bannerbannerbanner
Горчаков. Камер-юнкер

Валерий Пылаев
Горчаков. Камер-юнкер

Полная версия

Глава 5

Вопрос застал меня врасплох. И еще как – настолько он не вязался с панибратской болтовней по пути, комнатой и колой в холодильнике… Не вязался даже с раздолбайским обликом самого Павла, восседавшего на бархатных подушках прямо в кедах.

И все же наследник престола спрашивал о начальнике Третьего отделения канцелярии ее величества. Такой вопрос по определению был каверзным, если не сказать – опасным, и я, пожалуй, предпочел бы не отвечать вовсе. Но Павел смотрел серьезно и настойчиво – и молчать с каждым мгновением становилось все неуютнее.

– Петр Александрович – очень сильный Одаренный, – осторожно начал я. – Пожалуй, один из сильнейших в столице – если не во всей империи. Он наверняка получит первый магический еще до того, как ему исполнится пятьдесят.

– Конечно! И класс, и чин канцлера, на который он метит уже давно. – Павел громко фыркнул и уселся ровнее. – Сильный Одаренный… Это действительно то, что первым приходит в голову, когда мы говорим о Багратионе?

В голосе наследника сквозило недовольство – и вряд ли оно мне показалось. Павел то ли имел зуб на его светлость, то ли знал что-то, о чем я пока даже толком не догадывался. И именно об этом и хотел поговорить, когда вызывал меня в Зимний.

И именно поэтому – с глазу на глаз.

– Первым?.. Нет, конечно же, – вздохнул я. – Его положение и чин куда важнее силы Дара. И Багратион не тот человек, о котором следует говорить без надобности.

– Нас не подслушивают, – Павел кивнул в сторону двери, – если ты об этом. И я не собираюсь ловить тебя на словах. Просто хочу знать, насколько ты доверяешь Багратиону… если вообще доверяешь.

– Доверяю.

Я ответил утвердительно… но все-таки ответил не сразу, и затянувшаяся пауза не ускользнула от внимания Павла. Он снова пристально посмотрел на меня и то ли спросил, то ли просто сказал:

– Но не полностью, не так ли… Разумно.

– Я не знаю, что именно ты хочешь услышать. – Я пожал плечами. – У меня нет причин клясться в искренней любви и преданности его светлости. Он никогда не поставит мои интересы выше интересов империи – да и не должен ставить. Но какие причины сомневаться есть у тебя? Багратион – верный слуга государства и короны.

– Государства – да. Короны… – Павел усмехнулся и покачал головой. – Князь никогда не забывает и про себя. Ты знаешь, что за победу над Куракиным мать вручила ему орден Андрея Первозванного?

Я едва удержался от того, чтобы присвистнуть. Нет, конечно, Багратион достойно проявил себя в тот день и заслужил награду, но такую…

– Его не давали никому уже лет сорок! – продолжил Павел. – А сейчас все выглядит так, словно нас, юнкеров, на «Бисмарке» вообще не было. Нет, конечно, все получат свои ордена, чины и медали, но через полгода об этом забудут.

На мгновение я почувствовал что-то вроде обиды. Даже не за себя – скорее за тех, кто так и не вернулся с немецкого крейсера. Мы вместе лезли под пули, рисковали одинаково, а я даже выдержал схватку с целым генералом – перед тем, как дед обратил его в пепел. Но вся слава в итоге досталась Багратиону: он с боем прорвался к Зимнему, поджег панцеры, разогнал пехоту, вошел во дворец с остатками отряда канцеляристов – и первым доложил ее величеству, что мятеж подавлен.

Такое уж точно будут помнить куда дольше, чем две сотни юнкеров с винтовками.

– Ну… высшие награды всегда дают генералам. – Я пожал плечами. – Солдатам достаются громкие слова, тусклые медали и пенсии.

А еще – костыли, нищета и дешевые сосновые гробы. Но говорить об этом я все-таки не стал.

– Ты пойми, княже, – вздохнул Павел. – Мне не жалко, что Багратион получил орден. Но слишком уж много ему дали потом.

– Выражайтесь яснее, ваше высочество, – проворчал я. – Вряд ли меня будут держать здесь столько, чтобы играться в загадки.

– После той ночи Багратион приобрел огромное влияние. Мать, конечно же, вернула ему и чин, и все полномочия, и еще насыпала с горкой. – Павел невесело ухмыльнулся. – Теперь Третьему отделению подчиняется не только отдельный полк жандармов.

– А что еще?

– Ну… как бы сказать это помягче… – Павел на мгновение задумался, – да почти всё. Столичная полиция и в уездах – напрямую. А новыми гвардейскими полками будут командовать офицеры, которых переведут из тайной канцелярии. А сама канцелярия теперь размещается прямо здесь, в Зимнем – в западном крыле.

Сильно. Конечно, я догадывался, что Багратион пожелает отыграться за былые упущения, но чтобы настолько… Похоже, ему оказалось мало восстановить свою службу и прижать заговорщиков – а заодно и вообще всех инакомыслящих. Он замахнулся на что-то куда серьезнее, а уж имея под рукой несколько гвардейских полков, расквартированных прямо в столице, непременно доведет дело до конца.

Знать бы только – какое.

– То есть фактически он сейчас командует всей армией… – проговорил я.

– Не всей. – Павел сбросил ноги в кедах на пол и поднялся с кровати. – Генералы и адмиралы ему пока еще не подчиняются. Но не удивлюсь, если дойдет и до такого.

– Если получит канцлера…

– А он получит, – поморщился Павел. – И тогда я даже пикнуть не смогу без его разрешения.

– Ну уж?.. – Я прошелся по комнате и присел на край стола. – Еще немного, и ты обвинишь Багратиона в том, что он сам организовал заговор, чтобы получить побольше власти.

– Нет, княже. Я же не идиот, в конце концов. – Павел неторопливо прошагал к окну и, крутанувшись на пятках, двинулся вдоль стены. – Но он явно обратил ситуацию себе на пользу… Хотя – не он один.

– А кто еще?

– Кто? Сможешь угадать с одного раза? – Павел щелкнул ногтем по дырявому нагруднику рыцаря в углу и повернулся ко мне. – Чей род владеет парой десятков заводов и фабрик в Петербурге, половина из которых может выпускать оружие или панцеры? И кто за последний месяц скупил все патенты на новые разработки?

Опять начинается… Мир изменился, и стоит одному сообразительному молодому аристократу среагировать на это чуть быстрее других – как его уже готовы обвинить во всех грехах одновременно!

– Я не думаю, что…

– Я тоже не думаю, княже. – Павел махнул рукой. – Уж ты-то точно не предатель. Но я хочу, чтобы ты понимал: на самом деле все опаснее, чем кажется. Даже сейчас.

– И вот я снова ничего не понимаю, ваше величество. – Я отвесил проходящему мимо стола будущему императору шутливый поклон. – Извольте выражаться яснее.

– Мне известно, что в последнее время вы с князем… Ну, не то чтобы совсем близки, но видитесь часто. – Павел плюхнулся в огромное кресло. – Уверен, вы уже многое успели обсудить, но я все равно знаю Багратиона лучше, чем ты.

– Не сомневаюсь. – Я пожал плечами. – Он куда ближе ко двору, чем к наследнику какого-то там княжеского рода.

– Даже слишком близко, – поморщился Павел. – А еще он чуть ли не бредит парламентской системой. Такой как Англии… Или в Америке.

– Ну и что? – Я соскочил со стола, чтобы не сидеть спиной к венценосной особе. – Довольно… прогрессивная штука. Хоть и не сказал бы, что наша хуже.

– Госсоветом всегда управляли рода. – Павел улыбнулся и покачал головой. – А Багратиону это всегда не нравилось. И он точно попробует… что-то изменить.

Я понемногу начинал соображать, чего так опасается наследник. Светлейший князь и раньше всегда выступал за сильную верховную власть и не стеснялся по возможности закрутить гайки аристократам – а уж теперь… Выбив себе чрезвычайные полномочия и фактически подмяв всех столичных вояк, он наверняка попробует прижать древние фамилии – и те вряд ли останутся в долгу.

Да уж. Только новой грызни между собой нам сейчас и не хватало.

– Думаешь, все так плохо? – кисло поинтересовался я.

– Боюсь, что да. – Павел облокотился на стол и подпер голову руками. – А мать теперь слушает Багратиона во всем. Может, они и отречься хочет только потому, что он так сказал.

Да уж… дела. Никогда бы не подумал, что мне однажды придется усомниться в Багратионе, который с самого дня нашего знакомства казался настолько преданным империи, насколько это вообще возможно.

Только куда нас завела – или еще заведет – эта преданность? Багратион бок о бок со мной поднимался на борт «Бисмарка», шел навстречу пулям предателей-гвардейцев, жег магическим пламенем панцеры мятежного генерала – но лишь для того, чтобы, по сути, самому занять его место. По-хорошему – а может, и по-плохому – оттереть от управления страной старую аристократию. Укрепить трон и верную ему гвардию, поставив своих людей вместо неблагонадежных генералов и полковников. Протащить через Госсовет реформы, ограничивающие права родов, а потом самому занять кресло председателя, получив заветный чин канцлера. Стать первым лицом в государстве после наследника и вырастить юного Павла по своему образу и подобию.

Так? Очень может быть.

А что случится с теми, кто не пожелает принять новый порядок? Как далеко Багратион может зайти в своем желании избавиться от пережитков прошлого? И чего ожидать от могучих старцев, когда их придавят слишком сильно?

Дед всегда говорил, что самый первый и важнейший долг дворянина – служить стране. Стране, государству и народу, а не короне, которую может напялить любой дурак. И уж кто-кто, а он вполне может посчитать, что для всех будет куда лучше, если места в Госсовете снова займут потомственные аристократы, которых учили править с самого детства, а не выскочки-лапотники или какие-то там министры и армейские чины.

Нет, старики не пожелают уступить и крупицы своих прав и свобод. И уж тем более не станут терпеть, что их положение и титулы понемногу обращаются в пыль, а от древней славы родов остается…

– Эй, княже! – Павел помахал рукой у меня перед лицом. – О чем задумался?

– Да так… – мрачно отозвался я. – О том, как все паршиво.

– Хорошо. Значит, не только я так считаю… Поможешь?

На мгновение на лице Павла мелькнуло что-то от Чингачгука. Не наследника престола и великого князя императорской крови, а щуплого парнишки-юнкера, которого из-за роста всегда ставили крайним левым в шеренге. Упрямого, норовистого, смелого до бесшабашности – но все-таки неспособного в одиночку справиться…

 

Да уж, похоже, наши проблемы посерьезнее шайки второкурсников.

– С чем помогу? – на всякий случай уточнил я.

– На знаю, княже. – Павел вздохнул и откинулся на спинку кресла. – Для начала – хотя бы разобраться, что со всем этим делать.

Так себе формулировка – но сам я точно не придумал бы лучше. Разобраться. А потом уже попытаться сделать так, чтобы ничьи благие намерения не привели к крайне прискорбным последствиям.

Впрочем, давать опрометчивые обещания тоже пока не стоит.

– Ну… Ты же понимаешь, что я не смогу отказать наследному принцу, – улыбнулся я.

– Вот и отлично. – Павел крутанулся в кресле и полез куда-то под стол – видимо, в тот самый холодильник за колой. – Потому что у меня есть предложение, от которого ты не посмеешь отказаться!

Глава 6

– И тогда он назначил меня камер-юнкером!

Досада и злость словно добавили мне сил – и заклятье получилось с первого раза. Как по учебнику – яркое, могучее, разом отхватившее изрядный кусок резерва и способное разнести в щепки небольшой дом или насквозь прожечь броню панцера.

Но не защиту Одаренного третьего класса. Дед поднял любимую трость чуть выше головы, и всей мощи Свечки не хватило пробить полупрозрачный купол диаметром примерно впятеро больше того, что мог бы поставить я сам. Собранное в тугую струю пламя ударило сверху – и брызнуло во все стороны раскаленными искрами, срезая ветки и молодые деревья.

Впрочем, на этот раз нелегко пришлось даже деду. Он, конечно же, не подал виду, но я все равно заметил, как плечи под пиджаком напряглись и опустились, будто на них опустился невидимый груз. Ноги чуть подогнулись – а ведь он заранее расставил их пошире обычного.

Будто знал, что сейчас я врежу от всей души.

– Камер-юнкер? – переспросил дед, взмахом трости успокаивая пламя вокруг. – Не вижу причин для возмущения. Абсолютно никаких.

– Никаких?! – Я с трудом подавил желание шарахнуть магией еще раз. – Камер-юнкер! Переводится с немецкого как «юный комнатный дворянин». Придворный чин девятого класса… Прислуга!

– Не совсем, улыбнулся дед. – Пожалуй, при Петре Великом такое звание действительно было бы почти унизительным для князя. Но с тех пор прошло много времени. При императоре Александре я полтора года носил чин придворного камерария – и не находил в этом ничего зазорного… Многие завидовали.

– Вот пусть и идут в… камерарии! – проворчал я. – Тебе не кажется, что будущий император мог бы придумать для меня…

– Мне кажется, что ты слишком много болтаешь. – Дед снова поднял трость. – Давай, не отвлекайся. Свечку, потом Рапиру и Ледяное Кольцо. Ну, пошел!

Просить дважды меня не пришлось – злость требовала выхода, и я врезал магией так, что деревья вокруг с треском согнулись. Свечка снова растеклась пламенем по дедову куполу, Рапира ушла чуть в сторону и оставила на березе сквозное отверстие размером с кулак, а вот третье заклятье вдруг сработало с такой силой, что я на мгновение даже испугался. Сверкающее кольцо полыхнуло голубым и сомкнулось внутрь, проминая магическую защиту острыми ледяными шипами.

– Неплохо… очень даже неплохо. – Дед стряхнул с плеча искрящуюся снежную крошку. – Пожалуй, хватит на сегодня.

После того, как я отчислился из училища, мои занятия боевой магией возобновились – только последний месяц уже не с Андреем Георгиевичем. С подпиткой от родового Источника я понемногу перерастал его если не по технике и опыту, то по силе уж точно. Мне с каждым днем все легче поддавались заклятья пятого класса – но нормально контролировать мощь ударов я пока не умел.

И после того, как я однажды чуть не отправил Андрея Георгиевича на тот свет Серой Косой, дед принял решение заниматься со мной лично. Пусть не слишком часто – зато весьма продуктивно. С ним я хотя бы мог не бояться бить в полную силу, осваивая все новые магические приемы. А иногда у нас даже оставалось время побеседовать в тишине с глазу на глаз.

Вот как сегодня.

– Пойдем. – Дед перехватил трость за набалдашник и неторопливо зашагал к тропинке. – Прогуляемся немного.

Я молча кивнул, подхватил повешенную на дереве куртку и направился следом. Мы нечасто так гуляли – обычно шли сразу в усадьбу, и каждый занимался своими делами. Но сейчас родовое гнездо Горчаковых осталось за спиной, потом и вовсе скрылось за деревьями – а дед все шагал и шагал, опираясь на трость. Сам – он терпеть не мог, когда ему помогал кто-то другой. В последнее время ноги подводили деда все чаще, но фамильное горчаковское упрямство, конечно же, никуда не делось.

– Думаешь, карьера при дворе – это то, что мне сейчас нужно? – Я поравнялся с дедом и даже чуть обогнал. – Прислуживать, дежурить ночами, носить ливрею…

– Думаю, что так ничего и не понял. Хотелось бы, конечно, чтобы мой внук доходил до подобных вещей сам, – дед усмехнулся, – но, так и быть, объясню.

– Уж постарайся, – буркнул я.

– Во-первых, не всегда следует понимать все сказанное буквально – особенно если говоришь с особой царских кровей. Во-вторых, речь определенно идет вовсе не о карьере придворного. – Дед выставил палку вперед и неуклюже переступил через какие-то узловатые корни. – И в-третьих – если это так важно – вряд ли кто-то заставит тебя носить ливрею.

– Откуда такая уверенность?

– Оттуда… Но сначала ответь мне на один вопрос. – Дед прищурился и посмотрел на меня. – Наследник Павел показался тебе… глупым?

– Нет. – Я ответил быстрее, чем успел поискать в вопросе подвох. – Определенно – нет.

Может быть, неопытным. Слишком юным, чтобы носить корону, – ему не так давно исполнилось шестнадцать. Чуть растерянным, не до конца уверенным в собственных силах – но уж точно не глупым.

– Тогда ты мог бы и догадаться, что такой человек вряд ли пожелает делать из наследного князя Горчакова ряженого болванчика в ливрее. – Дед чуть ускорил шаг. – Подобное практикуется не слишком часто, но даже великим в свое время случалось носить звание камер-юнкера. Когда-то давно это действительно означало комнатного слугу императора или великого князя – но те времена давно прошли. Просто подумай о том, какие возможности ты получишь вместе с чином.

– Камер-юнкеру дозволено входить в личные покои государя. – Я на мгновение задумался. – Прислуживать ему за трапезой… если попросят. Выполнять личные поручения, передавать…

– Ты сможешь видеться с Павлом с глазу на глаз. За одно это многие продали бы душу. – Дед покачал головой. – Наследник будет спрашивать твоих советов – а ты станешь его глазами там, куда он не сможет явиться в силу своего положения. Вас и так связывает… назовем это дружбой, а в дальнейшем…

– Назовем?

– У наследника престола не бывает друзей. Только подданные и иногда – союзники, – вздохнул дед. – У тебя есть возможность стать скорее вторым, чем первым, и я не стал бы ее упускать.

– Ну… Может, и так. – Я начинал понимать, к чему он клонит. – Но неужели нельзя было…

– Что? Назначить семнадцатилетнего оболтуса с унтер-офицерскими погонами и парой побрякушек министром? Пожаловать тебе чин канцлера? – Дед негромко рассмеялся. – Поверь, Павел и так предложил тебе куда больше, чем стоило бы. Наследник рода Горчаковых уж точно не та фигура, которую при дворе оставят без внимания… особенно теперь.

– Больше всех Павел опасается Багратиона, – вспомнил я. – Уж не знаю, почему.

– Может, потому, что его действительно стоит опасаться?

Дед свернул с тропинки и принялся осторожно спускаться к реке, опираясь на трость. Земля осыпалась у него из-под ног, и я готовился в любой момент поймать старика – но обошлось. Через несколько мгновений он с неожиданной ловкостью перемахнул через упавшее дерево и уселся на него – в нескольких шагах от воды.

– Всегда любил это место… Отлично подходит, чтобы посидеть и подумать без лишнего шума. – Дед упер кончик трости в землю. – Куда лучше моего кабинета.

Я молча кивнул. После таких вот странных фраз ни о чем, отсутствующего взгляда и несколько минут тишины дед обычно рассказывал что-то действительно важное и полезное – так что мешать ему не хотелось.

– Петр Александрович и раньше был той еще занозой, – наконец заговорил он. – А теперь может доставить впятеро больше проблем, чем раньше. И если вы с Павлом хоть как-то подрежете ему крылья – будет уже неплохо… Только особенно не обольщайся.

– Даже не думаю. – Я пожал плечами. – Судя по тому, как государыня обласкала Багратиона, скоро он будет управлять всей страной.

– Не только поэтому. Монаршая милость – палка о двух концах. И редко она длится долго. – Дед покачал головой. – Когда придет время, Павел прожует тебя и выплюнет – если ты не успеешь сделать так, чтобы он не мог без тебя обойтись.

– Стать незаменимым?

– Незаменимых вообще не существует. – Дед недобро ухмыльнулся. – Правда, порой это касается и самих государей.

Мне вдруг показалось, что дед не просто знает, о чем говорит, а знает на личном опыте. Я мог только догадываться, кто и кого прожевал, выплюнул или заменил, но это явно случилось очень давно. Еще в прошлом веке, когда Александр Горчаков-старший был не могучим главой рода, а наследником. Сначала щедро одаренным милостью монарха, а потом…

Только где сейчас тот монарх? А дед – вот он, прямо здесь. Сидит на засохшем бревне с любимой тростью в обнимку и пытается предостеречь внука.

– Если бы я знал, где именно следует искать подвох, – конечно, сказал бы. Пока что юный Павел – просто испуганный мальчишка. – Дед задумчиво посмотрел на реку. – Но это мальчишка, которого с самого рождения учили править. А значит, учили и самому древнему и простому принципу: разделяй и властвуй.

– Разделить меня и Багратиона? – догадался я.

– Разделить тебя и вообще кого угодно. – Дед усмехнулся и чуть подался вперед, опираясь на трость. – Сейчас род Горчаковых – сам по себе сила. Пусть не равная Багратиону, армейским чинам или союзу древних родов – но я бы на месте Павла не допускал твоей дружбы ни с одним, ни с другими… И не самый плохой способ сделать это…

– …Приблизить ко двору, – проворчал я. – И к себе лично.

– Именно так. – Дед одобрительно кивнул. – Но все это, конечно же, не повод отказываться от предложения. Все-таки возможностей в нем неизмеримо больше, чем подводных камней… Просто будь осторожен, ладно?

– Постараюсь. – Я пожал плечами. – Милость наследника – это уж точно не самое страшное, что сейчас может со мной случиться.

– Страшнее только женитьба. Кстати, ты пока еще не задумывался?..

– Что?!

– Я слышал, как ты отделал княгиню Воронцову. Ее сиятельство была буквально вне себя от ярости. – Дед довольно оскалился. – Отличный ход, я и сам не придумал бы лучше… Но не пора ли подумать и о себе?

– Мне всего семнадцать, – буркнул я.

– Ну, а почему нет? Не то чтобы я тебя поторапливал, но Горчаковых осталось не слишком много, и мне не хотелось бы отправиться на тот свет до того, как я лично увижу наследников. Парочку крепких мальчуганов. – Дед на мгновение задумался. – Главное, чтобы они вдруг не оказались рыжеволосыми бастардами или…

– Дед!!!

– Что? Мне вообще-то тоже было семнадцать лет. И не настолько давно, чтобы я совсем успел забыть, каково это. – Дед улыбнулся и потрепал меня по плечу. – Ладно… Пойдем домой, Сашка. Если опоздаем на завтрак – Арина Степановна нам голову снимет.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17 
Рейтинг@Mail.ru