Валерий Пушной
Колотое стекло под ногами
– Что это? – спросил Корозов.
– Пока не знаю, – отозвался Акламин, – но может стать уликой, подтверждающей твою версию. Все. Закрой окно.
Вернувшись в приемную, Аристарх показал тряпку секретарю, спросил:
– Вам знакома эта тряпка? – и пытливо следил за ее глазами.
Распахнув веки, секретарь удивилась вопросу:
– Нет, – ответила, – впервые вижу, – но в глазах колыхнулось беспокойство.
– Ладно, – сказал Акламин. – Зайдите в кабинет.
Вой дя следом за оперативником в кабинет, она остановилась у двери, напряженно бегая глазами по сидевшему на стуле Глебу и Аристарху, который подошел к окну и вновь молчком стал осматривать его. Открыл створки. Не закрывая створок, подозвал секретаршу. Та приблизилась, остановив взгляд на открытом окне. Следя за ее реакцией, он спросил:
– Вы действительно видели этого человека, – показал кивком головы на Корозова, – с оружием в руках? Как это было? Расскажите подробнее.
Девушка смутилась, оторвала глаза от окна, выговорила:
– Но я вчера все рассказала и написала в объяснении! Я видела его со спины, – вскинула голову. – В кабинете они были вдвоем! Хозяин и он. Когда я заглянула в дверь, увидала, что он целился в хозяина. Я перепугалась. Сразу позвонила в полицию. Или я что-то неправильно сделала? Может, не надо было звонить в полицию?
– Да нет, все вы правильно сделали, – ответил Аристарх, придирчиво смотря ей в лицо. – Но вы сейчас сказали, что видели, как он целился в вашего хозяина. А дежурному полиции вы по телефону сообщили, что вашего хозяина убили. Почему?
Замешкавшись на мгновение под строгим неулыбчивым взглядом оперативника, девушка быстро взяла себя в руки:
– Может быть, я так и сказала, – согласилась тут же. – Я просто была сильно перепугана. Но больше я ничего не знаю.
– Так. Допустим, – вымолвил он. – А кто может подтвердить, что вы заглядывали в кабинет?
Обернувшись на открытую дверь, за проемом которой в приемной маячили охранники, слушая разговор в кабинете, девушка растерянно выговорила:
– Они могли бы, но они как раз в тот момент выходили покурить в коридор, и я заглянула в кабинет Даршина, когда была в приемной одна.
Махнув рукой охранникам, Акламин пригласил их войти:
– Что вы скажете на это? – спросил, когда те затоптались рядом с девушкой. – И сколько времени вы курили в коридоре?
Поежившись от пытливого взгляда оперативника, охранники виновато замялись, недовольно косясь на девушку.
– Говорите, как было! – потребовал Аристарх.
– Чего мнетесь? – повысил голос Корозов, нахмурился, заметив нерешительное поведение охранников – Выкладывайте все!
Покраснев, один из них сбивчиво проговорил:
– В приемной мы были втроем. Мы-то ничего, а она стала морды нам корчить, заигрывать, в общем. Девка-то смачная. Кто не клюнет на такую? Всякий клюнет. Пялилась так, что того гляди начнет вешаться на шею. Вот мы и пошли от нее за дверь, чтоб отвязалась. Перекурить, значит. Так и торчали в коридоре, пока полиция не нагрянула. У меня лично под лопаткой екнуло. Подумал, что-то случилось. Оказалось, как в воду смотрел. Ну вот. А дальше все известно.
По щеке Глеба заходила нервная морщина. Злило то, что его охрана постоянно совершает ошибки. Но особенно раздражала ложь девушки. Возмущение так и перло из него. И он с усилием сдерживал себя, чтобы не сорваться. У Акламина поведение девушки также вызывало вопросы, ответы на которые получить сейчас не удавалось. Для этого ее следовало раскрутить один на один. И Аристарх попросил всех кроме нее выйти из кабинета. Девушка заметно напряглась. Корозов вышел с неохотой. Между тем хорошо сознавал, что именно так изначально должен был поступить Аристарх, чтобы применить свои методы дознания к каждому свидетелю и получить нужную информацию. Вопросы от Акламина секретарь сразу приняла в штыки. Долго и упорно твердила то, что было написано в ее объяснении. Аристарх сбивал ее с темпа, обращая внимание на расхождения в некоторых ответах. Ей приходилось выворачиваться, но делала она это неумело, создавала тупики. В глазах плавало беспокойство. Она стала все чаще обдумывать ответы, прежде чем произнести их. Однако каждый новый вопрос все больше волновал ее и заводил в тупик. Вопросы об окнах встревожили особенно. Он спрашивал:
– Как часто вы стираете пыль в кабинете?
– Каждый день, – отвечала она.
– Тогда почему один подоконник чист, а на других следы пыли? Почему под чистым окном валялась вот эта довольно свежая тряпка, – показал на обрывок ткани в пакете, – а под другими окнами нет? Почему на всех окнах запоры закрыты полностью, а на чистом чуть наживлены? Может быть, их закрывала девушка, у которой недостаточно сил, чтобы плотно закрыть? А, может, все происходило в спешке?
Все больше сжимаясь, девушка пыталась что-то отвечать, путалась и, наконец, умолкала. Аристарх видел, что его вопросы медленно, но верно загоняют ее туда, где она уже не может ухватиться за соломинку, поскольку иллюзорная опора переставала существовать.
– Вы не могли не видеть двух парней, которые незадолго до дня убийства приходили к Даршину, – проговорил Акламин. – Что вы можете сказать о них?
– Да, – натужно выдавила она в ответ. – Приходили двое, но быстро ушли. После них Даршин заперся в кабинете. А позже начал одолевать звонками Корозов. Я решила, что эти двое приходили от него.
– Опишите их, – попросил Аристарх.
Ее описание совпадало с описанием Глеба. Акламина порадовало, что девушка не стала выкручиваться, сказала правду. По всему видно, почувствовала – чем больше она сопротивляется, тем сильнее увязает в путанице своих ответов, словно погружается в болотистую жижу, из которой выбраться будет невозможно. Никто не протянет спасительный конец, если ты сама себя пускаешь на дно. Вдруг она вздохнула и тихо, но отчетливо спросила:
– Вы меня арестуете? – в этот момент она казалась беспомощной и слабой. Но длилось это буквально мгновение.
Видя, что от его ответа сейчас зависит ее дальнейшее поведение, он произнес:
– За правду никого не арестовывают. Только ложь преступна и наказуема.
На грустном лице девушки Аристарх вроде бы уловил борьбу чувств:
– Я не хотела ничего этого, – снова тихо взахлеб выдохнула она.
– Выход из любого положения есть, – серьезно сказал Акламин.
Лицо секретарши еще некоторое время выражало нерешительность и смятение, и, наконец, девушка выговорила:
– Они меня заставили, – заискивая, смотрела в глаза Акламину, стараясь расположить его к себе, вызвать сочувствие. Губы чуть подрагивали, она покусывала их, ожидая, что в ответ скажет он.
Но он молчал. И она, негромко вздохнув, отвернулась и стала рассказывать, как утром в приемной Даршина появились двое парней в костюмах с пистолетами в руках. Не спрашивая ее, уверенно протрусили к нему в кабинет. Она даже не попыталась их остановить. Оружие напугало ее, страшно было воспрепятствовать парням. Как быть дальше, совершенно не знала. Возможно, постоянный секретарь имела какие-то инструкции на этот счет, она – никаких. Еще не пришла от испуга в себя, как Даршин по прямой связи вызвал к себе. Она еле вошла в кабинет, ноги не слушались, мозг омертвел. Там увидала картину, как в кошмарном сне. Даршин с перекошенным от испуга лицом притиснулся к спинке рабочего кресла. Приземистый парень стоял около Даршина и, часто моргая круглыми глазами, вдавливал тому в висок пистолет. Она попятилась. Но длинный парень со шрамом на верхней губе метнулся к ней, схватил за волосы, подтащил к столу хозяина. И тоже упер ей в грудь холодный металл ствола. Она похолодела. Лишь расслышала, как Даршин попросил, чтобы она делала все, как скажут ей эти парни. Ужас она испытывала в эти мгновения. Дрожали ноги, руки, все тело. Потом ее выставили из кабинета, пригрозив, чтобы не пикала и ждала приказаний. Ни жива ни мертва, вернулась за свой стол. О полиции тогда даже мысли не было. А если б и возникла такая мысль, она все равно не решилась бы позвонить туда. Страх за свою жизнь парализовал. Появление Корозова увеличило этот страх. Почему-то она сразу решила, что он заодно с теми парнями. Видно потому, что тот уверенно прошествовал в кабинет Дарщина, словно доподлинно знал, что там происходит. И да, она действительно стала приставать к охранникам Корозова, видя в них бандитов и желая избавить себя от их присутствия. Разумеется, она не заглядывала в дверь, как утверждала поначалу. Какая могла быть дверь, когда она дрожала, как осиновый лист? Нехорошее предчувствие давило ее до изнеможения. И оно подтвердилось самым неожиданным образом. Когда охранники Корозова курили в коридоре, ей раздался звонок, и голос длинного парня с угрозами потребовал, чтобы она вошла в кабинет, закрыла окно на запор, позвонила в полицию и сообщила, что Корозов убил Даршина. И больше никому ни гу-гу. Оцепенев от страха, она подчинилась требованию. Войдя в кабинет, увидала в рабочем кресле мертвого Даршина и лежащего лицом на столешнице Корозова. В руке у того был пистолет. Потому она решила, что убил Даршина он. Вот и сказала, что видела, как он наводил пистолет на ее хозяина. Преодолев страх, бегом метнулась к окну, торопливо закрыла запор. И выскочила назад. Позвонила в полицию. Сказала, как ей велели сказать. Вот и все.
Замолчав, выжидающе уставилась на Акламина. Тот не спешил с ответом. Ему хотелось почувствовать собственную интуицию, чистую ли правду он услышал сейчас, либо перемешанную с кривдой. Перед собой видел приятную напуганную девушку, с трудом пытавшуюся сохранять независимый вид с каким-то диким огоньком в глазах. Между тем, страх и независимость что-то не очень вязались между собой. Интуитивно Аристарх чуял подводные камни. Но где и как они были расставлены, определить пока не мог. Знал лишь одно, если чего-то до конца не понимал, то не мог оставаться полностью удовлетворенным. Однако решил не задерживать девушку, хотя из ее рассказа она была соучастницей. Впрочем, в подобных обстоятельствах не всякий человек мог повести себя иначе. Сопротивляться преступникам не каждый способен. Акламин отправил ее в приемную, попросил написать все, как рассказала, и пригласить Корозова.
Твердо ступая, Глеб вошел в дверь. Хмуро посмотрел на Аристарха. Он убежден был, что секретаря непременно следует задержать за ложь, которую та несла. Сел на стул напротив оперативника, энергично выговорил:
– Ты отпустил ее, Аристарх? Неужели ты ей поверил?
– Никуда она не денется, Глеб, – ответил Акламин.
– Я найду этих уродов, так и знай! – сказал Глеб. – И тогда увидишь, что верить ей нельзя! Ее слова не стоят горелой спички! – он не догадывался, о чем только что секретарь рассказала Акламину.
– Все будет проверено, Глеб, не беспокойся, – отозвался Аристарх. – Сомнения, это двигатель расследования. К истине приходят через них. Они могут повернуть дело в любую сторону. К этому надо быть готовым. Мне, например, не понятно, зачем нужно было убивать Даршина, когда он был полностью управляем?
– Перед смертью Даршин сказал мне, – пояснил Глеб, – что они могут убить его, чтобы воздействовать на меня. Мои магазины привлекательны для них. Я много думал по этому поводу, и знаешь, не пришел к однозначному выводу. С одной стороны, они полностью оседлали бизнес Даршина, и Василий стал больше им не нужен, без него могут обойтись. Но, с другой стороны, если я им нужен, зачем подставлять меня? А если я им не нужен, зачем оставили меня в живых?
– У меня такие же раздумья, – заметил Аристарх. – И пока никакой версии.
– Сдается мне, что в этой игре все продумано заранее! Мой отказ они, безусловно, предвидели! – Глеб на минуту задумался. – А, может быть, и ударили несильно, чтобы отключился на короткое время и быстро пришел в себя. Показать мне, что в любую минуту могут опустить меня в грязь, если в дальнейшем я не стану покладистым. Вывод из всего этого: надо ждать нового визита! Выходит, что главная игра еще впереди! – Корозов поднялся на ноги и прошелся по кабинету. – Не дураки стоят за спинами этих двоих. Эти так, мелкие сошки, отвлекают внимание, а вот те, кто за ними, играют в большую игру. Даже полицию подпрягли, подыграть им.
– Ты аккуратнее, Глеб, выбирай выражения! – покачал головой Акламин.
– Ты думаешь, я вышел из берегов? – усмехнулся Корозов, двигаясь от окна к двери и обратно. – Признаться, я тоже так думаю. Но в этой мешанине трудно остаться в берегах. Тут сам черт попутает их! – остановился, оперся руками на спинку стула, придавил его к полу, проговорил. – Я уверен, что ты размотаешь эту братию. Ну, а на мне они зубы сломают. Даршин был романтиком. Не имел охраны. Считал, что у него нет, и не может быть врагов. Со всеми был доброжелателен. Безгранично доверял тем, с кем работал. Хороший был человек. Но вот какой итог такой жизни? Я не такой!
– Я знаю, какой ты, – отозвался Аристарх. – Понимаю твое состояние, вполне разделяю его. Но тем не менее настаиваю, чтобы всегда имел холодную голову. Судя по событиям, работают не новички. Может статься, в следующий раз так легко отделаться не удастся.
Между тем, что бы ни говорил сейчас Акламин, Глеб все больше склонялся к тому, что должен приложить все силы, чтобы выяснить, откуда дует ветер, и покончить с подонками. В голове уже складывалось нечто вроде плана дальнейших действий. И эти действия, разумеется, шли вразрез с намерениями тех, кто убил Даршина.
Оперативники Акламина, составив по описаниям Глеба фотороботы, плотно занялись поиском Савелия и Семена. Но с первого же дня начались пробуксовки, всякая новая информация при проверке оказывалась пустым звоном, будто намеренно в руки им вкладывались неточные сведения. Где бы ни появлялись опера, их уже там ждали и разводили руками. Исай тоже разослал своих людей по городу. Рыскали повсюду, пытаясь найти выходы на паленое зелье. Но наскоком ни у тех, ни у других не получалось. Пришлось смириться с тем, что собирать информацию придется по крупицам. Корозов после смерти Даршина чувствовал себя скованно. Непонятная вина сжимала душу. Ему казалось, что все смотрели на него, показывали пальцами и говорили шепотом, что вот он тот человек, из-за которого убили Даршина. Глебу словно не хватало воздуха. Он был постоянно в нервозном состоянии. Не сидел на месте, как заведенный мотался по городу, бесцельно заезжал в разные магазины, рассеянно ходил по отделам, ничего не покупал. Продавцы разочарованно смотрели ему в спину, когда он выходил за двери. Часто хватался за телефон, звонил Исаю, повторяя прежние распоряжения или отдавая новые, которые, в общем-то, походили на предыдущие. Нетерпение распирало его. И даже дождливая погода не досаждала. Он попросту не замечал ее. В конце дня подъехал к торговому центру «Фрегат». Дождь к этому времени сбавил темп и моросил слегка. Внутри торгового центра было не протолкнуться. Глеб привычно сделал круг по бутикам. Забрел в бутик мужской одежды. Остановился у стенда с рубашками. Подошла юркая разговорчивая продавщица и начала выкладывать перед ним рубашки, многословно расхваливая каждую. Глеб невнимательно слушал ее, потом покачал головой, отвернулся и шагнул к выходу. И в этот миг за дверью среди двигавшейся толпы людей увидал в середине зала приземистого преступника с часто моргающими глазами. Одетый в костюм со слегка намоченными дождем плечами, с мокрыми волосами, тот смотрел прямо на Глеба. Открыто и уверенно. Корозов от неожиданности содрогнулся, кровь ударила в лицо. Тотчас вскинул руку в направлении парня, крикнул:
– Стой!
Взгляды охранников заметались по толпе. Но особенно никто не бросился в глаза. Пока вдруг не увидали, как невысокий парень крутнулся, метнувшись в гущу толпы, и, оглядываясь, заспешил прочь. Глеб махнул охранникам:
– Догнать! Взять!
Один из них бросился за преступником. Второй остался около Глеба. Но Корозов вспыхнул, негодуя, что тот топчется возле него:
– Чего ждешь? Вперед! За ним! Догнать!
– Нельзя, Глеб. Не имею права покидать тебя, – напомнил охранник, смотря на него виновато.
– Имеешь, если я приказываю! – возмутил Корозов. – Это бандит, его надо взять! Пошел!
Без особой уверенности, что он делает правильно, охранник сорвался с места и нырнул в толпу. Глеб тяжело дышал. Люди суетливо обходили его, натыкаясь то сбоку, то сзади, и с любопытством смотрели, не понимая, что происходит. Он отступил к двери бутика. Был возбужден и не обратил внимания, что у него за спиной кто-то остановился. Услыхал возле уха спокойный голос:
– Зачем шумишь? Это ни к чему!
Повернув голову, Глеб натолкнулся взглядом на лицо Семена со шрамом на верхней губе. И его обдало холодным потом. Он мгновенно сообразил, что допустил оплошность, оставшись без охраны, что преступники опять переиграли его. Савелий просто-напросто отвлек охранников на себя. Семен за спиной, не дожидаясь, пока Корозов сообразит, как ему быть в этом положении, снова произнес:
– Не горячись. Поговорим спокойно. У нас есть о чем поговорить. Никто тебя не тронет. Твоя очередь еще не пришла. Я должен поблагодарить тебя за то, что ты помог нам избавиться от Даршина. Он стал обузой. Партнеры не должны быть обузой друг для друга. Партнерство строится на доверии, а не на страхе. Именно так должны делаться совместные дела. Все отмирающее отсекается, оставляется только полезное. Надеюсь, ты понял, что мы можем намного больше, чем тебе представляется. С нами нужно сотрудничать, а не идти в отказы, это неразумно. Своими отказами ты еще других подставишь под стволы. Ведь тебе жалко Даршина. Но других может быть еще жальче. Не надрывай свое сердце. У тебя в запасе второго нет.
Приходя в себя, ощущая вскипание крови в жилах и не понимая, почему он выслушивает все это, Корозов выдохнул:
– Ах, ты, мразь! Ты еще поучать меня берешься! – и неожиданно для преступника, круто развернулся и схватил того за горло.
Тощее горло Семена вытянулось, он засипел, пытаясь схватить открытым ртом воздух. Но этого не получалось. Он стал шарить по карманам, нащупывая пистолет, но и его не мог выхватить. А Глеб давил еще сильнее и в этот момент ощутил удар по голове. На мгновение потерял ориентацию, качнулся, ослабил хватку и выпустил из пальцев шею преступника. Тут же услыхал голос перепуганной продавщицы рядом с собой:
– Мужчина, вы что, с ума сошли? Вы же могли задушить его! – в руках она держала какой-то непонятный тяжелый предмет, которым оглоушила Корозова.
Мотнув головой, Глеб ошалело глянул на девушку, глухо произнес:
– Его надо задержать! Это бандит! Убийца!
Тот отступил, хватая ртом воздух и хрипя. Продавщица еще больше перепугалась, уставилась на Семена, крепко сжимая в руках тяжелый предмет. Зажмурилась, душа ушла в пятки, когда встретила его злой взгляд. Он резко рукой показал ей на стул внутри бутика, жестом приказывая сесть. Хрипло выдавил:
– Пикнешь, это будет твой последний писк на этом свете, крошка! Сядь и не двигайся!
Струхнув, плюхнувшись на стул, продавщица замерла безмолвно, кровь застыла в жилах. Семен метнул взгляд на Корозова:
– Ты что творишь, умник? Спешишь за Даршиным на тот свет? Успеешь. Туда путь всегда короткий! Будешь выкидывать коленца, или парить мозги, выдадим билет в один конец! Возиться с тобой долго никто не станет.
Чувствуя отвращение к себе за то, что ему сейчас приходится вести разговор с убийцей вместо того, чтобы прямо сейчас взять того за грудки и прижать к стенке, Глеб сдержанно, но с внутренней яростью сурово выговорил:
– Твой билет уже ждет тебя! – и внезапно, сжав кулак, нанес удар.
Отброшенный в сторону, преступник крякнул, судорожно выпрямился, глянул исподлобья, дергая шрамом на верхней губе. Корозов надвигался на него, напружинивая мускулистое тело. Высокий плотный, готовый разорвать Семена. И преступник вдруг испытал беспомощность перед ним, несмотря на то что в кармане у него был пистолет. Глеб повел глазами по окружающим, настороженно расступившимся людям:
– Это убийца! – пояснил – Ему нельзя дать уйти!
Шарахнулись к стенам женщины. Мужчины задержались в нерешительности. Стыдно было показать страх, но и страшно лезть на рожон. Парень в синем пиджаке и джинсах, воскликнул:
– Мужики, поможем? – и первым присоединился к Корозову.
Но преступник выхватил пистолет, выстрелил в потолок, ткнул стволом парню в живот и с угрозой громко, чтобы слышно было всем, сказал:
– Покрошу, как капусту всех помощников!
Побледнев, парень остановился. Остальные застыли, как вкопанные. Глеб опасался, как бы преступник не начал стрелять в покупателей. Уже ругал себя за то, что обратился к ним за помощью. При таком скоплении народа играть в игры с убийцей нельзя, глупо. Свои проблемы надо разрешать самому, не вовлекая в них посторонних людей. Преступник опасен. Корозов тоже стал. Вдруг женский голос из толпы взвизгнул:
– Вася, отойди от него! У тебя дети!
Снисходительно улыбнувшись, Семен, качая пистолетом, спокойно, точно ничего из ряда вон не происходило, вслед за женщиной предостерег, не зная, к кому конкретно обращается:
– Вася, мозги вышибу, козел!
Удивляясь спокойствию преступника, Корозов нахмурился и решительно бросил тело вперед. Он шел на пистолет осознанно, не веря, что Семен в него выстрелит. Признаться, он исподволь надеялся, что охранники скрутили Савелия, и кто-то из них вот-вот появятся возле него и поможет перекрыть кислород Семену. Тот поспешно отступал, тыча стволом в разные стороны. Люди лихорадочно вдавливались в стены. В это время в другом конце торгового комплекса метались охранники, пытаясь обнаружить в толпе приземистого преступника. Но тот, как в воду канул. Или затаился где-то, или успел выскользнуть через другой выход. Когда услышали хлопок выстрела, остановились, прислушались. И, сознавая, что преследуемый ускользнул, что они упустили его, хмуро, с чувством вины в душе, медленно побрели назад. Савелий был уже на улице. Не оборачиваясь, вжав голову в плечи, под моросящим дождем быстро удалялся от торгового центра к своей машине. Семен, отступая от Глеба, двигался к выходу. С его стороны была допущена глупость со стрельбой, он это понимал и сознавал, что кто-нибудь из посетителей торгового центра уже позвонил в полицию, а охранники Корозова наверняка несутся на выстрел. Надо было убираться отсюда как можно быстрее. Все протекало не так, как он намечал. Лишнего шума не должно было быть. И вот на тебе, сам все испортил. А ведь он рассчитывал, что этот нажим на Корозова будет весьма эффективным, после которого у того не останется выбора. Но не получилось. Корозов оказался довольно стойким, с налета не сломаешь. Сам начинает нападать. И вот результат, приходится смазывать пятки. Это поражение. Всадил бы он сейчас пулю в Корозова! Но не мог. За это сам мог схлопотать дырку в лоб! Разбираться не станут, кто прав, кто виноват. Главное, не сделано дело. Однако уйти, поджав хвост, Семен не мог. Нельзя потерять лицо. Поспешно отступая, он проговорил:
– Ты еще не понял, кто получится, если спарить козла с бараном? Пошевели мозгами, пока они еще в черепной коробке! Надеюсь, скоро начнем работать вместе! До свидания! – волчком крутнулся и в два прыжка достиг выхода из торгового центра.
Не останавливаясь, Глеб твердо ступал за ним следом к выходу. Но, выйдя на улицу, обежал глазами все стороны и нигде преступника не увидел. Стоял на крыльце в замешательстве. Посетители мелькали мимо него, сворачивая и разворачивая зонты. Разозлившийся на себя, он ни на кого не обращал внимания. Из дверей, как опущенные в воду, с расстроенными лицами появились охранники.
– Ну, что с кислыми минами? – встретил их Корозов. – Упустили?
Молчаливо пригнув головы, они замялись. В другом случае, Глеб мог бы спустить на них полкана, но сейчас он оказался в таком же положении, как они. А посему должен был сначала пропесочить самого себя. Надо было признать, что во всем произошедшем виновен, прежде всего, он. Именно по его вине упустили двух бандитов, а ведь хотя бы одного можно было взять, если бы сначала он пошевелил мозгами. По всему видно, что преступники не глупы и, очевидно, держат его под контролем так, что охрана не замечает этого. Стало быть, стандартные подходы к ним не действуют, их следует поменять. Дождь продолжал моросить, охранники развернули зонт.
