Валерий Пушной
Торжество тревог
8
Прошло две недели, как Хавин снял номер в гостинице для Кристины Зороленко. Она уже не надеялась когда-нибудь снова увидеть его. Кутила на оставшиеся деньги. Если жизнь поворачивалась к ней задом, то сама себе она старалась делать праздник. Короткий, но от души.
Снова позвала Бориса Килонова. Видеть его не очень хотелось, но, увы, на сегодня выбора не было. Знала, он прилетит мгновенно. Поэтому собиралась быстро, но с чувством неудовлетворенности собой. Хотела уже выходить, как в дверь раздался стук. Подумала, Борис приперся, ведь сказала – ждать на улице!
Открыла дверь и растерялась. Хавин. У Кристины екнуло сердце. Она замешкалась. Пробормотала:
– Проходите.
Он продолжал стоять и рассматривать ее. Неожиданный приезд Марины все спутал. Павел так и не понял, зачем та приезжала. Мелькнула и исчезла. И теперь уже казалась сном. Но ему понадобилось время, чтобы привести в порядок мысли. Когда остыл, вновь захотелось увидеть Кристину.
Павел вошел в номер. Сердце у девушки забилось часто-часто. Он взял ее за талию, прижал к себе и поцеловал. А ей все еще не верилось, что он вернулся.
– Поехали, – сказал Хавин.
– Куда? – выдохнула она.
– На выставку, – сказал он.
– Я же не одета для этого, – шепнула Кристина.
– Все нормально, – проговорил Павел.
Она смущенно засуетилась перед зеркалом, поправляя одежду, прическу и вообще не зная, куда деть руки. Он улыбался.
Она закрыла номер, Хавин подставил ей локоть. Она подхватила его под руку, и они вышли из гостиницы. На углу здания топтался Борис. Увидав ее с Павлом, опешил. А Кристина сделала вид, что не замечает Килонова.
Хавин подвел Кристину к своей машине. И в этот миг Борис сорвался с места. Она никак не ожидала от него такой прыти. Уверена была, что он не решится двинуться с места. Но тот резво подскочил к машине Павла и возмущенно выкрикнул:
– Эй, я что-то не понял! Ты куда ее увозишь, старик? Это моя девушка!
Хавин оторопел от такого обращения. Неужели он походил на старика? Он так не считал. На лице появилось негодующее выражение, хотел грубо ответить наглецу, но Кристина опередила. Недовольно глянула на Бориса, останавливая его:
– В чем дело, молодой человек? Что тебе надо? Сколько можно меня преследовать? Я же говорила тебе, чтоб катился колбаской!
Борис не ожидал подобного поворота, растерялся и стушевался. За секунду пыл слетел с него пылью. И обида, горькая и взрывная, стала заполнять мозг. Что эта девка себе позволяет! Вздумала играть с ним, как кошка с мышкой! Угрожающе сузил глаза:
– Я тебе устрою! Ты меня запомнишь!
Из-за руля выскочил водитель Хавина и оттеснил Килонова от машины. Борис ретировался, нервно задергал скулами, провожая злым взглядом отъезжающий автомобиль. Кристина сжала губы, ноздри острого носика дрожали.
– Кто он? – спросил Павел.
– Маньяк какой-то, прицепился на улице и преследует! – соврала Кристина, разлепив губы.
Хавин неопределенно качнул головой, сделал паузу, после чего задумчиво спросил:
– Неужели я похож на старика?
– Побольше бы таких стариков! – воскликнула Кристина и осеклась. Получилось как бы, что она подтвердила слова Бориса, хотя хотела сказать обратное, ибо уловила в вопросе Павла беспокойство. Ему явно претило, когда девушка рядом с ним заглядывалась на тех, кто моложе.
Дальше Павел ни о чем не спрашивал. Подъехали к выставочному центру. В дверях павильона их встретили трое сотрудников Хавина. Почтительно расступились, с любопытством поглядывая на Кристину, а потом, перебивая друг друга, стали выкладывать Хавину свои впечатления о выставке.
Павильон был наполнен образцами оборудования, изделий, технологий. Для Кристины все это было – темный лес, но она делала умное выражение лица, когда они останавливались у разных стендов и рассматривали выставленные образцы. Слушала вопросы Хавина, ответы на них и запоминала. У одного из стендов даже рискнула сама задать вопрос в стиле Павла и попала в точку. Сотрудники Хавина удивленно переглянулись.
Когда отошли от этого стенда, Кристина шепнула Хавину, что ничего не поняла из ответа на ее вопрос, и спросила, понял ли он. Павел улыбнулся и взял ее под руку. У следующего стенда Хавин задержался надолго. Кристина терпеливо слушала длинные технические обсуждения, пока они не утомили ее. После чего отошла чуть в сторону. Двое сотрудников Павла закружили возле, как молодые застоявшиеся жеребцы. Но Павел не выпускал ее из виду.
Закончив обсуждение, Хавин сначала объявил своим людям, что решил заключить контракт на это оборудование, а потом внезапно спросил у Кристины, считает ли она, что он сделал хороший выбор. Девушка поняла его ход. Не растерялась. Опять сделала умное лицо, произнесла:
– Выбор действительно хороший. Разумно, очень разумно.
И остальные закивали, из чего она заключила, что снова угодила в точку. Находиться рядом с Павлом и пытаться соответствовать ему было нелегко, но чертовски интересно, особенно когда удавалось попадать в точку. Сегодня она, кажется, была в ударе, потому что всякий раз попадала в десятку. Правда, все ей давалось непросто, она напряженно хватала незнакомую терминологию и с трудом впитывала ее. Оказывается, у нее были и такие таланты. Получается, что она сама плохо знала себя. А Павел совсем ее не знал. Тогда по каким критериям он выбрал ее? Впрочем, кто сказал, что он выбрал ее? Это она хотела, чтобы было так. Но совсем не значило, что так было на самом деле. Зачем он взял ее на эту выставку? Непонятно. Присматривается, что ли? Непросто, очень непросто завоевать Хавина, но упустить свой шанс глупо. Ей нужен успех. Она для этого приехала в Москву.
После выставки они заехали в кафе, потом Павел повез ее в театр. Спектакль ей понравился. Она была поглощена представлением. А он отмечал, что Кристина не походила на его прежних женщин. Она не была утонченной, но не была и простушкой. Очевидно, что жизненной пресс оставил на ней свои следы, но не изломал, не изуродовал.
Спектакль как будто вернул ей детскую непосредственность. Девушка вышла на улицу с радостным выражением на лице.
Наступил вечер. Хавин сел вместе с нею в машину. Поехали в гостиницу. Она улыбалась. Он смотрел на нее, и его сильнее потянуло к ней.
Через холл гостиницы они прошли в ресторан. Посетителей в зале было немного. Ни на кого не глядя, сели за столик. Павел открыл меню, стал просматривать, а Кристина поедала глазами его. Ей как будто не верилось, что целый день она провела с ним, что сейчас он был напротив и не собирался уходить. Хавин сделал заказ, закрыл меню и посмотрел на девушку. Длинные черные волосы Кристины завитушками ниспадали на плечи. Павлу хотелось дотронуться до них и погладить.
Играла тихая приятная музыка из его детства. Он пытался вспомнить, что это была за музыка, но не мог. Не обратил внимания, как сбоку от дальнего столика поднялся мужчина и направился к ним.
Кристина увидала первая. Тот шел покачиваясь и глядел на нее, как на свою старую знакомую. Был он лет тридцати, высок, с усмешкой на лице, с коротким чубчиком, светлыми глазами и длинным носом. Его панибратский взор удивил Кристину. Она впервые зрела этого человека, она вообще мало кого знала в Москве. А мужчина, подойдя, проговорил:
– Приветствую, Павел Сергеевич! Не ожидал вас тут встретить. Рад видеть!
– Вы, Юрий Семенович? – повернулся на голос Хавин. – Когда приехали в Москву?
– Завтра уезжаю, – ответил Юрий и глянул на Кристину. – Все дела сделал. Собирался забежать к вам, да не получилось на этот раз.
Хавин представил его девушке:
– Познакомься, Кристина, это Юрий Семенович Нарин. Из Томска. У нас с ним связи по бизнесу.
Кристину Павел не успел представить, потому что Нарин, бесцеремонно, не спрашивая разрешения, сел на свободное место и протянул девушке руку:
– Можно просто Юрий.
Кристине Нарин не понравился, не понравились его глаза, они смотрели на нее фамильярно, как на уличную девку. Она не ответила на его жест. И он нахмурился и убрал руку.
Хавина удивляло развязное поведение Юрия, даже начинало коробить. Тот заметно хлебнул лишнего, был чересчур навеселе. И даже не понимал, что оказался здесь лишним. Завел разговор с Хавиным о какой-то удачной сделке, которую совершил в Москве. Бахвалился и бросал на Кристину колющие взгляды, как будто собирался забраться ей под юбку, с явным намерением увести с собой, как обычно не церемонятся с девушками на панели.
Кристина разозлилась, этот Нарин, похоже, спьяну обор-зел. За кого он ее принимает? Козел недоношенный. Она яростно отбивала от себя его взгляды. А он говорил и говорил, хотя ни Хавин, ни Кристина его уже не слушали.
Нарина заметно раззадоривал негодующий отпор Кристины. Он на самом деле решил, что Хавин где-то удачно подцепил эту красотку, чтобы развлечься. И Юрий положил на Кристину глаз, был не против попользоваться ею. Вяло развязал язык и спросил:
– Послушайте, Павел Сергеевич, сколько стоит эта девка? Плачу вдвое больше! Отдайте ее мне. Пойдешь со мной, красотка? – протянул к ней руку.
Терпение Павла закончилось, он вскочил на ноги, дернул Нарина за плечо:
– Вы опьянели, Юрий! Убирайтесь к своему столику! Вы слышите? Вон отсюда!
Посетители повернули головы к ним. Официанты насторожились.
Нарина удивил этот окрик. Он посмотрел на руку Хавина, сдавивую ему плечо, поднял глаза на лицо взорвавшегося Павла и начал соображать, что перегнул палку, что из-за девки не стоило портить отношений с Хавиным. Бизнес превыше любой красотки. Утрата деловых связей с Павлом грозила ему потерей значительных доходов. Допустить этого Нарин не мог:
– Все, все, все, – убрал он руку Хавина с плеча, – ухожу, Павел Сергеевич, ухожу. Но девка хороша! – Он кинул последний взгляд на Кристину, как на вещь, которой он непременно еще воспользуется. А потом быстренько ретировался от их столика.
Кристина остывала медленно. Возмущенно глубоко дышала. Этот Нарин обыкновенный хам. Хоть и она не отличалась изысканностью манер, но нельзя же не иметь тормозов.
Хавин опустился на стул. Еще некоторое время они молча смотрели друг на друга, приводя в порядок мысли. Раздражение в душе после Нарина пропадало, но осадок все-таки оставался. Еда показалась невкусной. Пригубив кофе, они наконец встали из-за столика и пошли к выходу.
Увлеченные друг другом, не видели, как следом за ними от своего столика двинулся Нарин. Догнал перед лифтом и в последний момент протиснулся в дверь. Начал навязчиво пьяно извиняться за свое нетактичное поведение. Нудно и противно. Потом вышел за ними и, качаясь, остановился, проводил взглядом до самой двери номера, хмурясь и пряча под бровями холодный блеск зрачков.
В номере Кристина и Павел долго вместе стояли под прохладным душем, ощущая, как струи воды выгоняли из них усталость дня и раздражение от Нарина. Хавин говорил слова, которые ей хотелось слушать. Девушке казалось, что ничего лучше она никогда не слышала. Она желала нравиться ему, и кажется, сама начинала терять голову.
Павел на руках отнес ее в постель. И все кругом для двоих куда-то пропало. Только в перерывах, отдыхая, он с грустью вспоминал о том, что со всеми женщинами у него всегда начиналось в таких же ярких и сочных красках, а заканчивалось в ином цвете.
Хавин оставался у Кристины до утра. От нее поехал на работу. Девушка, проводив его, снова легла, закинула руки за голову, вспоминая о проведенных с ним часах. Казалось бы, она должна была радоваться происходящему, но на душе почему-то сделалось пусто. Как прежде сердце сдавила неопределенность. Доведется ли увидеть Павла вновь? Все писано вилами на воде. А так хочется определенности.
9
В дверь номера постучали. Кристина вскочила, думая, что вернулся Павел. Поискала глазами, что на себя набросить, не нашла, куда зашвырнула халат, махнула рукой и метнулась к двери обнаженная, как провожала его. Открыла и застыла от неожиданности. На пороге стоял Нарин. Он смотрел жадно и уверенно, наверняка зная, что она в номере одна. Девушка попыталась захлопнуть дверь перед его носом, но он подставил ногу. И буквально ворвался в номер, широко осклабляясь в предвкушении удовольствия:
– Что, длинноножка, не ждала меня? – Он не отрывал глаз от обнаженного тела Кристины. – А ты красивая. В моем вкусе. Не сопротивляйся, девочка, я не хуже Хавина! – Сделал широкий шаг к Кристине.
От него несло перегаром, похоже, пьянствовал полночи. Впрочем, так оно и было. Сидел в ресторане до закрытия. Кристина запала ему в душу, захотелось напоследок, перед отъездом из Москвы, попробовать проститутку, которая обслуживала Хавина. Наверняка тот какую попало подбирать не станет. Знать, хороший товар, коли за нее Хавин готов был взять его за глотку. Несомненно, она чего-то стоила, и было любопытно узнать ей цену.
И потом амбиции не давали покоя. Она, как непокорная тигрица, смотрела на него в ресторане. А он любил тигриц, ибо всегда приятно укрощать строптивых, после этого чувствуешь себя настоящим мужиком.
Ночью, уходя из ресторана, он не забыл приплатить администратору на ресепшен, чтобы та ему позвонила, когда Хавин покинет номер. И после звонка направился к Кристине.
Он, высокий и крепкий, надвигался на нее, широко расставляя руки и загоняя девушку в угол комнаты:
– Не бойся, длинноножка, я не сделаю тебе больно. Будет очень приятно, поверь. Если, конечно, не станешь взбрыкивать. Тогда придется сделать больно, чтобы не брыкалась.
– Не подходи! – крикнула Кристина, собираясь в комок, как собирается в комок загнанная в угол тигрица, готовясь к решительному прыжку.
– Хороша, хороша! Люблю кусачих! – осклабился Юрий и коснулся рукой ее тела.
По Кристине пробежала дрожь, как будто до нее дотронулось нечто омерзительное. Нарин еще не протрезвел до конца и наседал уперто и тупо. Отговаривать его было бессмысленно. Справиться с ним – не по силам. Тем не менее она решительно ударила по рукам:
– Я позову полицию! – предупредила с яростью.
– Зови, шлюха, зови! Я тебя потом сам в полицию отправлю! – прорычал Нарин.
– Я не шлюха! – девушка толкнула его в грудь.
Он пошатнулся, отступил на шаг, заурчал себе под нос и снова качнулся к ней. Обхватил, засопел удовлетворенно:
– Не с панели? Значит, ты лучше измочаленной подстилки! Меня это больше устраивает! Не надейся, я тебя не упущу! – Его руки стали сжимать ее тело и ломать сопротивление.
Она уперлась ладонями в его подбородок и сильно ударила коленом между ног. От резкой боли в паху Нарин взвыл и разжал руки:
– Дрянь! – захрипел, приседая. – Я тебя в бараний рог скручу! Глупая дура! Ноги выдерну!
Кристина оттолкнула Юрия, кинулась к двери, но он успел схватить ее за руку. Ногти девушки яростно вцепились ему в шею. Нарин выругался и ударил:
– Я тебе поцапаюсь! Сучка! Ложись сама, а то пришибу!
Но она не собиралась сдаваться, снова и снова царапалась и пиналась. Сейчас ее ноги и ногти были единственным оружием против мужской силы. В ответ получала кулаком в живот, отчего перехватывало дыхание. Было больно, но ярость придавала силы и не пускала уступать.
Юрий начинал звереть, оттого что не мог сломить сопротивление, глаза налились кровью.
Девушка отодвинулась к окну, уперлась бедром в крышку стола и осознала, что дальше пятиться некуда. Машинально пошарила руками по столешнице, наткнулась на графин. Схватила и обрушила на его голову.
Нарин квакнул и медленно повалился набок. Рухнул у ее ног. Падая, сильно ударил висок об угол тумбочки.
Кристина перепрыгнула через него и кинулась к своей одежде. В другой комнате стала поспешно одеваться. Поглядывала через дверь на лежавшего на полу Юрия, опасаясь, что не успеет собраться прежде, чем тот очнется. Одевшись, немного отдышалась. Нарин лежал на боку, не шевелился, девушка с опаской приблизилась к нему, дотронулась, толкнула:
– Эй, чего разлегся? Вставай уже! Эй! – потормошила слегка.
Юрий оставался неподвижным. Кристина перевернула его на спину и увидала кровь на виске.
– Ты чего? – перепугалась она, догадка обожгла. – Не придуривайся! Вставай, слышишь!
Но Нарин уже никого не слышал, он был мертв.
У Кристины задрожали ноги, она не могла осознать того, что произошло, она не хотела в это верить. Все было так невероятно и так неожиданно, что казалось игрой, сном, чем угодно, только не реальностью.
Жизнь столько раз показывала ей свои жуткие стороны, но то, что она видела сейчас, было страшнее всего вместе взятого.
Кристина заметалась по номеру. Ей в эти мгновения сдавалось, что она должна что-то делать, и она хваталась за все, что попадалось под руки. На ключ заперла дверь, потом повалилась на пол и забилась в рыданиях. Ужас сковал девушку. На короткое время у нее отказали руки и ноги, даже мозг перестал воспринимать происходящее.
Но скоро инстинкт самосохранения поднял с пола. Девушка машинально побросала в сумку свои вещи и торопливо вымахнула за дверь.
Администратор удивилась, увидав ее взъерошенный вид. Постоялица пронеслась по холлу и вырвалась на улицу. Только одна мысль преследовала ее сейчас: спрятаться, где-нибудь спрятаться, лишь бы не попасть в тюрьму. Этот страх разрастался в мозгу до неимоверных размеров.
Кристина проклинала графин, который подвернулся ей под руку. Если бы она могла предположить, что такое случится, она бы не сопротивлялась, пускай бы Нарин изнасиловал ее, но она бы не была убийцей.
Страх гнал по улицам Москвы. Теперь она ненавидела этот город. Не нужно было приезжать сюда. Ничего бы тогда не произошло. Но этот город, как магнит, притягивает к себе всех. И, как все, она надеялась поймать здесь удачу, а нашла дорогу в ад.
Кристина пришла в себя тогда, когда очутилась перед дверью квартиры Ларисы Азмайловой. Нажала на кнопку звонка.
Сестра открыла дверь и радостно воскликнула:
– Появилась, пропащая душа! Ушла и ни слуху ни духу. А я только недавно тебя вспоминала. Нехорошо как-то все получилось. Ты не обижайся на Октябрину, она горячая, но быстро отходчивая. Заходи. Я на работу собираюсь. Еще б немного и ты бы меня не застала.
– Ты одна? – настороженно спросила Кристина, осматривая взглядом прихожую за спиной Ларисы.
– Одна сегодня, – кивнула та и спросила. – Что это на тебе лица нет? – отступила от двери, пропуская сестру внутрь.
Кристина бросила сумку на пол и прошла в комнату. Ей было страшно говорить о том, что стряслось в гостинице, но еще страшнее ощущать себя убийцей. На душе лежал тяжелейший камень, и для того, чтобы сбросить его, необходимо было с кем-то поделиться своим горем. Но с кем еще, кроме сестры? С трудом подбирая слова, выдавила из себя:
– Случилось ужасное. Страшное. Я – убийца.
До Ларисы не сразу дошел смысл услышанных слов. В них было нечто неправдоподобное, что в первый миг воспринималось как бредятина, в которую поверить невозможно. К тому же у нее было хорошее настроение, и оно никак не располагало к тому, чтобы Лариса моментально впитала в себя ужасную новость.
Но постепенно ее лицо стало меняться, принимая растерянный вид, пока наконец не замерло с выражением испуганного недоумения. Между тем по глазам Кристины сестра поняла, что переспрашивать ни о чем не следует. Лариса скукожилась, заранее пугаясь того, что еще только должна была услышать.
Преодолевая внутреннюю дрожь, Кристина рассказала о происшествии. Очень подробно, припоминая всякие детали, показывая синяки на теле, потому что хотела, чтобы Лариса убедилась, что все содеялось случайно:
– Если бы Нарин не ворвался в номер и не попытался изнасиловать меня, ничего подобного не произошло бы, – говорила она. – А теперь вся жизнь моя под откос, поломана, и я не знаю, как быть дальше.
Но и Лариса не знала, что Кристине делать дальше, она ничего не могла посоветовать. Всякий ее совет, думала она, может показаться глупостью и отмазкой. Сжимая пальцы рук, сочувственно глядя на сестру, Лариса молчала и не двигалась с места.
А Кристине сделалось легче оттого, что она выговорилась. Ей нужна была помощь. Лариса могла помочь, спрятав у себя. Ненадолго, хотя бы на сутки, пока сюда не нагрянула полиция. Рано или поздно она сюда доберется. Но до этого надо привести в порядок мозги и сообразить, что делать, успеть найти правильное решение.
Лариса вдруг вспомнила об Октябрине и пролепетала:
– Я позову Октябрину, она обязательно что-нибудь придумает, Октябрина умная, вот увидишь, ее совет будет дельным.
Упоминание об Октябрине вызвало у Кристины отторжение, но сейчас она готова была хвататься за любую соломинку.
Та приехала быстро. Глянула на Кристину неприязненно, но когда услыхала рассказ, глаза Октябрины оттаяли, в них появилось сочувствие. Лариса умоляла придумать, как выпутаться этой истории, но у Октябрины рецептов не оказалось. Ей было жаль Кристину, в таких обстоятельствах могла оказаться любая из них. Но найти выход из положения она не могла. Вопрос был явно не по адресу.
Октябрина молча прохаживалась по комнате, и ее молчание давило. А когда оно уже казалось невыносимым, подруга Ларисы остановилась и каким-то деревянным голосом, какого никто от нее в эту минуту не ждал, отрывисто, как стучит колотушка, произнесла:
– Надо топать в полицию, все равно не миновать.
Лариса испуганно вскрикнула:
– Ее же там посадят!
– Я в тюрьму не хочу! – потерянно, с дрожью в голосе выдавила Кристина. – Я же не виновата! Я не хотела.
– На всю жизнь не спрячешься, – холодно отстучала Октябрина.
Ее последняя фраза вызвала у Ларисы полную растерянность.
Кристина сжала зубы. Безысходность железным обручем сдавливала сердце. Она закрыла лицо руками и выскочила в другую комнату. Не хотела, чтобы Октябрина и Лариса видели слезы, брызнувшие из глаз.
Когда чуть успокоилась, уловила разговор между сестрой и ее подругой. Из спальни Ларисы несся убежденный голос Октябрины:
– Здесь Кристине оставаться нельзя! Она должна пойти в полицию, иначе у тебя из-за нее могут быть неприятности!
– Она моя двоюродная сестра, – раздосадованно отвечала Лариса. – Я не могу выгнать ее на улицу.
– Выгонять не надо, – убеждала подруга. – Нужно вызвать полицию и все!
– Ты предлагаешь мне предать сестру? – удивилась хозяйка квартиры.
– Почему предать? – недовольно втемяшивала Октябрина. – Помочь, чтобы больше ничего не натворила. Уже одна смерть есть, как знать, что еще может случиться!
– Но ведь это случайность, – противилась Лариса напористости Октябрины, чья настойчивость неприятно удивляла Кристину.
– Случайно, не случайно, в этом полиция разберется, мы с тобой этого не знаем. Да и не наше дело знать! – не отступала Октябрина. – Если ты не позвонишь, тогда позвоню я! Пойми, я хочу ей помочь. Другого выхода нет!
Кристина напряглась, нет, что угодно, только не полиция и тюрьма. Оставаться здесь больше нельзя. Тихо поднялась и на цыпочках вышла из комнаты. Голоса продолжали раздаваться, и Октябрина не очень заботилась, чтобы их разговор был неслышен. Кристина подхватила сумку и выскользнула за дверь. Уходила, не зная куда.
