Kairos, критический момент. Актуальное произведение искусства на марше – Валерий Подорога
Всё современное искусство вплоть до актуального – это шоковое искусство, это искусство сверхбыстрое, взрывное, пугающее и ужасное, оно хочет не просто «трогать», оно стремится отрешить нас от привычки к созерцательной практике.
Скорость ещё человечна, быстрота – это уже такое состояние времени, которое служит мгновенному, исчерпывается и длится в этом мгновении. Быстрота слишком принудительна, если не террористична. Быстрота бесчеловечна.
Сегодня доминирует экспериментальная разрушительная быстрота, не знающая медленности и остановок. Мгновение взгляда, удерживаемое только его повторением. Особая быстрота, высвобождающая нас из плена объективно текущего времени: быстрота наркотиков, виртуальных игр, разного рода интеракций.
Различать – это быть медленным, останавливаться, быть внимательным, «зорким», свободным в движении и суждениях, то есть обладать временем различия. Насколько мы что-либо различаем, настолько мы в состоянии оценить различаемое (с точки зрения его угрозы для нас или возможного удовольствия).
Ещё в начале 90-х годов актуальное искусство было продуманной и циничной экспозицией шокирующего социального жеста. Теперь в искусстве нет ничего от бунта, вызова или сопротивления, оно направлено не столько против common sense, сколько против принципа реальности.
Актуальный художник ныне испытывает чувство растерянности: даже самый насильственный и «оскорбляющий» из его жестов слишком быстро утрачивает шокирующую силу. Утверждаемая иная реальность опознаётся здравым смыслом как допустимая и даже принимаемая всеми условность игры-в-искусство.
Актуальный художник стал легко контролируем властью и «нормой», да и собственным «выбором», но не потому, что он социально уязвим как личность, но потому, что в современном обществе стало возможным пространство асоциальной экспериментации.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
В мире жизнерадостных ацефалов.Несмотря на то, что «Kairos, критический момент» Валерия Подороги заявлен как фрагменты размышлений о современном искусстве, это не совсем так.Данная книга, скорее, относится к антропологии философии, чем к изучению актуальных проблем современного искусства и описывает проблемы искусства через фактор становления человека в современном мире. Из подобной диспозиции чтения становится ясно, что книга не затрагивает конкретные проблемы современного искусства, а занимается исследованием проблем, стоящих за рамками матрицы оной. Зачастую для российских современных критиков и художников характерно вторгаться в область философии и использовать философский жаргон для создания симулятивных концептов, в рамках своих мимолетных художественных высказываний. В данном исследовании разговор ведется на территории философии и это, безусловно, большой плюс данной книги.Одной из центральных проблем книги является исследование скорости производства и скорости потребления высказываний. Подорога выступает критиком ни сколько современного искусства, сколько современного человека в целом. Но искусство находится в центре современной человеческой деятельности и, следовательно, то, что касается факторов динамики культуры касается и динамики искусства.Из людей, имеющих отношение к современному искусству, в книге упоминаются только: Бренер, Брускин, Кулик, Кабаков, Монастырский, Осмоловский и Энди Уорхол. Из современных критиков современного искусства только: Борис Гройс и Розалид Краусс. Создается впечатление, что автору не совсем интересно современное искусство и те эстетические критерии, которое оно порождает. И поэтому ему проще и, возможно, даже привычнее упоминать эстетическую концепцию Эйзенштейна, чем «нечто совершенно странное и даже удивительное», характерное для концепций Розалинд Краусс.Опираясь на противопоставление модерна и авангарда, Валерий Подорога развивает концепцию скорости Пола Вирильо. Описывая противопоставление модернизма и авангарда, автор акцентирует шоковость последнего, иронизируя, что после всех атак авангардного искусства, лик культуры больше похож на поверхность Луны. Такая логика вполне закономерна в рамках той культурной парадигмы, в которой находится автор. Круг чтения Породоги характерен для его исследований. На примере Пруста, Джойса и Беккета, выстраивающих свою концепцию произведения искусства, приводится пример совершенного Произведения, условием понимания которого является длительное время его восприятия. В противопоставление которому ставится современное искусство, стремящееся в рамках все более и более ускоряющегося мира производить быстросчитываемые и быстро забываемые концепции. Особенно метко и иронично упоминается интернет, интерпретированный неким «протезом», встраивающимся в наше новое тело, позволяющее, с одной стороны, быть мнимым участником всех событий, но при этом, оставаясь, в пустоте. Таким образом, противопоставляется: длительное – истинное и мимолетное – ложное.Тем не менее, «Кайрос» – это не система наук, а продвижение от фрагмента к фрагменту. Эти части речи критичны, ироничны и зачастую полны сожалений о том положении, в котором оказался современный человек. Отсюда и актуальные художники, «не видящие неистовой семиургии, овладевающей симулякром», которые не более, чем «жизнерадостные ацефалы». Один фрагмент западает в душу – случай авиакатастрофы Ту-144 над Парижем, когда пилоты могли наблюдать собственное падение через бортовые телевизоры. Не этим ли наблюдением мы заняты в настоящее время?