Валерий Мирошников
С этой минуты я – Человек! Серия «Сказки и фантастика». Выпуск 1.

Банкир-девственник

Одному мальчику повезло – мама его вышла замуж за банкира. Отчим мальчика – господин, нет, лучше сказать господинище Никодим Кузькин был сказочно богат, являясь фактически единоличным владельцем «КрутоБанка». Но мальчика невзлюбил и вскоре отправил жить в деревню к бабушке. И даже маме запрещал навещать его, и денег на пропитание и одежду не посылал, а когда у них родился свой ребенок, то и маме стало не до сына.

«Андрюша, приехать не могу, улетаем в Канны», – вот по таким sms он и помнил маму.

Так и рос мальчик на бабушкиных овощах да на сказках. А сказки он любил и всегда просил бабушку

– Расскажи про Царевну Несмеяну!

– Хорошо, – говорила бабушка и начинала.

Был у хозяина работник. Проработал он год, наступила пора расчет держать. Хозяин был им доволен, поэтому выставил на стол мешок с деньгами – долларами, юанями, евро, йенами – а сам за дверь: «Бери, сколько заработал!» А работник думает: «Как бы лишнего не взять!» И взял одну монетку – рубль, да и тот обронил, когда у колодца наклонился воды напиться. Погоревал работник, да делать нечего, и нанялся он работать еще один год…

Постойте-постойте, скажете Вы, а при чем тут везение-то? Ну, если вам мало того, что у ребенка была здоровая пища… По взгляду вижу – мало. Если вам мало, что телевизора Андрюша в глаза не видел, а как подрос – перечитал книги, которых у бабушки было – три стены… Тоже мало. Тогда добавлю, что в тот день, когда вся семья банкира исчезла вместе с «Боингом» в Индийском океане, мальчика с ними не было.

Погоревал мальчик, погоревал, но как-то дальше жить надо. А жизнь его круто переменилась, потому что теперь уже он – Андрей Никодимович Кузькин – оказался владельцем того самого «КрутоБанка». Свалившееся на него внезапно наследство сделало его излишне популярным в банкирских и прочих деловых кругах. Как мухи кружились вокруг него агенты, менеджеры, продюсеры, директора и председатели. Один предлагает долю, другой просит отсрочки, третий обещает 300% годовых. От этого жужжания голова у юноши заболела и пошла кругом. Думал он хоть немного прийти в себя в своем новом доме – нет, лучше сказать, особняке – где они поселились с бабушкой.

– Бабушка, а расскажи мне опять про Царевну Несмеяну.

– Да уж тебе 17 лет, внучек, тебе о девушках пора думать, а не о сказках.

– Расскажи, бабушка. От сказок покойней на душе, и мудрость я в них большую чувствую.

– Хорошо, внучек.

И на второй год – опять та же история. На третий год еще усерднее принялся работник трудиться. И сено накосит, и колорадских жуков оберет, и комбайн починит. Поглядишь: у кого хлеб сохнет, желтеет, а у его хозяина все бутеет; у кого картошку из травы не видать, а у его хозяина – с куста ведро набрать можно. Хозяин разумел, кого благодарить, кому спасибо говорить. Кончился срок, он мешок денег на стол: «Бери, работничек, сколько душа хочет; твой труд, твоя и деньга!», а сам вышел вон. Берет работник опять одну денежку, идет к колодезю воды испить – глядь: последняя деньга цела, и прежние две наверх выплыли. Подобрал он их, догадался, что Бог его за труды наградил; обрадовался и думает: «Пора мне бел свет поглядеть, людей распознать!»

Но и дома вытащил парня из уединения заявившийся якобы с визитом вежливости сосед:

– Вадим Иванович Околесин, партнер вашего покойного отца, – с избыточным радушием представился он, – а это дочка моя, Альбина.

Обрадовался Андрей, что хоть кто-то к нему не по делу зашел, и разговорился с соседями, поделился с ним своими горестями:

– Совестно мне, что я с наших заемщиков процент беру. С лихвой долги возвращаю. А лихва-то от слова лихо, лишение. Миллионы людей работают, чтобы мне деньги принести, а сами еле концы с концами сводят. Стыдно это.

– Глубоко ты копать взялся. Тут тебе я не советчик, – сказал Околесин. – А езжай-ка ты за границу, поучись в Сорбонне, где Альбинка моя учится, – тут он подмигнул дочери. – И ей не скучно будет, и тебе наука.

– Да на кого же я банк оставлю?

– Займусь я твоим банком, не беспокойся.

Ушли Околесины, а Андрей с бабушкой поделился планами учиться поехать.

– Учиться – это хорошо, – сказала бабушка, – а вот Околесину ты не верь. Взгляд у него холодный.

– Да ладно ты, бабушка! – отмахнулся парень. – Нормальный он дядька, с банком мне обещал помочь.

– Век бы его не видеть с помощью его и дочкой.

Пошел работник, куда глаза глядят. Песни поет да валютой позвякивает. Идет он полем, бежит мышь: «Ковалек, дорогой куманек! Дай денежку; я тебе сама пригожусь!» Дал ей рубль. Вот на что, скажи, живности деньги? Но раз надо, то надо. Идет дальше лесом, ползет жук: «Ковалек, дорогой куманек! Дай денежку; я тебе сам пригожусь!» Дал и ему рубль. Если уж жук человечьим языком заговорил, значит, очень ему этот рубль нужен. Поплыл дальше рекой, встрелся сом: «Ковалек, дорогой куманек! Дай денежку; я тебе сам пригожусь!» Он и тому не отказал, последний рублик отдал. Инвестировал в рыбьи обещания. И вот пришел в город – а там людей, а там дверей! Реклама глаза слепит, из магазинов музыка гремит, КАМАЗы рычат. Загляделся, завертелся работник на все стороны, куда идти – не знает. Потому что все вокруг платное, а у него все три рубля под честное слово вложены, и когда от них прибыль будет, неизвестно.

А в городе том жила Царевна Несмеяна.

Бабка, между прочим, права оказалась. Пока Андрей за границей был, Околесин такую заваруху устроил, что давно в государстве не было. Знал он, что недолго ему хозяйничать, потому и торопился. За каждый выданный рубль с должников по два да по три требовал, да еще штрафовал за опоздание, за преждевременный платеж, за отсутствие благодарной улыбки на лице, за жалобу в прокуратуру. Тех, кто расплатиться не мог – из квартир выселял вместе с детьми малыми. А еще говорят, что принуждал людей органы продавать, чтобы с банком расплатиться. Но этого я сам не видел, утверждать не буду. До того дошло, что народ на улицу вышел, но об этом рассказ у нас впереди.

Дочка его Альбина тоже еще та птица оказалась. Задумала она (не без папиного влияния) парня на себе женить да через то всем богатством завладеть, и еще по дороге в Сорбонну соблазнить пыталась.

– Обними меня! Да смелей! Что ты как девственник себя ведешь!

– Не надо. У меня где-то половинка есть.

– Она что, тебя видит?

– Не видит, но чувствует.

– То ли сказок начитался, толи сам такой дурак?

– Дурак, наверно. И девственник тоже.

Так и остался парень девственником. А сосредоточился на учебе – хотелось ему правильно управлять своим богатством, чтобы оно пользу приносило стране и людям.

– Как так? – спрашивал он у преподавателя в Гарварде. – Садовник растит яблоки, хлебороб – пшеницу, каменщик строит дома – они приносят пользу людям, а денег у них нет. А я, банкир, хлеб не ращу, домов не строю – почему все деньги ко мне идут?

– Просто одному везет, а другому – нет, – ответил профессор.

– Но почему всегда везет именно банкиру? – воскликнул Андрей.

– А кому же должно везти? – удивился профессор.

«Странная какая-то наука, – подумал Андрей. – И не удивительно, что она кризис предсказать не может».

И бросил учиться, решил на практике премудрость осваивать.

Вернулся он домой, а дома – реально революция. Возле офиса банка – палаточный городок, демонстранты с мегафонами. Плакаты: «КрутоБанк – СпрутоБанк», «Кузькин – зверь, ему – не верь!», «Дверями в банке – не удержишь танки!», «Рябчиков жуй и глодай ананас – Кузькина пробил назначенный час». А одна девушка взобралась на бронетранспортер и размахивала плакатом «Кузькину – кузькину мать!». Лимузин уже проехал мимо, а ее лицо все стояло перед Андреем – раскрасневшееся и с метающимися на ветру длинными светлыми волосами.

В высоком терему, на 37 этаже Останкинской телебашни жила Царевна Несмеяна. Была она красавица из красавиц, и жилось ей привольно да роскошно. Батюшка царь любое желание ее исполнить старался, все дочке обеспечить, чего душа пожелает. И IPhone последней модели, и бассейн с джакузи, и собаку, которую в спичечный коробок вместить можно. А только улыбки царевны никто никогда не видел, словно сердце ее ничему не радовалось.

Горько было царю-отцу глядеть на печальную дочь. Открывает он свои царские палаты для всех, кто пожелает быть его гостем и выпускает официальное коммюнике: «Кому удастся развеселить Несмеяну-царевну;, тому она будет женою. А в приданное – полцарства и 49% акций «Газпрома».

– Нет, что-то одно можно делать – или залог отобрать, или кредит вернуть! Уж этому меня в Гарварде выучили! – горячился Андрей, а Околесин бубнил свое:

– Это у них на Западе «или-или», а у нас и залог забрать можно, и долг получить. Да еще и штраф наложить и морду набить. У нас же сила – милиция, суд, прокуратура.

– Из-за вашей жадности матери детей уже не Бабой-ягой пугают, а мной, Андреем Кузькиным. Вот придет Кузькин, из дома выгонит, узнаешь кузькину мать!

Отправил Андрей Околесина подальше – видеть его не мог – и сказал бабушке:

– А ведь ты меня предупреждала!

– Сетовать поздно уже, думать надо, как дело поправить! – говорит бабушка.

– А как его поправишь? – сокрушается Андрей.

А бабушка кивнула на монитор службы безопасности, где народ бузит, и говорит:

– С народом говорить надо. Глас народа – глас Божий!

А на экране светловолосую девушку с плакатом «Кузькину – кузькину мать!» полиция стащила с бронетранспортера и волокла в кутузку. Девушка отбивалась и яростно что-то выкрикивала.

– Остановите все это! – приказал Андрей начальнику охраны. – Скажите народу, что я сейчас выйду.

Народ встретил Андрея угрюмым молчанием. Светловолосая девушка, которую все еще держали полицейские, стояла впереди всех.

Андрей сказал полицейским:

– Отпустите ее! – миновал цепь кордона и вошел прямо в народное море, которое сомкнулось у него за спиной. Он взобрался на ступеньку бронетранспортера и повернулся к народу, заметил краем глаза светловолосую девушку, и сказал:

– Глас народа – глас Божий! Простите меня, люди, и прости меня Всевышний! Много бед вам пришлось претерпеть, потому что не управился я со своим хозяйством да со своими людьми.

– Да уж! – зашумел народ.

– Из квартиры выселили! В дом престарелых сдали! – запричитала старушка.

– Штрафы наложат, а потом штраф на неуплату штрафа! И конца ведь и края нет! – возмущался детина в джинсовке.

– Давайте так! – остановил поток жалоб Андрей. – Вот у вас есть активист, – он показал на детину. – Все свои претензии записывайте и сдавайте ему, я лично разбираться буду!

– Обещанья одни! – заворчал кто-то.

– Дайте мне два месяца сроку, и встречаемся все на этом месте! – сказал Андрей. – Договорились? Вот и хорошо. Но, люди! Народ! Есть у меня к вам другое дело! Мне ваш совет нужен!

– Говори! У нас советы бесплатные!

– Вы говорите, что банкиры – лихоимцы и ростовщики, наживаются на процентах и пенях. А я с вами и спорить не буду. Но это ведь на каждого личного лихоимство. Вся наша финансовая система плодит бездельников-паразитов. И я хочу сделать по другому, но никто не знает, как это сделать? Я учился в Гарварде и Сорбонне, я спрашивал зарубежных профессоров, Нобелевских лауреатов – может ли быть финансовая система другой? Ничего они мне не ответили. Я вас спрашиваю: может ли банк служить народу, а не наживаться на нем?

– Может!

Андрей оглянулся. А светловолосая девушка повторила:

– Может!

– Давайте, на примере, – продолжил Андрей. – Вот вы где учитесь? Ведь студентка, я угадал?

– Угадали. В кондитерской академии на леденцовом факультете, – ответила девушка.

– Допустим, вы решили наладить выпуск леденцовых петушков. Но вам нужны средства на приобретение оборудование, сырья, на рекламу. Где вы можете их взять, кроме как в банке? И как вам может дать деньги банк, кроме как под процент?

Народ ждал ответа также напряженно, как сам Андрей. Но девушку эта задача не смутила:

– Банк должен стать соучредителем предприятия и получать не процент, а прибыль от производства – отчеканила девушка. – От производства, понимаете? Дело надо делать, а не в кабалу людей вгонять!

Андрей вдруг почувствовал, что вот это он искал всю жизнь! Он даже не мог понять сразу – относится ли это чувство к словам девушки или к ней самой.

– А вы хотите опробовать свою идею на практике?

Только по 1-му каналу выпустили царское коммюнике, как закипел народ у царских ворот! Со всех сторон едут, идут, ковыляют, ползут – и царевичи, и королевичи, и бояре, и циркачи-клоуны, и приколисты из «Камеди-клаб». КВН в полном составе прибыл, и даже ржач-портал Ржу_ни_магу.Ру оптоволоконную линию протянул. Начались пиры, полились меды. Петросян анекдот пересказывает, на политику намекает, сам смеется, никто не смеется. Жириновский на всю страну чушь несет, все смеются, он не смеется. А царевна глядит на это все – и грустно ей, и плакать хочется. А все ждет чего-то и в окно глядит.

– А вы хотите опробовать свою идею на практике? – сказал Андрей.

– Как? – спросила девушка.

– Ну, давайте вместе сделаем производство леденцовых петушков или что вам больше нравится, и будем делом заниматься, как вы и хотели, – продолжал банкир.

– Давай, девка! Смелей! – зашумел народ.– Не только для себя, для страны эксперимент сделаешь!

Девушка сперва задумалась, оценивая свои силы, а потом решительно кивнула:

– Мне нравятся петушки. Только делать мы их будем не из леденцов – это здоровью вредно, а из патоки с орехами.

– Молодец! – зашумел народ. – Умница!

– Договорились, – сказал Андрей.

– Договорились! – сказала девушка и протянула Андрею руку.

Он машинально взял ее и только потом понял, что это не рука бизнесмена и партнера по банковским операциям, а тонкая, нежная девичья рука. Он почувствовал, что лицо его заливает краской. Чтобы скрыть смущение, Андрей быстро отвернулся и сказал:

– Через два месяца приходите с проектом. Чтобы я тут успел все разгрести! – Андрей поймал себя на том, что тяжесть последних дней куда-то ушла, и он… улыбается. – Спасибо, люди! – крикнул он во всю глотку. – Приходите через два месяца!

– Ну, если петушками угостишь! – пробасил кто-то, а все рассмеялись, расходясь.

Девушка тоже сворачивала плакат, собираясь домой.

– Погодите! – остановил ее Андрей.

– Что? – вполоборота девушка была еще прекраснее, от нее было невозможно оторвать глаз, как трудно бывает отвести взгляд от уходящего солнца.

Преодолев сухость, в горле Андрей сипло сказал:

– А как вас зовут?

– Лена, – серьезно ответила девушка.

– А меня…

– Я знаю, – она улыбнулась и развернула плакат с его фотографией и надписью: «Кузькину – кузькину мать!»

– Ну да! – почесал затылок Андрей, и они рассмеялись.

Работник в городе совсем заблудился, вертится во все стороны, куда идти – не знает. А перед ним стоят царские палаты, сребром-золотом убраты, у ворот циркачи обезьянок на задних лапках водят, во всех окнах – то частушки голосят, то рожи корчат. И в одном только окне Несмеяна-царевна сидит и прямо на него глядит. Куда деваться? Затуманилось у парня в глазах, закружилась голова, и упал он прямо в грязь. Если знает кто – вот откуда взялась грязь на Дворцовой площади, где каждые полчаса асфальт шампунем моют? С собой принес, что ли?

Все-таки народ у нас отходчивый. Посмеялись и разошлись. А проблемы Андрей, действительно, уладил, перед многими даже лично извинился, а детям всем в школу помогли собраться – портфели и книжки подарили.

Два месяца как один день промелькнули в делах и заботах, но не забывал Андрей светловолосую девушку и ее петушки, с замиранием сердца ждал новой встречи. И она хорошо подготовилась – и прическу новую сделала, и в платье очень элегантное приоделась. Но это то, что Андрей сначала увидел. А когда развернул проект, понял, что дело сладится. Делать петушковую фабрику ему понравилось куда больше, чем проводить банковские операции. Они вместе с Леной носились по городу, подыскивая помещение, подбирая оборудование, проводя сертификацию продукции.

Эти три месяца Андрей был откровенно счастлив, хотя и немного боялся того, что вот-вот дела кончатся, и пути у них с Леной разойдутся. Но у Лены идей было столько, что дела кончаться не собирались. Кроме петушков, они вскоре освоили производство соков из натуральной морковки и яблок, а также печатали книги сказок под брэндом «Профсоюз Добрых Сказочников». Баланс по производственному направлению компании они считали отдельно, чтобы не путать чистые, честные деньги с ростовщической лихвой. И прибыль поэтому получали хорошую – им везло на честных поставщиков и партнеров.

Андрей уже не представлял себе жизни без этой замечательной девушки, без ее улыбки, без ее энергии. И она оценила его чистую душу и смотрела на банкира теперь совсем другими глазами. Иногда он перехватывал ее взгляд, и она торопливо отводила глаза и переводила разговор на другую тему.

– А давай устроим праздник!

– Какой праздник?

– Для детей и их родителей! Всем представим наши лучшие в мире инновационные петушки.

– А это идея!

И устроили они такой праздник, какого свет еще не видывал. На площади циркачи обезьянок на задних лапках водят, в одном углу – частушки раздаются, в другом – Жириновский с Петросяном на поясах борются. Президент пришел, спросил:

– А у вас только петушки, или медведи тоже есть?

Нашли ему медведя и рассказали о новой финансовой системе.

А больше всех детишки были рады – столько интересного, ни в каком телевизоре такого не увидишь.

– Смотри, кукольный театр! Представление показывают.

– А кто это там в башне сидит?

– Эх, малявка, ничего не знаешь. Это же Царевна Несмеяна!

Смотрит Царевна Несмеяна в окно, а на площади работник сидит в грязи, а сам на нее смотрит. Рот открыл, глазами хлопает. Весело Царевне стало и тепло на душе, потому что впервые нашелся человек, который во всем мире только ее одну видит. Отчего-то смеяться хотелось, но неудобно было – все-таки человек в грязь упал, весь перепачкался. Откуда ни возьмись сом с большим усом, за ним жучок-старичок, мышка-стрижка; все прибежали. Ухаживают, ублаживают: мышка платьице снимает, жук сапожки очищает, сом мух отгоняет. Глядела, глядела на их услуги Несмеяна-царевна да и засмеялась. «Кто, кто развеселил мою дочь?» – спрашивает царь. Жириновский первый кричит: «Я, однозначно!»; Петросян: «Я! Я! Это мой анекдот до нее дошел!». – «Нет! – сказала Несмеяна-царевна. – Вон этот человек!» – и указала на работника. А сом, жучок да и мышка уж работника приодели, умыли и причесали, так что стал он перед царским лицом молодец-молодцом! Царь свое царское слово сдержал; что обещал, то и даровал.

Однажды вечером Андрей набрался смелости и впервые заговорил с Леной не о делах:

– Ты такая боевая и… красивая, но у тебя нет… – он замялся, но Лена пришла ему на помощь:

– Парня?

– Да.

– Да, у меня нет парня. Потому, что я жду своего единственного. Я душой чувствую, что он есть на свете, он во сне со мной говорит.

– А из себя он какой, ты не видела?

– Он самый лучший. И… – теперь девушка запнулась, подбирая слова для деликатной темы.

– И что? – в ожидании замер Андрей.

– Я хочу, чтобы мои дети на него были похожи.

– И я бы хотел, чтобы мои дети были тебя похожи! – Андрей думал, что он это произнес лишь в мыслях и вдруг услышал, как эти слова говорит. Он опешил и смутился.

А Лена просияла:

– Вот ты и проговорился! – девушка обняла парня и поцеловала. А потом призналась. – Ты с первой нашей встречи полюбился мне. Ты – не такой как все! Ты – мой единственный! Это тебя я всю жизнь ждала!

Стало так легко, словно эти слова подняли Андрея в воздух. Секунду назад он еще был на земле один и только надеялся на счастье, а вот они уже вместе и вместе навсегда.

– Ты мой самый сладкий, самый… инновационный Петушок! – смеялась она.

Сейчас было совершенно безразлично, что говорить. Можно было болтать любые глупости – они все равно говорили о Любви.

– Сама ты… кузькина мать! – рассмеялся в ответ Андрей.

– Почему? – ждала расшифровки Лена и тут же вспомнила, с каким плакатом она вышла на митинг. – «Кузькину – кузькину мать!» – рассмеялась она. – Вот видишь, какая кузькина мать тебе досталась!

– Самая лучшая, самая красивая, самая любимая! – подтвердил Андрей.

Им было так хорошо стоять и смотреть из окна созданного ими цеха на пылающий, как их любовь, закат. И знать, что завтра будет рассвет, такой же прекрасный, и что в их жизни будет еще много-много общих рассветов и закатов. Выключился электромотор конвейера, наступила тишина, сладкая предвестница ночи.

Через месяц они сыграли свадьбу.

– Согласна ли ты, Царевна Несмеяна, взять в мужья Честного Работника и прожить с ним всю жизнь – и в горе, и в радости? – спросил Благодатный Хозяин.

– Я уже за двоих нагоревала! Теперь у нас в жизни будет только радость и веселье! Я согласна! – ответила Царевна.

– Согласен ли ты, Честный Работник, взять в жены Царевну и прожить с ней всю жизнь в любви и согласии?

– Сам Бог привел меня к тебе, душа моя! Ни трудов, ни сил не пожалею, чтобы была ты счастлива! И детки наши чтоб счастливы были! Я согласен!

– Объявляю вас мужем и женой! – провозгласил Благодатный Хозяин и подмигнул Царевне. – А хорошего я тебе мужа вырастил?

– Спасибо тебе, мой Бог!

А как дело приспело к свадьбе – устроил царь пир на весь мир. Пироги подводами привозили, блинов стопки до потолка доставали, меда да сбитня – только что не по колено было. Ох, погулял народ, отвлекся от забот насущных. Пел да плясал. Веселился да желал счастья молодым, совета да любви да детишек побольше и поразумней.

Только Альбина – дочка Околесина – не радовалась, а завидовала, что какая-то провинциалка увела у нее из-под носа все богатство. Да и старший Околесин был недоволен, что его удалили от дел. И затеяли они разрушить счастливую семью. А тут еще Андрей решил весь бизнес перевести на новые рельсы, чтобы паразитизм не плодить, а все чтоб делом занимались. Это совсем разозлило Околесиных. Решили они опорочить Лену, оклеветать ее, чтобы Андрей от нее отвернулся. Искали компромат у нее на родине в Чистополе, и по общаге прошлись Кондитерской академии – но ничего не нашли: По ресторанам Лена не шаталась, книги любила, училась хорошо, увлекалась спелеологией. Решили тогда с помощью Photoshop сделать неприличную фотографию, будто бы снятую в одном из ночных клубов. Но потом посмотрели, что получилось, и сами плюнули:

– Все равно не поверит!

И бросили эту затею.

А Лена тем временем уже ждала ребеночка, и новая идея к ней пришла:

– Не хочу, – говорит, – чтобы наш сыночек появился на свет в этом душном городе?

– Какой же он душный? – удивлялся Андрей. – У нас же кондиционер!

– Не спорь! – говорили Лена. – Ты же знаешь, что у беременной женщины вкус обостряется. То одного ей захочется, то другого – лишь бы ребеночку лучше было. Так же и с воздухом. Не чувствую я в нем жизни. И в воде не чувствую.

– Хорошо – согласился Андрей. – Переедем в загородный дом.

– Чтобы жить рядом с Околесиными?

– Ты права. Мы построим новый дом на новом месте. А соседей…

– А соседями возьмем наших ребят и девчат из цеха петушкового! – предложила Лена. – Они все молодые, веселые. Половина уже переженились между собой. И мы с ними подружились, пока цех запускали.

– А что, это мысль! – обрадовался Андрей.

И позвали они в соседи всех работников предприятия, кто захотел жить на природе. Даже электричку у РЖД арендовали, чтобы всем дружно на работу ездить. Правда, у молодых денег мало, дом не на что строить – но у Лены с Андреем и на это рецепт есть: выдало предприятие безпроцентную ссуду на обустройство, а отдавать постановили не деньгами, а излишками продуктов, что на собственных участках выращивали. Они без химикатов, и зарубежные партнеры за них дорогую цену обещали.

Знакомые банкиры на этот проект кривили физиономии и говорили Андрею:

– Ну, допустим, проценты твои пролетарии огурцами отдать смогут, но основной долг морковкой не вернешь.

Смеялся Андрей:

– Их основной долг – не деньги отдать, а красоту на земле создать. Которой, кстати, моя любимая наслаждаться каждый день будет.

– Ну, делай, как знаешь.

Так они и сделали. Все успели. Только встал новый дом на опушке леса, так и Лена родила мальчика. Мальчик такой красивый получился, нос и ротик – мамины, а глаза – от папы, умные, чистые, голубые, как небо. Родители на него наглядеться не могут. Бабушка души в нем не чает. И вообще как-то весело жизнь в поселке потекла – то свадьбы, то крестины, то святки, то дни рождения.

Даже и банкиры позавидовали и пришли на праздник как-то всей гурьбой, даже и Околесин с дочкой.

– А можно, – говорят, – и мы тут с вами рядом на краюшке поселимся? Мы тоже весело да дружно жить хотим.

А Андрей смеется:

– Хотите, так свои поселки создавайте. Деньги у вас есть, сотрудников тоже предостаточно – вот и живите дружно банками, фирмами, акционерными обществами, кооперативами. Так в России и жизнь счастливая пойдет. И всех делов, господа банкиры!

И я там был, мед-пиво пил. По усам текло да в рот не попало! Ну, а мне до того и дела мало – лишь бы сказка в душу запала!