Валя Саар
Аврора. Новая жизнь
Мало кто находит выход, некоторые не видят его,
даже если найдут, а многие даже не ищут.
«Алиса в стране чудес» Льюис Кэрролл
Пролог
Я помню день, когда родилась – 9 сентября 2053 года. И не только его. Всё, что предшествовало этому, отпечаталось в памяти так ярко, будто случилось вчера. Я помню все мои жизни, каждый выбор на повороте судьбы, каждого учителя, каждого друга. Я помню радости и печали, достижения и провалы. Неудачи – особенно хорошо. Нет, не потому, что это отличный повод при удобном случае закопать себя поглубже, а потому, что именно в эти моменты я росла, продвигаясь к новым уровням.
Обычно при рождении происходит обнуление памяти, и человеку приходится начинать всё сначала: искать ответы, стремиться к пониманию сути себя и мироздания. Но не со мной, и не в этот раз. Словно в новое воплощение мне позволили взять с собой бонус и продолжить игру с мудростью прожитых лет. Такой вот дар. Последние семь вёсен, предшествующие новой истории, были особенно интересны: мне был уготован опыт собачьей доли. Некоторые считают животных существами со ступени ниже, но они сильно ошибаются. Ни одно предыдущее воплощение не дало мне столько, как жизнь джек-рассел-терьера по имени Ветер. Именно в облике собаки я, наконец, закрепилась в осознанности и сдала экзамен по «здесь и сейчас». Я радовалась, когда бежала без оглядки по песчаному берегу вдоль кромки моря, и грустила, когда расставалась с людьми, дорогими моему маленькому, безграничному собачьему сердцу. Я наслаждалась мгновениями, проживая весь спектр эмоций по полной. И даже представить не могла, что может быть ещё лучше.
Я познала это в тот день, когда родилась. Снова. Выбор был сделан задолго до этого. Но не обошлось без сюрпризов. Меня зовут Аврора. Мои астральные тела – кошка и лебедь. Да-да, я пришла в этот мир с двойным определением и парочкой миссий. Я вошла в первую десятку астральных проекций новейшей истории вместе с моим будущим крёстным.
Я поняла, как может быть лучше в миг встречи с мамой. Я смотрела через занавес рыжих завитков в такие родные зелёные глаза, обволакивающие меня любовью, и так радовалась долгожданной встрече, что инстинктивно пыталась скакать и даже лизнуть её в лицо. Но новое тело не слушалось: всё, что у меня тогда вышло – это барахтаться, а ещё неистово завывать, как я делала в прошлом при виде полной луны. Соль прижала меня к груди. Прямо как раньше, когда не хотела отпускать. Слеза скатилась по раскрасневшейся щеке и капнула мне в лицо. И у меня получилось улыбнуться. В первый раз за долгое время. Какое же это всё-таки наслаждение. Улыбаться! Я почувствовала, что Соль ждала нашей с ней встречи так же сильно, как и я. Здоровяк с бледным лицом подошёл ближе, стягивая медицинскую маску, и засиял на всю родовую палату.
– Расслабьтесь, папаша, с мамой и девочкой всё в порядке, – приободрила его акушерка.
А я не могла от него оторваться. Так вот, ты какой, Ричард. Наслышана, наслышана. Приятно познакомиться, папа. Правда, приятно.
Как же прекрасен новый мир!
И мне захотелось его познавать сначала. Потому я собственноручно закрыла дверь прошлого опыта, пока не возникнет острой необходимости им воспользоваться.
Пазл 1
Ави, по обыкновению, расположилась на широких ступенях у подножия маяка. Майское жгучее солнце за день хорошенько прогрело камень, и тот щедро делился теплом. Коллекция неповторимых закатов Авроры пополнялась почти каждый день. Она следовала традициям семьи не из долга, а лишь потому, что чувствовала в этом действии – проводах солнца ко сну – нечто незыблемое, островок стабильности, который не зависел ни от каких внешних обстоятельств. И сейчас это ощущение было ей необходимо как никогда. Потому что во всём остальном в её жизни царила полная неразбериха.
В тот момент, когда одноклассники с нетерпением ждали выпускного вечера, чтобы, попрощавшись со школой, вырваться на свободу, Ави разрывали противоречия. Ей предстояло сделать серьёзный выбор, который повлияет на ход всей дальнейшей истории. Она прекрасно понимала, что абсолютно каждое принятое решение имело такое свойство, как взмах крыла бабочки у Брэдбери. Но мириады сделанных выборов никак не могли помочь в том, что ещё не было принято.
Море завершил осмотр владений кругом почёта вокруг башенки маяка и спланировал на лужайку, ведущую к обрыву. У него были свои традиции. Ави наблюдала, как ворон забавно перескакивает на лапах, заприметив любимое лакомство – жирного дождевого червяка – ныряет клювом в траву, а после довольный уплетает добычу.
Она вспомнила тот день зимних каникул, когда много лет назад они с родителями и их друзьями приехали в заповедник Утриш, чтобы вернуть выздоровевшего воронёнка домой – туда, где он родился. Море к тому времени окреп и прекрасно справлялся со своим предназначением – летать. Компания прибыла на мыс, где за несколько недель до этого Аврора подобрала раненого, испуганного птенца, чтобы помочь ему, и после вернуть всё на круги своя. Море тогда долго сидел на рукаве Ави, крутя головой и вглядываясь в грустное лицо маленькой хозяйки.
– Я не вынесу этого. Лети! – Чтобы прервать душераздирающее прощанье, Аврора взмахнула рукой, не оставив птице выбора.
Море облетел провожающую его компанию: родителей Ави – Соль и Ричарда, крёстного девочки – Николая, его жену, друзей семьи – Криса, Алису и их сына Роберта, спустился пониже подразнить коротколапого Бинго, который тщетно попытался ухватить его. Воронёнок хотел было вернуться к Ави. Но та, закрыв лицо руками, прокричала: «Улетай! Море… Ты свободен!»
Птенец сделал ещё несколько кругов, будто сомневаясь, а после полетел прочь. Ави никогда так не плакала. Она буквально физически ощущала, как сердце разрывалось на части. Родители заключили её в трогательные объятья, но это лишь усилило рыдания. Аврора помнила, как мама просила не давать имя спасённой птице, как настраивала дочь на близящееся расставание, желая уберечь – сгладить драматичный момент. Но подготовиться к потере невозможно. Когда из твоей жизни уходит тот, кто дорог, уходит надежда на совместное будущее, и ничего не остаётся, кроме как бережно хранить в памяти прошлое…
В тот момент Аврора закрылась от всего мира. Оплакивая утрату, она не замечала ничего вокруг, просто следуя на автопилоте за рукой мамы, которая сжимала её ладошку. Папа тогда предложил отложить экскурсию по заповеднику на другой раз, съездить в Сукко и вернуться домой.
Друзья все понимали. Прощаясь у машин, Роб подошёл к Ави и вытянул за цепочку из-под ворота её куртки подвеску с китами:
– Вера творит чудеса. Помнишь?
Ави замёрзшими пальцами коснулась маленького серебристого кита, сжав его в кулачке.
– Спасибо, – охрипшим от плача, дрожащим голосом отозвалась она.
Аврора не выпускала подвеску из рук, пока они ехали в Сукко, и когда оставили машину на парковке у ресторана и пошли осмотреться, и когда вышли на вершину холма к маяку. Она взывала к чуду.
И это чудо в перьях, точь-в-точь как сейчас, тем счастливым январским днём сделал круг почёта вокруг башенки маяка, опустился в покрытую инеем траву и поскакал ей навстречу. Только тогда Ави с благодарностью отпустила кита, освобождая объятья для друга, который сделал выбор. Море выбрал её.
Ави тепло улыбнулась воспоминанию. Она взяла в руки подвески трёх китов: близость, помощь другим и вера – ценности, которыми она дорожила больше остальных, которые помогали ей на каждом шагу.
На знакомый звон металла к ней заковылял ворон. На ходу проглотив очередного червяка, он напомнил суть любимой аксиомы:
– Море – молодец! – гортанно выкрикнул он.
– С этим не поспоришь, – хмыкнула Ави. – Лети сюда, закат пропустишь.
Ворон подлетел, сев на выставленный вперёд рукав джинсовки Ави, и позволил себя погладить по чёрной лоснящейся груди. Он по-прежнему мог летать куда вздумается. Принадлежность к роду сама по себе не ограничивала его свободу. Быть с тем, кто дорог – это выбор.
– И почему ты тогда решил остаться с нами? – спросила она у Моря. Хотя вопрос скорее был риторический.
Тот внимательно посмотрел в глаза Ави и гаркнул:
– Лети сюда! Хорошая птица. Люблю море.
– То есть это любовь? – хохотнула Аврора.
– Огро-о-омный, – парадируя козырное слово хозяйки, отозвался Море.
Огненный шар, заливая румянцем небоморе, клонился к горизонту. Тёмные перья облаков отражались в воде. Ави нравились светотени. Но фотографировать она предпочитала глазами, запечатляя моменты в памяти.
– Уф… Чуть не опоздал! – за спиной раздался знакомый баритон с бархатными нотками.
Ави не отрывала взора от изменяющейся каждую секунду палитры неба.
– Привет! Ты как раз вовремя, мы тут с Морем обсуждаем экзистенциальные вопросы.
– И вам здравствуйте! Принимать ванны красоты гораздо приятнее на сытый желудок. – Роб поставил рядом с Ави бокс для пикников и приземлился на ступеньку по другую сторону от него.
– М-м-м… Как вкусно пахнет и как знакомо. Что это?
– Сырные булочки. Мама приготовила по твоему рецепту месяца из влога. – Щёки Роба вспыхнули.
– Морю только не давай, он уже наелся дождевых червей.
– Фу, какая гадость, – скривился в лице Роб.
– Он свободен есть всё, что захочет, если дело не касается выпечки.
– Свободу попугаям! – вклинился в разговор Море.
– Что-то новенькое! – усмехнулся Роб и обратился к птице: – Море, ты с каких пор в попугаи подался?
– Ох, не спрашивай, – ответила за ворона Ави и делано вздохнула. – Дедушка Марко перед самым отъездом на Ольхон ему мультик из своего детства старинный показал. Море вмиг оттуда нахватался новых фразочек. Теперь, пока всем не расскажет их по сто тысяч раз, не успокоится. Ты же его знаешь!
– Прелестно! Прелестно! – подтвердил гипотезу Море.
За спиной раздалось пыхтение, и под свободной рукой Ави появилась рыжая голова с седыми бровями.
– Привет, старичок. – Она ласково погладила Бинго по голове.
– Прощай! Наша встреча была ошибкой, – проворчал Море, спрыгнув с руки Ави на крышку бокса с перекусом.
Роб прыснул от смеха.
– Так не пойдёт, дружок. – Роберт забрал провиант у Моря, который, устроив отвлекающий театральный этюд, уже подбирался клювом к защёлке контейнера. – Ты, говорят, сегодня худеешь.
– А Вовка меня так любил… Прямо на руках носил… – снова процитировал мультяшного Кешу Море.
– До чего же умный, зараза, и как тебя не любить?! – Роб достал из оттопыренного кармана ветровки румяное яблоко, скрутив обеими руками, разломил его на две равные части, одну положил перед Морем – тот без промедлений занялся угощением, а вторую – протянул Бинго, который уже успел задремать после затяжного подъёма в гору. Чтобы передать лакомство любимцу, ему пришлось протянуть руку над коленями подруги, отчего его лицо снова залилось краской, сливаясь с холстом небесного художника.
– Ты чего так раскраснелся? Жарко? Может, куртку снимешь?
– Вот годы идут, а ничего не меняется. Ты замечала, что выдаёшь шестьсот вопросов в минуту, как автомат Калашникова, – ловко ушёл от вопроса Роберт.
– Ты прям точно подсчитал? Вообще-то, вопроса было три. – Ави ткнула ему тонким пальцем вбок. – Может, уже поедим? А то солнце вот-вот сядет.
Роб мягко улыбнулся, открыл контейнер и предложил Ави угоститься первой. Та выбрала булочку с самой пышной шапкой из запечённого сыра, где отлично просматривались вкрапления «Дорблю», вдохнула аромат, на мгновение прикрыв глаза, и элегантно сняла пробу.
– Прелестно! Прелестно! – Ави вынесла вердикт на манер Моря. – Передай Алисе от меня mille grazie1.
Роб благодарно улыбнулся и продемонстрировал фирменный большой «кусь» – так что в его руке ничего не осталось, а вытянутое лицо стало напоминать хомяка.
– И как тебе? – нарочно, не дожидаясь, пока он прожуёт, спросила Ави. И тут же за него ответила: – Все вкусовые рецепторы заняты. Вам ответит первый освободившийся хомячок. Ваш запрос очень важен для нас. Оставайтесь, пожалуйста, на линии.
Роб не удержался от смеха, и крошки наудачу Моря полетели на ступени.
– Мор-ре, – шикнула на ворона хозяйка. – Ешь своё яблоко.
Море посмотрел на Ави и как ни в чём не бывало стал жадно склёвывать крошки.
– Весь в тебя. Всё делает по-своему, – отметил Роб.
– Кто бы говорил!
– Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты.
– О, да мы Еврипида цитируем, – поддела друга Ави.
– Если что, это из «Дон Кихота», – парировал Роб.
– Если что, – Ави точно повторила интонацию друга, – впервые эта мысль встречается у древнегреческого поэта и драматурга на пару тысяч лет раньше, чем у Сервантеса – ещё до нашей эры. Уверен, что хочешь поговорить об этом?
– Точно нет, – губы Роба скривились. – Займись лучше булочкой. А?
– С удовольствием.
– Очень вкусно, кстати. И где ты только рецепты такие находишь?
– Креатив и никакого мошенничества. Беру базу знаний и опыта, экспериментирую, и в результате в хаосе нахожу то самое – гармоничное сочетание вкусов. Бинго!
Пёс приподнял одно ухо. Отказавшись ранее от угощения в пользу вечно голодной птицы, он предпочёл отдохнуть.
– Прости, малыш, не хотела тебя потревожить. – Ави помассировала ему ложбинку меж седых бровей, и тот благоговейно засопел. – Так и устаёт? – Она с сочувствием посмотрела на таксу, а потом перевела взгляд на его хозяина.
Роб тяжело вздохнул.
– Ветеринар говорит, что он здоров, как космонавт, а усталость, отдышка, снижение аппетита… Это из-за преклонного возраста.
Сердце Ави сжалось, ровно так же, как в том воспоминании, когда она маленькая прощалась с Морем. Нет, к такому невозможно подготовиться. Она провела ладонью по тёплому рыжему боку. Побудь с нами ещё, сколько сможешь. Она резко поднялась на ноги, чтобы Роб не заметил слёз в её глазах. Не нужно ему думать сейчас об этом. Век каждого живого существа на Земле конечен. Но если провести жизнь в ожидании прихода смерти, то какая это жизнь?
Порыв ветра принёс с догорающего моря запах арбузного фреша. И в тот же миг загорелся свет маяка.
– Чувствуешь? – Ави незаметно вытерла рукавом щеку и обернулась к другу.
– Аромат жизни, – задумчиво отозвался Роб, будто прочитав не высказанные Авророй мысли.
– Жизни, свободы, настоящего! То, что учит нас быть благодарными за то, что мы имеем не где-то там, а прямо здесь – сейчас. – Она протянула руку Робу, и тот сжал её.
– Посидим ещё, если ты не против? Не замёрзла? Если хочешь, я могу отдать тебе куртку?
– Кажется, я тебя укусила, – рассмеялась в ответ Ави.
– В смысле? – Роб нахмурился, судорожно соображая. – А! Дошло. Три вопроса. Ага, укусила. – Он обезоруживающе улыбнулся.
– Посидим, конечно. Только давай договоримся с ветром, а то вон как разыгрался.
– Договоримся. – Роб подмигнул подруге и вынул из кармана деревянный футляр.
– Это что – новый?! – воскликнула Ави, разглядев в полумраке варган невиданной формы.
– Морской ангел. – Роб с гордостью продемонстрировал его звучание.
– Мощно! Меня с первой ноты пробрало до мурашек. Это что, соль?
– Ага, настроен на ноту соль. Присоединяйся. Поговорим по душам.
Аврора вернулась к брошенному на ступенях рюкзачку, погрозив Морю, который снова принялся взламывать крышку контейнера. Вместе с верным инструментом, который Роб подарил на её девятый день рожденья, она встала рядом с другом.
Ави сторонилась перемен. Мама говорила, что это у них семейное. Потому Аврора лишь в исключительных случаях готова была променять любимое, проверенное на усовершенствованный вариант. Взять хоть бы венчик, который во времена стремительного развития технологий не давал покоя язвительным комментаторам её кулинарного влога. И сейчас, поднеся ко рту варган из нержавеющей стали, она понимала, как сильно за годы они прикипели друг к другу – он стал её идеальным кусочком пазла. Она чувствовала, как звучание варгана сливается с пульсом, а затем и с трепещущим морским ангелом друга… Порыв ветра подхватил вибрато, разнося мелодию по округе. Ави стояла с закрытыми глазами и зримым сердцем. Они с Робом убаюкивали в музыкальной колыбели стихию. Когда прозвучал последний аккорд, ветер помахал им на прощание, пробежавшись переливом по морской глади, и ушёл восвояси.
– Море – огро-о-омный молодец! – прокашлялся за спиной ворон, выведя Ави из оцепенения.
Сияющий Роб неотрывно смотрел сквозь неё, будто не замечая её присутствия и при этом проникая глубоко в душу.
– Ты чего?
– А…? Нет. Ничего… Задумался просто. У нас получилось! Дай пять. – Он выставил ладошку. Ави по традиции звонко отбила.
– Как всегда. Мы молодцы! Пойдём, у меня с собой твой любимый чай с бегемотом в термосе.
– Ну если с бегемотом, то я твой на веки вечные. Проси чего хочешь.
Друзья вернулись на ступени, оставив Море в одиночестве охотиться на проснувшихся сверчков. Отсвет маяка озарял край обрыва, но был не способен подсветить путь для Ави. Так ей, по крайней мере, казалось.
– На веки вечные… Прекрасный принц, значит. Прими решение за меня. А? – Она обняла Бинго, которому позволила забраться передними лапами к себе на колени, и с мольбой посмотрела на его хозяина.
– Зачем спрашиваешь, если знаешь ответ? – Лицо Роба стало серьёзным.
– Знаю… Ты скажешь, что только я могу выбирать то, как жить мне. И чтобы выполнить мою просьбу, тебе придётся примерить мою обувь и пройти весь предшествующий путь вместо меня. Всё я знаю! – Ави повысила голос на последней фразе, но тут же осеклась. – Прости… Чем меньше остаётся времени, тем больше я нервничаю. У меня будто к запястьям привязаны канаты, и тянут они в противоположные стороны. Я же не могу разорваться! Или могу?
– Если ты будешь так себя мучить, то тебя действительно разорвёт.
– Я боюсь ошибиться, понимаешь? Вот ты всегда знал, что станешь фотографом. Тебе и выбирать не пришлось. А я…
– Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Но на мой счёт и «знал всегда» ты ошибаешься. Даже не представляешь, сколько я всего перепробовал, ещё до того, как мы стали друзьями. И как мама пережила все эти мои метания? Я почти каждый месяц «устраивался» в новый кружок. – Роб изобразил пальцами кавычки. – И походив туда несколько недель, «увольнялся». Я примерял увлечения, как толстовки в магазине: одна жала в плечах, в другой я чувствовал себя глупо, у третей – цвет был не мой, у следующей – надпись не соответствовала идеалам. И только перебрав всё, что меня хоть мало-мальски волновало, я нашёл то, в чём мне захотелось прошагать гораздо дольше, чем тестовый месяц.
– О! Ты никогда не рассказывал об этом.
– Да чего там рассказывать? Смутно помню. Малой я был. Где-то в родительских архивах наверняка упокоена свалка фоток об этом. Могу спросить у мамы, если интересно.
– Конечно, интересно. Я даже не подозревала, что в тебе есть это. Вернее, было. Ты, в отличие от меня, обычно делаешь выбор без колебаний. И меня это по-настоящему восхищает. Вот бы и мне давалось всё так просто! Да, Бинго? – Ави взяла в ладони узкую рыжую морду с прореженными сединой усами. Тот не церемонясь лизнул её в нос, чем вызвал искреннюю улыбку.
– Может, проговоришь вслух, что тебя беспокоит? – предложил Роб, складывая опустевший ланч-бокс в кофр для фотоаппарата.
– Тебе не надоели мои метания? – Ави приподняла одну бровь, считывая реакцию друга. Ей не составляло труда определить истинную эмоцию и отделить ложь от правды.
– Нет, – однозначно отрезал Роб. – Пройдёмся заодно.
– А как же Бинго? Он же так утомился.
– Бинго, пойдём гулять? – Роб нарочито громко сделал акцент на последнем слове.
Команда активировала собаку, как по кнопке включения. Рыжий вскочил на лапы и радостно завилял хвостом, словно снова был молод и полон сил. Море тоже услышал заветное слово и уже скакал по ступенькам в направлении друзей.
Ави так нравилось, как вынужденные приятели – пёс и ворон – столько лет терпят друг друга, хотя иногда ей казалось, что даже любят. Особенно Бинго, который охотно делился с Морем игрушками или угощением. Хотя в первое время их соседство в одной компании походило на катастрофу. Роб боялся, что однажды собака вернётся домой без глаза за попытки ухватить ворона за хвост. Но этого, к счастью, не случилось. Время расставило всё на свои места. И если Бинго продолжал с азартом гонять чаек на берегу, к Морю же относился с молчаливым уважением. Сам ворон отличался независимостью и как единственный авторитет воспринимал только Ави. В исключительных случаях он снисходил до её окружения, но только когда сам этого хотел: будто оказывал высокую честь быть удостоенным его вниманием или позволением себя приласкать.
Ави выставила руку, приглашая Море составить ей компанию.
– Свободу попугаям! – заявил ворон. Расправив крылья, он облетел вокруг маяка, избегая яркого света прожектора, и растворился в темноте.
Ави проводила его взглядом:
– Как кошка, которая гуляет сама по себе.
– Ничего удивительного. Твой же любимец, – с намёком на иронию проронил Роб и тут же замолчал.
Ави решила пропустить подколку мимо ушей – имелись темы поважнее. Ей действительно нужно было выговориться. Они с Робом не обсуждали вопрос предстоящего ей выбора с Нового года. Всё это время она предпочитала вариться в соку собственных мыслей, но вода в котелке уже грозилась прикипеть. Тем более Роб был единственным из друзей, с кем она могла поделиться терзаниями.
Отец Роберта Кристофер вместе с мамой Авроры Соль служили в Бюро – таинственной организации, отвечающей за равновесие мира. Каждый человек нового времени рождался с астральной проекцией, в которой было заложено предназначение. Проекцию в форме тотемного животного можно разглядеть на особой частоте зрения, как ореол вокруг головы человека. Кошачий тотем определял миссию менять жизни людей к лучшему. Этим родители Ави и Роба и занимались в Бюро, проникая в сознание тех, кому требовалась помощь. Сама же Ави относилась к редкому типу с двойным определением: тотемом лебедя (с миссией найти свою пару) и кошки.
Соглашение о неразглашении, подписанное с Бюро отцом Роба, не распространялось на членов семьи. Так что друг был в курсе того, что творится на верхнем, незримом уровне мира. Это сильно упрощало их общение с Ави.
– Нам нужен путь подлиннее, – задумчиво констатировала Аврора.
– В таком случае предлагаю сперва уважить прогулкой Бинго: пройдёмся по старому городу, заведём его домой, а сами махнём в заповедник. Как тебе идея?
– Похоже на отличный план.
Новая часть городка расположилась прямо в горах и для непосвящённых людей могла показаться исторической, напоминая туристические проспекты французской Корсики. Узкие улочки брали начало от небольшой площади прямо за маяком, убегая вниз в разных направлениях. Двухэтажные дома с плоскими крышами, которые жители использовали в тёплое время года как зону отдыха, обрамляли брусчатую мостовую. Изящные фонари, несмотря на питание от солнечных батарей, выглядели, будто сошедшими с книжных иллюстраций, описывающих начало прошлого века. Фонари загорались вместе с маяком, возвышаясь на длинных шпилях стройными рядами вдоль улицы, и настраивая после захода солнца идеальный уровень освещённости. В этом отражалась вся суть Сукко: создание архитектурной эстетики с намёком на историю сочеталось с использованием высоких и по возможности экологичных технологий. Жители городка предпочитали перемещаться внутри его территории на гольф-карах. Да и вообще, всё здесь было устроено так, будто однажды мечтатель с отменным вкусом и приличным состоянием реализовал задумку, нарисованную его воображением. Просто потому, что ему хотелось иметь собственное, ни на что не похожее, место на Земле – уютный уголок для души.
Именно здесь десять лет назад обосновалась семья Авроры, а спустя год и родители Роберта приняли решение о переезде на райский берег, где нет излишней суеты, поближе к друзьям и чистому воздуху. Аврора хорошо помнила, как городок разрастался на глазах, при этом сохранял своё очарование. Застройщик – месье Легран – первым поселился в ближайшем доме справа от маяка, и организованная им коммунальная компания строго следила за поддержанием petites rues2 в должном виде и состоянии.
Ави с Робом любили это место, как и месье Легран, и также сильно они любили пешие прогулки. И сейчас, следуя за степенно вышагивающим Бинго, они никуда не спешили. Роб удачно закрыл сессию в Школе искусств Новороссийска и готовился к участию в выставке фотографий их курса. Аврору ждали выпускные экзамены в частной общеобразовательной школе и, если она примет решение, куда более важный экзамен – в Бюро.
Какое-то время они шли молча. Ави пыталась собрать в кучу свору беснующихся мыслей: ухватиться хотя бы за одно мечущееся сомнение, чтобы с чего-то начать. Роб её не торопил. Лишь иногда, чтобы добавить прогулке оттенок приключения, он утягивал подругу за руку, сворачивая в неприметные проходы между зданий, ведущие на следующую улицу. В итоге они оказались у дома Роберта, а Ави так и не проронила ни слова.
– Зайдёшь? Мама будет счастлива услышать отзыв о своих сырных булочках из уст любимого кулинарного гуру. – Роб будто заметил, что Аврора находится где-то не здесь, и дотронулся до её плеча. Та вопросительно подняла глаза на друга. – Зайдёшь? – повторил он.
– Ах да, конечно. – Аврора растерянно заморгала, но, наконец, знала, с чего начать разговор о том, что её беспокоило.
Нагулявший аппетит Бинго уже радостно тявкал у парадной двери, требуя впустить в дом.
На пороге появился Крис в стильных очках и с бумажной книгой в руках. Бинго, проскочив у него между ног, скрылся в прихожей, тут же загремев чашками.
– Привет, молодёжь! Порадовал вас сегодня художник по свету?
– Ага, как и каждый вечер, нарисовал бесподобную картину, – улыбнулся отцу Роб, пропуская Аврору вперёд.
– Милая, у тебя всё в порядке, что за грусть-тоска в глазах? – за спиной Криса появилась Алиса.
Ави попыталась улыбнуться, но, судя по реакции мамы Роба, вышло не очень. Пройдя в гостиную, она оттаяла. Обволакивающий аромат стряпни мягко приземлил её в уютном настоящем.
– Алиса! – воскликнула Ави. – Роб угостил меня твоими булочками, и они шедевральны!
– Ну вот, теперь узнаю тебя. Спасибо, малышка. – Алиса приобняла Ави. – Хочешь добавки?
– Мы с Робом собрались ещё сбегать до заповедника. Можно нам взять с собой?
– А не поздно?
Роберт укоризненно взглянул на маму.
– Всё-всё, глупый вопрос, согласна. Вы уже совершеннолетние. Никак не могу к этому привыкнуть.
Пополнив запасы чая, булочек и прихватив плед, друзья наскоро попрощались с родителями Роба и двинулись в путь. Миновав petites rues, они вышли на общественный пляж Сукко. Заприметив компанию приятелей по школе, которая сидела у костра поодаль от берега, Роб помахал им, но отвлекаться от маршрута не стал. Когда перелив укулеле3 растворился в шёпоте волн, Ави, наконец, заговорила:
– Десять лет я посвятила искусству кулинарии, десять лет я училась, экспериментировала, развивала влог. И что теперь: я должна всё это бросить? Только потому, что Бюро не допускает иной работы, кроме как на него. Это разве справедливо?!
Роб внимательно слушал, всматриваясь в покрытый галькой берег, уберегая их с Ави от возможных препятствий. В этот момент он ухватил её за куртку, не позволив врезаться в выброшенную морем корягу.
Ави отряхнулась от его руки и с силой пнула ни в чём не повинное дерево, вскрикнула и схватилась за лодыжку.
– Ну и чего ты этим добилась?
– Умный, да? Посмотрела бы я на тебя, окажись ты на моём месте.
– У меня своё место, – спокойно ответил Роб, с достоинством приняв удар маленького кулака в грудь.
– А-а-а! – В крике Ави звучала буря.
– Ты уверена, что нам нужен шторм? Ответь на вопрос: тебе больно или страшно?
Она села на останки корневища, смахнув с него высохшие водоросли, и обхватила руками голову.
– И то и другое, – вместе с тяжёлым вздохом выпустила она честный ответ.
– Может, тебе выговориться для начала морю?
Звучное «кар» раскатом прогремело над головой в тишине вечера.
– Море, лети ко мне! Море – молодец! – прокричал ворон, приземляясь на корягу рядом с хозяйкой.
– Море – молодец, – подтвердила Ави. – Чего на него ругаться? Да и мне, кажется, уже немного полегчало. Спасибо, что напомнил про вопросы.
Море, явно заприметив что-то у кромки воды, целенаправленно поскакал за добычей, а когда вернулся, Аврора ахнула. Ворон принёс её цепочку с китами, которую она, видимо, обронила, и которую отлив собирался утащить в качестве подношения.
– Лучшая птица на свете! – Ави забрала у Моря цепочку, которую не снимала с того самого дня, когда Санта, то есть Роберт старший, подарил ей как напоминание о чуде.
Понимание, что она могла потерять, вмиг сбросило лишнее напряжение в её разгорячённом котелке, а воспоминание о добром друге семьи и вовсе заставило улыбнуться. Как он там поживает…?
– А что ты делаешь завтра? – Без лишних прелюдий Ави перешла к реализации спонтанной идеи. Это было самое верное: почувствовала импульс – перешла к действию. И почему это не работает в более глобальных вещах? Или, вернее, как определить, какой импульс сильнее, если приходится выбирать…?
– Быстро ты переключаешься, – усмехнулся Роб. – Мне нужно забрать распечатанные фотографии в городе, а ещё посмотреть к ним клипы и паспарту. А так – я свободен.
Ави протянула другу цепочку, показывая на немного разогнувшуюся застёжку. Полная луна как раз выглянула из завесы облаков, проложив дорожку на морской глади и подсветив берег. Роб сделал несколько нехитрых манипуляций пальцами, проверил рабочее состояние замка и хотел было вернуть Ави.
– Поможешь надеть? – Она поднялась с коряги и повернулась к нему спиной, перекинув длинные, волнистые пряди на грудь, оголяя шею.
Она слышала, как Роб засопел, выполняя её просьбу.
– Так, что ты придумала?
– Хочу навестить Роберта. Мы с родителями последний раз были у него в прошлом году… Очень давно.
– Ты хочешь поехать в Абхазию самим на машине? – удивился Роб.
– Ой, а будто мы сами десять лет назад не ездили на ласточке в Утриш?
– И… чем это закончилось? Ну, могло закончиться.
– Не закончилось же. А началось. Помнишь, именно тогда мы не только встретились с китами, но и подружились с тобой.
Роб закусил губу, будто взвешивая аргументы за и против.
– И…? – поторопила его Ави.
– И… поехали. Чёрт с тобой. Ты же в любом случае не отстанешь или попрёшься туда одна. Так?
– Хорошо ты меня знаешь.
– Так вот, лучше ты поедешь со мной.
– Прелестно! Прелестно, – издалека в тему выкрикнул Море.
– А что насчёт выговориться? – осторожно уточнил Роб.
– Да как-то отпала потребность. Ты, и так, мне помог кое в чём разобраться сегодня, я должна сама хорошенько подумать ещё. Но не сейчас. Давай лучше прикончим сырные булочки твоей мамы и в полной мере раскрасим этот вечер радугой вкуса.
