчувственное тело и легко взвалил себе на плечо, головой вниз.
– Глянь в коридор, – обратился он к Бруно.
Тот послушно выглянул – там не было никого: сотрудники в это время уже разошлись, а больные сюда не захаживали.
– Куда мы её? – спросил Бруно, аккуратно затворяя за собой дверь кабинета.
– К крысам, куда же ещё, – ответил ему Ларс.
Они спустились по ступенькам в подвал, свернули налево и прошли по тускло освещенному коридору в самый дальний угол, заваленный всяческой рухлядью – именно за ней находилась нужная им дверь. Кто не знал о ней, ни за что бы не догадался, что за кучей мусора скрывается ещё одно помещение. В самом его углу лежало несколько старых матрасов. Ларс опустил на них бесчувственное тело девушки.
– Развяжи ей руки, чтобы не затекли, – сказал он, расправляя спину.
– Развязать эту сучку?.. – возмутился Бруно. – Чтобы она тут вой подняла?
– Да пусть воет, сколько угодно, – ответил его напарник. – Во-первых, она дрыхнуть будет часов десять. А во-вторых, кто её услышит здесь? Разве что крысы.
Всего этого Тереза не слышала и не видела, погрузившись в принудительный сон.
Когда они вышли, Бётгер сказал в трубку:
– Это я. Да, все как и договаривались. Я позже перезвоню, – и, нажав отбой, перевел дух.
Отсрочка пока была обеспечена. Тем временем ему нужно хорошенько обдумать сложившуюся ситуацию. Ведь что он мог сейчас сказать Йенсу?.. Шутка ли – донор сбежал! Да не просто донор, а донор для самого помощника начальника полиции города! Того самого, который уже несколько лет держит в своих руках трафик органов для пересадки! Который денно и нощно кошмарит меня своими звонками… Как прикажете ему об этом доложить?.. Да он меня в порошок сотрет!..
Нет, нет, докладывать о побеге пациента никак нельзя… Надо самим попытаться разыскать его, и быстро, пока след не остыл! Насколько мне известно, ни родственники, ни знакомые у него не объявились, стало быть, он здесь чужак. Черт его знает, откуда он вообще здесь взялся, ну, это не важно… Куда мог пойти чужак в незнакомом городе?..
Скрипнула дверь – зашли санитары.
– Шеф, мы спрятали её в подвале…
Бётгер нетерпеливо махнул рукой, прервав Ларса.
– Не до неё сейчас. Быстро прыгайте в машину и отправляйтесь в город – искать сбежавшего.
Лица тех вытянулись.
– Но шеф! А где же нам его искать?..
– Я же сказал – в городе! – рявкнул Бётгер, досадуя их тупости. – Поездите по улицам, позаглядывайте в кафе, учить мне вас, что ли? Смотрите на переходы, на тротуары, в заведения заглядывайте… Далеко уйти он не мог! Деваться ему некуда, он здесь чужак.
– А если это… – почесав бровь, протянул Бруно. – Если он на лодке там, или на машине отправился куда…
Теряя терпение, Бётгер веско перечислил:
– Денег у него нет – это во-первых. Он чужак – это во-вторых. И в-третьих он, скорее всего, ещё не полностью пришёл в себя, а значит вряд ли сообразит куда-то спрятаться. И хватит уже болтать! Идите!
Санитары переглянулись и вышли из кабинета.
Бётгер сжал кулаки и саданул ими об стол. Чёрт!.. Как же я не подумал? Зря я вкатил этой девчонке лошадиную дозу снотворного, лучше бы амитал – он бы сразу развязал ей язык… Ну да ладно, что уж теперь, авось повезет и санитары разыщут донора сами. Всё-таки деваться ему некуда… Или, может, все же позвонить Йенсу?..
Он покрутил в руках телефон, представил разговор с заклятым родственничком… Нет, нет, попробуем пока сами справиться.
О нравственности вопроса главный врач больницы предпочитал не думать.
Глава 6
Мужчина шел в толчее прохожих, время от времени бездумно переходя улицы. Вот ведь странно, оказывается, я говорю, только не голосом, а руками! Выходит, я глухонемой. Надо же, какая это загадочная штука – память рук! Они-то первыми вспомнили мой способ общения. Или это – память мышц? Глубинная память… Кто так сказал – глубинная память? Кто-то мне так сказал… Не помню, ничего не помню…
Он вздохнул и двинулся дальше. Вот куда я иду? Куда меня несут ноги в незнакомом городе?.. Он ступил на дорогу. Сзади посигналила машина, мужчина посторонился, выжидая, пока она проезжала мимо, затем перешел на другую сторону улицы. Возле зеркальной витрины он остановился и какое-то время рассматривал свое угрюмое лицо с густой щетиной, трогая рукой щёки. Ну и рожа. Умыться бы да побриться, может, моложе бы стал… Интересно, а сколько мне лет? Тридцать? Или тридцать пять?..
Он опять пошёл вперед. Если и в самом деле есть такая штука как память мышц, пусть она меня ведет. Куда-нибудь да приведет. С каждым шагом он чувствовал, что тело его крепнет, и походка становится всё уверенней. Адаптация будет несколько дней – так сказала мне Барка. Барка?.. Кто такая Барка?.. Еще одна знакомая девчонка, что ли? А эта девчонка, Тереза, какова, а? Отчаянная, не побоялась влезть в такое дерьмо… Ведь это не просто дерьмо, а чей-то бизнес. А ребята, занимающиеся таким бизнесом, шутить не будут…
Он остановился. Чёрт! Как же я не подумал… Не надо было выбрасывать одежду рядом с домом! Немного потоптавшись, он двинулся дальше. Нет, возвращаться нельзя, если её заподозрят – а её, конечно же, заподозрят – то первым делом нагрянут к ней домой, а там я не наследил. Стоп, а пальчики-то свои оставил, не стер!
Вот дьявол! Если будет искать полиция, то возьмут и отпечатки, сличат с больничными… Ну, это если полиция связана с этим дерьмом. А полиция обычно всегда связана с таким дерьмом, это самая надёжная крыша. Значит, они непременно начнут меня искать. И начнут трясти ни в чем не повинную девчонку… Я должен ей помочь! Только вот как?
Он резко остановился. На него налетела седая дама и воскликнула:
– Аккуратнее, молодой человек!
– Простите, – машинально пробормотал он, двинувшись за ней. И снова остановился как вкопанный. Так я, оказывается, ещё и говорю?.. Он попытался вспомнить ещё хоть что-нибудь, но ему это опять не удалось.
Он двинулся дальше. Так о чем это я… Помочь девчонке. Девчонке?.. Я здесь, чтобы помочь какой-то девчонке… Он потёр лоб. В мыслях промелькнули чьи-то испуганные глаза и скрипка. Не помню, ничего не помню…
Ладно. Сейчас надо помочь Терезе. А для этого нужно прежде спастись самому. Чтобы спастись самому, нужно залечь на дно. Залечь на дно… Там радостно, там первозданная жизнь… Глубинная память… Опять эта глубинная память! Что это?.. Не помню …
Так о чем это я?.. А, спрятаться – у друзей, знакомых, родственников. Именно там, где первым делом будет искать полиция. А откуда я это знаю? Сейчас не важно. Нет у меня здесь никого, к счастью. Город мне не знаком. Надо свернуть с дороги куда-нибудь в укромное место. В какое? Ну вот хотя бы через этот парк – туда, к пансионату.
К пансионату?.. Так я иду к пансионату?..
Сзади на дороге послышался вой полицейской сирены, и мужчина свернул с дороги в парк, чтобы уйти из зоны видимости, от греха подальше. Углубившись за деревья, он оглянулся, затем прошёл немного и остановился, озираясь вокруг. Здесь было сумрачно и тихо, как обычно бывало по вечерам. Так я что – бывал здесь по вечерам?.. Он оглядел высокие сосны, вслушиваясь в их шум, словно пытаясь понять их таинственный рассказ. Не помню, ничего не помню!
Но ведь я иду к пансионату?.. Точнее, ноги ведут меня к пансионату! Он находится вон там, за парком, на окраине – школа-пансионат для детей с нарушениями голоса и слуха… Туда можно пройти через вот этот парк – напрямую…
У него гулко забилось сердце. Если там есть пансионат, значит, это мой город! Значит, я здесь живу или жил! Значит, здесь есть мои родственники, друзья и знакомые!
Где-то позади послышались детские голоса. Он оглянулся – слева за деревьями промчались несколько мальчишек лет семи-восьми, промчались и пропали. В парке снова стало тихо. Вот и я когда-то так беззаботно носился… Наверное. Дьявол!.. Не помню, ничего не помню!
Так что там о пансионате? Интересно, есть ли он вон там, за теми соснами? А может, его здесь и нет вовсе. Может, просто место похожее, а жил я совсем в другом городе. И почему я учился в пансионате для глухонемых, если могу разговаривать?.. Или не учился?
Он неторопливо двинулся дальше по еле заметной тропке, хотя ему так и хотелось промчаться напрямую по траве, обогнув дикие кустарники ежевики – вон туда, где в просвете деревьев уже виднелось белое двухэтажное здание.
Мужчина вышел на окраину парка и остановился. Дальше тропка вела через небольшой овражек к дороге. А за дорогой виднелся редкий металлический забор, увитый зеленью – плющом и диким виноградом. Здесь мы с друзьями подглядывали за девчонками во дворе пансионата, отодвинув зелень. Почему я подглядывал?.. Разве я там не учился?..
Он двинулся дальше – прошёл через овражек, пересек пустынную дорогу. Здесь всегда было мало машин. Местные жители почему-то избегали этого места, почему – не помню. Может, это было не здесь?.. И вообще – возможно, вон то здание, белеющее за забором – вовсе не пансионат?..
Ноги понесли его вдоль забора по обочине дороги, поскольку тротуара здесь никогда не было. Да. Никогда не было. В одном месте плющ не доходил до верха забора. Мальчишка не увидел бы, а мужчине был хорошо виден двор со стайкой девчонок в нем.
Он остановился и принялся наблюдать за тем, как те общались между собой – языком жестов. В звенящей тишине быстро мелькали их руки и пальцы. Девчонки улыбались, перебивали друг друга, если так можно сказать. Обсуждали только что прошедший урок, он легко читал их разговор. Так и есть. Это школа-пансионат для детей с нарушениями голоса и слуха.
Выходит, я когда-то здесь учился?.. Или это просто совпадение?.. Спросить бы у кого-нибудь, не помнят ли меня… А кого?.. Кто я, как меня зовут?.. Эти девчонки явно не в счет, вот если бы какая-нибудь учительница вышла…
Дверь здания отворилась, и на пороге появилась молодая женщина, судя по всему, учительница. Подойдя к девчонкам, она позвала их на ужин, разумеется, на языке жестов. И заметила его. Посмотрела внимательно, затем увела девочек с собой. Ну конечно же, мало ли что за тип стоит у забора и с какой целью. А мне она не поможет – слишком молода для моей учительницы.
Он двинулся дальше. Надо уйти, подальше от посторонних, в какое-нибудь тихое местечко, такое, как наш штаб над обрывом. Штаб над обрывом! Ну конечно же!.. Это вон там, за пансионатом! Родители нам строго-настрого запрещали ходить к озеру, ходили слухи, что там водятся летающие русалки. Никто из местных жителей не появлялся там, кроме нас, мальчишек…
Мужчина прошёл вдоль забора, свернул за угол и двинулся между высокорослыми дикими травами. Вон туда, дальше, оставив позади забор пансионата! Где-то там, над обрывом, и был наш штаб! Ну, то есть, то бревно, которое мы с мальчишками приволокли и положили возле толстого дуба…
На том бревне мы частенько сидели, обсуждая события и мечтая обо всем на свете… Я вспомнил: я мечтал стать капитаном, собирался плыть на корабле в дальние страны… Я видел в своих мечтах эти дальние страны: это был неведомый остров, похожий на сияющий кристалл, и я плыл к нему. А ведь тогда я и плавать-то не умел. Потом… Кажется со мной потом что-то произошло…
Он резко остановился и потер лоб, ловя ускользающие воспоминания. Сейчас, сейчас вспомню… В тот вечер я ожидал там друзей, чтобы похвастаться перед ними новеньким складным ножиком, подарком… чьим-то подарком, ну, неважно. Очистив бревно от коры в одном месте, я принялся вырезать на нем сердечко – признание… Потом… Что же потом…
Потом что-то случилось… Нет, я не испугался. Просто от неожиданности нож сорвался и полоснул меня по руке… Он взглянул на левую ладонь. Вот этот шрам возле большого пальца, он теперь еле заметен. А тогда кровь текла из раны, а я просто остолбенел от неожиданности и смотрел, смотрел на неё, как завороженный…
Воспоминания, мелькнув кометой, унеслись, оставив за собой разрозненный шлейф мыслей. Кто же я, как меня зовут? Я вспомню. Я обязательно вспомню. Он двинулся дальше: свернул налево и прошёл ещё метров пятьсот – до высокого старого дуба, под которым, действительно, лежало бревно. Странно, но оно казалось принесенным сюда совсем недавно…
Сердце у мужчины колотилось, когда он склонился над ним, чтобы увидеть выцарапанную им надпись – он вспомнил, он вырезал сердечко и начальные буквы имен: своё и той девочки со скрипкой…
Толстый слой коры покрывал бревно, и никакой надписи не было!
Не может быть… Вот же он, обрыв, а внизу – озеро, в котором живут русалки, так нам говорили родители… Вот же шрам на моей руке. А на бревне нет и намека на вырезанные имена… Может, это не то бревно?.. Да нет же, именно оно, вот и сучок, и дупло над ним – здесь мы оставляли друг другу приказы, ведь это был наш штаб… Он пошарил рукой в дупле – там было пусто.
Мужчина тяжело опустился на бревно и сел, вытянув ноги и прислонившись спиной к дубу. Надо отдохнуть и собраться с мыслями. Надо собраться с мыслями, переключиться. В самом деле. Чего это я ударился в воспоминания?.. Сейчас не до них, есть дела поважнее.
Надо помочь Терезе, надо все хорошенько обдумать – как это сделать? Пожалуй, ночью я проберусь в её двор и посмотрю – все ли у неё в порядке. Может, её и не заподозрили ни в чем. Если никто не додумается заглянуть в мусорный бак. Я схожу к ее дому, это недалеко от строительного супермаркета, там ещё жил этот… Потом я обязательно вспомню его. Сволочь, короче, редкостная. Может, он до сих пор там живет…
