Валерий Владимирович Гаевский
Становление трейдера. Часть 2
И вот их на автобусе везут по городу, по городу Парижу. Городу художников, модельеров, ресторанов, музеев. Городу Наполеона, Бальзака, Стендаля, Гюго, почему Гюго, Владимир не знал, все перемешалось в его голове. Сердце бешено стучало, и он, прильнув к окну в автобусе, жадно рассматривал улицы, дома, которые проплывали за стеклом. Вот здесь, наверное, здесь, во время Французской буржуазной Революции везли осужденных на смерть к ужасной гильотине. А вот там, под Триумфальной аркой маршировали фашистские солдаты в сороковом году. А вон виднеется кусочек, закрытой домами, Эйфелевой башни. Ура! Они в Париже. Они сделали это!
Маленький, уютный отель в центре города, где их разместили, еще больше прибавил им настроение. Можно пешком дойти до Монмартра, можно пешком дойти до магазина «Галерея Лафайет». Класс, чего можно еще желать?
Утром следующего дня была экскурсия на Эйфелеву башню. Московских туристов, на автобусе, привезли к башни, и экскурсовод, долго и нудно рассказывал им, как инженер по фамилии Эйфель, проектировал и строил башню к открытию Всемирной выставки в Париже. Как общественное мнение города выступало против строительства башни, но ее все же построили, и как затем, не хотели разбирать… и вот она с тех пор стоит и «портит» облик Парижа. Потом за пятьдесят франков их на огромных старинных лифтах подняли на первый ярус башни, и к этому времени погода над городом испортилась, исчезло солнце, подул холодный ветер вперемежку с мелким дождем. Катя, одетая в легкий плащ, сильно мерзла и Владимир видел, что его жена тяготиться экскурсией, и что ее настроение соответствует погоде. А экскурсия продолжалась, а куда денешься, все «уплочено». Вся группа московских туристов зашла на башню, и все вместе должны и, покинуть башню. Группу повезли выше на второй и третий ярус башни, а Владимир с Катей остались на первом ярусе и в небольшом кафе, пытаясь, согреется, ожидая, когда вся их группа насладиться видам Парижа и спустится вниз. Группа спустилась минут через сорок, и они, наконец, покинули башню.
Затем их повезли к холму Монмартра, к храму Сакре-Кер. Перед холмом, где построен храм, весело крутилась карусель, а затем надо было преодолеть двести тридцать семь ступенек и войти в храм. В храме было темно и не уютно, да еще, какие -то подозрительные арабы болтались внутри храма, предлагая какие -то сувениры, а сами норовили залезть в карманы посетителей. Владимир с Катей очень быстро покинули базилик Святого сердца и стали любоваться видом Парижа. А вид был изумительный. Весь Париж был как на ладони. На зеленой, при зеленой траве, около храма, беспечно отдыхали молодые люди, пускаю в небо каких -то бумажных птичек, целуясь и потягивая сладковатый дымок из одной общей сигареты, которую передавали по кругу. Выглядывает солнце из-за облаков, и так хорошо, так хорошо, что Владимиру хочется, вот так, всю жизнь просидеть на этом холме обнявшись со своей женой.
Вечером, гуляя по городу, они не заметно дошли до собора Парижской Богоматери и прослушали вечернюю мессу на французском языке, прерывающуюся, громкими аккордами органной музыки. Когда они вышли из собора, Катю всю трясло, то ли от прослушанной проповеди, то ли от холодного вечера. Они шли около древних стен Нотердам-де Пари и смотрели вверх на мрачных химер, сидящих на крыше в углах собора. Владимиру от этих каменных тварей, стало не по себе.
– Пойдем Катюш в гостиницу, мне кажется, что тебе нездоровится.
–Да все хорошо, Дусик, давай еще погуляем по Парижу.
И они еще около часа ходили по вечернему городу, останавливаясь около ярко освещенных витрин, покупая какие -то дурацкие блины, которые продавали, чуть ли не на каждом углу города. Наконец совсем устав решили ехать в гостиницу на метро. С трудом нашли ближайшею станцию, несколько раз перепутав вход в метро с подземной стоянкой. Эта станция называлась «Республика». Купив билет и спустившись на платформу, Владимир с Катей обнаружили, что на станции нет ни одного человека. Это было как-то странно, еще не очень поздно, часов девять вечера, а такое было ощущение, что поезда не ходят и станция закрыта. И так они стояли на платформе, тихонька обсуждая создавшеюся ситуацию, когда вдруг со стороны входа в метро, к ним направилась яркая блондинка с зажженной сигаретой в руке. Она близко подошла к нашей паре, покрутилась рядом тридцать секунд и быстро пошла обратно в сторону выхода со станции. Внезапное появление этой девушки на платформе, очень не понравилось Владимиру. «Какого она хрена тут болтается, как будто, что – то вынюхивает…», – завертелась такая мысль в голове Владимира. И тут же его опасения, начали приобретать явный характер. Со стороны входа на станцию, где минуту назад скрылась девушка, появились трое, «черных», молодых парней, которые быстро устремились к нашей паре. Владимир мгновенно оценил приближающую угрозу, и рванул Катю к другому выходу со станции (благо он там был). Он бежал, подгоняя Катю, а в голове у него вертелось, -«бля, в кармане почти две тысячи долларов…, явно это бандиты…, скорее Катя…, скорее…» Они выскочили на ярко освещенную улицу и тут же увидели двух жандармов и кинулись к ним. «Месье, – начал нервно говорить Владимир, – нас только что, чуть не ограбили…»
–Ви, са ва авек тес квесионс, -ответил один из них и махнул им рукой, чтобы шли дальше. Владимир понял, что жандарм не хера не понимает по- русски, и что нужно искать такси и больше не соваться в местный метрополитен. Через тридцать минут, доехав на такси, за страшные деньги до своего отеля, Владимир с Катей приходили в себя, после вечерней прогулки по Парижу.
Утром, Катя не спустилась к завтраку. Она осталась лежать в постели, и Владимир видел, что у нее сильный жар. Он сбегал в ресипшин за градусником и померил жене температуру. Градусник показал 39,8. От такой температуры у Кати, его тоже затрясло, он растерялся, он не знал, что делать. Придя в себя, он кинулся звонить в Российское посольство во Франции, где ему объяснили, что нужно вызывать французского врача, который осмотрит его жену, -« но, учтите,– предупредили из посольства, -что врач может прийти только завтра и объяснять будет все только на французском языке, притом с вас возьмет за вызов сумму, которая будет равняться перелету из Парижа в Москву на Конкорде». «Но у меня вроде есть медицинская страховка», -ответил с надеждой в голосе Владимир, чиновнику из посольства. «Деньги за вызов врача, -продолжал сухо вещать сотрудник посольства, – с вас возьмут сразу…, а компенсацию, вам должна будет вернуть тур фирма после прилета в Москву… Но я ни разу не слышал, что тур фирмы возвращают деньги своим клиентам в таких ситуациях.», – и после этого чиновник посольства отключился. «Во помог, -начал злиться Владимир, на сотрудника посольства, -все объяснил и успокоил».
–Дусик-, подала слабый голос Катя, -ты не волнуйся…, я поправлюсь…
«Не волнуйся, – и Владимир рванулся на улицу искать аптеку, – как же, не волнуйся… Простудиться на Эйфелевой башни…, прилететь в Париж, чтобы простудиться на Эйфелевой башни… подняться на башню, чтобы там простудиться, кому не скажи, никто не поверит.»
Аптеку Владимир нашел быстро, но разговор с местными провизорами, получился долгий. Никто из них не говорил на английском языке, и тем более на русском. С большим трудом французские аптекари поняли, что Владимиру нужно. Он накупил разных таблеток от простуды, от воспаления легких, от гриппа…, целую кучу таблеток. Он купил, каких- то согревающих растирок для ног, не очень понимая их действия. В завершение один из фармацевтов, предложил ему согревающею мазь для спортсменов, Владимир купил и ее. Вернувшись обратно в номер, он начал лечить свою жену. Велел ей выпить горсть таблеток, и она послушно сделала это, а потом…, потом раздел ее до гола, и энергично начал растирать ее тело от ног до головы, почему то согревающей мазью для спортсменов( ему казалось, что если продукт изготовлен для спортсменов, то он должен быть хорошим!) Он натирал и натирал жену, не обращая внимание на ее стоны и охи, и так разгорячился, что незаметно для себя занялся с ней любовью (несмотря на ее протесты), а потом, после акта любви, еще с большей силой кинулся растирать жену спортивной мазью. В конце всего этого мероприятия, когда пот с Владимира лил ручьем, он закутал Катю во все одеяла, которые были в номере и напоил ее горячем чаем.
– Какой ты у меня энергичный, – прошептала Катя, отдавая ему чашку с не допитым чаем, и тут же повалилась головой на подушку и уснула.
Владимир, посмотрел на спящею жену и пошел принимать душ. Выйдя из ванной комнаты, он переоделся, походил по номеру, посматривая на спящею жену и, одновременно пытаясь прочитать на французском языке, что написано на тюбике мази спортивной растирки, но не прочитал, тогда он надел плащ, перекинул через плечо видео камеру и решил побродить по городу.
Владимир шел по незнакомым улочкам и не заметно для себя дошел до Собора Парижской Богоматери. Постоял при входе, наблюдая, как туристы встают перед Собором на «волшебную точку», чтобы еще раз вернутся в Париж. Он этого делать не стал, так как мысли его были грустные и вставать на «волшебное место» без Кати он не хотел. Владимир немного поснимал собор на видео камеру, и ноги понесли его дальше. И он очутился перед Дворцом правосудия – Консьержери, где во времена Французской Революции содержались под стражей заключенные, приговоренные Революционным Трибуналом к смертной казни, через отрубание головы. Мысли Владимира улетели в те далекие времена, и он представил, как палач Сапсон на своей «позорной» телеги вез осужденных из Консьержери по улицы Револи к площади Революции, где стояла гильотина, и где проходили казни, и он решил пройти пешком по этому маршруту, «чтобы подышать теми ветрами». Но уже через триста метров, он отказался от своей затеи, «и так не весело гулять по Парижу без Кати, а тут еще тащиться по улице, где везли осужденных на смерть, ну, я себе и придумал маршрут», и Владимир свернул на первую попавшеюся улицу. Этой улицей оказалась, улица – Сен- Дени, улица парижских проституток. Хотя время было еще раннее, некоторые «девушки» уже вышли на работу и стояли около подъездов домов и около входа в небольшие кафе. Сначала Владимир не очень понимал, куда он попал, но уже через десять минут, обращая внимание на вывески магазинов (сплошные секс – Шопы) и рассматривая, что находиться в витринах этих магазинов, Владимир сообразил, что он попал в увеселительный квартал Парижа. Не успел Владимир еще освоиться, на этой улицы, как к нему подошел наглый, чернявый арабский малый, и быстро на французском языке стал видимо, предлагать «девушек», показывая рукой на группу женщин одетых в меха, стоящих под вывеской, с огромной куклой облизывающая языком мороженое, похожее на фаллос. Владимир остановился и сказал парню на английском языке, «что он не понимает, чего он хочет», а парню как будто тога и было надо, он схватил Владимира за локоть и потащил к стоящим «барышням».
–Парку, а па…
–Пошел на хер, – начал злиться Владимир, отталкивая парня от себя – сказал, что не понимаю…
Парень отскочил от Владимира, резко поднял руку, и что – то видимо, сказал обидное, потому что «его девушки» сразу засмеялись, тут же потеряв интерес к Владимиру. Владимир прошел по улице Сен-дени еще метров сто, и опять группа из трех «девушек» в мехах перегородила ему дорогу. В этот момент, он, их рассмотрел. Им всем было далеко за пятьдесят лет и их сильно напудренные лица не могли скрыть возраст. Владимир выставился на одну, как ему показалось, наиболее симпатичную, и она тут же распахнула свою шубу… и под ней Владимир не обнаружил никакой одежды. Лучше бы она этого не делала. Сморщенная шея, сморщенные молочные железы печально свисали, как отцветшие цветы, а черный треугольник, нагло смотрящий на Владимира одним глазом, смутил его окончательно, но он, почему-то спросил, «How mach…?»
–Fifty franc for thirty minutes…
– О, – заохал Владимир, -very expencive. (очень дорого)
И Владимир пошел дальше, под улюлюканья «девушек». На следующем углу стояла молодая красотка похожая на сестру Майкла Джексона. Владимир бесцеремонно подошел к ней и задал свой дурацкий вопрос, «мол сколько ты стоишь», но реакция девушки поразила Владимира. Она закрыла свое милое личико руками, «ноу журналисто…, ноу» и затем стала показывать на видео камеру, «мол ты журналист, а с журналистами я не работаю», так понял Владимир ее жесты. Да Владимир ничего и не хотел, у него было грустное настроение и тревожные мысли насчет здоровья своей жены. Дойдя до конца улицы, он поспешил в свой отель.
Катя продолжала спать. Владимир пощупал ее лоб. К его радости, жар спал, и щеки жены зарозовели. Ночью, он несколько раз переодевал свою жену в свежее белье, поскольку Катя сильно потела. Утром Катя попросила еды и Владимир на радостях помчался в местный буфет, где накупил бутербродов с ветчиной и сыром, и еще взял две чашки кофе. Все это было принесено в номер, где с удовольствием было съедено и выпито Катюшей. «Класс, -радовался Владимир, – не ужели болезнь отступила».
Уже к обеду Владимир с Катей гуляли по городу. Теплый день, город весь в желтых листьях, которые срываются с деревьев и медленно кружа, ложатся на асфальт. Владимир, нежно поддерживая жену за локоток и ласково посматривая на ее лицо (не ужели поправилась) двигались по набережной вдоль Сены, где проплывали маленькие пароходики с туристами, где на берегу стояли какие-то старички с удочками, где какие-то веселые, перемазанные красками молодые художники рисовали восхитительные виды Парижа. Ах, как хорошо, гулять по Парижу с поправившейся женой. Ах, как хорошо в Париже. Ах, как хорошо жить на свете…
Они прошли мимо музея современного искусства Орсе и подходили к мосту Александра третьего.
По мосту бежал человек. Он бежал и громка, кричал, размахивая руками. Он бежал за двумя парнями арабской внешности. «Полисай, полисай…, – кричал человек, – май паспорт, май мани…»
– Вот лох, – заулыбался Владимир жене, – видать дурака кинули арабы…
–Дусик, не надо смеяться над чужой бедой… Бога можешь за гневить…
– Да я не смеюсь, а поражаюсь человеческой глупостью. По приезду в Париж, всех туристов предупреждают…, мол, в городе много воров карманников, будьте бдительны…, так нет, люди беспечно гуляют…
Рядом с ними резко затормозил маленький, симпатичный автомобильчик. Окно было открыто и оттуда показалась курчавая голова водителя.
– Пронто, парля кантаро кондоторе.
– I don” t undusted you, – сразу ответил ему Владимир.
Undustend, undustend, – закивал своей головой, курчавый водитель, одновременно выскакивая из автомобиля.
« Я есть итальяно,– начал он объяснять на ломаном английском языке, -я есть туриста… Мне нужно ехать к Собору Нотердам де Пари, но я есть…, заблудился в Париже…
С этими словами он протянул Владимиру карту Парижа.
–Где мы есть?
Владимир взял у него карту и с удовольствием, как житель Парижа стал показывать итальянцу, как проехать к Собору Парижской богоматери. Итальянец кивал головой и благодарил Владимира. « Грацио, грацио»,– щебетал итальянец, улыбаясь во весь рот Кати. Уже убирая карту в карман и садясь в машину, итальянец, неожиданно спросил, – Are you from?».
– Мы русские, -начал объяснять Владимир, – мы живем в Москве…
– Ха, русские, – заверещал итальянец, – это здорово. Моя жена тоже русская, – перемешивая английские и русские слова, итальянец опять выскочил из машины и кинулся обнимать Владимира и Катю (Катю больше).
– Ха, я так люблю русских, я так люблю пить русскую водку…, ха, русские. И он полез в багажник машины и достал оттуда две фирменные кожаные куртки от «Валентино».
– Я буду очень рад, – продолжал быстро говорить итальянец, – сделать Вам презент от моей компании «Валентино». И с этими словами он уже пихал свои куртки в руки двух растерявшихся москвичей.
– Берите, берите, очень корошее качество…, один женский… два мужской, очень корошая кожа «Валентино». И итальянец сложил свои губы дудочкой и несколько раз, на распев произнес «Ва-лен- ти-но». Не успели наша пара осознать происходящее, как итальянец передав куртки в руки Кати, сделал трагическое лицо, и начал объяснять, – «что вчера какие то мафиози ограбили его, и что у него нет денег чтобы купить бензин, и доехать до Рима».
– Ужасно, ужасно, – говорил курчавый итальянец, уже на русском языке, – когда нет бензина…, доехать до Италии не можно… Вы не могли бы меня вы…ручать сотней франков…?
И Владимир, не раздумывая ни секунду, полез в свое портмоне, и достал оттуда сто франков. Итальянец принял их, и тут же сделал озабоченное лицо.
– Надо еще денег на штраф…, по дороге очень много полиции…
И Владимир снова открыл свое портмоне. Итальянец, как обезьяна, мгновенно сунул свою смуглую, волосатую руку в кошелек Владимира и вытащил оттуда двести долларов. Впрыгнул в машину…, весело прокричал еще раз «Валентино», и скрылся с глаз…
Владимир с Катей стояли на набережной де Орсе, как два огородных чучела, совершенно еще не понимая, что произошло. Когда сознание вернулась к ним они медленно перешли Сену по мосту Александра третьего и прошли в сад Тюильри.
–Дусик, ты зачем ему так много дал денег, – спросила Катя, заглядывая в глаза своего мужа.
– Я ему ничего не давал…, он сам взял, – отвечал раздраженно Владимир, потихоньку понимая, что их «кинули».
– Целых двести долларов, это сколько полезных вещей можно было купить, – продолжала причитать Катя.
–Да ладно Катюш, – отвечал весело Владимир, войдя в cад Тюильри и располагаясь на скамеечке, – зато у нас две отличные кожаные куртки. И с этими словами он начал распаковывать одну из них. Вытащил ее из упаковки… и обалдел. Куртка вся была сделана из качественного, красивого… картона! Владимир трясущими руками начал открывать вторую куртку… Тоже картон. Ноги Владимира подкосились, и он сел на лавочку, которая благо стояла рядом, хлопая глазами. «Все-таки, кинули…, кинули…, кинули…»– застучало в голове нашего героя. Катя тоже села на лавочку, рассматривая куски красивого картона.
Над ними светило солнце, в Тюильри щебетали птицы, мимо проходили французские студенты, что- то весело обсуждая. А они все сидели на лавочке не в силах подняться, все еще переживая происшедшую с ними историю.
– Дюсик, – наконец, тихо сказала Катя, – Бог с ними…, с деньгами… Еще заработаем, главное мы в Париже! Посмотри вокруг…, как красиво!
«Да, действительно, очень красиво, – наконец наш герой пришел в себя, – какие-то двести долларов…, часто на бирже и больше просаживаю, правильно говорит жена, еще заработаем!»
На следующий день был Лувр. Музей похожий на вокзал. Огромные толпы японских туристов щелкая своими камерами, обступали любую картину, любой шедевр или не шедевр, указанный экскурсоводом и все, к этому музейному объекту пройти уже не было никакой возможности в течение десяти минут. Владимир с Катей очень хотели посмотреть картину Леонардо да Винчи «Мону Лизу», но где там, японцы, как тараканы, облепили нишу, где выставлена эта картина и в течение пятнадцати минут пришлось ждать, пока разойдутся туристы. Но как только они отошли, новая волна, уже американских туристов запрудила зал с картиной великого Леонарда. Кошмар, что за организация посещение музея, о чем думают местные власти?
Потом их возили на автобусе в Версаль, и здесь Владимира с Катей ждало разочарование. Летняя резиденция французских королей, выглядела убога. В залах пыль, паркетные полы не блестят, окна давно не мыли. Залы темные, плохо освещены, экскурсовод на плохом русском языке, что-то бубнит себе под нос. Правда, Версальский парк выглядел великолепно, но уже темнело и поэтому, экскурсию по парку не провели…, одним словом, еще один день прошел, и организаторы экскурсий поставили галочку, что посещение Версаля прошло по плану.
Еще было посещение центрального магазина Парижа «Галерея Лафайет», но вроде как нашего ГУМА в Москве, где Владимира поразила страшная дороговизна. Например, простая шелковая косынка с изображением Эйфелевой башни стоила пятьсот франков (сто долларов). Потом Владимир затащил Катю в дорогой филателистический магазин, где он купил серию французских почтовых марок, посвященную мировым деятелям культуры. А на следующий день, опять аэропорт имени Шарль де Голля. Самолет. И прощай Париж.
И вот заснеженная Москва, радость сына, что наконец, вернулись мама и папа, и что он теперь поедет домой, где по нему соскучились его игрушки. Распакованы подарки сыну, тещи и тестю…, а на следующий день Владимир уже стоял на биржевом полу на Мяснитской улицы и внимательно следил за движением цены на американский доллар. А цена, цена вяло колебалась в небольшом диапазоне. Денег заработать было практически невозможно.
Через неделю у Владимира сложилось мнение, что доллар к рублю будет подрастать, и он не агрессивно купил с десяток фьючерсных контрактов. И действительно, цена вяла пошла вверх, через несколько дней Владимир к своей позиции добавил еще десять контрактов…, и эта покупка принесла ему некоторую прибыль. На десятый день, Владимир, находясь в позиции на повышение имел не плохую прибыль, где-то пять тысяч долларов.
В пятницу перед выходными, торги на бирже шли вяло, и Владимир напряженно размышлял «закрыть свою позиции и зафиксировать прибыль, либо еще постоять в позиции на повышения». Его коллега и приятель Константин, уже к двум часам дня, сказал, -«что толку сегодня на бирже не будет и что он уезжает домой», и с этими словами он оделся и уехал. Владимир продолжал наблюдать скучные торги, иногда перебрасываясь шуточками с девушками- операционистами. Когда до окончания торгов осталось минут двадцать в торговый зал влетел, взмыленный, с красным лицом Константин и с ходу подбежал к операционистам и дико заорал, -« что Гуго ( это его бедж) продаст в рынок двадцать фьючерсных контрактов…», а через минуту после продажи контрактов, снова кричал операционистам, что продаст еще двадцать контрактов, а потом еще двадцать..
– Что с тобой, -с недоумением спросил его Владимир, – что на тебя нашло. Беллины объелся?
А Константин, дико вращая глазами, тяжело дыша, шепотом отвечал.
– Представляешь, еду на эскалаторе вверх на своей станции «Каховская», и вдруг, вижу, – здесь Константин совсем понизил голос, – видение, огромная снежная лавина сходит с гор. И я все понял, что в понедельник будет обвал цен на доллар…
Ха-ха, – засмеялся Владимир, -и на этом видении, ты строишь свою торговлю на понижение. Ты еще сбегай к шаманам и колдунам…, они тебе еще чего ни будь нагадают.
В понедельник цена рухнула со страшной египетской силой! У Владимира вместо прибыли, сразу образовался убыток в три тысячи долларов и он не стал удерживать убыточную позицию, а мгновенно закрылся, уже не насмехаясь над Костей, а удивляясь его провидению. «Ехал парень домой и увидел обвал цен находясь на эскалаторе, вот как бывает в жизни», – не переставал удивляться Владимир случившемуся.
Этот, такой не простой и насыщенный год на различные события, Владимир закончил все-таки, с пятью дестями тысячами долларов на руках. Настроение у него под Новый Год было хорошее, -«да, в марте был просто полный голяк…, а теперь даже очень хорошо», – размышлял наш герой, чокаясь рюмкой с налитым коньяком с тестем, за праздничным столом в преддверии Нового 1996 года.
–А ты все – таки, зять мне скажи, – спрашивал Владимира захмелевший тесть, -чем ты…, занимаешься… Ну ни как в толк не возьму.
– Алексей Иванович, но я уже много раз вам объяснял…, что я торгую на бирже, срочными контрактами на американский доллар. Такая торговля называется торговля фьючерсными контрактами.
–Не понимаю я зять, хоть убей…, эти, как их, фьючерсные контракты.
–Ну, я, вроде как торгую воздухом…
– Ты что выходит продавец воздуха что ли…?
– Ну, как-то так…
– Торгуешь воздухом…, а я смотрю, что ты живешь хорошо, на широкую ногу. Видать воздух, которым ты торгуешь, черную икру с маслом приносит…ха-ха-ха.
Уже после встречи Нового Года, где-то в январе, назойливый тесть опять начал свой разговор с Владимиром о торговли фьючерсами.
– Ну как сегодня зять, денег заработал на своем воздухе, – весело спросил тесть.
А у Владимира, как раз сложился не очень хороший день, он где-то проиграл триста долларов, но все равно честно ответил тестю, -«что мол денег не поднял сегодня, а как раз наоборот, проиграл триста американских долларов». Тесть от этих слов сильно за мрачнел и молча, пошел на кухню, где привинчивал какой- то кухонный шкафчик, (Катя попросила отца помочь, а то у Владимира вечно руки не доходят до домашних дел, весь в работе). Прошло еще несколько недель, и опять тесть по каким – то хозяйственным делам зашел к дочке.
Ну, а сегодня Вова как дела, – дружески улыбался тесть, наверное, надеясь услышать от Владимира радостный ответ о великолепных финансовых результатах.
– Сегодня Алексей Иванович, «слил» пятьсот долларов, – просто ответил Владимир и пошел мыть руки в ванну, собираясь ужинать. Желваки заходили на простом русском лице тестя, и мысль в голове у старого пенсионера пошла совсем не радостная, -«на хрена Катя вышла замуж за этого прохиндея…, продавца воздуха… В день проигрывает тридцать моих пенсии, ну куда это годиться…» А еще через пару недель, сидя за столом у себя в квартире и отмечая праздник двадцать третьего февраля ( как же папа ветеран, поэтому, надо его пригласить с мамой в гости, объясняла Катя, Владимиру) тесть, выпив пару рюмок коньяка, опять полез со своими разговорами к Владимиру, насчет его доходов.
–Ну, дорогой, любезный зять, смотрю у тебя настроение хорошее, видать, ты сегодня заработал денег не мало…?
– Да нет, – опять бесхитростно ответил Владимир, – сегодня как раз самый не удачный день за неделю, «слил» две тысячи долларов!
Лицо тестя сморщилось, как от боли и он огромным кулаком врезал по столу, на котором от страха подпрыгнула вся посуда.
–На хера, -заорал зять на весь дом, -нужна такая работа?
После этого случая Владимир взял себе за правило, никогда своим близким, не давать никакой информации о своей работе. Неважно, удачный сложился день или неудачный. Выиграл восемь тысяч долларов, зачем домочадцам рассказывать, какой ты герой, потому что в их глазах, сразу становишься Стахановцем, и с этого дня, должен, каждый день теперь приносить домой по восемь тысяч долларов. А если проиграл две тысячи долларов, то все неудачник и пора с тобой разводиться. Конечно, как он мог пенсионеру, ветерану войны, который получает пятнадцать долларов в месяц рассказывать о таких денежных потерях. Теперь Владимир, своим близким рассказывал только о суммах в сто и двести долларов. А у него в это время бывали выигрыши и в десять тысяч долларов в день и даже больше, но и случались и влеты. Однажды он «просадил» в день, восемь тысяч долларов, вот бы это он рассказал тестю, герою Курской битвы, старик точно бы убил его голыми руками на глазах Кати.
