Валерий Столыпин
В любви то радостно, то больно
Очень взрослые игры
Он вредный, как картофель фри,
Но невозможно оторваться!
И говоришь себе – не жри!
И продолжаешь целоваться.
А он, гадёныш, – вкусный яд!
И от него теряешь разум,
И ешь, и ешь его подряд,
Такую вредную заразу…
Но вкус приелся, я сыта,
И мой насыщен аппетит.
И, в общем, я уже не та,
И от него уже тошнит.
Оксана Куш
Подруга детства, с которой пройдены огни, воды и километры препятствий – это слишком серьёзно, это больше чем дружба, важнее, чем любовник или муж.
Надя и Маша были абсолютно разные, но как всякие противоположности тянулись друг к другу, а когда почти одновременно вышли замуж и вовсе слиплись, тем более, что жили совсем близко – в одном доме, только в разных подъездах.
Надя была до предела эмоциональная, подвижная, ни минуты не могла сидеть на месте и постоянно в кого-то влюблялась.
В седьмом классе у неё была первая, вторая и третья любовь, потом она дважды, теперь уже по-настоящему, всерьёз, с чувственными поцелуями, с соперничеством и болезненной ревностью, увлекалась мальчиками летом в пионерском лагере.
В восьмом она поняла, что влюбляться в ровесников глупо, что они ещё практически дети, что неспособны отвечать за поступки.
В девятом классе Наденька с серьёзными для здоровья и репутации последствиями соблазнила учителя физкультуры. По настоянию родителей сделала аборт.
В десятом девочка взялась за ум: целый год никем не увлекалась, никого к себе не подпускала, только целовалась и флиртовала.
На первом курсе института Надюша скоропалительно выскочила замуж, столь же стремительно развелась, но в конце года влюбилась снова – теперь уже окончательно и бесповоротно.
Свадьба была шикарная, шумная, с настоящими артистами и впечатляющими спецэффектами.
Счастье длилось недолго: не сошлись характерами.
Получив диплом с отличием, Наденька поняла, что студенты и инженеры – не её формат.
В этот романтический период бурной молодости ей дарили цветы и дурили голову – солист раскрученного инструментального ансамбля, скульптор областного значения и начальник городского отдела статистики.
Все как один почитатели были обременены семейными узами.
Сумрачная стезя заштатной любовницы входила в конфликт с её непомерными амбициями, хотя эти довольно состоятельные мужчины были щедры, активно поддерживали её продвижение на профессиональном поприще и в светской тусовке.
Наденька выдохнула, поставила крест на неудачной стратегии. И всерьёз занялась поиском солидного спутника жизни с серьёзными намерениями, не забывая между тем радовать аппетитным телом, не за просто так, множество очарованных её смазливой внешностью поклонников.
Антон Веселов был всего на два года старше её, но твёрдой рукой держал среднего размера развивающийся бизнес. На завоевание его любви у Настеньки ушло полтора года.
Усилия того стоили.
Так ей казалось первое время.
Антон не любил выставлять напоказ благосостояние: ездил на изрядно потрёпанном автомобиле, жил в обычной благоустроенной двушке, одевался демократично, просто, но на красавицу супругу средств не жалел, хотя на словах постоянно осаживал её непомерные амбиции.
– Мы должны жить как все, любимая. Людская зависть – это негативная энергия. Богат не тот, у кого много денег, а тот, у кого оптимальные потребности. Скромность не только украшает, она сигнализирует окружающим о внутренней силе, которая вызывает невольное уважение.
Работал он много, старался ни на кого не перекладывать решение сложных вопросов, вникал во все мелочи личного бизнеса.
Наденька была за ним как за каменной стеной.
Её подруга, Маша, от рождения была застенчивой скромницей. Влюбилась лишь однажды, но семейная жизнь её не сложилась, потому, что в самом начале отношений по наивности упустила что-то слишком важное, что дало мужу возможность и право не только жить вольно, но и доминировать.
Три года, пока гормоны и накрывшее с головой густое облако неодолимо возбуждающих стимулов удерживали темпераментного Егора исключительно возле Машеньки, жизнь её была сплошным праздником.
Несколько случайных, мимолётных, не очень серьёзных прыжков в сторону, препарировать которые Маша не стала, чтобы не портить отношения, погоды не сделали – счастью молодых не мешали, но заставили супруга искать разнообразия позднее.
Девочка понятия не имела, какие штормы и ураганы проносятся в постоянно возбуждённом сознании и теле супруга. Он был не просто любитель – профессионал спортивного секса, любовник редкостной удачливости и сноровки.
Причуды и пристрастия мужа вскрылись, как и бывает в подобных обстоятельствах с доверчивыми девушками, совершенно случайно. Машенька поняла, что прощать измену не умеет, и не хочет. А когда неожиданно узнала, что на стороне у супруга не только очередь из любовниц, но и трое милых малюток, до которых ему нет никакого дела, остановить процесс отчуждения стало невозможно.
Естественно, они расстались.
В настоящее время Наденька до такой степени поверила в свою путеводную звезду, что влюбляться принялась поточным методом, благо Веселов, будучи неисправимым трудоголиком, часто отъезжал по делам фирмы, оставляя молодую жену скучать в одиночестве.
Любвеобильность подруги зашкаливала. Каждая новая романтическая удача срывала с неё крышу. Девушка погружалась вглубь непроходимых любовных джунглей, не разбирая дороги, забывая про осторожность.
Она была удивительно чувствительной, могла по многу раз подряд трепетать в немыслимой силы экстазах, мгновенно растворялась в наркотическом дурмане сладострастия, но, как быстро загоралась, столь же стремительно остывала, припадая к одному и тому же источнику возбуждения.
До сих пор азартное увлечение эротическим разнообразием дарило Наденьке исключительно радость.
Мужчины, молодые и не очень, по большей части обеспеченные, любвеобильные, щедрые, темпераментные и сильные, не ведая усталости, осаждали её плохо укреплённую девичью крепость, которая капитулировала и сдавалась на милость победителя с явным удовольствием.
Маша знала обо всех приключениях подруги, хотя никогда не задавала вопросов.
Веселова сама всё рассказывала, причём наслаждалась процессом эмоциональной трансляции пикантной информации, выдавая детали всё новых и новых эротических побед.
Повторные переживания эмоций и Машенькина на них сдержанная реакция вдохновляли её на новые романтические подвиги. Она гордилась собой, своей выдающейся внешностью и востребованностью на рынке интимных отношений.
О победах на ниве соблазнения Наденька повествовала подробно, особенно смакуя сам процесс хитроумного обольщения, остроумные стратегии флирта, и тонкости переживаний при страстном совокуплении.
Факт того, что Машенька рассталась с мужем и новых связей не заводила, не очень волновал подругу. Она постоянно находилась в эротическом трансе, считала, что возбуждённое состояние и желание принимать бальзам эротической страсти наружно и внутрь – норма для уважающей себя девушки, – молодость, Машка – это как сектор приз. Пользуйся моментом. Потом будет поздно.
Утром Надежда в перевозбуждённом состоянии прибежала к подруге с гостинцами, долго угощалась янтарным чаем со смородиновым листом и смотрела на неё непривычно, даже странно. Наконец её прорвало.
– Машута, подруженька, выручай! Сегодня Антон из командировки приезжает, а я… а у меня любовник нарисовался – Апполон! Баскетболист, мастер спорта, член международной сборной, эстонец из Таллина. Два с лишним метра роста, сто с чем-то килограммов рельефных мышц, серые глаза, ямочка на подбородке.
Животное, настоящий зверь! Представляю, какого размера у него стыковочный модуль! Я уже вся теку. Выручай, подруга! Век себе не прощу, если упущу, если не почувствую в себе такой выдающийся экземпляр.
– Не понимаю, какую роль ты отводишь мне в своих интимных страданиях.
– Тю, объясняю! Антоха после поездок день-два отдыхает, отсыпается. Он в командировках почти не спит. Ты же знаешь – он фанатеет от успехов своего бизнеса. Вот! Поужинает, поцелует и хрюкает.
– К чему ты клонишь, Надюха… сиделкой хочешь нанять?
– Почти. Я же тебе объясняю – спит он… копит мужскую силу. А на следующий день… да уж, за что его и люблю… уж вставит – так вставит! А я… я пищу и плачу. От счастья, подруженька. Что он у меня такой энергичный, такой сильный. Тебе тоже понравится, отвечаю.
– Не понимаю, причём здесь я!
– Ты чё, подруга, совсем тупая! Говорю же, по-русски – у меня свидание с баскетболистом. Антон поцелует меня, обнимет и уснёт. А я… хоп-хоп-хоп с постельки и тю-тю. А ты… ты вместо меня к нему под бочок.
– Хочешь сказать, что ему без разницы, кого обнимать, что он тупой и бесчувственный?
– Глупая ты, Машенция. Я тебе свой шампунь дам, ночнушку с моим запахом, свои духи. Пропитаешься ароматом страсти, с ландшафтом спальни сольёшься – он ничего не поймёт. Проснётся на мгновение – отворачивайся и сопи в две дырки, будто спишь. Ничего сложного. Я тебе телевизор подарю, во всю стенку.
– Но…
– И домашний кинотеатр в придачу. Век благодарить буду. Ну, Машенька, ну, золотце. Кто меня поймёт, если не ты! Он такой замечательный, просто гора мышц. Я сейчас вся как кусок нервов.
– Сдаётся мне, что ты бредишь. Честно говорю – я тебя с любыми духами в полной темноте ни с кем не спутаю. А Антоха – муж, он каждый прыщик на твоей попе облизал, на ощупь отличит мои сухие спортивные мышцы от твоих нежных припухлостей. Я на четыре килограмма меньше тебя вешу, у меня грудь детская и волосы вполовину короче. Да я от страха описаюсь, если он до меня дотронется, потеть стану так, что никакие духи не помогут.
Не-е-е, хоть расстреливай, я с твоим Антоном не лягу. Тоже мне, придумала – спать в одной постели с чужим мужиком. А если он лапать начнёт, если за титьки схватить наладится, или чего ещё учудит?
У тебя вона какие мячики, а у меня – детский сад, вторая смена, с половину кулачка. По-моему у тебя с головой не всё в порядке. Авантюристка ты, Надька.
– Машенька, Машута, Машулечка, ну что тебе стоит! Я же не боюсь, потому что знаю своего Антона как облупленного. А ты… ну, запустит разочек руку в твою промежность, бутончик пальчиком потрогает, от тебя не убудет. Может, удовольствие хоть раз в жизни получишь. Только ты это, побрейся. Он причёсок между ног не любит. Всё будет хо-ро-шо, обещаю!
Маша поняла, что подруга не отстанет. Она сопротивлялась, но неуверенно, робко. Надюха знала, как сломить сопротивление подруги. Столько лет вместе. Не умеет она отказывать, совсем не умеет.
Надежда уже грезила, как Матиас разденет её, как будет играть железными мышцами, как прижмёт к совершенному атлетическому торсу, как восстанет при виде её аппетитных прелестей стрелка его гигантского компаса.
Ей уже теперь было хорошо. А будет ещё лучше, если удастся уломать пугливую Машку.
Если бы её, Надежду, попросили о такой малости, согласилась бы. Не глядя. Любила она вдыхать терпкие мужские гормоны, тащилась от телесного аромата с элитными самцами, особенно возбуждёнными и в меру агрессивными.
В конце концов, Машка сдалась. Тряслась как осиновый лист, но покорилась. И всё же затеяла странную полемику.
– Вот объясни мне, глупой, непонятливой бабе, если сможешь, конечно. Не догоняю я, хоть убей – если твой Антон хотя бы наполовину так хорош, как ты о нём рассказываешь, зачем тебе все эти гиганты и карлики с чудовищного размера эрегаторами? Ведь у тебя есть близкий родной человек. Он доверяет тебе, любит, ценит, умеет делать то же, что одноразовые любовники, которых ты даже разглядеть как следует, не успеваешь. Ты его не любишь?
– Тебе Машута не понять, потому, что сравнивать не с чем. Опыта маловато. Ты же ни с кем, кроме мужа, который свой бесценный мужской потенциал направо налево раздавал, ни разу не кувыркалась. Мужики – продукт отчасти стандартный, в том смысле, что состоят из одинаковых запчастей, но встречаются уникальные экземпляры.
– В чём тогда интерес, если станки и инструменты одинаковые, или я что-то путаю?
– Понимаешь, подруженька, среди множества заурядных любовников встречаются виртуозы, которые из обычной скрипочки извлекают поистине божественную мелодию. Раздевает тебя так же, ласкает так же, а музыка звучит где-то внутри такая – мозг превращается в кисель, в густой сладкий сироп, а тело и всё прочее в бесконечную как пустыня эрогенную зону.
Ты плывёшь в этой патоке, сучишь от удовольствия ножками, стонешь, не в силах сдержать эмоции, истекаешь соками и тонешь, тонешь в потоках блаженства! Тут такое начинается… трясёт и колотит так, что из сознания вылетаешь по несколько раз кряду, в мистический транс впадаешь, теряешь пространственные и временные ориентиры, оргазмы один за другим ловишь без остановки. Чем сильнее и глубже – тем слаще.
Да кому я всё это пою! Машка – ты же дитя неразумное. Вот скажи – хоть раз от любви голову теряла?
– Наверно да. Не помню. Антон так не умеет?
– Умеет, ещё лучше. Так да не так. Всё дело в разнообразии, в новизне. Я люблю сумасшедшие скачки, напор, грубость, изобретательность, страсть. С ним я никогда не умру от сексуального голода, но и деликатесов не отведаю. Зачем я тебе всё это рассказываю? Машка, родная, лучше один раз попробовать, чем сто раз услышать. Рекомендую. Хочешь – познакомлю с таким виртуозом – обкончаешься?
– Не-не, я как-нибудь сама справлюсь. У меня аппетит другой – умеренный. И интересы иные. Терпеть не могу мимолётных отношений без духовного единства, без настоящей любви.
Как бы там ни было, подмена тел прошла без сучка и задоринки. Антон хрюкнул, возложил на Машку ногу, чмокнул в шею, захрапел и через пару минут повернулся к ней спиной.
У неё затекла спина от напряжения, свело от страха живот, ужасно захотелось писать. Наверно от страха.
Циферблат электронных часов словно застыл. Время неумолимо стояло на месте. Минула, казалось, половина ночи, а таймер упрямо показывал, будто Надежда улизнула в самоволку всего час назад.
Машка готова была разрыдаться, ещё лучше украдкой отправиться домой. Хуже того, она вдруг представила, не хотела, само так получилось, что Антон начал к ней приставать.
Удивительно, но женщине стало вдруг так хорошо от нечаянно закравшейся в настороженное сознание непутёвой мысли, так сладко, что она бессовестно потекла.
Это был провал, равносильный тому, что случился у Штирлица и Кэт в известном сериале.
Маша промокнула вязкую субстанцию ладонью, поднесла к носу, лизнула. Ей показалось, что вся комната моментально пропахла пряным запахом похоти.
Она вытирала сок рукой, чтобы избавиться от постороннего запаха, и слизывала, промокала и слизывала, с трудом задерживая дыхание. Сердце выпрыгивало из грудной клетки, но следы “преступления” необходимо было срочно ликвидировать.
Антон шумно принюхался, а у Машки провалился и застыл как лёд на реке зимой пульс.
Мужчина повернулся, зарылся лицом в её причёску, смачно поцеловал в шею, медленно провёл рукой по бедру до талии… и отвернулся.
То место, до которого Антон дотронулся, и поцелуй на шее, горели огнём.
Спустя некоторое время мужчина начал вертеться, шумно дышать, потом опять раздался богатырский храп, от которого он и проснулся.
У Машки от его акробатики предательски задралась слишком короткая ночная рубашка, прикрывающая только спину.
Антон повернулся, прижался, почувствовал горячие пончики разомлевшей под одеялом попы, вдохнул запах разгорячённого Машкиного тела, отчего у него моментально возникла эрекция, которую Мария мгновенно ощутила уязвимо впечатлительной нежной кожей.
Руки спящего мужчины привычно заскользили по бокам невольной жертвы (он же не ведал, кого ласкает), сосредоточились на груди, форма и размер которой вызвали секундное недоумение, которое тут же рассеялось, поскольку соски под пальцами Антона мгновенно превратились в спелые вишни, усилившие многократно возбуждение.
Ещё секунда и Машка заорала бы от страха.
Она готова была провалиться сквозь землю, сдаться на милость победителя, рассекретить своё инкогнито, но подвести подругу не могла даже под страхом смерти.
Пришлось терпеть изуверскую пытку.
Антон тем временем действовал в привычном алгоритме, практически на автомате, можно сказать, не просыпаясь: одним движением повернул Машку на спину, нагло раздвинул и задрал вверх её ноги.
Девушка боялась оказать сопротивление, выдать себя хоть чем-то. То, что могло произойти, пугало, но возможность разоблачения была гораздо страшнее.
Мужчина с наслаждением, которое выдал чувственный стон, поцеловал затвердевшую, болезненно отреагировавшую на вторжение грудь, отчего по её телу разлились сладость и слабость, а дыхание стало горячим и частым.
Губы Антона мягко прошелестели по её напряжённому животу, слизнули с раскрытого наполовину бутона страсти капельку выступившего от невольного эротического напряжения густого сока.
В ход тут же бесцеремонно, нагло пошли умело направляемые в самые сокровенные уголки тела руки.
Мужчина явно просыпался.
Сопротивляться, искать экстренный выход, что-то делать – было поздно.
Желание Антона выросло, уплотнилось и уверенно направилось внутрь спелого плода желания. Это выходило за рамки договора с Надей, но как остановить опасную игру, Маша не знала, потому доверилась неумолимому ходу событий, который от неё почти не зависел. Мало того, её разрывало надвое любопытство, требующее испытать новые необъяснимо приятные ощущения.
Мария вдруг вспомнила, что именно про недюжинную силу Антона рассказывала подруга. Она поняла, что сейчас произойдёт нечто из ряда вон выходящее, что пищать и плакать сегодня придётся не Надьке, а ей, что приближается именно тот случай, про который подруга говорила – лучше один раз попробовать.
Но одно дело слушать, совсем другое – участвовать в разврате, который не входил в её планы.
Антон был нетерпелив и стремителен, но внимателен и нежен одновременно.
Прошло меньше минуты как они слились воедино, а Машка уже наглухо, без единой возможности выбраться на поверхность, провалилась в судорожную эйфорию немыслимой силы, переместившую эмоциональный восторг и чувственный экстаз за грань понимания.
Следом блаженное состояние накрыло её ещё раз, и ещё, и ещё.
Её вероломно трясло, колотило ощущение присутствия внутри незнакомого, чужого, но до неистового трепета приятного.
Несколько раз Мария теряла сознание, дважды проваливалась в глубокий мистический транс, бессовестно ловила оргазм за оргазмом.
Несмотря на испуг, на прямое предательство в отношении подруги, на уверенное знание, что это прелюбодеяние, блуд, она утопала в сладком блаженстве, вспомнив вдруг про сладкий сироп и восторженное сучение ножками от наслаждения процессом.
Всё, что она чувствовала, совсем недавно талантливо описала ей Надежда.
Машка теперь не просто лежала – активно участвовала в изумительно вкусной любовной игре, настолько яркой эмоционально и физически, что не могла сдержать чувственный стон.
Антон, несмотря на крайнюю степень возбуждения, на стремительное приближение к очередному финалу, неожиданно осознал, что происходит нечто нереальное, почувствовал, что упражняется эротическими танцами явно не с женой.
Сила интимных мышц партнёрши, эластичность и гладкость кожи, гибкость стана, упругость груди, запах тела – всё это не вписывалось в привычные рамки. Такого удовлетворения, такого азартного кайфа он не испытывал прежде никогда.
Это было очевидно.
Свою женщину Антон узнал бы из тысячи. Это явно была не она.
Неужели всё происходит во сне?
Но нет, вот же она, самая настоящая готовность разрядиться запасом семени, скопившимся за неделю воздержания. Подобный взрыв невозможно испытать виртуально, во сне.
Мужчина, не сдержавшись, выстрелил во влажную глубину, чертыхнулся.
Девушка напряглась, оттолкнула Антона от себя и заплакала. Он стремительно протянул руку к ночнику, включил свет.
– Машка… что ты здесь делаешь, дурёха… а Наденька… Надюха где! Я чего-то пропустил, чего-то не знаю?
Доходило до него медленно, но больно.
Причина, по которой подруга жены могла оказаться в его постели могла быть только одна – измена. Впрочем, и он хорош!
– Ты всё знала и молчала… почему… почему не отказала мне! Машка-Машка… с кем она сейчас кувыркается, кто он?
– Я не могу, не могу ничего тебе рассказать, не могу подвести подругу! Я обещала.
– Ты уже помогла её разоблачить, понимаешь – уже! То, что мы сейчас испытали… для меня это не было игрой. Мы реально наслаждались друг другом. Скажи, Мария, почему ты рассталась с мужем, только откровенно, без ваших эффектных женских штучек.
– Я поняла, что не умею прощать предательство и обман, не хочу делить любимого с кем-то ещё, не желаю рисковать личным здоровьем, принимая интимные ласки от человека, который может дарить их сразу многим.
– Тогда объясни – что было сейчас! А ты… ты разве никогда не изменяла?
– Нет. У меня до тебя был лишь один мужчина. Я любила его, была уверена, что он меня тоже. Маша уверяла меня, что моя задача – лежать и пахнуть. Откуда мне было знать, что ты меня изнасилуешь!
– Ну, ты даёшь, подруга, сама залезла ко мне в постель, сама дала. И ревёшь теперь, словно я разорил твою девственность. Чудеса! А ведь ты… ты не притворялась. Тебе было хорошо. Так ведь!
– Не спрашивай, не знаю! Мне так стыдно.
– Глупости. Ты взрослая девочка, знала, на что идёшь. По мне, так это ты меня соблазнила. Но я даже рад. Знаешь, Машка, я только что, благодаря тебе понял, что тоже не умею прощать. А тебе теперь не смогу изменить даже с ней, с Надюхой. Скажи, ты смогла бы меня полюбить, только не ври!
– Это было бы нечестно по отношении к подруге. Но ты мне нравишься, всегда нравился, не скрою. А после того, что я испытала… я была бы счастлива… повторить, продолжить. Но это невозможно. Невозможно, потому, что нечестно, гадко!
– А она, Надька, по отношению к тебе, правильно поступила, честно, по-дружески! Неужели не понимаешь, что она тебя подставила, что ваша игра в подмену могла закончиться как-нибудь иначе, не знаю как, но не столь романтично.
Сложно, однако, разговаривать без штанов о серьёзных вещах, тем более, когда напряжение не спадает, а усиливается от предельной близости. Такого восторга я прежде не испытывал. Машка, да ты прелесть!
Антон беседовал с Марией, не выходя из неё. Разговор продолжался, а сила страсти не ослабевала. Маша, впрочем, Антон тоже, не вполне осознавали, что делают. Им было хорошо и только.
Воздух комнаты был насквозь пропитан концентрированным запахом похоти. Остановить бурлящие гормоны было немыслимо. Страсть воспламенила нечаянных любовников и поглотила под пучиной чувственного дурмана.
Тихонечко прокравшаяся в это мгновение в квартиру Надежда, чтобы не разбудить ненароком мужа, уловила запах страсти ещё в коридоре. Привыкнув к темноте, она по-кошачьи бесшумно проникла в спальню.
Увидев Антона, под которым чувственно изгибалась и стонала Машка, она едва сдержалась, чтобы не закричать. Ей стало невыносимо дурно от подсмотренной сцены, обидно до дурноты. Выглядела картина разврата чудовищно, гадко.
Одно дело изменять самой, совсем иное – собственными глазами увидеть, как лучшая подруга ублажает мужа. Или он её – в темноте не разберёшь.
Как ни старалась Надежда быть незаметной, ей это не удалось. Антон почувствовал её приближение по движению воздуха, по знакомым вибрациям и еле уловимым звукам в тот момент, когда жена осторожно открывала дверь. Он намеренно не стал прерывать интимную игру, превратив любовный поединок в неразрешимую семейную драму, чтобы упростить неизбежное расставание.
– Какая же ты дрянь, Машка! Воспользовалась ситуацией, разбила семью. От кого от кого, от тебя такой подлости не ожидала, – прошипела Надежда, когда Антон включил ночник, – видеть тебя больше не желаю, гадюка, вон отсюда!
Мария, натянув до подбородка одеяло, сидела в кровати и тряслась как осиновый лист. Она не могла осмыслить в такой ситуации свою роль: кто она, почему оказалась меж двух огней! Как же дорого обходится глупость, неумение сказать твёрдое “нет”.
Антон вёл себя решительнее. Ведь это не он изменил, его обманули, причём настолько цинично, что сложно представить.
– О разводе поговорим завтра. А теперь иди, погуляй, мы ещё не закончили.
Самым обидным было то, что баскетболист в постели не произвёл на Надежду ровным счётом никакого впечатления. Гора мышц оказалась безвольной, мягкой.
