ВАН
Про… жизнь (sex, sport & rock’n’roll)

Полная версия

Закон сохранения энергии существует и неукоснительно выполняется независимо от наших познаний о нём.

«Бог не фраер – шельму метит».

«Ответочка по любасу прилетит».

Часть 1. Вместо предисловия

Предпринята искренняя попытка в формате повести на жизненных примерах раскрыть первопричины изменения взаимоотношений и найти пути решений, прежде всего в такой интимной сфере, как секс-страсть-любовь. Контекстно передать дух сменившихся эпох. Беспристрастно и честно рассказать про спорт (преимущественно волейбол), не забыв его изнанку. А так же отразить чувственную связь всего и вся с её величеством роковОй музыкой.

Все персонажи данного повествования сугубо собирательные! Немалое сходство местами – не более чем роковая случайность☺. Убедительная просьба не искать личностных совпадений и не проецировать на себя художественные образы. Автор был вынужден наделить некоторых героев своего произведения чужими «подвигами», чтобы не подставлять живущих людей и не омрачать память об ушедших в мир иной.

Отдельные фрагменты повествования оказались склеены по памяти из разных эпизодов, имевших место в действительности. Небольшие пробелы дорисовала скромная (а местами, может, и не очень) фантазия.

Благодарности

«Не судите и не судимы будете, ибо каким судом судите, таким и будете судимы, и какою мерою меряете, такою и вам будут мерить.» – Евангелие от Матфея

Автор выражает искреннюю признательность супруге за ценные рекомендации и корректуру текста.

Все, кто прямо или косвенно проучаствовали в создании этой повести, заранее глубоко благодарны всем, кто отнесётся с пониманием деликатности затронутых человеческих проблем.

Глава 1 [Сочинская весна, 1978-й год]

“Ах, Александр Сергеевич, милый,

Ну что же вы нам ничего сказали,

О том, как держали, искали, любили…”

– Юрий Шевчук, ДДТ, песня "В последнюю осень" с альбома "Актриса Весна" 1992 

Скорый поезд, привычно постукивая на стыках колёсами, уносит на юг. Обледенело-заснеженная Москва со всей своей суматохой и мельтешащими огнями скрывается во мраке ночи. В купе новехонького с отделкой под тёмное дерево гэдээровского [1.1] вагона убаюкивающе тепло. Тело, истерзанное двумя ежедневными тренировками двухнедельного "сбора", мгновенно проваливается в глубокий сон часов эдак на надцать…

Совмещая обед с ужином, заруливаем в полупустой вагон-ресторан. За окном мелькают вскрывшимся чернозёмом окрестности Ростова-Папы (на Дону). Эх, хорошо катить за 100 км в час и одновременно трапезничать, ни куда не торопясь, поглядывать в окно, как в живой телевизор.

Троим закадычным друзьям шестнадцатый год, но благодаря нехилому росту и жёсткому, многое повидавшему взгляду, сплошь дают все восемнадцать, а то и с гаком. У каждого краткие как выстрел игровые прозвища, по нынешнему, ник-нэймы (не путать с кличками-кликухами-погонялами): Дар, Дрю, Джо. Клешёные по тогдашней моде джинсы, вызывающе растрепанные прически и уверенные действия дополняют общий портрет. Похоже, эти ребята настроены кое-чего добиться в жизни исключительно своими силами. Шитые (точнее, вязанные) на заказ синие с полосками олимпийки с маленькими фетровыми номерами на рукаве выше локтя выдают спортсменов.

Однако на проездные-суточные юношеской спортивной школы в железнодорожных ресторанах не пошикуешь, к тому же злой, с утра не расстающийся с минералкой Шеф в любую минуту может нагрянуть и докопаться по мелочам. Ограничиваемся ароматным борщом и аппетитным, с маринованным огурчиком бефстроганов. Долгожданное удовольствие максимально растягиваем, тщательно зачистив корочкой ещё свежего чёрного хлеба продолговатую железную тарелку советского общепита. Утолив голод, слегка развалившись, обсуждаем заветные в «ёлочку» Made in USA джинсы Wrangler [1.2], что у фарцовщиков от 180 рублей [1.3] влёт уходят, и последние раздобытые записи альбомов Deep Purple [1.4].

– На Fireball есть обалденная вещь, называется Fools. Особенно хорош проигрыш, где Блэкмор вставляет на страте [1.5] смычком от виолончели, а Пейс на ударных блещет синкопами [1.6] … – вещает Дрю, шевелюрой смахивающий на Моррисона [1.7].

Вдруг дальняя дверь распахнулась, и в чрево ресторана, разделенное в центре перегородкой с орбитально-эллипсоидным застеклённым вырезом, влетает стайка щебечущих длинноногих стройных девчонок, обтянутых в плотный коттон снизу и в облегающие водолазки/батники сверху, и, стреляя умопомрачительными улыбками, продвигается к буфету. Мы сидим за самой перегородкой, где орбита вздыбливается вверх, и до последнего момента остаёмся невидимыми.

– Оп-паньки, тётки 61-го года рождения, из Минска – в режиме перископа намётано определяет Джо, выделяющийся среди друзей относительно короткой причёской. Дар ничего не говорит, а уже полным ходом, не мигая, ест глазами упругость прелестно-отточенных форм.

– Похоже, они тоже катят в Сочи на всесоюзный турнир – отвечает Дрю, качнув с разворота гривой тёмно-русых волос.  Тут вслед за девчонками вваливается их тренер и моментально отсекает мясистым задом своих подопечных. Затарившись лимонадом «Байкал»[1.8] и продолжая рассыпать шуточки, группа спортсменок удаляется обратно. Тренер зависает в кабаке, сверля публику вопрошающе оценивающим взглядом, и быстро теряет родительскую бдительность с приближением пышногрудой официантки. Пора сваливать. Расплачиваемся сурово, без чаевых: и рады бы позолотить ручку, да не чем. Не сговариваясь, молча прёмся по составу, не поворачивая головы кося глазами в приоткрытые купе. В тупиковом накуренном тамбуре упираемся в нахохлившихся, затягивающихся в кулачки симпотных волейболисток.

– СмолИм?! А как же режим? – с ленинским прищуром вопрошает Джо, доставая из священной заначки аккуратно вскрытую бело-золотистую пачку понтового Marlboro 100s.

– Режим – когда лежим! – мгновенно ориентируются шустрые не только на язык спортсменки, многозначительно продолжив обрывком популярной в волейбольных кругах фразы, – А фигли нам, красивым, тра-та-та, и лежим!

– Лежим это хорошо. А «тра-та-та» – ваще замечательно!!! У вас, случайно, свободных диванов нет? А то мы свою команду в вашем поезде нагоняем, в Ростове из-за местной фарцы тормознулись. Вам ведь до Сочи? – на ходу не без горбухи сочиняет Джо. При этом Дар одобряюще не спеша затягивается прекрасно узнаваемым дымком Вирджинии, а Дрю всем видом излучает лихой кураж.

– Ребята, вы откуда? – выдыхая явский сено-солома дым, удивляется кареглазая шатенка с красиво очерченной грудью.

– Из центра! – не задумываясь, лепит Джо.

– Из какого такого райцентра? – не унимается блондинистая сероглазка, недозрелые землянички груди которой выпирают через довольно тонкий трикотаж.

– Вторая Россия рада вас приветствовать! – заряжает Дрю.

– Почему вторая? – ехидно парируют девчонки.

– Выиграем Первенство России, тогда на СССР будем первой.

Следует короткая пауза, означающая, что все присутствующие в теме, почему так. Крупные союзные республики, в которых развит волейбол, на Первенстве СССР были представлены двумя, а то и тремя сборными, «сколоченными» из своих ДЮСШ, пусть из разных городов. Например, от Украины обычно выступали 3 команды. Отдельная сборная Москвы значилась как Россия-1, а уделать столицу – это вызов.

– У нас тренер суровый – сетует кареглазая.

– Видели бы вы нашего! – не успокаивается Джо.

– Надеюсь, Бог милует – не лезет за словом в карман светлорусая.

– Что-то мы вас не припоминаем – настораживается шатенка.

– А мы вас срисовали еще в Калининграде, когда с Ригой в обнимку ходили! – выстреливает Джо.

– Как там, в Минске, брачующихся на площади Победы больше не давят? – не вопрошая ставит убедительную точку Дрю не газетной информацией.

– Да уж, печальная история: шагнул за слетевшей фатой и прямо под выворачивающую по кольцу машину – вздохнула тёмненькая.

– Зато быстрая смерть, не мучился. Это вам не в отсеке подлодки в восемнадцать лет заживо гореть – изрек Джо.

– Ну что, двинули? – выдавил Дар, надежно затушив бычок выдутой в четыре затяжки американской сигареты. Девчонки переглянулись. Громыхающие колёса еле заглушали стук сердец.

– Только у нас свободная полка всего лишь одна! И в любой момент может быть занята! – выпаливает блондинистая.

– Перед отбоем свалим на часик, чтоб ваш с проверкой успокоился – заверил Дрю.

Начали по традиции с подкидного дурака. Потом долго дурачились в глупую «веришь не веришь». Время летело незаметно. Горели только нижние ночники, сделав обстановку в купе предельно интимной. Дрю автоматически отодвинулся в тёмный угол на пару с третьей девчонкой, не курившей  тамбуре, со стрижкой а-ля сэссун [1.9]. Дар, не лукавя, искренне предложил сыграть на раздевание, но последовала пауза в духе гоголевского Ревизора. Запахло зажимом…

– Стоп машина! Отбой скоро!!! – вовремя проинтуячил ситуацию Джо. Друзья быстренько сгреблись и покинули гостеприимное купе, договорившись вернуться через полтора часа. В любом поезде обычно с одной стороны от ресторана следуют вагоны купе, а по другую – плацкарт. В этом составе несколько купейных вагонов, в том числе и наш законный, оказались в противоположном конце, оттеснив плацкартные к локомотиву. Честно прёмся, чтобы на своих местах сымитировать сонное царство, соорудив муляжи, заодно предупредить корешей по команде.

– Дар, ты охренел, тётки воспитаны строго по моральному кодексу строителя коммунизма, а ты подкатываешь чуть ли не с групповухой !!! – ворчит Джо.

– Мужики, Шеф то может в ресторане зависнуть. В этом случае мы засветимся с проходом, – соображает шёпотом Дрю.

– Вон он, красавчик! За одним столом с минским откушивает, – вовремя заглянув через стеклянную дверь, констатирует Джо.

– В ту сторону пройдем, отбрешемся, мол, бес попутал, а вот обратно дороги нет, пока кабак не закроется, плюс еще полчаса, а то и час, пока по-гусарски настроенный Шеф не угомонится – не без оснований прикинул Дрю.

– К тому времени тётки точно сами разденутся и по правде спать залягут – кисло сострил Джо.

– Ага, и хрен кому откроют! – вставил Дрю.

– Это жопа – шёпотом пробасил Дар.

– А Шефу то явно не до нас. Вон курортные дамы за соседним столом неспроста нафуфырились и улыбочки строят – вычислил Джо.

– Возвращаемся и минчанок порадуем? – загорелся Дар.

Настал черед друзьям переглянуться… Через тамбуры летели как на крыльях, вызывая подозрения у сгорбленных проводников, колдующих кочергами у печек. Стучимся условным кодом. Через (как показалось) минуту приглушенно щелкает задвижка, и дверь тихо отъезжает.

– Ваш в кабаке отрывается по полной программе! – выпаливаем хором.

– Точно??? – с хрипотцой дружно отвечает девичье трио. – Да!!! Усатый мясистый такой!

– Рожа уже красная?

– Малиновая!

– Самое время курнуть заморских! – засуетились шатенка с блондинкой.

– А то!! – заулыбались Джо и Дар. Сэссун осталась в купе. Дрю составил ей компанию. Без слов положил руку на вздрогнувшее плечо.

– Вы со всеми девчонками так?

– Нет, только с теми, кто сильно нравится – про себя Дрю подумал, что почему–то нравятся очень многие представительницы прекрасной половины человечества, но вслух этого не сказал.

По поездному радио вдруг врубили Boney M [1.10], очевидно, из Кругозора [1.11], видать, и в радиорубке загуляли.

– Странно, таких ребят мы бы точно сразу запомнили…

– Строго между нами «девочками» говоря, мы 63 года рождения, поэтому с вами едва ли пересекались – стратегически мудро признался Дрю.

– И я 63-го.

– Неужто связующая ?

– Ага. Правда, вторая, в запасе.

– И я связующий. Правда, первый. С 60-м и 61-м накатался до чёртиков, сейчас капитан у 63-го. Плечико девчонки расслабилось. До Дрю дошло, что бретелька отсутствует.

– А что это вы на турнир старших намылились?

– Нам пофиг, какое место займём. Главное, забуреть.

– ???

– Заматереть на старших, чтоб своего года рождения всех сделать. Скоро МинПрос-овская [1.12] Россия, а там, глядишь, и Первенство СССР по 63-му.

– Ваш Шеф хитёр!

– Не то слово. Недаром Заслуженный. Воспитанники уже в основе сборной лучших мира берут.

– А Дар, он нападающий?

– Ещё какой! Из двойки [1.13] поливает, ЦСКА закрыть не может.

– Врёшь!!!

– Я никогда не вру. Я только иногда кое-чего не договариваю. На днях играли товарищескую с тётками из ЦСКА.

– Да ну?

– На сборах в одном зале вкалывали.

– Ну и как, выиграли?

– Не-е-е, подачей нас расстреляли. До меня мяч с приёма почти не долетал.

– А если бы долетал?

– Тогда бы еще потягались. МОПИ [1.14] мы убрали без вопросов – усмехнулся Дрю.

Кисть руки свесилась с худенького плечика, ненароком коснувшись твёрдой девичьей груди.

– У тебя длинные тонкие пальцы. На блоке не выбивают? – с дрожью пролепетала Сэссун.

– Не без этого. Вот этот сросся в суставе кривовато. Но ничего, закачал. Благодаря отжиманию от пола на пальцах аж до судорог  теперь как стальные прутья. Зелёные яблоки расщепляю пополам без ножа.

– А это что за шрам?

– А-а-а-а… Сдвоенное зеркальце в спортлагере ломал на спор. Осколок вонзился.

– Зря.

– Чего зря?

– Зеркало сломал, даже разбил… Плохая примета. Это дьявол с тобой поспорил. Если не смог бы сломать, было бы лучше.

– ???

– Теперь ты бросил вызов. Тебя ждут суровые испытания.

– Гадалка что ли?

– Не знаю… Хотя бабушка моя гадала.

Горячая, сухая, с отшлифованными до глянца на турнике мозолями ладонь легла на узкое девичье колено и плавно заскользила, чуть-чуть не доехав до сладко щемящей точки сплетения нервов…

В этот момент незапертая дверь без стука с треском отъезжает, и на пороге появляется разъяренный Шеф, за спиной которого маячит до боли знакомая малиновая физиономия.

– Так, тут только один! А где остальные блядуны?????

Потерявшего бдительность Джо вылавливают в тамбуре, Дара – в туалете. Всю нашу славную троицу выводят в угрожающем молчании, как на расстрел. Колёса продолжают настукивать свои песни, продуваемые тамбуры лязгают усталым железом, за окнами с простуженным рёвом проносятся встречные поезда.

– Что, сил девать некуда? – свирепствует Шеф. – Так это мы сейчас вмиг исправим! Ночная тренировка!!!

В узком пустынном проходе скачущего купейного вагона мы приседаем и отжимаемся до упада. Шеф покуривает за стеклом у туалета и потихоньку отходит-мягчеет.

Просыпаемся от запаха йода и водорослей, проникающего через приоткрытые в проходе окна. Трясшийся всю ночь поезд, повернув у Туапсе, не спеша катит вдоль Чёрного моря. После Лоо сгребаем шмотки и одеваемся. Город-курорт Сочи встречает влажным теплом, чисто вымытым асфальтом и свежей зеленью. Девчонки выгрузились на другом конце перрона, и дорожки наши тут не пересеклись.

– Жить будете не в «Старте» [1.15], чай, еще не чемпионы – бодро язвит успевший выспаться Шеф.

– Не на вокзале и ладно – парирует хмурый Джо.

Вообще, где мы только не жили! Например, в прибалтийском Калининграде в обшарпанной привокзальной ночлежке, судя по всему, не ремонтировавшейся после взятия Кенингсберга в Отечественную. В Волгограде в пустующем пионерском лагере по ту сторону реки, в нескольких километрах от дебаркардера с табличкой «Бакалда». Частенько спали-ночевали непосредственно в спортивных залах на раскладушках. Иногда прямо на гимнастических матах. Не раз торчали по несколько недель кряду в интернатах вместе с сиротами, убогими и откровенной шпаной. Бывало, изнывали от жары, или стучали зубами от холода. Нередко от голода. Но жили весело!

На сей раз в Сочи вселяемся в какую-то ведомственную полу-гостиницу, расположенную не в курортной части города. Номер – трёхкомнатная квартира с переделанной под еще одну комнату кухней. В самой маленькой располагается Шеф. Настроение у команды резко падает. Тут, объявив о времени начала игры (зал мы давно знаем), Шеф исчезает в неизвестном направлении. Кинув сумки, облачаемся в пронумерованные тренировочные костюмы и выскакиваем на пробежку. Погодка внезапно улучшается. Выглядывает приветливое весеннее солнышко. Мы, полные оптимизма, рванули к открывшейся взору летней волейбольной площадке, огороженной веселеньким заборчиком, но, наткнувшись на вывеску «венерический диспансер», как по команде поворачиваем и через метров сто-двести натыкаемся на кладбище с белыми мраморными вазами, утопающими в экзотической зелени: в Сочи даже вечный покой особенный.

Обедать пошли в ближайшую столовку. Взяли местное харчо. Не запивая Пепси-колой, сие блюдо есть невозможно: глотка горит от перца. Чахохбили – плавающие в чём-то красноватом кости и куриная кожа, опять-таки щедро сдобренные специями. Тут ловить нечего. Быстро катим на рейсовом, но резвом автобусе ЛАЗ под уклон в центр города. В Сочи мы не в первый раз, ориентируемся великолепно, впрочем, как и в любом другом городе огромного СССР, спрашивая девушек как пройти туда-то лишь с целью знакомства.

Красавица гостиница «Жемчужина», изумительный цирк, копия того, что на Вернадского, сильно стеклянный кинотеатр с одним и тем же стерео фильмом ни о чём, морской вокзал архитектуры сталинизма, длиннющий Курортный проспект, обалденный Дендрарий. Санатории, пансионаты, дома отдыха. И пальмы, пальмы, пальмы… Катаемся на прогулочном теплоходике, рядом параллельно с бортом полностью из воды радостно выпрыгивает парочка дельфинов.

– Интересно, это самец и самка ? – юморит Дар.

– Йес: взаимно любящие друг друга до смерти… – добавляет философских раздумий Джо.

– Это две самки! – не моргнув глазом, выносит безапелляционный вердикт Дрю. – Вон, которая справа, как нам глазки строит!

Стаптывая туфли-полуботинки, барражируем по всей приморской части города. Бэм-с, металлический параллелепипед мгновенного фото по технологии Кодак. Забиваемся по двое (для экономии средств) и с не зажжённой сигаретой от души хохочем во вделанный в стенку напротив объектив. Четыре выползших из щели черно-белых фото делим по-братски. Ужинаем в маленькой уютной чебуречной. Вкуснятина! Возвращаемся, когда уже стемнело, и город заиграл неоновыми огнями.

Шефа нет, зато есть купленная им трехлитровая банка как бы домашнего вина. Мужики решают попробовать, долив водой убытое. Дрю категорически против, но супротив коллектива не попрёшь.

Утром игра. Шеф орёт. Команда стоит. Кое-как выцарапываем одну партию у далеко не самого сильного соперника. В зале непривычно влажно, пот течет ручьем, разъедая солью глаза. В раздевалке мокрую форму выжимаем, как после стирки. Шеф, наказав нам исчезнуть из зала, чтоб с глаз долой из сердца вон, сам куда-то загадочно сруливает. В полюбившейся чебуречной нас уже узнают. По две порции в 10 рыл делаем хорошую кассу. Команда отправляется в гостиницу продолжить игру за карточным столом в сику на деньги.

Троица наших друзей выбирает приключения повеселее. Кто-то предлагает разжиться павлиньими перьями в Дендрарии. Честно покупаются в кассе входные билетики в соответствии со своим возрастом. Но воинственно настроенной бабушке у турникета категорически не нравится, что предъявляются билеты «не взрослые». Пришлось прыжком перемахнуть через вертушку вместе с бабкой, размахивающей метлой друзьям вдогонку. Павлины обнаруживаются сидящими высоко на японских соснах. Сшибать валяющимися палками-ветками изрядно общипанных птиц – неприлично. Ну их на хрен, этих павлинов! Лучше понаслаждаемся экзотической природой, развалившись на скамеечке у гипнотически журчащего водопадика. Полюбуемся видом на сине-бирюзовое море с белокаменной балюстрады меж нависающих пальм. Понюхаем зацветающую мимозу, нагибая ветки деревьев. Солнце пригревает. На лица ложится загар.

– Минских, наверное, на игры в клетке возят – прикалывается Дар.

– У ментов бобик арендуют – развивает тему Дрю.

– Зековозку! – стебается Джо.

Помолчали. Каждый улыбался, думая о чём-то своём.

– Обратно через бабку не пойдём. Повяжут! – дружно сходятся во мнении.

В поисках дыры в высоченном заборе друзья забредают в какую-то глушь, причём довольно далеко от входа и уже почти на горе. Но дыры нет. Начинает смеркаться. В конце-концов, борзанув, успешно перелезают через заборище, унизанный острыми железными пиками. Радостно топая по узкой тёмной тропке, натыкаются на хулиганского вида ватагу недобро поглядывающих лиц кавказской национальности.

– Добрый вечер – сморозил культурный Дрю.

«Грузины» без ответных приветствий вызывающе стреляют закурить. Предлог известный, запахло мордобоем.

– Мы спортсмены, курить бросили еще в пятом классе – пытается разрулить международную напряженность Дар.

Увы, юмор не прокатил. Настучать по репе приезжим, да ещё и шибко длинным москалям вдвойне заманчиво. Трёхкратное преимущество местных крепышей явно не в пользу гостей. К тому же, не известно, сколько еще их там, за заборами, когда эти свистнут, и какой длины ножички за пазухой. Самое поганое, если ломом сзади по башке огреют. Да и фингалы под глазами, что ножом по яйцам: Шеф сгноит. Ему то тюряга светит, если что.

– Мужики, ноги! – командует Джо.

Троица как по выстрелу стартового пистолета барьерным шагом сигает через свившийся в плетень колючий кустарник, поставив мировой рекорд прыжков в высоту без разбега. Затем следует олимпийское ускорение, спасибо Шефу, за его трехкилометровые кроссы по горкам-холмам. Уф-ф-ф, вот он, Курортный проспект с быстро проносящимися автомобилями и вальяжно прогуливающимися отдыхающими. Напротив бара гостиницы «Магнолия» ни чего не остётся иного, как заворожено пялиться на переливающиеся разными цветами полу-шары, торчащие непосредственно из стриженного по-английски газона. На душе кошки скребут, но, как гласит народная мудрость, апосля кулаками не машут. Друзья проветриваются пешочком, дышат полезным воздухом, наполненным ночным бризом. Зайдя по дороге «домой» в дежурный гастроном, ужинают хрустящим белым хлебом, запивая прохладным бутылочным молоком, смяв крышку из фольги большим пальцем.

Вторая игра опять с утра пораньше. Потеем уже меньше, играем еще хуже. Или противник намного опытнее и мощнее, либо акклиматизация ещё не отпустила, с пылу особо не разберёшь. Шеф не доволен. Мы – тоже. Расходимся угрюмо, не прощаясь.

– Шеф снова ночевать не придет. Как пить дать, в «Жемчужине» подселился – просчитывает ситуацию Дрю.

– Надо будет баночного винца еще разок попробовать – не шутит Дар.

– Скорее всего, наши картёжники, пока мы по Дендрариям рассекали, уже пару раз отливали. И доливали хрен знает чем. Так что там уже не винишко, а мочишко – предполагает Дрю.

– Шеф замочит, когда узнает – заводится Дар.

– На опохмел енто винцо уйдет вместе с огуречным рассолом, так что Шеф не заметит – утрирует Джо.

Сегодня солнце жарит уже конкретно. В тени градусов все +18. Для третьего марта "неплохо". Друзья решают сгонять в Адлер, точнее, в санаторий «Прогресс-2», в котором одна знакомая девчонка – Кора – вместе с отцом от школы/работы отдыхает. Джо к Коре неравнодушен, готов переться хоть на край света. Ну а остальные товарища в беде не бросят. Аэропортовский красно-белый «Икарус» быстро едет по горной дороге, до одурения петляющей серпантином. После Мацесты, аль Хосты, где в скале вырублен лик солдата, как на обложке In rock, шоссе выскакивает к морю, стрелой пролетает по арочно-бетонному мосту. Закамуфлированный кипарисами санаторий Средмаша [1.16] обнаружиется в раз. Сверх коммуникабельную Кору разыскать сложнее…

– Джентльмены, вы, надеюсь, не бежали из дома в поисках истины? – спрашивает отец Коры, видный секретный учёный.

Троица спешит заверить представительного папашу, что мы приехали на соревнования, а тренер в курсе локального вояжа. Вообще, предки у Коры прогрессивные. Предпочитают, чтобы дочь-красавица не шлялась по подъездам, посему готовы принимать молодых людей у себя дома денно и нощно, благо «хата» огромная и комнат немерено. В персональном «гнезде» Коры на стенах висят красочные фирмовые плакаты The Beatles и T-Rex, в углу прямо на полу базируется огромный ламповый магнитофон высшего класса. Чуваки и подруги здесь зависают ежедневно. Когда отличница Кора умудряется учиться – одному Богу известно. Кстати, у Дрю и Джо выходит всего лишь по паре четверок, остальные пятёрки. У Дара, наоборот, картина в дневнике ассиметричная, но в шахматы он играет с Дрю на равных. Ну, это так, для справки)))…

Джо чудом вылавливает Кору, размахивающую теннисной ракеткой, и парочка заговорщически уединяется. Дрю и Дар с блаженными улыбками выставили физиономии под лучи ласкового солнца, лёжа в райском уголке тропического парка среди цветущих диковенных кустов, по-американски закинув ноги на спинки лавочек. С одной стороны торчат модно каблукастые польские ботинки на платформе, с другой – ненавистные говнодавы 46го размера. Но неравенство в шмутках не способно омрачить полёт души. Вот оно, счастье! Или где-то рядом;)

Тут возвращается Джо, смурной…

– Всё решено! Поступаю в нахимовское!

– ??????????

Дружно замолчали. Всё понятно без слов… Забегая наперёд, действительно поступит, добровольно отдав казарме два года юности, чтобы проверить прежде всего самого себя в правильности выбранного пути.

На обратной дороге не обошлось без приключений. Когда в пригородном автобусе – ярко горчичного цвета гармошке Икарусе – брали проездные билеты, Дар случайно рассыпал драгоценные пятнашки [1.17] на пол и стал подбирать. Дело было на задней площадке. Вошедший подвыпивший  фраер попёр, куражась : «Эсли я и тут рублы накыдаю, тожэ паднымат будэшь»? Дар вскинулся резко, как ужаленный, и, благо дверь была ещё открыта (уже на следующей остановке), выбил лбом снизу в челюсть понтярщика из автобуса. Но борзый успел зацепиться и, удачно приземлившись на ноги, ринулся было махаться. Пожилая кондукторша, видевшая всё с самого начала, крикнула водиле: «Закрывай двери!!!». А седовласый лет под сто с орлиным взором мегрэл, опираясь на палку, негромко изрек: «Дураки есть у каждого народа»… Так-с, обстановочка накаляется. Не исключено, завтра нас будут искать уже с кинжалами и кастетами.

Приехав в гостиницу, друзья находят команду бухой в стельку. На балконе валяются гремят пустые «огнетушители» из под Агдама [18]. Доигрались((( Задутые пацаны ходят буквально «по стенке», по перилам лоджии 3-го этажа и отрешенно посмеиваются. Разбираться сейчас с ними не имеет смысла. Проспятся, тогда и поговорим. Засосало в желудке от голода. В ход пошёл неприкосновенный запас: банка рыбных консервов, кажись, сардин. Подзасохший хлебушек достался от недоеденной закуски забухавших.

Игра по расписанию выдалась ближе к обеду, утренняя пробежка до местного венерического диспансера и обратно выветрила выхлоп у забухавших, а уплотнённый завтрак придал сил. В зал подтянулись волейболистки, чтобы поболеть, ну, и себя показать. Наша троица пашет каждый за двоих. Джо тащит мёртвые мячи, Дар убивает наповал, Дрю демонстрирует чудеса паса, разрывая блок соперника, и все дружно вихрем мечемся на блоке, чехля в трусы нападающие удары соперника. Разносим в пух и прах не ожидавшего такой прыти противника, который на 2 года наш старше! Шеф, расстегнув замшевый пиджак, восседает довольный на наэлектризованном стуле у площадки, гордо закинув нога за ногу, по ходу демонстрируя крутые импортные шузы [1.19]…

Запрет снят, мы остаемся в зале поболеть за девчонок. Тётки, разминаясь и растягиваясь, делают вид, что нас не замечают. Краснорожий бдительно сверкает глазом в нашу сторону. Джо в пол-голоса, чтобы оставалось строго между нами, беззлобно прикалывается над высоченной худющей угловатой девчонкой, которую зовут Алла.

– Лет через 20 большинство тёток разнесет, как поваров в плохо оплачиваемой столовой, а Аллочка будет блистать без признаков целлюлита! – рубит правду Джо.

– Главное, чтоб внутренняя красота не улетучилась!! – глубокомысленно парирует Дрю, вдруг продолжив:

– Большинству людей сейчас совершенно не важно, что будет через 20 лет, и это реальная трагедия их жизни.

Дар, промолчав, задумчиво смотрит куда-то вдаль.

Оказывается, после игры девчонок уже поджидают аккуратно подстриженные волейболисты-погодки, очевидно, свояки краснорожего, добропорядочные соседи по гостинице. Теперь уже мы делаем вид, что не замечаем минчанок. К кому сами подойдут, с теми и… Не подошли. Сэссун издали махнула рукой, но тут же потупилась под укоризненными взглядами партнёрш. Вышел краснорожий, и вся когорта загрузилась в подъехавший автобус цивилизованно обедать.

– No woman, no cry [1.20] – негромко пропел Джо.

Вечером Шеф припёр взад общекомандный, увесистый и броский, с серебристыми кнопочками приёмник Riga-104, купленный в складчину на талоны [1.21]. Сам же срулил в неизвестном направлении, прихватив банку с домашним (теперь уже с двойным смыслом) винишком. Мы же слушаем Би-Би-Си из Лондона: оказывается, в Сочи почти не глушили. Волна немного гуляла, но для метровых КВ (коротких волн) это нормально.  Вещал незабвенный Сева Новгородцев в своей эксклюзивной передаче под названием «рок-посевы». Довольно искренние слова эмигранта теребили струны души, цепляли эдаким неведомым ростком, проникали в пробуждавшееся новое ощущение мира. Впрочем, если бы складно льющийся «спич» Севы заменить на вожделенный музон, то мы бы несильно расстроились. Мелодия и аранжировка Dogs группы Pink Floyd с альбома Animals врезалась настолько, что Дрю на следующий день проигрывал эту композицию в уме во время разминки в зале. Увы, британский рок-н-ролл в эфире заряжал недолго. Покрутив ручки, настроились на «Голос Америки», как уверялось, из Вашингтона (из близлежащей пронатовской Турции, конечно). Тут внимать было нечему, политика всех нас, повально числившихся комсомольцами, абсолютно не интересовала.

Тот период в СССР сейчас принято называть застоем. Да, в умах особенно верхов явно многое протухло и застоялось, чего не скажешь о больших делах громадной страны. Народ заколачивал деньгу не только на БАМе. Новёхонькие микрорайоны, сады-ясли, школы, дворцы сорта и культуры множились похлеще грибов и комаров. Зарплаты подрастали, появлялись всё более качественные товары, но либо неподъемной цены, либо в недостаточном количестве. Потребление опережало предложение. Ассортимент на прилавках съёживался, провозглашённое Хрущёвым товарно-продуктовое соревнование с Западом ("догоним и перегоним Америку!") катилось к проигрышу. Однако с трибун продолжали втулять заевшей грампластинкой путь к коммунизму. Политика двойных стандартов отвергалась-презиралась молодёжью с утроенной силой. Как следствие, проникновение по всем фронтам и укрепление в мозгах западной культуры, казавшейся более искренней и свободной. Многие тексты песен, в реальности представляющие собой бессвязный набор слов обдолбанных рок-поп-звёзд, воспринимались на свой лад, идеализировались-додумывались, подсознательно приукрашивались…