bannerbannerbanner
полная версияОтголосок утраченной жизни

Валя Саар
Отголосок утраченной жизни

Полная версия

«Если какая-то неприятность должна произойти, она обязательно произойдёт», – пронеслось в голове у Лизы, застывшей над пострадавшим. Она с минуту гипнотизировала его взглядом, пытаясь отмотать киноплёнку назад, чтобы держать покрепче бесценную связующую нить с учительницей, но тщетно.

Телефон не подавал признаков жизни. Она мысленно обвела его мелом и закинула то, что осталось, в поясную сумку. Закрыв лицо руками, она уронила голову на колени и разрыдалась, словно позволив той боли, что накопилась за два с лишним года, выплеснуться наружу. Медный хвостик на затылке вздрагивал в такт всхлипываниям снова и снова. Когда Лиза притихла, она чувствовала, как хрипит в горле, будто через него вышел тяготящий комок с острыми ранящими краями.

Девочка распрямилась. Невероятно, но ей стало легче. До неё дошло: неприятность с телефоном как бы странно это ни звучало, помогла ей, наконец, по-настоящему прожить, прострадать то, что обрушилось на неокрепшие плечи страшным апрельским утром, когда мама так и не доехала до работы.

Пустота никуда не делась, но там как будто кто-то прибрался: вытер пыль на подоконнике, помыл полы и даже в знак надежды, что всё ещё может измениться, поставил у окна горшок с розой, которая готовилась вот-вот зацвести.

Ей захотелось спросить, приходилось ли новой знакомой чувствовать пустоту внутри, но желание разбилось о погибший телефон.

Лиза ещё долго бродила по окрестностям, пока урчащий живот настоятельно не приказал повернуть домой.

«Хм, домой… Интернат неспособен заменить ощущение дома, ведь главное – это не стены, а атмосфера и близость между теми, кто в нём живёт, – подумала девочка, взглянув на потрёпанное крыльцо общежития. И в этот момент она поняла важную вещь. – От пустоты получится избавиться только, если заполнить её чем-то ценным».

После обеда Лиза провела остаток дня, спрятавшись в библиотеке. В комнату, заставленную полками с книгами, в солнечный день никто не заглядывал, и она полностью погрузилась в выдуманный Хаксли «О дивный новый мир».

«А ты бы разве не хотела быть свободной?

– Не знаю о чём ты говоришь. Я итак свободна. Свободна веселиться, наслаждаться. Теперь каждый счастлив.

– Да, – засмеялся Бернард. – «Теперь каждый счастлив». Мы вдалбливаем это детям, начиная с пяти лет. Но разве не манит тебя другая свобода – свобода быть счастливой как-то по-иному? Как-то, скажем, по-своему, а не на общий образец?»

Этот вопрос заставил Лизу остановиться. Она перечитала отрывок ещё раз, отпечатывая в памяти каждое слово.

Ей нравились антиутопии. В них доводили проблемы до крайностей, красноречиво показывая варианты развития событий.

Перевернув последнюю страницу книги, Лиза была рада возвратиться в реальность – такую, какая есть – с проживанием боли потери, с возможностью любить, где эмоции не мешали, а, напротив, – делали человека человеком.

Мир не казался ей больше таким уж враждебным. Что-то изменилось.

Даже вечером в комнате близняшки не пытались вывести «Золушку» из себя. (Лиза знала, что они так называют её за глаза).

Она долго не могла уснуть, ворочаясь с бока на бок под скрипучее ворчание кровати.

«А вдруг мы не найдём друг друга? На путепроводе в летний сезон всегда толпится народ, а я временно без связи. Наталья Владимировна позвонит, а я даже ответить не смогу, не объясню, что случилось», – волновалась Лиза перед важной встречей и поездкой на бабушкину дачу.

Но ранний подъём накануне и усталость от насыщенного эмоциями дня всё же взяли верх.

Лизе снилась мама в любимом платье в мелкий горошек. Она стояла с соломенной сумкой у калитки и звала купаться. Девочка в те времена не расставалась с воздушным змеем и всегда радовалась ветерку. Это был как раз один из таких дней. Маленькая Лиза бросила лейку прямо у клумбы, расплескав воду на дорожку, пулей сгоняла в дом и через минуту уже шла рядом с мамой, неся под мышкой личного дракона.

– Отличное место дать ему полетать, – объявила девочка, когда они пришли на широкий, чуть покатый берег озера.

– Летай, милая! А я за тобой понаблюдаю, полюбуюсь, – отозвалась мама, заключив малышку в объятья.

«Летай, милая!» – прошептала Лиза, проснувшись за минуту до будильника.

Она впервые увидела маму со дня похорон. Пусть и во сне.

«Хороший знак», – подбодрила она себя.

Воскресный день она не начала привычным пролистыванием ленты в соцсетей. И не потому, что экран телефона разбился вдребезги. У неё просто не было больше причины убегать от реальности.

Рейтинг@Mail.ru