Валерий Владимирович Гаевский
Становление трейдера. Часть 2
А Владимир продолжал сидеть за столом, как пришпиленный булавкой жук в школьном гербарии.
Домой он пришел мрачнее тучи. Катя его нежная Катя, тут же спросила. -«У тебя все в порядке Дусик».
–Да, в порядке, – на автомате ответил Владимир, а у самого мысль только и вертелась вокруг беременности Лены.
–А если в порядке Дусик…, чего такой мрачный…?
– Да денег проиграл Кать…, целых восемьсот долларов!
–Да ты раньше, бывало, и больше проигрывал, но таким мрачным не был… Ты чего-то мне Дусик не договариваешь.
Владимир мгновенно себя взял в руки, он знал по своему опыту, что женская интуиция может его разоблачить в пять минут.
– Понимаешь Кать…, я сегодня, представляешь, сегодня, серьезно задумался о своей работе. Это что за работа такая, если я… в день, теряю восемьсот долларов… Это сколько полезных вещей для нашей семьи я мог бы купить. Твой отец прав… Да за эти деньги можно было целый месяц жить безмятежно. Можно было поменять холодильники, все телевизоры и видаки в наших семьях…, это можно было подправить дачку в Столбовой…
– Вот, вот Дусик…, ты наконец то начинаешь мыслить правильно, а то тебе восемьсот долларов не деньги, вы там на своей бирже совсем реальность жизни потеряли. Люди вон, например, моя подруга Светка, двое взрослых детей…, муж на стройке работает…, еле- еле концы с концами сводят. Живут меньше, чем на сто долларов… А ты Дусик так деньгами швыряешься!
Владимир понял, что ему удалось увезти сознание жены в «правильное русло», но настроение это ему не прибавило. Всю ночь он не спал, ворочался, пытаясь найти правильный ход в отношении с Леной, но так и не нашел, и пошел на работу разбитый и злой.
А на бирже, судьба уготовила ему новый удар. Накануне, они с Константином, который работал у них в фирме администратором, прочитали книжечку американского специалиста по фьючерсам Джона Мерфи, где он расхваливал плюсы технического анализа. И они, использовав метод «стахастики», который описывал в своей книге Мерфи, сыграли на повышение, притом Владимир очень большим объемом накупил фьючерсных контрактов. Он накануне с жаром говорил Константину, «что мол все трейдеры на бирже видят движение вниз, а вот «стахастика» еще показывает вверх. Рынок, конечно, перекуплен, он должен пойти вниз, но еще «пичок» должен дать. Вот, Константин, мы и сыграем, сначала вверх, а потом перевернемся вниз. И заработаем два конца. Давай Константин купим «на все» и заработаем хорошие бабки».
Купили. Цена чуть дернулась вверх, по июньским фьючерсам, а потом с «грохотом» ушла вниз, притом у Владимира «хватило ума» удерживать проигрышную позицию несколько дней, потому что он искренье верил в непогрешимость идей Джона Мерфи. В итоге убыток около десяти тысячи долларов у Владимира и две тысячи долларов у Константина.
Через несколько дней, страшно расстроенный Владимир со своего рабочего места наблюдал за Леной, как ее хорошенькая головка, с красивой прической пепельных волос, то показывалась, то скрывалась за рабочим монитором компьютера.
«Лучше Лене эти десять тысяч долларов отдал на воспитание сына» (почему сына он не знал, но ему так хотелось думать). В это время рядом с Леной появилось противное лицо Финагенова, и настроение Владимира совсем испортилось. «Пускай Финагенов ей помогает, он богат и славен, а я десять тысяч долларов проиграл. Теперь я беден и никчемен… А все же кто же отец ребенка…? Наверняка Финагенов, тоже затащил Лену в сауну…»
– Шацкий,– рядом с Владимиром оказался Портной и отвлек его от грустных мыслей, -скоро твоему Дымарскому деньги надо тащить, а их у нас на сегодня нет, что делать будем директор?
«Вот еще напасть, Борьки бабки готовить нужно, а где их взять…?»
– Давай, немного продадим акций «ЛУКОЙЛА» и расплатимся с Дымарским…
– Ты сума сошел…, – побледнел Портной, – нам нельзя этого делать. Это нарушит нашу схему обогащения… – Лучше поговори с ним и попроси отсрочку, на пару недель, а мы за это время денег наберем.
Разговор с Дымарским получился тяжелым, Борис Наумович не хотел слушать ни каких объяснений по поводу задержки регулярных платежей.
–Владимир, мы, когда давали Вам денег, то не оговаривали ни каких отсрочек. Деньги самый справедливый продукт на свете, – не понятно, к чему, продолжал говорить Дымарский, – деньги стоят денег…, и ты, как никто другой, должен это понимать. Есть договоренность…, значит ее надо выполнять. Социализм давно закончился на дворе уже капитализм…, и не надо думать, что мое хорошее расположение к тебе, можно использовать, чтобы нарушать договоренность.
И видя обескураженное лицо Шацкого, дал команду своей секретарши принести хорошего чая с курагой и печеньем.
– Видишь, ты судорожно думаешь, – продолжал куражиться Борис, когда секретарша принесла чай, – где достать денег, чтобы в моем лице выглядеть достойно, и это хорошо… Это капитализм, и он заставляет людей шевелиться…, заставляет напрягаться, а не распиздяйничать, как мы с тобой долго делали в развитом социализме… – отхлебывая чай, продолжал философствовать Борис.
–…хорошо, – закончив пить свой чай, медленно сказал Борис, – ради нашей дружбы, я даю вам отсрочку на две недели. Но через две недели, – и Борис отчеркнул в своем перекидном календаре определенную дату, – это будет десятое марта…, чтобы деньги в размере трех тысяч долларов лежали на моем столе…, и больше такого со своим партнерам не допускайте! Я сделал вам послабление в первый и последний раз…Понятно?
Владимир быстро шел по Чистопрудному бульвару, возвращаясь на биржу. Он был доволен собой, что смог получить отсрочку, и что Портной будет удовлетворен его миссией, которую он не провалил. «Ради нашей дружбы…, в первый и последний раз… Кто знает, что нас ждет впереди…, никто не знает…», – размышлял наш герой, проходя мимо памятнику Грибоедову. «Вон Грибоедов тоже думал быстро закончить свои дела в Персии и вернутся в Петербург, а вон как вышло, порвали его фанатики в Тегеране…! Да никто не знает, что нас ждет впереди…»
Но Владимиру не удалось рассказать Портному о переговорах с Дымарским, на бирже, когда он вошел в торговый зал, творилось, что-то страшное. Фьючерсы на акции Российского рынка упали, пока он ходил на переговоры, на пятнадцать процентов! Это за два часа, пока Владимир отсутствовал на бирже. Все игроки были в шоке.
–Что случилось, спросил Владимир у первого, попавшего на его пути трейдера. Но трейдер, глотаю слюну, судорожно следил за ценой на главном табло биржи и не обращал на Владимира никакого внимания. А там цена летела просто «колом» вниз. Как говорят на бирже, игроки сбрасывали свои фьючерсы по «любой цене».
«Надо бы продать, надо бы продать» -закрутилась мысль в голове у Владимира, и он кинулся у своему АРМу (автоматизированное рабочее место). Но в тот момент, когда он вошел в рабочую сессию биржи, цена начала резко подниматься. Владимир занервничал, он уже не понимал ничего! «Что за черт, чего так резко упали, а теперь начинают безумно расти … Что происходит?». И он опять вышел в зал, оторвавшись от своего компьютера и, столкнулся с Константином.
– В чем дело, что так упали…, глобальное потепление Земли…?
– Черномырдина сняли, – просто ответил Константин.
– А почему теперь так растут?
– Видимо рынок оценил, что Кириенко ничуть не хуже Черномырдина. Молодой, задорный комсомольский работник, наверняка справиться лучше с российской экономикой, чем Черномырдин.
И Константин скосил глаза на табло.
– Надо бы купить, но такие обвалы…, и смотрите Владимир, цена уже почти идет по цене открытия сегодняшнего дня.
Они ни чего естественно, не купили и не продали, а кто успел продать, а потом купить, заработали сумасшедшие деньги. Так два трейдера, которые с января играли на понижение, откупили все свои контракты, а потом купили по «самому низу» и в конце рабочего дня закрыли и эти контракты, фиксируя прибыль. А прибыль у них составила более пятисот тысяч долларов!!! Потом они в течение недели в местном ресторане при бирже поили всех трейдеров. Вот так иногда случалось, кто-то обрел колоссальные деньги, а кто-то, а Вы их дорогой читатель знаете, остались ни с чем. В течение нескольких дней после этого, Владимир несколько раз на дню доставал свой калькулятор и делил количество денег, которыми он управлял, на стоимость контрактов, когда случилось «это паление». И приходил к сногсшибательной мысли, «что если бы он в этот день не мотался к Дымарскому, по просьбе Портного, то мог сначала продать, а потом откупить полторы тысячи фьючерсных контрактов, то его прибыль равнялась бы почти миллиону американских долларов! Но вы понимаете, что это были его мечты и грезы, реальные деньги получили совершенно другие трейдеры, а не Владимир.
В марте, когда солнечные дни уже не покидали московское небо, и настроение у Владимира почти нормализовалось к нему неожиданно подошел Финагенов, с которым они не были знакомы и резко начал выговаривать ему, «что мол не хорошо не интересоваться здоровьем девушки, которая забеременела от него, и что сейчас ее жизнь весит на волоске». Владимир на такое заявление хотел вспылить, но трезвая мысль победила, и он тихо спросил Финагенова, «что случилось?». И тот поведал, что Лена попыталась сделать аборт, но его сделали неудачно и теперь врачи Первой Градской больницы борется за жизнь молодой девушки. Нервного Владимира, эта история поведала в глубокую тоску. Он тут же взял адрес у Финагенова, купил фрукты, овощи, соки и помчался на такси в Первую Градскую больницу. Но его не пустили. Лена лежала в реанимации и Владимир несколько часов провел перед дверью этого отделения пытаясь пройти к девушке. Ни просьбы, ни деньги, которые он совал обслуживающему персоналу, не помогли. Ему ничего не оставалась, как в глубокой тревоги уйти из больницы и долго бродить по улицам Москвы, прежде чем приехать домой. Мысли его были не веселые.– «Как, он человек, который за всю свою жизнь старался не делать ни чего плохого, чтобы не расстраивать своих близких, не обижать их, на ровном месте испортил жизнь красивому человеку и мало того испортил, может быть и лишил его этой самой жизни… Как это случилось, и почему он, совершенно не интересовался судьбой Лены, почему не предложил ей своей помощи, своего участия, как… Если не дай бог что произойдет с Леной, как он будет жить. И что он может сейчас сделать?».
Мрачнее осенней тучи он пришел домой и жена, конечно, сразу заметила его настроение.
–Опять ты дусик деньги проиграл…?
– Нет Кать, деньги я не проиграл, – медленно ответил Владимир, – а вот один хороший человек лежит в больницы и состояние его очень тяжелое.
– Кто это, – тревожно задала вопрос Катя, – я его знаю?
– Один наш трейдер…, Генкой зовут, – начал врать Владимир, – представляешь, проиграл все свои деньги…, и деньги своей матери, которая взяла их в долг…
– И много проиграл?
– Кать много… И решил вскрыть себе вены. Вскрыл! Теперь лежит в реанимации в Первой Градской больницы в тяжелом состоянии. И Кать…, в этом случае…, самое ужасное…, что это я ему советовал сыграть на повышение.
–Ну ладно дусик, не убивайся…, это жизнь. Ты же ему только советы давал, а не его деньгами играл…, так?
– Так.
– Ну если так, то выпей водочки, поешь и иди спать. Даст Бог все образумиться и твой Генка поправиться.
Через день Владимир все-таки попал к Лене в реанимацию. Он дал одному медбрату десять долларов и тот на десять минут запустил Владимира в отделение. Она лежала вся обложенная подушками с бледным лицом вся опутанная трубками и проводами. У Владимира сжалось сердце. Слезы сами потекли по щекам. Девушка узнала Владимира, слабо улыбнулась. Он бросился к ее кровати и сжал ее руку. Рука была холодная и очень слабая. От красивой и яркой блондинки осталась только одна тень. «Прости, прости»– шептал наш герой, пытаясь через руку передать девушки свою энергию. «Я знаю, что я был не прав… Прости, прости…, все будет хорошо…» – продолжал тихо говорить Владимир, сам не до конца понимая своих слов. «Сынишку жалко», -шептала в ответ Лена.
– Ничего, ничего, главное ты жива…, еще родишь.
– Не рожу, – едва шевеля губами, отвечала девушка, – мне все перерезали…
Он вышел от нее, закурил, грустные мысли роились в его голове. Перед отделением собралась небольшая кучка людей, родственников или близких, которые переживали за своих, лежащих там, в реанимации. К ним вышел, во всем белом, врач. В руке он держал бумажку.
– Кто будет, – спросил мрачно врач, – к Петровой?
Какая- то женщина, не молодая, плохо одетая, неуверенно ответила, – «что, мол она мама Петровой».
–Так, очень хорошо, что Вы здесь, -доктор посмотрел в свой листок, – состояние вашей дочери…
– а кто вы ей будете…?
– Матерью, -эхом ответила женщина.
– крайне тяжелое…, необходима мощная терапия…, для этого необходимо достать…
В этом месте у Владимира сильно забилось сердце, и он понял, что это мать Лены и он быстро подошел к женщине.
–Вашу дочь зовут Леной, как можно мягче спросил он женщину.
– Да, Леной, и женщина внимательно посмотрела на Владимира.
А врач в это время продолжал говорить, что нужно немедленно достать мощный германский препарат от перитонита цефаломицин или на худой конец гентомицин, что только он, может помочь девушке справиться с критической ситуацией.
–Да, – продолжал он -эти препараты стоят очень дорого четыреста долларов…, но здоровье вашей дочери… и времени у нас очень мало… Мы уже и так потеряли два дня.
Плохо одетая женщина пыталась объяснять, – «что сейчас у нее нет денег, что она приехала с Урала, что…», -доктор ее уже не слушал, он перешел к родственникам других больных. Владимир мгновенно оценил ситуацию, он рванулся из больницы, со словами, обращенными к плохо одетой женщине, -«не волнуйтесь я все достану».
Через три часа он привез долгожданные лекарства в Первую Градскую больницу.
Прошел месяц, Лена появилась на работе и ее головка с пепельными волосами опять, то скрывалась, то появлялась из-за экрана своего монитора и, Владимир с удовольствием смотрел на нее. Он благодарил Бога, что все обошлось. Хотя ребенка ему было жалко, и здоровье девушке он испортил основательно.
Как бы заглаживая свою вину, Владимир несколько раз пытался пригласить Лену пообедать, но она только печально ему улыбалась и отказывала, ссылаясь на большой объем работ. Владимир отходил от нее ни с чем, а потом он видел, как она уходила с биржи с Финагеновым, видимо обедать. Но Владимир особенно не расстраивался, жива и славу Богу, а на бирже другие девушки есть.
А цены Российского Фондового рынка потихоньку сползали вниз и Владимир, а это было уже в апреле, проанализировав ситуацию, решил сыграть на понижение большим объемом, благо денег на его фирме было предостаточно, где-то четыреста тысяч долларов. И вот тридцатого апреля Владимир продал пятьсот фьючерсных контрактов на понижение по акциям РАОЕЭС, по цене 36,8 цента за одну акцию. И цена, походив немного вверх, немного вниз, уверенно пошла вверх! И к середине рабочего дня стояла на уровне 37, 95 центов за акцию. У Владимира образовалась отрицательная вариационная маржа (убыток) в размере пяти тысяч долларов! «Что происходит, – сам себе задавал вопрос Владимир, – должны падать, а они растут». Подбежал Портной и зашипел, -«закрывайся, видишь, как рынок растет, а ты стоишь против движения, немедленно закрывайся…»
–Да я Миш, все подсчитал…, падать должны с треском вниз…
– Он подсчитал…, да у тебя убыток блядь, уже больше пяти тысяч долларов! Фирму хочешь разорить? Немедленно закрывайся…, смотри пока мы с тобой разговаривали цена еще поднялась… Закрывайся я тебе говорю, а то я сам, сейчас тебя, принудительно закрою…
И Владимир буркнув ему, что сейчас закроется, поспешил в торговый зал биржи, чтобы через толкающихся трейдеров под главным табло, разведать обстановку.
– Что происходит, почему такой рост на ровном месте, -задал вопрос Владимир двум парням с беджами вместо имени Шива и Цук.
– Ты чего с луны свалился, – небрежно ответил Цук, – Дума утвердила Киреенко на пост премьер-министра… Вот рынок эту новость и воспринял положительно.
«Ах вот в чем дело», – и Владимир заспешил на свое рабочее место к АРМу, а там уже Портной рвал и метал.
–Немедленно блядь закрывайся, пока ты бегал, цена еще выросла …
Владимир взглянул на бегущие цифры на мониторе компьютера, последняя сделка прошла по цене 38, 03 цента. «Да, -Владимир взял калькулятор в руку, – убыток составил более шесть тысяч долларов!!» И его рука потянулась закрыть убыточную позицию. Пока он набирал заявку, цена еще дернулась в верх, и он закрылся по 38, 09. Убыток составил шесть тысяч пятьсот американских долларов!!! Владимир был в шоке. За несколько часов торговли потерять такие деньги. А тут еще Портной не унимался. Он продолжал орать, чуть ли на всю биржу, -«что Шацкий, мудак, разорил себя и подставил их фирму».
–Завтра, – кричал он, – чтобы деньги в размере шести тысяч долларов лежали передо мной на столе…, или я доложу руководству банка, что ты проф непригоден, и чтобы тебя гнали поганой метлой из директоров… Понял урод!
Владимир был страшно расстроен: от того, что он проиграл на ровном месте такие деньги, от того, что у него такой нервный партнер, который не понимает в торговли ничего, от того, что его совсем не любит Лена, от того… Мысль его колотилась между, как же он проиграл такие бабки, и как он их действительно будет отдавать. Нет у него дома сейчас таких денег… Нет!
После работы, Владимир, он так всегда делал, когда его мысли находились в смятении, долго ходил по улицам Москвы, прокручивая в голове создавшуюся ситуацию. «Впереди майские праздники, значит, время для понятия рынка есть…, денег правда нет. Когда открываются следующие торги, -сам себе задавал не очень трезвый наш герой, успев принять в ближайшей рюмочной сто пятьдесят грамм водки, – а…, пятого мая, значит есть четыре дня… За это время надо принять правильное решение, правильное решение…, ошибаться больше нельзя…, больше нельзя…»
Первого, второго и третьего мая, Владимир, как Герман, герой известного литературного произведения Пушкина, ходил на даче по саду и бубнил себе под нос. «Что Российский Фондовый рынок все равно должен упасть…, что он рванул на верх, под избрание Кириенко, что это нонсенс… А пятого мая на открытие рынка надо опять продать фьючерсы,,,, и что ему нужно еще раз попытаться открыть позицию вниз… А Портной, козел, не понимая ничего в торговле вынудил его закрыть позицию из пятьсот фьючерсов! Как не просто найти нормального партнера, – сокрушался Владимир, – чтобы администратором был крепким, да и в торговле понимал…»
– Дусик, -к Владимиру подходила жена Катя, – ты совсем у меня сбрендил, что-то бубнишь себе под нос третье сутки, не ешь, не пьешь. Так нельзя, иди лучше папе помоги забор подправить, а то скоро завалиться…
Торги начались пятого мая, и Владимир (хорошо на работе не было Портного, он с утра поехал к стоматологу) сразу по открытию продал двести фьючерсных контрактов по цене 38.10 центов за одну акцию. Цена сначала после продаже Владимира пошла вверх, заставив сильно вспотеть нашего героя, а потом с цены в 38.14 центов плавно развернулась и начала падать. К двум часам дня, фьючерс по акциям РАОЕЭС стоил 36.90. У Владимира образовалась положительная вариационная маржа (прибыль) в размере двух тысяч четыреста долларов. В это время на рабочем месте появился Портной и видя, что Шацкий торгует, сходу заорал на него.
–Ты деньги принес, ах не принес, так кто тебе блядь разрешил Шацкий, торговать?
–Так у меня прибыль, – не обращая внимания на оскорбления отвечал Владимир, – более двух тысяч долларов, и я думаю, что рынок будет продолжать падать…
– Ты блядь думаешь…, тебе деньги надо принести, а не думать… Я не разрешаю тебе торговать пока не принесешь деньги…, понял, – опять заорал Портной на всю биржу.
В это время терпение и нервы Владимира дошли до последней точки и, он, в ответ выдал такое, что сам не ожидал от себя.
– Пошел на хер еврейская морда… Достал! Я директор конторы…, понял, и мне лучше знать, что делать или не делать. Ты уже меня подбил закрыть пятьсот фьючерсов тридцатого апреля…, я уже бы сегодня был бы в хорошей прибыли. Не понимаешь ни хера в торговли… Тогда нечего меня поучать, пошел в жопу…, начальник хуев!
Портной отшатнулся от Шацкого, как от чумного. Он сбежал по ступенькам вниз в биржевой зал, и начал хвататься руками за голову изображая из себя глубоко несчастного человека.
– Боже…, ну и дал мне Господь партнера…, за что такое наказание, – продолжал ломать камедь господин Портной перед трейдерами, которые торговали на «полу» биржи.
Владимира страшно разозлила эта ситуация, -«вот козел, подставил меня под шесть тысяч долларов, а теперь изображает себя перед всеми, что он невинный агнец… Взять, выйти бы сейчас в биржевой зал и дать ему в рожу, а там что будет…»
В это время цена фьючерсов на акции РАОЕЭС, просто рухнула, и Владимир судорожно уставился на мелькающие цифры на экране монитора. 36.70; 36.60; 36.5; 36.30; 36.20;36.05;
. «Давай, давай, – шептал он, не моргая, глядя на экран, – эх мало продал, давай, давай…». Цена через тридцать минут была уже на уровне 35.70 цента за акцию! У Владимира вариационная маржа к этому времени составила четыре тысячи восемьсот долларов!
«Ура! Цена идет в правильном направлении. Но если бы я имел сейчас позицию в пятьсот фьючерсов…, то тогда это сколько бы было…», и Владимир потянулся за калькулятором, но это время цена по РАО ЕЭС просто «пробила канализацию». За пятнадцать минут ушла на цену 35.05 когда рядом оказался опять Портной, который сразу зашипел, -«закрывайся, закрывайся…, ты отбил свой проигрыш Шацкий, молодец…, рекомендую тебе закрыться…» Но Владимир, не обращая никого внимания на Портного, продолжал держать позицию. В течение часа ничего особенного не происходила цена колебалась около 35.05-35.10 центов за акцию, а потом начала медленно подрастать. Опять к Владимиру подбежал Портной, и грязно ругаясь стал орать, чтобы Владимир немедленно закрывал свою позицию.
– Ты почти отыгрался, а теперь у тебя опять твою мать убыток в триста долларов. Просил же тебя Шацкий закрыть позицию по- хорошему, а ты блядь меня не послушал.
И он опять убежал в торговый зал жаловаться всем на «урода» Шацкого. Владимир в этом месте торгов начал сильно нервничать. Да дорогой читатель, при торговли ценными бумагами, да еще на срочном рынке, трейдеру все время нужно правильно оценивать ситуацию, а оно часто бывает непредсказуемая. Эмоции, страх, неуверенность, часто оказывают плохую услугу. Владимир стал судорожно соображать, закрыть позицию или не закрывать, а цена за эти минуты еще поднялась до 35 и 18 десятых. Убыток уже составлял шестьсот пятьдесят долларов. Рука Владимира потянулась, чтобы закрыть позицию, но в это время рынок возобновил свое падение. 35.16; 35.14; 35.11. Опять перед Владимиром вырос Портной.
– Ну, ты блядь закрылся или нет…?
Владимир не обращал на него никакого внимания, а опять судорожно смотрел на экран монитора, где цена опять плавно начала сползать, хотя ему очень, очень хотелось послать Портного на три буквы, но он сдержался и пытался, сосредоточатся на торговли. Через двадцать минут цена пробила уровень в 35.0 и устремилась резко вниз. Еще через двадцать минут торговля шла по цене 34.83 и здесь «за пилилась», то касаясь цены 34.80, то резка, отскакивая к 34.90. Опять, в какой раз, назойливый Портной начал гундеть, «что надо закрываться, что Шацкий директор, а не рядовой трейдер, что торговля на срочном рынке, это очень высокие риски…,» -а потом, почти ласкова сказал Владимиру.
–Ну, пожалуйста закрой свою позицию, я тебя очень прошу… я умоляю тебя… Нам не нужна, чтобы нас с биржи увозила скорая помощь. Нам с тобой еще миллионерами надо стать…
Владимир первый раз за день посмотрел на Портного, на его сгорбившеюся фигуру, на его большой опущенный нос и на лицо, где отразилась всю печаль еврейского народа. И тогда Владимир закрыл позицию по цене 34.86. фиксирую прибыль в 6480 долларов. Таким образом, он отбил свой проигрыш. Но он не был доволен собой и особенно своим партнером. «Если бы Портной понимал, что ни будь в торговли, то прибыль с пятисот контрактов могла быть просто замечательная. Более шестнадцати тысяч долларов…, в этом случае и с Портным можно было поделиться.» Ход его мыслей прервал раболепный вздох с биржевой площадки. Он кинул взгляд на экран монитора и страшно сжал свои кулаки, чтобы не кинутся на Портного. Цена на одну акцию РАО ЕЭС одним ударом ушла на 33.40 и продолжала падать! «Ну блядь, и закрылся я…, как не удачно… Надо было держать и держать позицию и может быть еще продавать, но Портной все обгадил, всю торговлю… Сколько денег можно было поднять? Эх, может продать сейчас фьючерсы вслед…? – Сам себе задал вопрос Владимир, но к этому времени торговый день на бирже закончился и, продать уже ничего было нельзя.
А на следующий день рынок открылся на цене 31.91 и полетел вниз и Владимир уже опасался продавать, боясь получить сильное движение против себя. Часто бывает при сильном движение цены вверх или вниз рынок одним ударом уходит против тенденции заставляя торговцев закрываться с большими убытками.
Так Владимир больше и ничего не делал на рынке, а цена, как он и предполагал, уходила все ниже и ниже и к середине мая достигла 17 центов за одну акцию РАО ЕЭС. Владимир ходил по бирже мрачный, ненавидя Портного, себя, всех. «Столько денег не взял… Столько денег не взял…» Он просто заболел от этого. В руке у него теперь был всегда калькулятор, на котором он подсчитывал упущенную выгоду А выгода это была, у него в этом месте кружилась голова и подкашивались ноги, почти в СТО ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ США!!! (ну естественно, если бы он держал позицию в пятьсот фьючерсных контрактов с цены в 36.80 центов).
Где-то в это время по бирже прошел легкий ропот, -«что мол, у Власова, (председатель правление биржи) дела идут очень плохо, что мол у биржи нет денег…, что биржа мол, находиться на грани разорения». Шатского с Портным очень стали напрягать эти слухи.
У них на общем счете в то время лежало тридцать тысяч долларов своих карманных денег. (Вы помните дорогой читатель, что они откупили три акции закрытого акционерного общества Сиб инвест. Две акции у Портного, и одна у Шацкого)
–Михаил Ефимович, – предложил Владимир, – давай эти деньги выведем, а то может действительно с биржей не очень хорошо.
–Да, ты, наверное, прав, что-то мне не нравиться в последнее время, как себя ведет Власов…, нервный какой-то стал… грубит. А тут еще Генка, наш клиент в обмороки какие-то стал падать, ходит по залу биржи и бормочет, «все покойники, все покойники», что это такое…?
–А что с Генкой то произошло?
– Не видел…, представляешь, упал в обморок…, а когда очнулся, после того как на него пацаны из графина литр воды вылили, забормотал, что скоро нам всем конец, потому что он видел видение, где мы все собираем на мерзлом поле гнилую картошку…
