Валерий Николаевич Ковалев
Диверсанты
Комендант дал команду усаживаться.
В качестве закуски были шпроты в масле, на первое – горячий, с мослами борщ, на второе котлеты с гречкой и вишневый компот с пончиками.
– Не хилый рубон*, – сказал кто-то из ребят, после чего все дружно заработали ложками.
– Как только начнете спускаться под воду, будут шоколад, вобла и красная икра, – сказал наблюдавший за приемом пищи интендант.
Однако, – переглянулись многие, с надводных кораблей.
– Как у нас в подплаве, – сказал, наворачивая вкусный борщ, Легостаев.
После обеда Гудзь, оказавшийся свойским дядькой, разрешил всем подымить в курилке рядом с камбузом, под тенистой березой, а затем сопроводил прибывших в кубрик.
– Час отдыха, хлопцы, – распорядился там, взглянув на карманные, с витой цепочкой часы. – После отведу всех на занятия.
Вслед за этим, разгладив усы, комендант покинул помещение, а полные впечатлений моряки, сняв форменки с ботинками, прилегли на жесткие койки. Это время на флоте именовалось «адмиральским часом» и существовало со времен Великого Петра. Основателя русского флота.
По его прошествии, группа в полном составе, переодевшись в робы, синие береты и гады*, сидела в одном из учебных классов отряда, где внимала вводной лекции. Которую читал лично капитан 3 ранга.
Она оказалась настолько интересной и познавательной, что многие слушали, открыв рты.
Как оказалось, боевые пловцы существовали с античных времен и изрядно поднаторели, уничтожая вражеские суда вместе с командами, а также выполняя целый ряд других, не менее важных задач.
Первый такой факт упоминал Геродот, описывая гибель двухсот кораблей персидского царя Ксеркса у острова Эвбея от рук греческого ныряльщика Скиллиса.
Он, вместе с дочерью Кианой, пробравшись ночью под водой на охраняемую стоянку, перерезали якорные канаты судов, а разразившаяся буря разнесла те в щепки.
Использовались боевые пловцы и при обороне Сиракуз, устанавливая тайные подводные заграждения; в период Пелопонесской войны, доставляя осажденным города Пизы продовольствие и во многих других войнах на море.
В более поздние времена, подводных ныряльщиков успешно применяли финикийцы против войск Александра Македонского блокировавшего с моря торговый порт Тир, но особо выделились в этом плане римляне.
У них, на военном флоте, существовало специальное подразделение боевых пловцов. Оснащенное специальным снаряжением для осуществления диверсий в морских гаванях.
Применялись ныряльщики и английским королем Ричардом Львиное Сердце во время Третьего крестового похода. У берегов Палестины они напали из-под воды на военный корабль сарацин «Дродмунда», вырезав до ноги его команду.
Были ныряльщики также у французского Флиппа II, отличившись при захвате крепости Шато – Гайяр на реке Сене и нападении на английские корабли в порту Лез-Андели.
– В настоящее время подводные диверсанты имеются в составе военно-морских сил Италии, – подытожил Орлов. – Начало боевого применения сил специального назначения этой страны относится к периоду Первой мировой войны, когда в ноябре 1918-го года два итальянских пловца с помощью управляемых ими торпед с подрывными зарядами, взорвали австрийский линейный корабль «Вирибус Юнитас» на рейде базы Пола. Имеются ли у кого вопросы?
– Разрешите? – поднял вверх руку один из курсантов.
– Слушаю, – взглянул на него капитан 3 ранга.
– Получается, у нас таких пловцов до сих пор не было? – встал тот со своего места.
– Можно сказать и так, – последовал ответ.– Хотя в Запорожской сечи многие козаки были обучены долгое время скрытно находиться под водой для ведения разведки и нападения на турецкое побережье.
– Вслед за первым поднял руку второй, поинтересовавшийся, на каких глубинах могут находиться боевые пловцы и как долго.
– Наиболее подготовленные погружаются до семидесяти метров, но работают обычно на двадцати. Время же пребывания под водой зависит от глубины, течений и может составлять до часа.
Третий вопрос задал коренастый крепыш с перебитым носом (не иначе боксер), он касался увольнений.
Все навострили уши. Увольнения на флоте, дело святое.
– До ближайшего населенного пункта, от нас добрых двадцать миль, – чуть улыбнулся командир. – Так что увольнений не будет. Но зато по воскресеньям день отдыха. Можете играть в волейбол, удить рыбу или гулять по острову.
– М-да, с увольнениями облом, – грустно подумал Юрка.
После этого лекция закончилась, и занятия продолжил лейтенант Васильев, оказавшийся инструктором по легководолазной подготовке. В отличие от командира, это был рослый, широкоплечий человек, с вологодским говором.
Он принес с собой и повесил на школьную доску перед курсантами, два глянцевых цветных плаката. На одном был изображен похожий на химеру легкий водолаз, а на втором дыхательный аппарат. В целом и деталях.
Сопровождавший лейтенанта незнакомый кряжистый матрос, аккуратно водрузил на стол такой же, а рядом, разложил цвета морской тины, очкастый гидрокомбинезон. Вслед за чем, прикрыв дверь, вышел.
– Итак, начнем! – пробасил, взяв в руки указку, лейтенант. – Перед вами,– поочередно стукнул ею по плакатам, легкий водолаз в снаряжении и изолирующий дыхательный аппарат замкнутого цикла. Приходилось ли кому из вас в нем работать? (обернулся к присутствующим)
– Нет,– прошелестело по рядам.
– Почему нет? Я умею, – встал со своего места Юрка.
– И я, – поднялся из-за последнего стола еще один парень.
– Как зовут? – обратился к ним инструктор.
– Легостаев, – представился Юрка. – Был старшиной команды торпедистов на «щуке».
– Зорин, – доложился второй, смуглый и похожий на цыгана. – А я служил электриком на «малютке»*.
– Добро, – кивнул инструктор. – Садитесь.
Далее он снова обратился к плакатам и подробно изложил назначение аппарата, который именовался ИСА-М, рассказал о его назначении, технических характеристиках и устройстве, после чего перешел к гидрокостюму.
– Все понятно? – завершив, обратился офицер к курсантам.
– Понятно,– закивали те стрижеными под польку* головами.
– Ну, тогда пять минут перекур, а затем продолжим, – положил инструктор на стол указку.
– Так вы точно, погружались в этом аппарате? – окружили в курилке Зорина с Легостаевым ребята.
– Ну да,– затянулся Юрка, папиросой.– Нас этому обучали в учебном отряде. Теории и практике.
– И как там под водой? – спросил один из некурящих. Рыжий, с кошачьими глазами.
– Как-как, – покосился на него Зорин. – Темно, как у негра в жопе.
– Га-га-га, – дружно заржали краснофлотцы.
– Я серьезно, а ты, – обиделся рыжий.
– Дак и я серьезно, – невозмутимо заявил подводник.
Вторая часть урока оказалась практической.
– Легостаев, давай сюда, – сказал инструктор, когда все заняли свои места.– Будешь моим ассистентом.
Юрка встал и направился к лейтенанту.
– Сейчас я вам продемонстрирую, одевание в гидрокомбинезон и включение в аппарат,– продолжил, окинув взглядом класс, офицер. – Внимание.
Потом кивнул старшине,– снимай ботинки.
Легостаев сел на стоявшую сбоку лавку и стащил за хлястики с ног гады, после чего встав, с помощью лейтенанта влез в пахнущий тальком, эластичный комбинезон.
– Теперь жгутуемся, – обернулся Васильев к морякам, вслед за чем собрал в кулак прорезиненную ткань на груди, с натягом закрутил, а потом туго замотал ее похожим на макаронину жгутом, продернув остаток с наростом, в кольцо фиксатора.
– Так, теперь следует освободиться от остатков воздуха внутри, – сказал он, хлопнув Легостаева по плечу.
Тот, сложив руки крест-накрест, присел, «хр-рр», задергались ушастые лепестки по бокам маски.
Затем встал (комбинезон обтянул тело), а лейтенант, взяв со стола аппарат, навесил его ассистенту спереди на шею, защелкнул на талии карабин браса, а потом навинтил гайку клапанной коробки на патрубок маски.
– Теперь все готово готов к погружению, – оглядел инструктор творение своих рук. – Показываю порядок включения в аппарат. Всем смотреть внимательно.
Отойдя чуть в сторону, он выполнил несколько манипуляций на «ИСА», комментируя каждую, а потом совершил их в обратном порядке.
Изобрази еще раз, – бросил Юрке.
Тот изобразил.
– Уразумели? – взглянул инструктор на курсантов.
– Вроде да, – раздались неуверенные голоса.
«Вроде», не пойдет, – отрицательно помахал пальцем в воздухе лейтенант – Показываю еще раз. С присказкой. Слушайте и запоминайте.
После этого он проделал все в третий раз, сопровождая каждую манипуляцию отдельным словом. Получилось «Господи, спаси, помилуй, аминь».
– Ни хрена себе,– зашептались по рядам. – Ну и присказка.
– У нас все, как в школе, – чуть улыбнулся Васильев. – Помните, «каждый охотник желает знать, где сидят фазаны»?
Большинство дружно закивали.
– Ну, вот и лады. Врубите ее себе в память.
Затем он освободил ассистента от снаряжения, сказав «молоток» и назначил старшим группы.
– Будешь водить всех на камбуз и занятия.
– Есть, – ответил порозовевший Легостаев.
Ровно в шесть учеба закончились, и строй вольным шагом, с потягом, отправился на ужин. Состоявший из жареной трески с картофельным пюре, молочного супа и чая с сушками.
После, в кубрике, состоялась встреча с комиссаром, рассказавшим о военном конфликте с Финляндией, в котором принимал участие. Был он там комиссаром одной из морских рот, штурмовавших Выборг. Рассказ был интересный и познавательный, тем более, что в газетах об этом практически не писали.
– Товарищ старший политрук, а война с Германией будет? – поинтересовался кто-то из ребят, когда он закончил (на флоте ходили такие слухи).
– Исключено,– уверенно заявил политработник. – У нас с Гитлером пакт о ненападении.
Затем были вечерняя поверка и отбой, после которого парни смогли расслабиться.
– Да, круто здесь заворачивают, – сказал Юркин сосед по койке Усатов. – Даже увольнений нет, как у молодых в учебке.
– А мне, браток, оно нужно позарез, – вздохнул, закинув руки за голову, Юрка.
– В смысле?
– Не успел попрощаться в Кронштадте с Машей.
– Скучаешь?
– Еще как.
– У меня тоже есть девушка, в Кустанае, – улыбнулся в полумраке Михаил. – Как только вернусь, женимся.
В разных концах кубрика тоже шли негромкие разговоры, а потом стихли.
За окном в небе висела желтая луна, и мерцал ковш Большой медведицы*. Обещая хорошую погоду.
Утром все проснулись от команды «подъем!»
На среднем проходе стоял старший лейтенант Гусев, с секундомером в руке, и в шерстяном тренировочном костюме.
– Строиться на зарядку!
Через пять минут вся группа, в тельниках и штанах, попарно рысила за ним по росистой травке.
И раз, и раз, и раз! – подсчитывал ногу старлей. – Не растягиваться!
Оставив позади жилой городок, строй пробежал трехкилометровый кросс по пересеченной местности, а затем вернулся назад. На спортивную площадку за последним из подсобных строений.
Там имелись два турника на растяжках, параллельные брусья и пара вкопанных в землю столбов для волейбольной сетки. Сбоку тянулась низкая, в одну доску, сосновая скамейка.
Далее заместитель начальника выстроил всех в одну шеренгу по ранжиру, на правом фланге оказались два здоровенных лба (Юрка с Мишкой сразу за ними), после чего, заложив руки за спину, прошелся перед строем.
– Фамилии? – остановился перед здоровяками.
– Сафронов! – гаркнул, выпятив грудь, первый.
– Бойко, – прогудел второй, глядя сверху вниз на начальство.
– На кораблях получали двойной паек?
– Точно так!
– Здесь тоже будете, я распоряжусь, – пообещал Гусев.
После этого вернулся на середину и сообщил, что помимо занятий спортом, будет обучать курсантов рукопашному бою, а также стрельбе.
– Интересно, – переглянулись курсанты. Подраться на флоте всегда уважали, а вот стрелять приходилось только в учебных отрядах. Три боевых патрона в белый свет, как в копейку.
Далее офицер скомандовал, – первая шеренга два шага вперед! Интервал два шага! и под его руководством началась зарядка. Она была традиционной и включала в себя «разрыв военно-морской груди», отжимание лежа из упора, приседания на одной ноге, а также всякого рода махи и растяжки.
После «разогрева», старший лейтенант приказал всем снять тельники, под которыми открылись мускулистые, в наколках торсы; стали выполнять упражнения на турнике и параллельных брусьях. В них входили подтягивание, выход силой, а еще подъем переворотом и стойка на плечах.
Общей подготовкой Гусев оказался доволен, а вот наколками нет.
– Размалевались как обезьяны, – недовольно пробурчал он. – Вот что это за порнография? – ткнул пальцем в грудь здоровяку Бойко.
– Это того, русалка, – смущенно пробормотал краснофлотец.
– Вижу, что русалка. А почему с пи…?
– Так вышло, – обреченно вздохнул Бойко.
– А у тебя на спине что за лозунг? – перешел к парню с кошачьими глазами (фамилия того была Шаулин) «матрос пьет все, что горит и е… все, что шевелится». Это ж форменное безобразие!
– Виноват, товарищ старший лейтенант, по дурости наколол,– опустил курсант рыжую, как огонь, голову.
После этого зарядка окончилась, группа, почистив мятным порошком зубы, ополоснулась ледяной водой в открытом умывальнике за их домом, растерлась вафельными полотенцами и, после одевания, Юрка повел ее на завтрак.
Он состоял из гречневой каши, щедро сдобренной тушенкой, какао со сгущенкой, белого хлеба и масла. Сафронову с Бойко, кок по имени Аркаша выдал по двойной порции.
– Рубайте на здоровье, – сказал он. – А если кому добавки (поправил на голове белоснежный колпак) с нашим, так сказать, почтением.
– В таком случае, плесни мне еще какавы и добавь на птюху* масла, – протянул коку кружку вихрастый старший краснофлотец.
– Ну и здоров же ты кореш порубать, – засмеялись Бойко с Сафроновым.
– Море любит сильных, а сильный любить пожрать,– сказал вихрастый, принимая от кока желанную добавку.
Затем, в классе, прошло второе занятие по легководолазной подготовке, на котором Васильев ознакомил подопечных с правилами безопасности при спусках под воду и их особенностями, сигналами, применяемыми при этом, а также основам декомпрессии. При этом сообщил, что после обеда, состоятся первые практические погружения.
Группа это восприняла, как должное. Ребята отслужили по два – три года, не раз бывали на отработках и в дальних морских плаваниях. А там опасностей тоже хватало.
Бог не выдаст, свинья не съест, – сказал во время перерыва, по этому поводу здоровяк Бойко.
Следующие два часа лейтенант Сосновский, интеллигентного вида блондин, в соседнем классе знакомил моряков с основами подрывного дела. При этом он рассказал им о видах взрывчатки, ее свойствах, поражающей способности и показал несколько образцов. В том числе часовые, магнитные, а также те, что приводятся в действия по проводам, взрывной машинкой.
И запомните главное, – прищурил светлые глаза. – Минер ошибается только один раз. Понятно?
– Чего понятнее, – пробубнил сидевший за первым столом, молчаливый боцман – усач. Звали его Петро Томилин.
Затем инструктор продемонстрировал, как мины приводятся в боевое состояние, сообщив, что курсанты сначала будут их устанавливать на суше, а затем на барже, что стояла на фарватере.
– Из – под воды? – поинтересовался кто-то.
– Именно.
После обеда, вся группа с Васильевым во главе, строем отправилась на дебаркадер.
Когда строй подошел ближе, перед ним открылась вся гавань, к выходу из которой шел морской охотник. Скорее всего, он охранял базу.
Окрашенный в шаровую краску дебаркадер являлся плавучим, однодечным* и стоял бортом к гавани.
С берега на палубу была установлена сходня, по которой все поднялись на палубу, а затем, направились за лейтенантом в кормовую часть. Представлявшую из себя низкую платформу с длинной откидной скамейкой по одному борту.
На ней, с равными промежутками, лежали четыре дыхательных аппарата, а сзади, на туго натянутых леерах*, были развешены столько же гидрокостюмов.
Противоположный борт ограждения не имел, с него в воду вели четыре узких, навесных трапа. Рядом с которыми находились свернутые в бухты* пеньковые шкерты* с алюминиевыми карабинами. У крайнего трапа, на деревянной банке, сидел средних лет человек в сером водолазном свитере и брезентовых штанах, покуривавший трубку.
– Мой помощник, водолазный специалист Ян Лацис, – представил его лейтенант. – Прошу любить и жаловать.
– Специалист молча кивнул, окутавшись легким дымом.
– Итак, начинаем учебные спуски, – обратился Васильев к курсантам. – Первыми будут Легостаев с Зориным, для показа.
Вслед за этим остальные были усажены в ряд на скамейку, а они с Лацисом, стали облачать пару в снаряжение.
– Прошу всех обратить внимание,– герметизируя Юркин комбинезон, обернулся к морякам инструктор.– Шнуровать аппендикс надо туго и аккуратно. Иначе разойдется под водой и вам кранты*, захлебнетесь как котята.
Затем на Юрку с Колькой (так звали Зорина), навесили аппараты, а на поясах защелкнули карабины страховочных шкертов.
– Показываю сигналы,– взял инструктор легостаевский в руку. – Одно подергивание (исполнил) – все нормально. Два – потрави вперед, ну а если нештатная ситуация – три. Вас срочно вытащат обратно. Уразумели?
– Точно так, уразумели – дружно ответили со скамейки.
– Ваша задача, – обратился инструктор к подготовленным к спуску. – По трапам спуститесь под воду, затем пройдете вон к тем буям (указал на три, алого цвета конуса, покачивающихся на водной глади, метрах в пятнадцати от борта), после чего вернетесь назад. Понятно?
– Бу-бу-бу, – закивали обрезиненными ушастыми головами Зорин с Легостаевым.
После этого последовала команда «включиться в аппараты!» (курсанты исполнили), а затем вторая «пошли!».
Оба, стуча бахилами по металлу, неуклюже последовали к трапам, взялись за поручни и, спиной к воде, стали туда спускаться. Лейтенант со специалистом, стоя у кромки, потравливали страховочные концы. Сначала в воде исчезли ноги водолазов, а затем все остальное. Оставив на поверхности воздушные пузырьки.
Можете поглядеть, – обернулся к остальным инструктор.
Курсанты вскочили со скамейки и сгрудились у борта.
– Здорово, – восхищенно протянул кто-то.
В прозрачной воде, по песчаному дну, от дебаркадера удалялись, две неясных фигуры.
– Какая тут глубина, товарищ лейтенант? – вопросил Томилин.
– В месте погружения три метра, у буев восемь. Рельеф дна с понижением, грунт плотный.
– А они могут плыть? – отмахнул жужжащего у лица комара Шаулин.
– Нет, только идти шагом.
Вскоре первопроходцы вернулись, и все повторилось в обратном порядке.
– Ну как? – поинтересовались ждавшие на палубе курсанты, когда тех освободили от снаряжения.
– Во! – поднял вверх большой палец раскрасневшийся Легостаев.
– Ништяк, – сопя и улыбаясь, добавил потный Зорин.
Вторыми в воду пошли сразу две пары. Инструктор со специалистом и первая, страховали.
Курсантом весьма понравилось, что после каждого выхода, Лацис протирал изнутри резиновые маски комбинезонов ваткой, смоченной в спирте-ректификате. Из стоявшей неподалеку алюминиевой канистры.
– Хорошее дело, шило*, – сказал, принюхиваясь, Самохвалов.
– А то! – ответили сразу несколько голосов.– Пользительное для здоровья!
До захода солнце первые спуски совершили все. Правда, не без приключений.
Бойко при возвращении зацепился страховочным концом за трап, рванул его и тот лопнул, за что получил нахлобучку. А парня по фамилии Григорьев, в воде перевернуло вверх ногами.
На следующее утро, после завтрака, состоялись практические занятия по взрывному делу. Лейтенант Сосновский вывел курсантов в негустой, за городком, хвойный лес, перемежавшийся покрытыми мхом скальными массивами, на одном из которых, для наглядности, провел установку двух мин (курсанты наблюдали), после чего, отведя их на безопасное расстояние, выполнил подрыв.
Воздух ощутимо дрогнул, вверх полетели осколки с дерном, вдаль унеслось и замолкло эхо.
– Сильно,– переглянулись ребята. – Аж уши заложило.
Затем, аналогичные установки, под контролем инструктора, выполнили все остальные. До полудня в этой части острова гулко ухало, тренировка шла полным ходом.
После обеда снова была легководолазная подготовка. Теперь курсанты учились подводной ориентировке по компасу, выходу к нужному месту и отысканию там предметов. На занятиях присутствовал, командир отряда.
– Ну как? Осваиваются ребята?– поинтересовался он, наблюдая, как в воду ушла очередная пара.
– Я думал, будет хуже, Иван Васильевич, – ответил Васильев.
А когда группа поужинала и немного отдохнула, старший лейтенант Гусев провел с моряками вводное занятие по рукопашному бою на спортивной площадке.
В дальнем ее конце имелось что-то вроде второй, засыпанное мелким песком с галькой, у которой он выстроил краснофлотцев, приказав всем раздеться до пояса.
Разновидность этого боя, старший лейтенант назвал самбо, и для начала спросил, знает ли кто, что это такое?
Знающих не нашлось, хотя Сафронов, а также еще один курсант – Паша Григорьев, увлекались вольной борьбой. И даже имели разряды.
– Самбо – это самооборона без оружия, – значительно сказал Гусев, расхаживая перед строем. – Культивируется в ряде частей РККА*, а также подразделениях войск НКВД* с тридцатого года. Основателем и родоначальником его является Василий Сергеевич Ощепков, который собрал воедино приемы самых различных школ, систематизировал их и создал практически новую форму боя. Уяснили?
– Точно так! – дружно откликнулись курсанты.
– Хорошо. Теперь показываю для наглядности. Сафронов, ко мне!– приказал офицер правофланговому.
Тот сделал несколько развалистых шагов вперед и глыбой встал перед офицером.
– Щас Колька его придавит, – тихо сказал Усатов Легостаеву.
Невысокий, хотя и крепко сбитый зам командира, был Сафронову едва по плечо, да и по весу намного легче.
– Давай, нападай,– чуть пригнувшись, развел он в сторону руки.
– Можно, – чуть улыбнулся амбал*, и проделал то же самое.
В следующее мгновение он двинулся вперед, уцепив Гусева обеими руками за плечи. Тот, своими, перехватил правую из них в запястье, крутанул ее в сторону и вверх, а затем, через бедро, швырнул курсанта наземь.
– Ни хрена себе,– прокатилось по шеренге.
– Давайте еще, – вскочил на ноги Сафронов.
– Можно.
В этот раз противники с минуту кружили друг против друга, затем Николай, пригнувшись, резко прыгнул вперед и ухватил руками старлея под коленки. Далее последовал рывок (Гусев опрокинулся на спину, увлекая нападавшего за собой), а в следующий момент сделал тому упор ногами в живот и резко перебросил через себя.
– Хэк! – грузно брякнул позади противник.
– А теперь нападай вот с ней, – извлек офицер из кармана лежавшего неподалеку кителя финку и вручил отряхивавшему песок Сафронову.
– Бить взаправду? – взяв ее, попробовал тот остроту лезвия.
– Ну да, – снова принял боевую стойку Гусев.
Николай хищно ощерился, пригнулся, а потом резко взмахнул рукою.
Она тут же попала в крестообразный захват двух ладоней противника, и последовал резкий разворот. Финка полетела в одну сторону, курсант в другую.
– Ну вот, примерно так, – сделав пару шагов в сторону, поднял ее Гусев. – Молодец, Сафронов.
Затем он вернул тяжело дышавшего курсанта в строй и рассказал, как правильно падать.
– В противном случае вы можете серьезно травмироваться, – продолжил. Вслед за чем вызвал из строя Григорьева и показал это на практике.
Далее курсанты были распределены по парам, при этом учитывались рост с весом. Занятие продолжилось.
Вечером, после отбоя, у парней от бросков с подсечками, всевозможных блоков и падений, ныло все тело.
– Да, знает свое дело старший лейтенант, – шевеля пальцами на ногах, изрек Григорьев.
– Еще как знает, – ответил с другого конца кубрика Сафронов. – Я, например, у себя в деревне, спокойно мог переломить подкову или раскидать пятерых крепких мужиков. А тут шалишь, номер не проходит.
Так это ж наука, понимать надо, – пробасил с соседней койки Ваня Бойко.
Потом все погрузились в крепкий сон. Очень уж насыщенным выдался день. На кораблях, по общему мнению, служилось легче.
Все последующие дни были аналогичными.
С утра, после физкультуры и завтрака, на котором стали выдавать шоколад с воблой, занятия по легководолазной подготовке; затем обед и «адмиральский час», а далее взрывное дело. После ужина и короткого отдыха – самбо до седьмого пота.
По прошествии двух месяцев, обветренные и загоревшие курсанты, уверенно осуществляли спуски под воду, где неплохо ориентировались; при участии Васильева (нередко с командиром), выполняли учебное минирование стоявшей на фарватере баржи.
Туда добирались по дну своим ходом (до объекта было двести метров), а еще на подводном носителе. Он находился в носовой части дебаркадера, где хранился под брезентом.
Носитель представлял собой укороченную торпеду без заряда, на аккумуляторах, оборудованную сверху рулевым управлением и двумя алюминиевыми сидениями.
Он опускался под воду ручными талями Лацисом с двумя помощниками, у внешнего борта дебаркадера. Затем отдавались концы, на агрегат усаживались два боевых пловца, и, запустив двигатель, беззвучно скользили на глубине к цели.
Уверенно применяли ребята и приемы рукопашного боя. Теперь каждый из них знал дюжину бросков, защитных блоков, удушений и подсечек, так что, при необходимости мог не только защищаться, но и нападать на вооруженного противника.
Особенно поднаторели в этом деле Бойко с Сафроновым. Что было неудивительно при их богатырской силе. Однажды Николай даже победил Гусева, заломав тому во время поединка руку.
Впрочем, старший лейтенант не обиделся, а наоборот подарил тому свою финку.
– Держи на память, – протянул наборной рукояткой к курсанту. – У меня еще есть. А тебе пригодится.
– Отличная вещь, – рассматривая ее после занятий, цокали языками ребята. – Везет тебе, однако, Колька.
– Это да, – довольно прогудел Сафронов.
Увольнений, как предупредил командир, не было, но зато парни неплохо отдыхали по воскресеньям.
Вставали на час позже, завтракали и до полудня играли в волейбол, натянув имевшуюся в отряде сетку.
Нашлись и свои мастера. Мартыновский делал головокружительные подачи, а Андреев с Самохваловым наносили атакующие удары, которые из противников редко кто мог парировать.
После обеда, захватив пустые рюкзаки, курсанты отправлялись в лес или побережье, где собирали уйму белых грибов, подосиновиков и лисичек, а еще лакомились начинавшими поспевать жимолостью и земляникой. Любители же рыбалки, уходили вместе с Гудзем на побережье, где ловили немудреной снастью, крупную жирную салаку.
Добыча доставлялась на камбуз, отрядному коку Аркаше, и на ужин была жареха из грибов, а к ней золотистая уха и подкопченная на ольхе рыба.
После ужина многие шли на дебаркадер, где Лацис устанавливал на лючину* граммофон. И слушали пластинки с ариями из различных опер. До которых он был большой любитель.
Больше всего парням нравилась ария варяжского гостя. В исполнении Шаляпина.
О скалы грозные дробятся с ревом волны,
И с белой пеною, крутясь, бегут назад,
Но тверды серые утесы,
Выносят волн напор над морем стоя!
От скал тех каменных у нас, варягов кости,
От той волны морской в нас кровь – руда – пошла,
А мысли тайны от туманов,
Мы в море родились, умрем на море..!
гремел над притихшей гаванью могучий бас. Да так, что по коже шли мурашки.
– Убедительно поет, – каждый раз восхищался арией задиристый Витька Бойцов – Так и хочется дать кому-нибудь в морду.
– Чего ты такой шебутной*, Витек? – добродушно гудел Бойко.– И фамилия у тебя, того, уркаганская*.
– Фамилия обычная, как у всех, – обижался Бойцов, а окружающие смеялись.
Если же вечер был ненастный, ребята активно забивали «морского козла», в кубрике за раскладным столом, или слушали песни Сани Вишневского, исполняемые тем под гитару.
Обладавший похожим тенором, он колоритно выдавал напевы Лещенко, в том числе «У самовара», «Ах эти черные глаза» и другие.
Когда же переходил к особо популярному на флоте «Чубчику», на середину кубрика выходил гибкий Витька Книжников и, засунув руки в карманы штанов, дробно выбивал ботинками чечетку.
Давай, корешок, наяривай! – с восторгом вопили сослуживцы и кто-нибудь, сунув в рот пальцы, издавал разбойничий свист.
В такие дни, после вечерней поверки, улегшись в койки, еще больше сдружившиеся Легостаев с Усатовым, разговаривали о жизни. Мишка был родом из Казахстана, до службы, закончив техникум, работал санитарным инспектором, а потом секретарем райкома комсомола в своем районе.
Говорили в основном о будущем.
Легостаев мечтал, как оставшись на флоте, предложит Маше руку и сердце, а Усатов собирался отправиться в Москву и выучиться там на журналиста.
– Нравится мне эта профессия Юрок, – говорил он, заложив за голову руки. – Встречи с новыми людьми, беседы, командировки. Опять же можно посмотреть весь Союз и побывать на комсомольских стройках.
В оставшийся месяц подводные диверсанты (теперь такими их можно было назвать) кроме всего прочего, прошли огневую подготовку. До этого стрелять им доводилось только один раз. В учебных отрядах из винтовки. Да и то курам на смех. По тройке боевых патронов.
Теперь же, под руководством Гусева, моряки каждый второй вечер, отправлялись в неглубокую лесную долину, ограниченную скалой, где до заката палили по мишеням из пистолетов «ТТ», автоматов «ППД» и ручного пулемета.
Проявились и свои снайперы. Молчаливый и спокойный Женя Бобров, с тридцати метров точно всаживал из пистолета все восемь пуль в яблочко, а Илья Плюшкин на предельной дистанции, разносил короткими очередями из «дегтярева» мишени в щепки.
Гусев рассказал подопечным, что одним из закрытых НИИ Ленинграда начата разработка пневматического оружия для боевых пловцов. Но когда оно поступит на вооружение, неизвестно.
За неделю до окончания срока подготовки, в ночное время, группа выполнила боевой подрыв баржи магнитной миной с часовым механизмом. Судно переломило надвое, и вскоре затонуло, а на его месте долго вертелась сатанинская воронка.
– Ну вот, уничтожена ваша первая цель,– сказал по этому поводу Васильев. – Пока учебная.
– Хотелось бы боевую, – сказал кто-то из ребят.– И чтобы побольше тарарама.
– Всему свое время, – ответил офицер. – Только тарарама не надо.
А потом настало время расставаться.
За время учебы, теперь уже бывшие курсанты сплотились в единый воинский коллектив и стали серьезной боевой единицей. Готовой к выполнению разного рода, тайных операций.
– Теперь пройдете дополнительную подготовку в ВДВ, и мы возможно встретимся,– сказал ранним утром, застывшему перед ним парадному строю, капитан 3 ранга. – А пока благодарю за службу,– приложил к лаковому козырьку руку. То же самое сделали все присутствующие офицеры.
– Служим, трудовому, народу! – набрав воздух в грудь, дружно гаркнули военморы.
– Нале-во! – сделал шаг вперед стоявший рядом с командиром Гусев.
