Из журнала боевых действий:
«С 22 сентября 1999 г. личный состав батальона приступил к выполнению боевых задач по разведке местности и маршрутов выдвижения».
Александр Куклев, начальник разведки дивизии, подполковник:
– Административная граница Ставрополья с Чечнёй была оборудована следующим образом. Наши прорыли глубокую широкую канаву вдоль всей северной границы. Характер грунта позволял это сделать. Вдоль границы стояли блокпосты внутренних войск.
Чеченские пастухи, что на территории Ставрополья, тем более на чеченской территории были глазами и ушами бандформирований.
Владимир Самокруткин, командир батальона, подполковник:
– Первый выход к границе с Чечней… Ходили на рекогносцировку с командирами рот и взводов. Посмотрели на местности маршруты движения. У Терека стоял блокпост, оттуда и вели наблюдение, и от наблюдающих с блокпоста взяли информацию, что они видели на той стороне реки.
Яков Чеботарёв, командир разведывательного взвода наблюдения:
– У границы с Чечней почти пять суток стояли лагерем. К нам во взвод приходили специалисты из полков – учили нас, как работать с приборами ночного видения, как ориентироваться по карте. Закопали машины в землю, распределил бойцов по линии, и они следили за впереди лежащей местностью. С горы всё просматривалось на расстояние до 10 километров. Вели журнал наблюдения. Приезжаешь в батальон – составляешь докладную записку командиру: было такое-то движение, столько-то человек засекли, столько-то и таких-то машин проехало.
Во взводе было 20 человек. Заместителем у меня был Михаил Игольский. На каждой БРМ по шесть человек. Второй машиной командовал младший сержант Григорьев, 64-й – Силёв, контрактник.
Александр Ступишин, старшина 1-й разведывательной роты, старший прапорщик:
– Поскольку командира 3-го взвода в роте не было, комбат мне сказал: «Давай пока ты, рули, старшина». Я всё ребятам и рассказывал, как нужно действовать в боевой обстановке. Комбат прикажет: «Встать здесь, обеспечить безопасность продвижения колонны». «Бэха» (БМП – авт.) встала, где нам приказали – солдаты побежали в неё. Я говорю: «Нет, ребята… Пулемёт – сюда, «коробочку» прячем в лесок, дымы выкладываем». Надо быть готовыми, чтобы уехать, если на нас будет нападение. Они послушали: «Ага…». Начали понимать. «Всем замаскироваться!», – даю команду. Комбат назад поехал – расположения взвода не нашёл: «А где у тебя кто?» – спрашивает меня. – «Все на месте», отвечаю.
Из журнала боевых действий:
«26 сентября батальон в составе колонны 3-й мсд совершил перемещение в новый временный пункт дислокации, где вёл разведку в направлении Бено-Юрт, станция Наурская».
Хроника событий:
01.10.99 г. в оперативном штабе при президенте Чечни утверждают, что 30.09.99 г. подразделения российских ВС пересекли границу в Наурском и Шелковском районах и углубились более чем на 10 км на территорию Чечни.
Александр Куклев:
– Ход боевых действий на Северном Кавказе можно разделить на три этапа. Первый этап – действия по уничтожению и вытесне¬нию НВФ (незаконные военные формирования – авт.) с территории Дагестана. Второй этап – действия по уничтожению НВФ на территории северной и центральной части Чечни. Кратко рассмотрим второй этап – действия по уничтожению НВФ на территории северной и центральной части Чечни.
С 15 сентября осуществляется перегруппировка войск и создание северной (оперативная группа 67-й армии), западной (оперативная группа 58-й армии) и восточной группировок общей численностью 50—60 тыс. человек.
С 21 сентября началась специальная операция по освобождению северной части Чечни, включающей три района (Шелковской, Наурский, Надтеречный) силами северной группировки с двух направлений (Наурское, Шелковское).
С 23 сентября начала активные действия западная группировка с Надтеречного направления.
Наиболее сильные столкновения с противником были за Рубежное, Червлённое, Ищерскую.
Второго октября КП группировки сосредоточился в районе озера Капустино.
Здесь части группировки получили боевые задачи на овладение северными надтеречными районами Чечни. В течение пяти суток задача была выполнена. Здесь противник стал проявлять некоторую активность. Но к открытому сопротивлению не переходил.
Запись в моём блокноте: «Боевики шастают по тылам в форме российской армии, отмечено их перемещение на автомобиле ГАЗ – 66».
Помню, что во время переговоров с представителями «местной администрации» командир 15-го мотострелкового полка был ранен, его даже пришлось полковым разведчикам отбивать у «духов». Здесь же пошли первые потери. В этом полку попала в засаду разведгруппа и пропал без вести командир 8-й мотострелковой роты.
На характер боевых действий в Чечне большое влияние оказывали климатические условия, рельеф местности. В северной части территории (севернее Терека) простирается почти плоская равнина. Западнее Грозного имеются невысокие (350—460 м), с округлыми гребнями Терский и Сунженский хребты. Центральную часть занимает плодородная равнина, сильно пересечённая реками, каналами и канавами. Почти всю южную часть занимает Главный Кавказский хребет и его отроги. Перепады абсолютных высот от 1100 до 4291 метров.
Из журнала боевых действий:
«С 30 сентября по 4 октября батальон приступил к выполнению задач по ведению разведки по маршрутам выдвижения 245-го мсп в направлении г. Грозный».
Егор Кляндин, командир взвода специальной РДР, лейтенант:
– В начале октября после выхода батальона на территорию Чечни я получил распоряжение от командира батальона и с группой солдат был направлен на ЦБУ работать в его интересах. Разведывали маршруты и сопровождали выдвижение колонн частей по маршрутам 752-го мотострелкового полка, батальона РЭБ, танкового батальона.
…84-й отдельный разведывательный батальон с первого дня кампании действуя как передовой отряд оперативной группы войск «Запад», вошёл в Чечню с запада. Тщательно подогнав снаряжение, проверив связь, оружие и боеприпасы, разведгруппы одна за другой уходили в свой первый боевой поиск. Уходили 19-летние, под командованием всего на три – четыре года старше себя лейтенантов, в ночную мглу, в чужие холмы, в неизвестность. Обычная для разведчиков задача: установить опорные пункты противника, его численность и вооружение.
Александр Куклев, начальник разведки дивизии, подполковник:
– С выполнением первых задач 5 октября часть сил Западного направления совершила перегруппировку и к исходу 6 октября сосредоточилась 12 километров южнее станицы Ищерская. 84-й орб выполнял задачи в интересах продвижения 245-го мотострелкового полка в направлении Грозного по Терскому хребту.
При подходе к станице Ищерской получили информацию, что нефтебаза занята боевиками, отошедшими с поста, расположенного на административной границе. Отправляюсь с группой туда, проверить. Подошли к нефтебазе, наблюдаем. Точно, ходят бородатые, с оружием, в камуфляже, но видим и женщин. Огневые средства «на товсь», взял дозорных, поползли ближе. Выяснили, что «контрабасы» 245-го полка общаются с обитателями нефтебазы. Две или три семьи, русские, работали на базе как специалисты. Нам очень обрадовались, пригласили в дом, угостили чаем. Поделились своими проблемами. В одной семье сын на тот момент учился в училище внутренних войск во Владикавказе. Один раз в году приезжал к родителям проведать их. Удивился, как ему это тогда удавалось? Эти русские нам сообщили, что чеченцы пригнали на станцию несколько цистерн с дизтопливом или нефтью. Возможен их подрыв в случае нашего наступления. Мы поблагодарили гостеприимных хозяев, отдали им свои сухие пайки. На том и расстались, за них уже душа не болела: люди под защитой.
Прибыли на станцию, везде следы недавнего пребывания боевиков. В инженерном отношении оборона подготовлена. Грамотно оборудованные окопы, огневые позиции. Видимо, покидали позиции в спешке, много бытовых вещей разбросано. Наблюдали пару групп на машинах, уходящих от станции. Активности в этом районе «духи» не проявляли. Здесь у нас было превосходство, да и население к нам относилось лояльнее.
Дмитрий Горелов, заместитель командира батальона по тылу, подполковник:
– Начались бои на станции Ищерской. Нам сообщили, что сейчас будем выдвигаться в ту сторону. Будем, значит, будем… Ночью часть батальона ушла в одну сторону, другая – в другую. Поехали, встали в лесополосе у Ищерской. Простояли часа три-четыре. Непонятно, где же основные силы батальона? Потом всё же выяснили, где кто. Команда поступила: с дороги съехать, ждать приказа.
В пути солдатам раздавали сухие пайки. А обычно – приготовили пищу, разнесли в термосах, потому что стояли рядом. Одна рота стоит, через триста метров – вторая, и где-нибудь в овражке штаб батальона, и рядом обязательно ПХД (пункт хозяйственного довольствия – авт.). Часа в два ночи где-то постреливают, у станции Ищерской. И вдруг – залп реактивных установок «Град». Был такой вой, снаряды летели с рёвом, непонятно откуда. Страшно было. Такой грохот! Хорошо, что мы стояли впереди. Только тут поняли, что дело-то серьёзное начинается.
Валерий Олиенко, командир отделения управления 2-й разведывательной роты, старшина:
– Сначала от стрельбы было ну никак не уснуть – то «Грады», то САУшки, всю ночь пальба стоит. Через день-два стрельба – как колыбельная. Не стреляют – как будто чего-то не хватает: «А что это у нас соседи-то не стреляют?». Открыли огонь – вот теперь нормально, вот теперь всё в порядке.
«А враги уже рядом,
А враги уже здесь…»
Александр Куклев, начальник разведки дивизии, подполковник:
– На это время у нас уже имелась информация о противнике в районе предстоящих боевых действий. Кратко информация, достоверность которой предстояло проверить:
– н. п. Комарово – в здании школы до 60 человек, одна ЗУ (зенитная установка – авт.) на базе ГАЗ-66;
– н. п. Горагорское – до 5 единиц зенитных установок в районе кладбища, имеется ПЗРК (переносной зенитно-ракетный комплекс – авт.);
– н. п. Ищерская – 2 единицы ЗУ-23-2;
– н. п. Братское – до 100 боевиков, вооружённых стрелковым оружием;
– н. п. Наурская – около 500 человек, Басаев находится там;
– совхоз «Терский» – около 1200 человек, 5—7 танков;
– н. п. Чернокозово – наёмники из Турции, Иордании, Саудовской Аравии, около 2-х танков, одна установка РСЗО (реактивная система залпового огня – авт.) БМ-21, зенитные средства;
– н. п. Червлёная – около 40 грузовых автомобилей с боеприпасами, до 300 человек;
Первые выстрелы и первые разрывы мин и снарядов…
Иван Кузнецов, командир взвода, старший прапорщик:
– В самом начале кампании – жаркий день, солдаты жарили картошку, ходят по пояс раздетыми, и слышу – свист. Ба-бах! Через несколько секунд – ещё взрыв. А били из миномёта, с 3—4 километров. Подполковник Куклев приказал собрать осколки на экспертизу: не хотелось ещё верить, что стреляли боевики.
Александр Куклев:
– Позже выяснилось, что боевики использовали трофейное орудие. Стреляли только, когда открывали огонь наши артиллеристы, чтобы нам не слышать выстрелов боевиков. Естественно, достигался необходимый психологический эффект, т. е. мы начинали бояться своей артиллерии.
Из журнала боевых действий:
«8 октября проводилась разведка маршрутов выдвижения 245-го мсп. При выполнении поставленной задачи разведывательный отряд попал в засаду. После подхода бронегруппы в ходе боя группа НВФ была частично уничтожена и рассеяна. Наши потери: ранен 1 солдат».
Свидетельствуют документы
Из наградного листа:
…Для ведения разведки маршрутов разведотрядом в состав разведдозора был назначен рядовой Быканов Игорь Михайлович. При подходе к высоте 665,8 дозорное отделение обнаружило засаду противника. Противник открыл огонь из стрелкового оружия и миномётов. Рядовой Быканов, заняв выгодную позицию для ведения огня из пулемёта, прицельным огнём подавил огневые точки противника, тем самым обеспечив отход разведывательного отделения. При ведении боя рядовой Быканов был ранен в кисть руки, бедро и плечо, но поля боя не оставил и вёл огонь по противнику до подхода основных сил.
Это была первая потеря в батальоне. И первая награда: рядовой Игорь Быканов за этот бой был награждён медалью «За отвагу». За эвакуацию в тяжёлых дорожных условиях раненого рядового Игоря Быканова младший сержант Дмитрий Гафаров, водитель-санитар взвода материального обеспечения был представлен к медали «За отвагу», а старший сержант Александр Тоцкий – к медали Суворова.
Елена Чиж, начальник медслужбы батальона, капитан:
– Вся медслужба батальона – срочник-санитар, водитель и я. В ротах санинструкторов не было: не положено. Поехали в Чечню – все медикаменты сняли с НЗ, выгребли всё. Бинты получили в Моздоке, их не хватало, они были на вес золота.
Первый раненый хорошо запомнился тем, что он был первым. Принесли его бегом на носилках. Стала осматривать, сразу толпа вокруг, как цирк, и начинают ещё подсказывать мне! Он был в сознании, стонал, конечно. Помню, что ноги были сильно посечены. Обработала раны, обезболила, положила в кунг, ждём транспорта, чтобы его увезли. Говорю ему: «Всё, Быканов, ты лежишь». Прошло немного времени, вижу – он спускается из машины, весь в бинтах. – «Куда, Быканов!» – «В туалет хочу…» – «Куда ты пойдёшь? Давай здесь, у машины». Идёт, шатается.
Тогда сопровождающих раненого Быканова в госпиталь представили к наградам, потому что эта их поездка в тыл могла закончиться очень плохо: по незнакомой местности, был риск попасть под обстрел боевиков или своих.
Салех Агаев, заместитель командира батальона по воспитательной работе, майор:
– Первый раненый – помню, как мы все собрались вокруг него… Тогда как-то всё внутри перевернулось: поняли, что действительно война. Помню, какими серьёзными стали лица солдат…
Александр Хамитов, командир 2-й разведывательной роты, старший лейтенант, Герой России:
– Первый раненый Игорь Быканов был хорошим парнем. Ещё раз убедился в том боестолкновении, что бойцы подготовлены, иначе были бы и трупы, и засаду «духовскую» не вскрыли бы. А Игорю до дембеля оставался месяц – в ноябре. Таких, как он, было половина роты. И все дембеля домой уехали вовремя, живыми и здоровыми. Я благодарен моим солдатам, они верили в меня, а я полностью доверял им.
Первые полтора месяца работали очень напряженно, было много дорог. Прошли весь Терский хребет, почти до Грозного.
Салех Агаев:
– Надо отдать должное нашему солдату: он никогда не будет жаловаться на условия проживания, что не вовремя покушал. Меня всегда восхищали в наших солдатах неприхотливость, умение преодолевать трудности. Лучше нашего солдата – нет. Не ради денег воевали, а приказали – и пошли.
В журнале боевых действий батальона – ежедневные скупые записи. «Поставленная боевая задача выполнена. Потерь личного состава и техники нет» – эти строчки в боевых документах характерны для первых недель кампании.
Противник, не рискуя вступать в бои с лавиной российских войск, отходил, почти не оказывая сопротивления, лишь изредка выставляя засады. Надо отдать должное: воевали чеченцы и наёмники грамотно и осторожно. Впереди российских мотострелков шли разведгруппы. Если разведчики устанавливали расположение противника, немедленно по рации условными сигналами вызывали огонь артиллерии. Беспощадные залпы «Градов» и самоходных артиллерийских установок сметали опорные пункты, а затем вперёд вновь шли разведчики. Шли, рискуя каждую секунду подорваться на мине, получить в лоб пулю снайпера. Радисты тревожно слушали эфир. Если связь вдруг прерывалась, в батальоне старались не думать о плохом.
В каждом поиске разведчики могли попасть в засаду. Удача во многом зависела от мастерства командиров, осторожности каждого бойца. Надо уметь увидеть след в траве, тонкую проволоку от гранаты на растяжке, услышать дальний стук лопат. Каждый звук имел значение.
Александр Соловьёв, командир разведывательного десантного взвода, старший лейтенант:
– Моя экипировка составляла: бинокль, ночной прицел, подствольник, ночные очки («Квакер»), автомат АКМ с ПБС (с глушителем). Обычно две «Мухи» брал, 20 ручных, 20 подствольных гранат, 12 заряженных магазинов, спарка по 45 патронов, пулемётные магазины, подствольник, пистолет «Стечкина» с глушителем. Плюс «нож разведчика стреляющий» со своим БК (боекомплект – авт.). Всего – 25—30 кг.
Мужики, кто на выходы не ходил, удивлялись, как я столько таскал. Из продуктов – пачку печенья и банку консервов. Есть патроны – есть жратва. Нет патронов – нет ничего. И все так, вся группа. Бойцы кровью ссали от тяжести. Но я дотаскался: под Новый год кишка между мышцами вылезла, грыжа, шишка с кулак. Я её пальцем обратно в брюхо затолкал. Долго ходить не мог, дышал как мышка, часа четыре не мог встать. Потом мне медики сказали, что правильно сделал. Отвалялся.
У меня пулемётчик тысячу патронов к пулемёту таскал. Пулемёт 12 кг весит и тысяча патронов в ленте. Сплошная лента заряженная. Я специально подбирал «мастодонта» в группу, чтобы носил патроны. Он нёс пятьсот патронов, а помощник – рюкзак, полностью набитый лентой. Да ещё положено было таскать запасной сменный ствол. Нас ещё заставляли бронежилеты носить. Нагрузил всё это на себя и – пошёл! С таким грузом упадёшь – никогда не встанешь, а если бросишь свой груз – тебя голыми руками возьмут. Это в кино – упал, перекатился, тут – только слегка припал на колено. Перебежал – снова припал на колено. А в бою – огонь ведёшь только на коленочках. Я приходил с каждого задания – на правом колене кровавый синяк. Стреляли в основном с колен, а то и с бедра. За всю войну я стрелял прицельно всего один раз. А что целиться – поднял ствол и в упор его, «милого». Некогда прицеливаться. Да и целиться ночью – куда? А целился, когда прикрывал отход группы Андрюхи Середина. Стрелял тогда короткими очередями, и все попал.
Евгений Липатов:
– Что на мне висело: разгрузка, снаряженных 15 магазинов патронов, 8 гранат, были ещё россыпью патроны в карманах. В вещмешке – ещё штук 20 заряженных магазинов по 30 патронов. Ну, «Мухи» старались с собой брать, по одному «Шмелю». А если с «бэхой» (БМП, боевая машина пехоты – авт.) идём – берём ещё и цинки патронов. После Нового года я с автоматом ходил, тогда у меня было 15 магазинов, гранаты, глушитель, две «Мухи» или «Шмель», жрачки чуть-чуть, ОЗК (общевойсковой защитный комплект – авт.), малую пехотную лопату – кто брал, кто нет. Сигнальная ракетница. Нож разведчика стреляющий – НРС, подствольник и гранаты. На себе килограммов 40 несли. Бегать с таким грузом – нереально. Бронежилеты выдали, но их не носили, они валялись в палатке.
Как часто ходили в поиск… Сегодня, например, первый взвод идёт, завтра из второго взвода группа. Три взвода – три группы. Куда идём и задачу – командир говорил кратко, в общих чертах. Не знаешь, на сколько идёшь, на трое суток, а то и на пять бывало. Как шли: двое впереди – разведдозор, основная группа – четверо. Двое сзади, один из них пулемётчик. Уходили, если в засаду, ночью. Разведдозор – как получится, по времени суток. У нас всегда всё готово было, спали одетые. Только амуницию одеть и сразу на броню, пять минут на сборы… Перед уходом на задание строились у офицерской палатки. Майор Агаев нас всегда провожал и встречал сладким. Костяк в группе был хороший, я был уверен, что если что случится, меня прикроют огнём, не бросят и отобьют…
Салех Агаев, заместитель командира батальона по воспитательной работе, майор:
– Каждое утро в батальоне было построение, за исключением, конечно, тех ребят, кто пришёл с боевого задания. Называлось это построение – оперативное информирование. Рассказывал об обстановке в Чечне и в стране. Надо было всем и в глаза посмотреть, почувствовать настроение людей. Очень важно было чувствовать настроение. Мы понимали, что у офицеров не должно быть на лицах уныния. Да его и не было. Если солдат увидит, что офицер унылый, то и ему это передается.
Даже не принимая участия в боевых действиях, просто нахождение в боевой обстановке – и то человек очень устаёт. Всё время были в движении, в напряжении, не было возможности расслабиться. Особенно усталость появляется, когда долго стоишь на месте. Когда человек чем-то занят – усталости нет.
Александр Ступишин, старшина 1-й разведывательной роты, старший прапорщик:
– Начались боевые выходы… Когда продвигались по хребтам, рота шла в охранении – по бокам колонны пехоты. Мы часто выделяли бронегруппы спецназу, у них техники своей не было.
Люди собираются на БЗ (боевое задание – авт.) с вечера. Моё дело было – обеспечить разведгруппы боеприпасами, продуктами. Выезд обычно назначался на 5 или 6 часов утра. Строить никого было не надо. Задачу знали с вечера, инструктаж – с вечера. Все всё знали. Уходили обычно на сутки. Возвращались – уставшие. Механы (механики-водители – авт.) сначала ко мне в прицеп, к старшине. Рассказывали, как прошла разведка. У меня всегда было – наводчикам и механам налью по 100 граммов, стресс снять, покушать тут же. – «Всё, старшина мы спать легли». А выпить брали у вертолётчиков, по двадцать рублей всегда можно было водки найти. Бутылку выпьешь – ни в одном глазу, градусов двадцать всего. А контрактники ко мне в прицеп никогда не заходили. Если они выпивали – ругался.
Из журнала боевых действий батальона:
«… Установлено активное движение автотранспорта между Алхан-Юрт и Шаами-Юрт, как в дневное, так и в ночное время… Обнаружена группа боевиков и опорный пункт. Работа оптических приборов отмечена в квадрате 90551… Вызвали огонь артиллерии по обнаруженным двум огневым точкам… Захватили боевика, устанавливавшего растяжку с гранатой…»
Первые встречи с чеченцами… Каждому из российских солдат она запомнилась по-своему. Была и такая…