bannerbannerbanner
Немецкие бронетанковые войска. Развитие военной техники и история боевых операций. 1916–1945

Вальтер Неринг
Немецкие бронетанковые войска. Развитие военной техники и история боевых операций. 1916–1945

Полная версия

Германское наступление с 21 марта 1918 года без поддержки танков и контрнаступление сил Антанты с 18 июля 1918 года при поддержке танков

Крупная, рассматриваемая германским Верховным командованием как решающая для окончания войны, попытка прорыва фронта, начатая 21 марта 1918 года, закончилась неудачей, поскольку в ней не участвовали в качестве решающей ударной силы собственные германские танковые войска. Германская сторона задействовала на фронте прорыва только десять танков, поскольку большего числа у нее просто не имелось в наличии. Можно предположить, что германское командование сделало ставку на новый метод ведения артиллерийского огня в ходе артподготовки наступления и не стало строить танки. Командование Антанты, в том числе и североамериканское, продолжало на ращивать свои оборонительные вооружения и держало в полной боевой готовности свои танковые части до момента предстоящего коренного перелома в ходе войны.

18 июля 1918 года маршал Фош, главнокомандующий сухопутными войсками Антанты, начал масштабное контрнаступление против выдохшейся в ходе наступления германской армии в районе между Суасоном и Шато-Тьерри на фронте шириной до 40 километров. Длинными линиями, почти полностью скрываясь в высокой пшенице, двигались 600 танков[7], наступая на вражескую пехоту. Как и при Камбре, их атака стала для германской стороны полной неожиданностью. Германская пехота не имела оборонительных средств против ведущих огонь маневренных боевых машин и была охвачена паникой. Вскоре стало необходимым подтянуть имевшиеся резервы; некоторые танки продвинулись до германских штабов и тыловых служб. Вся эта акция французов в смысле применения танков – как и при Камбре – основывалась на внезапности, маневренности и ошеломительности для неприятеля. Поставленные дымовые завесы, артиллерийский огонь, танки, пехота и авиация слаженно взаимодействовали в тщательно разработанной операции, которая привела 9-ю и 7-ю германские армии на грань поражения. И хотя к вечеру германской армии все же удалось предотвратить прорыв на этом участке, германское Верховное командование осознало, что ее наступление 1918 года миновало свой апогей и провалилось.

Маршал Фош продолжил свои усилия разбивать и уничтожать германские войска. Людские резервы, снаряжение и прежде всего танки в необходимых количествах были предоставлены в его распоряжение. Армии его наступали на врага непрерывно, и все чаще поступал приказ: «Танки на фронт!» Под их массированным давлением германские войска постепенно отступали на восток.

Моральные и физические силы сопротивления измотанных постоянными атаками, численно ослабленных и потерявших значительную часть вооружения германских дивизий быстро таяли. «Танковый ужас» распространялся среди их бойцов подобно эпидемии. Прежнее глубоко пренебрежительное отношение германского командования к этому новому виду оружия теперь жестоко отомстило ему.

«Катастрофа 8 августа 1918 года»

8 августа 1918 года под Амьеном 2-я германская армия получила новый тяжелый удар сил Антанты. Австралийцы, канадцы и французы пошли в атаку южнее Соммы по обе стороны городка Виллер-Бретонне, имея в своем распоряжении те же средства вооружения, что и 18 июля. Их действие оказалось еще более разрушительным.

Под Камбре союзное Верховное командование впервые располагало почти 400 танками[8], сведенными в 9 танковых батальонов, которые скрытно были сосредоточены и без предшествующей артиллерийской подготовки брошены в ошеломившую противника атаку против четырех полос обороны, в результате которой достигли внушительных местных успехов. В июле 1918 года маршал Фош добился под Шато-Тьерри, имея почти вдвое большее число танков[9], подобных же местных успехов. Спустя три недели германские части под командованием генерала Георга фон ден Марвица приняли на себя под селением Виллер-Бретонне ошеломительный удар массированных бронетанковых сил[10], которые, двигаясь в тумане, быстро достигли и прорвали позиции пехоты и уже через полчаса остановились посреди артиллерийских батарей, орудия которых не сделали и одного выстрела.

Германское донесение так повествует об этом: «Дезорганизованные толпы германских солдат отходили через артиллерийские позиции в тыл. Панический ужас перед танками и превосходством сил противника лишил их всякой способности сражаться и повиноваться офицерам… Несчастный день, черный день германской армии…»

Слова эти пятьдесят лет спустя могут показаться весьма патетическими. Поэтому приведем еще один краткий отрывок из журнала боевых действий 227-го резервного пехотного полка, брошенного 8 августа 1918 года под Виллер-Бретонне для закрытия бреши на фронте. Пехотинец из Галле в донесении сообщает:

«Ранним утром 8 августа неприятель южнее Соммы по обеим сторонам широкой Римской дороги под Виллер-Бретонне в ходе наступления громадными танковыми силами совершил глубокий прорыв в наши ряды. Подготовленные и оборудованные позиции дивизии уничтожены до мельчайших остатков, вся установленная на них артиллерия полностью потеряна. Зов о помощи 2-й армии достиг измотанной в боях 107-й пехотной дивизии, которая только-только отошла на отдых. Около полудня из ее расположения вышла колонна грузовиков, чтобы закрыть нашими силами опасно расширяющуюся брешь на фронте.

227-й резервный пехотный полк к вечеру 8 августа тремя батальонами занял оборону по обе стороны [древней] Римской дороги под селением Фукокур. Утром 9 августа около 12:15 началась внезапная артподготовка. Крупные вражеские силы пошли в атаку на селение Ренкур. Атака эта была полностью отражена. Но дальше к югу неприятель при поддержке танков вклинился в селение Розьер… Соседняя дивизия слева потеряла селение Вовийе. Нашему левому флангу грозит серьезная опасность.

Неприятель использовал открытую местность. Около 6 часов вечера на наш открытый фланг с южного направления двинулась первая волна в количестве 8 танков. Единым строем наступали они на нас, шли широким фронтом, выдерживая интервал в 100 метров между соседними машинами и, перевалив через высоту, повели огонь, стреляя направо и налево. Изумительная картина, если бы только она не была чертовски серьезной. В пространстве между танками и под их защитой шли тонкие цепи пехотинцев. За ними грохотали еще две или три волны танков, уже готовые войти в образовавшуюся на фронте брешь, когда один из первых был подбит. Наши минометы и пулеметы были бессильны против этих защищенных броней колоссов, так как у наших пулеметов с влажными бумажными накладками для охлаждения стволов постоянно возникали задержки при стрельбе. Медленно, неся тяжелые потери, 2-й батальон отступал к Фрамвилю. Наши минометы, прикрывая отступление, вели огонь, пока танки не приблизились на 50 метров. Этот огонь им совершенно не вредил. В конце концов танковая лавина заняла и Фрамвиль, и Ренкур.

Между тем силы, удерживающие обе стороны Римской дороги, также были оттеснены до оврагов «Бавария» и «Дымовая труба». На высоте восточнее оврага «Дымовая труба» отчаянными усилиями ротмистра фон дер Шуленбурга наши тонкие линии пехотинцев снова закрепились. Но на какое время? Никакая сила, казалось, не могла противостоять этим бронированным чудовищам войны. Орудия 4-й батареи 221-го полка были выкачены на позиции против танков, сняты с передков и установлены для стрельбы прямой наводкой, но не успели принять участия в бою».

Приведем еще один краткий отрывок из заметок Фуллера о ходе сражения при Амьене: «Здесь в сражении участвовало 463 танка во взаимодействии с тремя корпусами британской 4-й армии под командованием генерала сэра Генри Роулинсона. Наступление и здесь удалось провести неожиданно, противник в панике бежал, а германский фронт был прорван… Когда 8 августа над полем битвы поднялось солнце, стало понятно, что крупнейшее поражение германской армии со времени начала войны[1] является свершившимся фактом. Это было больше чем просто ужасом, который повсеместно распространяли танки, и их мощь уничтожать врага дала возможность автору назвать свою монографию «Катастрофа 8 августа 1918 года». Этот ужас, сопровождавший танковые атаки, не позволял проводить планомерное отступление… войска противника тотчас же без боя обращались в неорганизованное бегство – и это стало неожиданной новостью для наступавших. Без участия танков подобный успех наступления был бы невозможен, именно внезапность наступления с участием боевых машин и стала причиной паники».

 

Сражение «последних 100 дней»

После кратких перерывов теперь последовали новые наступления Антанты. Началось «Сражение последних 100 дней».

Непрерывным потоком на фронт поступали все новые и новые танки.

Между Уазой и Эной огневой вал наступления, поддержанный бронированными армадами и истребителями, смял позиции 9-й армии. Генерал Людендорф так написал об этом новом поражении: «…также и 20 августа стало черным днем для германской армии… войска более не могут выносить… танковых атак».

2 сентября линия Вотана была прорвана танками, ее защитники вынуждены были сдаться. За одной печальной вестью следовали другие. Снова и снова вражеские танки наносили удары по нашим позициям и увлекали за собой свою собственную пехоту. Взаимодействовали с пехотой, однако, только незначительное число танков и боевых самолетов, поэтому их успехи были относительно скромными. Но продолжительность воздействия этих новых средств ведения войны поколебала стойкость германских сухопутных сил, которые на протяжении четырех с лишним лет сдерживали натиск армий почти всего мира. Чудовищные объемы материальных средств, которые неприятель столь энергично и решительно бросил на весы военного успеха, воплотив его в самые современные средства ведения войны, похоже, гарантировали ему этот успех.

Отдельные мнения из компетентных германских источников могут проиллюстрировать развитие событий на Западном фронте.

Генерал Людендорф в своих военных мемуарах пишет: «Танки в своем массовом применении… сыграли роковую роль… в ходе военных событий. Массированное применение танков и искусственных дымовых завес оставалось и в дальнейшем нашим самым опасным врагом… Войска более не могли выдерживать танковые атаки… 8 августа подтвердило закат нашей военной мощи… Военные действия приняли, как я это и высказал тогда, характер безответственной азартной игры, что я всегда считал бесплодным. Ставка судьбы германского народа на кон в рулетке всегда казалась для меня слишком высокой. Войну необходимо было заканчивать».

Можно было бы усомниться в объективности воспоминаний Людендорфа, но Фуллер признает вышеуказанные высказывания вполне резонными: «Людендорф вполне правильно оценил положение, которое создал танк в ходе боевых действий». В Федеральном архиве ФРГ в томе 36 «Сражений мировой войны» зафиксировано: «Войска в подлинном смысле этого слова находятся на грани своих сил».

Дополняет это мнение замечание генерал-майора Эриха Петтера в его работе «Противотанковая оборона в мировой войне 1914–1918 годов»: «Вражеские танки проделали всю работу против нас; причем не только в моральном плане, но также и в военном…»

Несмотря на почти невыносимое давление со стороны противника, фронт на этом направлении удерживался величайшим напряжением последних сил, давая возможность осуществлять медленное отступление вплоть до дня подписания перемирия 11 ноября 1918 года. Маршалу Фошу так и не удалось совершить решающий прорыв германского фронта, чтобы во всей красе продемонстрировать маневренную войну, окружить германские армии, разбить их наголову и достичь убедительной победы на поле боя.

Порой задают вопрос о причинах этого столь же негативного и для союзников утверждения. Существует только одно-единственное объяснение этого: силы противника также были предельно истощены. То, что они еще продолжали наступать, было обусловлено одним только фактором – военной и моральной поддержкой численно намного превосходящих танковых частей и сильной военной авиации, пока они еще были в состоянии подавлять или уничтожать германские силы. Если с германской стороны еще могли вести огонь пулеметы или артиллерийские батареи, то наступление неприятеля большей частью останавливалось почти сразу же после его начала.

Ситуация выглядела следующим образом: бои при участии танков проходили в тесном взаимодействии с их пехотой, которая помогала боевым машинам в ходе атаки, но при этом темп атаки был весьма медленным в случае интенсивного встречного огня, поскольку определялся темпом продвижения пехоты. Оборонявшиеся германские войска при этом располагали временем, чтобы в глубине поля боя подготовить противотанковые средства и остановить наступавших или, по крайней мере, еще более замедлить их продвижение. Это стало причиной того, что те или иные вклинения сил неприятеля не привели к решающему прорыву фронта.

Но если же танки в ходе боя оказывались одни, без сопровождения пехоты, в глубине немецкой обороны, они часто становились жертвой обороняющихся, поскольку им теперь предстояло участие в ближнем бою без пехотной поддержки.

Танки тактически могли взламывать оборону неприятеля, но не были способны ни удержать захваченное пространство, ни успешно действовать автономно в глубине обороны неприятеля. Они не имели возможности для оперативных действий. У них не было бронированной и моторизованной поддержки и дополнительных родов войск старого типа: пехоты и артиллерии. Достойно удивления, но, оглядываясь назад, мы не можем найти в прошлом ни одного призыва к подобной поддержке. Попытки кавалерийского сопровождения танков потерпели неудачу еще при Камбре в 1917 году и Виллер-Бретонне в 1918 году, поскольку тактическая и оперативная мобильность кавалерии во времена современных средств ведения войны уже с 1914 года продемонстрировала свою иллюзорность. Можно было бы разместить пехоту прямо на танковой броне, поскольку более ранние модели танков были для этого достаточно велики, чтобы транспортировать ее на себе. Но в описываемое время подобные умозрительные перспективы реализации подобных проектов отсутствовали начисто.

Возможно также предположить, что Фош довольствуется своими прежними, а именно медленными и схематическими, но тем не менее действенными методами наступления, чтобы продвигаться вперед надежнее и не подвергать свои войска риску ответного удара, коль скоро германские возможности обороны до последних дней оценивались союзниками довольно высоко, хотя, скорее всего, и переоценивались.

Планы Антанты в отношении танков на 1919 год

Переоценку противником германской способности к сопротивлению подтверждают также планы окончания войны еще в текущем году посредством нанесения еще более масштабного танкового удара. Согласно предложению проницательного британского полковника Фуллера, начальника штаба танкового корпуса, тысячи танков должны были на широком фронте взломать германские оборонительные позиции и продвинуться вперед примерно на 100 километров в оперативную глубину оборонительного фронта противника, вплоть до расположения его крупных штабов, сосредоточения артиллерии, фронтовых аэродромов и оперативных резервов его сухопутных сил, с тем чтобы методично, шаг за шагом, парализовать всю зону германского сопротивления и сделать войска противника небоеспособными.

Если британцы к лету и осени 1918 года располагали примерно 2000 танков, а французы имели их в количестве примерно 4000 единиц, то Верховное командование Антанты стремилось довести это количество в 1919 году до более чем 8000 боевых машин для проведения решающего танкового сражения, при этом планировалось иметь 10 000 вездеходных транспортов для перебросок личного состава и снабжения.

Согласно сообщению Шеппарда, Черчилль в качестве министра вооружений в сентябре 1918 года требовал от премьер-министра Ллойд Джорджа формирования танковых корпусов численностью более 100 000 человек, «поскольку танки являются решающим фактором в войне… и предоставляют тактический перевес, без которого лучшие оперативные планы ничего не стоят».

Примерно в то же время (2 октября 1918 года) уполномоченный германского Верховного командования направил главам парламентских фракций германского рейхстага докладную записку, в которой разъяснял, что ожидать победоносного завершения войны более не представляется возможным. В ней буквально говорилось:

«1. Танки. Противник применяет их в неожиданно крупных количествах… Мы не в состоянии противопоставить действиям противника примерно такое же число боевых машин. Производить соответствующее число танков наша и без того чрезвычайно перенапряженная промышленность просто не в состоянии, иначе ей пришлось бы остановить производство многих других не менее необходимых вещей.

2. Возмещение потерь личного состава…» («потери, которые несут сухопутные войска, просто не могут быть возмещены призывом»).

Глава 2. Танк германской армии с 1916 по 1918 год

Оценка боевого применения танков с германской точки зрения

Мнение генерала от инфантерии Германа фон Куля

Что же предприняло германское Верховное командование после появления на полях сражений у вражеской стороны танков?

По этому поводу высказался генерал от инфантерии Герман фон Куль, который после 1918 года был экспертом следственной комиссии рейхстага по вопросам танков и противотанковой обороны, в своей работе «Мировая война 1914–1918 годов». Точка зрения Германа фон Куля состояла в том, что германское Верховное командование «не оценило своевременно и в полной мере значение нового средства ведения войны… Появление танков в подобной роли (под Камбре) было значительным событием в ходе войны… Мы были более не в состоянии наверстать преимущество противника в этом отношении… Трудоемкие усилия промышленности вследствие значительной перегруженности ее программой перевооружения (запущенной с осени 1916 года Гинденбургом) остались тщетными. Танки не были включены в масштабную программу перевооружения… Отсутствовали необходимые производственные площади, квалифицированная рабочая сила и необходимое сырье… Со стороны промышленности имелись заверения, что производство танков можно было организовать, если бы был своевременно дан соответствующий заказ и было бы четко поставлено задание… В конце концов все вопросы по сути нового средства ведения войны были возложены на командующего полевыми транспортными средствами… Лишь в начале 1918 года были изготовлены первые прототипы танков… К лету было принято решение начать массовое производство новых легких танков в количестве 800 экземпляров… Вплоть до конца войны к рассмотрению этого вопроса более не возвращались… Вне всякого сомнения, мы значительно отстали от противника в этой области…»

Недооценка танка и его возможностей

Весьма трудно понять, почему танк в качестве нового средства ведения войны был в столь значительной степени недооценен. Если мы начнем искать важные причины для такого отношения, то для нас станет лишь слабым утешением тот факт, что танк в момент своего появления был в такой же степени недооценен и даже отвергался и державами Антанты.

«Новое оружие после своего появления тут же обзавелось многочисленными противниками», – сообщает Шепард после кровопролитного сражения во Фландрии осенью 1917 года[11]; но успех при Камбре, достигнутый 20 ноября того же года под личным командованием генерал-майора Хью Эллиса, знаменовал собой поворот в отношении к Королевскому танковому корпусу и тем самым открыл путь к окончательной победе союзников…»

Оценки соотношения между возможностями танка и его обороной

Как же оценивалось в то время командованием и войсками германской стороны новое средство ведения войны, которое со времени сражения при Камбре действовало в тесном взаимодействии с военно-воздушными силами? Для ответа на этот вопрос мы воспользуемся целым рядом документированных высказываний и оценок, приведенных во временной последовательности, относящихся к 1917 и 1918 годам. Из этих документов видны колеблющиеся оценки ценности танков высшим командованием и в армейских соединениях и, как следствие этого, нерешительность при оценке необходимости производства собственных танков и совершенствования противотанкового вооружения против вражеских танков, проявленные германским Верховным командованием. Особенно интересно обратить внимание на то, что даже мнения в армейских частях и соединениях значительно разнятся между собой. Поэтому вполне можно согласиться с точкой зрения Верховного командования от 22 июля 1918 года, согласно которой «отдельные успехи против танков противника обобщались благодаря возвышенным чувствам общего успеха и вели к недооценке этого сильного боевого средства». Это слишком позднее осознание ситуации германским Верховным командованием становилось тем более понятным, чем больше танков появлялось у противника, что решающим образом повлияло на исход войны.

 

Выдержки из документов цитируются по уже упоминавшейся работе Эриха Петтера «Противотанковая оборона»:

1. Приказ прусского военного министерства от 21 октября 1916 года после первого применения танков на фронте под Соммой:

«Английские боевые машины проявили себя как оружие, которое не следует недооценивать…

Еще более значительно проявляется необходимость разработки и производства противотанковых средств. До тех пор пока они не появятся, одной лишь полевой артиллерии в общих случаях будет трудно противостоять танкам противника. Артиллерийская поддержка пехоты, которая, собственно, совершенно бессильна против танков, также является необходимой».

2. Выдержка из донесения из штаба корпуса № 25 от 15 апреля 1917 года о танковой атаке англичан под Буллекуром (11 апреля 1917 года):

«Штаб корпуса считает опасность применения танков преувеличенной и не проводит для [усиления] противотанковой обороны никаких новых мероприятий. Два наступавших танка были обстреляны залповым огнем тяжелых полевых гаубиц и уничтожены при расходе от 23 до 30 снарядов».

3. Донесение из 27-й пехотной дивизии о том же самом бое:

«Моральный эффект, произведенный танками на пехоту, чрезвычайно велик. Фактическое влияние невозможно недооценивать. Противотанковая артиллерия малоэффективна. Представляется необходимым иметь небольшие, применяемые собственно пехотинцами траншейные артиллерийские орудия, которые должны быть не намного более сложными в обращении и обслуживании, чем пулеметы. Насыщение фронтовых порядков достаточным числом подобных орудий привело бы к прекращению танковых атак».

4. Донесение из 1123-го пехотного полка о том же самом бое, в ходе которого полк вывел из строя один-единственный танк:

«11 апреля 1917 года научило нас, что танки не являются слишком опасным оружием, более того, оказалось, что у нас имеются средства, которые сделают их небоеспособными».

В приказах от 18 ноября 1917 года «Основные принципы оборудования позиций» и от 20 ноября 1917 года «Боевая подготовка войск в зимний период» (оба приказа выпущены до сражения при Камбре) танки даже не упоминаются!

5. Приказ от 24 ноября 1917 года (после сражения при Камбре):

«Танки являются боевым средством, которое не следует недооценивать. Однако их атаки эффективны главным образом благодаря их неожиданности. При своевременном обнаружении и соответственно подготовленной обороне имеющихся средств отражения подобной атаки вполне достаточно… Если пехота будет удерживать свои позиции даже и в том случае, если танки прорвут их, то атакующие танки уже не внушают такого ужаса».

6. Донесение «Группы армий герцога Альбрехта[12]» от 12 декабря 1917 года Верховному командованию сухопутных сил:

«Группа армий считает, что вопрос борьбы с танками противника можно будет считать решенным только в том случае, когда пехота будет снабжена средствами, которые позволят ей самостоятельно отражать подобные атаки».

7. Обобщенный отчет генерального командования № 54 о сражении при Камбре (от 20 ноября 1917 года):

«…возведение заграждений не является решением вопроса, куда лучшие результаты дает основательное противодействие…»

8. Донесение 119-го пехотного полка о пробной стрельбе от 12 декабря 1917 года:

«…в достатке снабженная подобным оружием (ручные гранаты, минометы, бронебойные патроны, легкие минометы) пехота не может остановить танковую атаку…»

9. Донесение 78-й пехотной дивизии о сражении под Суасоном 18–19 июля 1918 года, в ходе которого дивизия была вынуждена отступить на 9 километров и потеряла большую часть своей артиллерии:

«…танки воздействуют на войска лишь моральным образом… Их продвижение можно отнести главным образом за счет снизившегося боевого духа войск. С 1914 года полки не ощущают необходимости иметь танки…»

10. Приказ Верховного командования сухопутных сил от 22 июля 1918 года по итогам сражения при Суасоне:

«…Противодействие танкам должно заключаться также в повышении внимания. Наши прежние успехи привели к ослаблению внимания, уделяемому этому средству ведения боевых действий. Ныне мы должны ожидать появления на поле боя новых, с более мощной броней, меньших по размерам и более подвижных танков, представляющих куда большую опасность. Однако и им также можно успешно противостоять… В конце концов, повышенное внимание и боевая мощь пехоты являются решающим залогом успеха…»

11. Выдержка из письма командира 16-го пехотного полка генералу Людендорфу[13] в июле 1918 года:

«Новые вражеские танки, меньшие по размерам, и в самом деле имели колоссальное моральное воздействие на наши войска…»

Из ответа: «Необходимо всеми средствами и способами организовать производство противотанкового оружия…»

12. Приказ Верховного командования сухопутных сил от 11 августа 1918 года, последовавший после катастрофы 8 августа 1918 года[14], инициировавшей решение о перемирии:

«В гораздо большей степени, чем ранее, требуется… уделять внимание противотанковой обороне… Многие части еще не могут соответствующим образом противостоять танковым атакам. Нам необходимо научить их этому…»

13. Контрудар одной из дивизий 17-й армии не удалось нанести 31 августа 1918 года, поскольку приданные ей танковые подразделения не смогли принять участие в нанесении удара из-за многочисленных технических неполадок.

14. Донесение 40-й дивизии от 6 сентября 1918 года, в котором высказывается обида войск на то, что с германской стороны не были введены в действие танковые части.

15. Агентурное донесение от конца сентября 1918 года, в котором сообщается, что с французской стороны успех последнего наступления приписывается тому, что в ходе его участвовало значительное количество легких и быстроходных танков «Рено».

16. Письмо генерала фон Врисберга в прусское военное министерство от 18 февраля 1918 года, направленное в отдел А2 министерства:

«С сожалением я констатирую, что, несмотря на все мое давление, никакое оружие против танков не будет создано вплоть до конца марта…»

17. Меморандум итальянского командования сухопутных сил о танковом наступлении сил Антанты в августе 1917 года:

«…Английские танки почти никогда не получали повреждений во время движения… Бронебойные пули немцев со стальным сердечником не пробивают их брони! Наиболее благоприятные условия для танковой атаки: на рассвете, в вечерних сумерках, при лунном свете или в тумане… Вражеские наблюдательные пункты надо ослеплять постановкой дымовых завес… Обязательна поддержка танковой атаки с воздуха: прикрытие, обеспечение безопасности, разведка, связь… 5 мая 1917 года танки приняли участие в боевых действиях. Лишь один танк был выведен из строя вражеской артиллерией… Применение англичанами танков куда искуснее, чем французами… Англичане лучше оперируют ими в тактическом отношении… И французское, и английское командование верит в это новое средство ведения войны…»

И наконец, сошлемся еще на два голоса со стороны противника: во-первых, тогдашнего британского подполковника Джефри Мартелла, который в своей книге «В связи с танками» писал: «Противник использовал для противотанковой обороны[15] до тридцати процентов своей полевой артиллерии, которая в связи с этим не могла выполнять свои традиционные задачи артиллерийской борьбы на поле боя…» Во-вторых, приведем мнение Шепарда, считающего, что «германская противотанковая оборона проявила себя совершенным неудачником», в чем он был совершенно прав.

7Здесь у французов на участке 50 км имелось 500 танков, в бой 18 июля было введено 273 танка, при поддержке которых соединения 10-й и 6-й французских армий (на фронте 50 км 25 пехотных и 3 кавалерийские дивизии, 2103 орудия и около 1100 самолетов) перешли в 4:35 18 июля в контрнаступление внезапно, без артподготовки, но под прикрытием огневого вала. Германские войска (на этом фронте 18 пехотных дивизий, 918 орудий и около 800 самолетов), неся большие потери, начали, под угрозой окружения, отступать.
8По другим данным, 24 км, по шоссе 54 км.
9Не совсем верно – здесь было 500 танков, из которых в бой в первый день контрнаступления французы ввели 273.
10511 танков, поддержавших удар 18 пехотных и 3 кавалерийских дивизий союзников, имели также 2684 орудия и около 1000 самолетов против 7 ослабленных германских дивизий, 840 орудий и 106 самолетов.
11Имеется в виду операция у Ипра 31 июля – 10 ноября 1917 г. (третье сражение во Фландрии). Фронт англичанам прорвать не удалось, они продвинулись на 6 км, потеряв 400 тыс. убитыми, ранеными, пропавшими без вести. Немцы потеряли 240 тыс.
12Альбрехт, герцог Вюртембергский – сын представителя боковой ветви Вюртембергского королевского дома герцога Филиппа (1838–1917; внука российского начальника Главного управления путей сообщения Александра Вюртембергского) и его жены эрцгерцогини Марии-Терезы Австрийской (1845–1927), дочери эрцгерцога Альбрехта, герцога Тешен (1817–1895) и принцессы Хильдегарды Баварской (1825–1864). // С 25 февраля 1917 г. – главнокомандующий «Группы армий герцога Альбрехта» («Фронт герцога Альбрехта), действовавшей от Вердена до границы со Швейцарией). В 1918 г. сюда входили 19-я армия и две армейские группы (всего 26,5 дивизии), этот фронт играл вспомогательную роль до самого конца войны, проводилась 9 апреля – 10 июня 1940 г.
13Людендорф Эрих Фридрих Вильгельм (Erich Friedrich Wilhelm Ludendorff, 9 апреля 1865 – 20 декабря 1937) – немецкий генерал пехоты. Автор концепции «тотальной войны», которую он изложил в конце своей жизни в книге «Тотальная война». В августе 1914 г. – начальник штаба 8-й армии, вместе с Гинденбургом получил общенациональную известность после победы под Танненбергом; с августа 1916 г. генерал-квартирмейстер Верховного командования германской армии. Являясь непосредственным помощником Гинденбурга, который с августа 1914 г. командовал 8-й армией, с ноября войсками Восточного фронта, а с августа 1916 г. был начальником Генштаба, фактически руководил всеми операциями. После окончания войны близко сошелся с Гитлером, принимал участие в «пивном путче» 1923 г. В 1924–1928 гг. депутат рейхстага от национал-социалистической партии. Всегда выступал за возрождение военной мощи Германии, установление фашистской диктатуры.
14Имеется в виду Амьенская операция 8–13 августа 1918 г. – наступление союзных войск против германской армии во время Первой мировой войны у французского города Амьен; завершилось продвижением на 10–18 км на фронте в 75 км.
15Выдающийся пример успешного применения артиллерии для подобных задач продемонстрировал 30 ноября 1917 г. унтер-офицер Теодор Крюгер, который из своего орудия подбил 16 танков. В его честь в 1966 г. была названа артиллерийская казарма бундесвера в городе Кузель земли Рейнланд-Пфальц. (Примеч. авт.)
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32 
Рейтинг@Mail.ru