Валерий Касаткин
Избранное. Том 2. Повести, детективы

ГЛАВА ПЯТАЯ

В субботний июньский вечер Егор Алексеев, немного отдохнув после трудового дня на торфопредприятии, вдруг захотел побыть наедине с природой. Он, не говоря никому ни слова, взял под мышку гармонь и отправился на возвышенность с камнями, которые остались в этих местах после ледникового периода. Когда парень уселся на валун, было уже десять часов ночи. Об этом всю округу известили несколько старых самцов соловьёв, которые начали соревноваться между собой в искусстве пения, и кто больше выдаст колен. Егор, прежде чем развернуть гармонь и пробежаться по ней пальцами, стал слушать необыкновенной красоты мелодии, издаваемые этими серенькими птицами с белой грудкой. Вскоре парень убедился, что все песни старых хозяев здешних мест по красоте звучания, по набору звуков и глубине, по удивительным дробям, по имитации звуков гармони не уступают друг другу, и в этом, Егор считал, есть и его заслуга. Играя на музыкальном инструменте, в звуки, которые разлетались по округе, он вкладывал всю душу. Местные соловьи, слушая мелодии гармони, потом использовали их в своих песнях. Егор пробежался по кнопкам еще раз и подумал: только в этих местах живут такие многоголосые на двенадцать колен птицы, вдохновляющие людей на любовь, на созидание, на жизнь.

Вскоре на звуки гармони, которые сливались с песнями птиц, подтянулись девушки и парни из близлежащих деревень. Пришли на камни и Настя с Петром, что удивило Егора. Петя, который считался другом гармониста, вёл замкнутый образ жизни и редко участвовал в вечерних посиделках молодёжи. Работая в колхозе, он тоже держался в сторонке ото всех, хотя внешне выглядел привлекательным парнем с добрым задумчивым лицом.

Парни и девушки, наслушавшись очаровательных звуков гармони и трелей соловьёв, увлеклись играми. Егор, воспользовавшись моментом, подошёл к другу.

– Рад тебя видеть в нашей компании, но твоё появление на камнях меня удивило. У тебя что-то случилось?

– У меня что-то волнительно на душе, – Петя с тревогой в глазах посмотрел на гармониста, – какая-то сила вытащила меня из дома и потянула на звук твоей гармошки. Егор, у тебя разве нет в душе ощущения тревоги? Ты слышал по радио, что творится в Европе? А вдруг завтра война?

– Постучи по дереву три раза, но можешь и не стучать, поскольку немцы не осмелятся на нас напасть, им хватит и завоеванной Европы! – воскликнул Егор.

Петя стучать по дереву не стал, как и плевать через левое плечо.

– Я давно слежу за обстановкой в мире и думаю, что нашей стране скоро придёт конец.

– Ты такие мысли выбрось из головы, – Егор с удивлением и строго посмотрел на поникшего парня, – мне ты ещё о них можешь поведать, но не другим. Свою страну мы никогда никому не отдадим. Я лучше умру, но рабом фашистов быть не собираюсь. А ты?

Петя взглянул на волевое лицо друга и, ничего не сказав в ответ, скрылся в ещё не сгустившейся темноте за олешником, разбавленным тонкими белыми берёзками. Настя, слушая разговор друзей, подошла к Егору.

– Зачем ты так с ним? Он хороший, добрый, застенчивый, – девушка развернулась и побежала вдогонку за Петей.

Егор лишь покачал головой вслед возлюбленной, а потом рванул из гармошки (не соловьиные трели) и объявил притихшей компании:

– Я домой, что-то на душе стало тревожно.

Вскоре камни на возвышенности опустели, но соловьиные песни усилились. К голосам старых соловьев добавились трели молодых птиц, которые пением развлекали своих подруг, сидящих на гнёздах. Птенцы, готовые вот-вот выбраться на свободу из скорлупок, учились у отцов музыке любви, чтобы в будущем продемонстрировать уже свои неповторимые песни.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На следующее утро Егор и его отец Алексей Данилович проснулись как всегда на рассвете, поскольку надо было дать корм поросёнку, курам, кроликам, напоить корову и выгнать её в поле, отбить косу, вычистить хлев и выполнить много других работ по хозяйству.

Справившись с основной работой, мужчины вернулись в дом, где их уже ждал омлет с салом из русской печки, приготовленный Марией Николаевной. Позавтракав, отец посмотрел на сына и знаками сказал:

– У меня папиросы заканчиваются, а у тебя ноги пошустрее моих будут, сбегай-ка за пополнением запасов.

Егор выскочил из-за стола

– В магазин ходить – моё любимое занятие. Тем более, что и у меня папиросы закончились.

Мария Николаевна с укором посмотрела на сына:

– Ты бы, Егор, куревом не увлекался. Разве от него польза. Вон батька твой как закурит, так его сразу кашель пробирает.

– Я много не курю, всего несколько папиросок в день.

– Это сейчас, а потом и пачки будет мало.

– Ладно, поживём увидим.

Мария Николаевна сначала недовольно покачала головой, а потом хитро улыбнулась.

– Сынок, за куревом ты всегда успеешь сбегать, а вот кто мне крыльцо обещал доделать сегодня, прямо и в толк не возьму.

Парень посмотрел на отца, тот закивал головой и замахал руками, говоря тем самым, что готовь, сын, инструменты, будем доделывать объект.

В магазин Егор выбрался только к двенадцати часам и на подходе к нему заметил возле столба с громкоговорителем с десяток человек, застывших в ожидании чего-то. Парень, увидев среди них друга Петьку, кивнул ему головой.

– Что ждём? Манну небесную?

– Ага, – сказал Петька с каким-то весельем в голосе, – сейчас будет выступать народный комиссар иностранных дел Молотов.

В это время из динамика раздались страшные слова, разделившие настоящее время на счастливое прошлое и на неизвестное будущее. Егор, услышав голос наркома, открыл рот и застыл в напряжении.

«Граждане и гражданки Советского Союза!

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковав нашу границу во многих местах и подвергнув бомбежке из своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской стороны и со стороны Финляндии.

Это неслыханное нападение на нашу страну, несмотря на наличие договора о ненападении между СССР и Германией, является беспримерным в истории цивилизованных народов. Вся ответственность за это нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германское фашистское правительство.

Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 час. 30 минут утра сделал заявление мне, как народному комиссару иностранных дел, от имени своего правительства, что Германское правительство якобы было вынуждено принять военные контрмеры в связи с концентрацией вооруженных сил Красной Армии у восточной германской границы.

В ответ на это мною от имени Советского правительства было заявлено, что до последней минуты Германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству, и что Германией совершено нападение на СССР, несмотря на его миролюбивую позицию, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной.

По поручению Правительства Советского Союза я должен заявить, что ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границы, и поэтому сделанное сегодня утром заявление румынского радио, что якобы советская авиация обстреляла румынские аэродромы, является сплошной ложью и провокацией.

Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, Советским правительством дан приказ нашим войскам отбить нападение и изгнать германские войска с территории нашей Родины.

Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наша доблестная армия и флот и смелые соколы советской авиации с честью выполнят долг перед Родиной, перед советским народом и нанесут сокрушительный удар по врагу.

Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!».

Егор после услышанного ещё несколько минут стоял неподвижно, потом он посмотрел на Петра и, увидев у того в глазах какую-то затаённую мечту, подумал, что в этот миг его собственные прежние мечты и цели исчезли. Вместо них сознание заполнили мысли о том, как мог кто-то осмелиться напасть на великую державу, но этот кто-то, в данном случае гитлеровская Германия, ставшая в одночасье врагом, будет разгромлен войсками Красной Армии и изгнан с советской земли. Потом в сознании Егора засела одна единственная мысль о том, что он, не задумываясь, отдаст свою жизнь за свободу и независимость своей Родины. Его душа была переполнена чувством наивысшего патриотизма. Егор был уверен, что такие же чувства испытывает и весь советский народ. Парень невольно посмотрел на своего друга, который как-то странно, бочком, отдалился от стоящих вокруг столба с динамиком сельчан, а потом засеменил в сторону своего дома. Егор быстро, глубокими затяжками выкурил последнюю папиросу «Беломорканал», посмотрел на земляков, которые ещё до конца не осознали начавшуюся трагедию своей страны, и, веря в быстрое уничтожение врага, зашёл в магазин, где на все имеющиеся деньги купил соли, сахара и в последнюю очередь папирос для отца, а потом, ещё поговорив с людьми о войне, вернулся домой.

Мария Николаевна и Алексей Данилович, в напряжении стоявшие на отремонтированном крыльце, встретили сына с немым вопросом: что произошло?

Егор раскрыл пачку «Беломорканала», достал оттуда две папиросы, одну из них отдал отцу, другую закурил сам и сказал:

– Война

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Гитлер принял решение напасть на СССР ещё в конце мая 1940 года, когда в беседах с высокопоставленными чинами вермахта и на совещаниях рейхсканцелярии стал говорить о деле всей своей жизни – уничтожении большевизма. Гитлер говорил: «Русская проблема будет решена наступлением. Следует продумать план предстоящей операции».

18 декабря 1940 г. директива №21 под названием план «Барбаросса» была завизирована А. Йодлем и В. Кейтелем и подписана Гитлером. Перед этим Гитлер писал: «…Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании ещё до того, как будет закончена война против Англии». После этой директивы началось введение в заблуждение руководства СССР по поводу сроков возможного нападения Германии на Советский Союз. Дезинформация велась как дипломатическими методами, так и замаскированными перемещениями войск вермахта на восток. В целях предотвращения утечки, солдатам внушали, что они едут на отдых или отправятся через территорию СССР для боевых действия против Британской Индии. Гитлер до поры до времени держал в неведении относительно планов нападения на Советский Союз и своих союзников, которыми были Италия, Румыния, Словакия, Венгрия, Финляндия, Хорватия.

Ранним утром 22 июня 1941 года в 4 часа 00 минут после мощной артиллерийской подготовки началось вторжение фашистской Германии на территорию СССР в трёх направлениях: на Ленинград, на Москву и Киев. Фронт наступления составил три тысячи километров. Ещё до начала войны министр пропаганды Геббельс писал: «Фюрер считает, что акция продлится примерно 4 месяца, я считаю, что меньше. Большевизм рухнет, как карточный домик. Мы стоим перед беспримерным победоносным походом. Нам надо действовать… Сотрудничество с Россией было собственно пятном на нашей чести. Ныне оно будет смыто. То, против чего мы боролись всю свою жизнь, теперь будет уничтожено. Я говорю это фюреру, и он полностью со мной соглашается… Фюрер говорит: правы мы или не правы, мы должны победить. Это единственный путь. И он правильный, нравственный и необходимый. И если мы победим, то кто спросит нас о методах. На нашей совести столько всего, что мы должны победить, иначе весь наш народ и мы во главе всего того, что нам дорого, будем уничтожены. Итак, за дело!…».

Так началась Великая Отечественная война. Против СССР было брошено в общей сложности в первом стратегическом эшелоне более ста пятидесяти дивизий с численностью солдат более четырёх миллионов.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Остаток дня 22 июня 1941 года молодой Алексеев провёл как в тумане. Парень встречался с друзьями, односельчанами, ходил в контору колхоза. Везде говорили только о войне, но паники ни у кого не было. К вечеру Егор уже знал, что его по возрасту не возьмут в армию и поэтому он не сможет воевать с врагом лицом к лицу. Это огорчало парня, мысли которого крутились вокруг одного, как помочь Родине в трудную минуту? Он решил, что будет с удвоенной силой трудиться на предприятии для блага страны, помогая тем самым Красной Армии в борьбе с фашистским агрессором.

На следующий день Егор, проснувшись как обычно рано, и, нежась пять минут с закрытыми глазами в кровати, думая о предстоящем дне, о своём будущем, вдруг почувствовал в душе какое-то тревожное волнение. Егор открыл глаза и сразу всё вспомнил. В голове завертелось одно слово: «война, война, война». Когда Егор вышел на улицу, то услышал женский плач, разносившийся по всей деревне. Парень понял, что это женщины провожают на войну своих мужей, отцов и сыновей. Паники в деревне по-прежнему не было. Мужчины уходили на фронт. Ушёл на войну и старший брат Егора, обещая скорую победу и скорое возвращение домой. Этому все верили. Верил в победу и Егор. Совинформбюро сразу же стало передавать сводки с фронта. Так, сводка Главного Командования Красной Армии за 23 июня сообщала: «В течение дня противник стремился развить наступление по всему фронту от Балтийского до Чёрного моря…, но успеха не имел.

Все атаки противника на Владимир-Волынском и Бродском направлениях были отбиты с большими для него потерями…

На Белостокском и Брестском направлениях после ожесточённых боёв противнику удалось потеснить наши части прикрытия и занять Кольно, Ломжу и Брест.

Наша авиация вела успешные бои, прикрывая войска, аэродромы, населённые пункты и военные объекты от воздушных атак противника и содействуя контратакам наземных войск. В воздушных боях и огнём зенитной артиллерии в течение дня на нашей территории сбит 51 самолёт противника; один самолёт нашими истребителями посажен на аэродром в районе Минска.

За 22 и 23 июня нами взято в плен около пяти тысяч германских солдат и офицеров. По уточнённым данным за 22.VI всего было сбито 76 самолётов противника, а не 65, как это указывалось в сводке Главного Командования Красной Армии за 22.VI.41 г.».

В первые дни войны деревня, оставшаяся без мужчин призывного возраста, притихла. Тихо пока было и во всей округе. Но 25 июня Егор услышал первые страшные звуки войны. В этот день со стороны Витебска стали доноситься глухие взрывы бомб, и все деревенские жители поняли, что война совсем рядом. А в середине июля фашисты уже хозяйничали на любимой земле Егора. Немцы занимали дома, выгоняя их владельцев с семьями на улицу, вынуждая людей жить в землянках и в сараях, при этом забирали у них скот, курей. Фашисты сразу же стали устанавливать свои порядки, привлекая к этому предателей, уголовников из числа оккупированного населения. Деревенские люди вдруг увидели в своём окружении земляков с повязками полицаев, которые стали лютовать похлеще фашистов. Таких предателей советской Родины было немного, но они были. Люди также почувствовали и мощь Красной Армии, когда 14 июля услышали залпы реактивных смертоносных для врага снарядов, запущенных по скоплению вражеских сил в городе Рудня.

Алексеев жил в деревне, которая близко примыкала к лесу. В такие места немцы заглядывать боялись, а вот полицаи регулярно наведывались и демонстрировали свою власть, пугая местных жителей расправами и угоном молодых людей в Германию в рабство. Егор понял, что в такой обстановке он не сможет дальше жить. Когда он услышал очень важную и ожидаемую для всего советского народа сводку Совинформбюро об обстановке под Москвой по радио в доме одного из колхозников, то решил уйти в партизаны, чтобы помочь Красной Армии быстрее победить врага. В той сводке говорилось:

«Провал немецкого плана окружения и взятия Москвы.

Поражение немецких войск на подступах к Москве».

С 16 ноября 1941 года германские войска, развернув против Западного фронта 13 танковых, 33 пехотных и 5 мотопехотных дивизий, начали второе генеральное наступление на Москву.

Противник имел цель – путём охвата и одновременного глубокого обхода флангов фронта – выйти там в тыл, окружить и занять Москву. Он имел задачу занять Тулу, Каширу, Рязань и Коломну – на юге, далее – занять Клин, Солнечногорск, Рогачев, Яхрому, Дмитров – на севере – и потом ударить по Москве с трех сторон и занять её. Для этого были сосредоточены против нашего правого фланга, на Клинско-Солнечногорско-Дмитровском направлении, – третья и четвёртая танковые группы генералов Гоота и Хюпнера в составе 1-ой, 2-ой, 5-ой, 6-ой, 7-ой, 10-ой и 11-ой танковых дивизий, 36-ой и 14-ой мотопехотных дивизий, 23-й, 106-ой и 35-ой пехотных дивизий; против левого фланга, на Тульско-Каширско-Рязанском направлении, – вторая бронетанковая армия генерала Гудериана в составе 3-ей, 4-ой, 17-ой и 18-ой танковых дивизий, 10-ой и 29-ой мотопехотных дивизий, 167-ой пехотной дивизии; против центра действовали 9-ый, 7-ой, 20-й, 12-ый, 13-ый и 43-ий армейские корпуса, 19-ая и 20-ая танковые дивизии противника.

До 6 декабря наши войска вели ожесточённые оборонительные бои, сдерживая наступление ударных фланговых группировок противника и отражая его вспомогательные удары на Истринском, Звенигородском и Наро-Фоминском направлениях. В ходе этих боёв противник понёс значительные потери. С 16 ноября по 6 декабря по далеко неполным данным нашими войсками было уничтожено и захвачено, не считая действий авиации, танков – 777, автомашин – 534, орудий – 178, миномётов – 119, пулемётов – 224; потери противника убитыми – 55.170 человек.

6 декабря 1941 года. В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери…

После перехода в наступление, с 6 по 10 декабря, частями наших войск занято и освобождено от немцев свыше 400 населённых пунктов.

С 6 по 10 декабря захвачено танков-386, автомашин – 4.317, мотоциклов – 704, орудий – 305, минометов – 101, пулемётов – 515, автоматов – 548.

За этот же срок нашими войсками уничтожено, не считая действий авиации, танков – 271, автомашин – 565, орудий – 92, миномётов – 119, пулемётов – 131.

Кроме того, захвачено огромное количество вооружения, боеприпасов, обмундирования и разного другого имущества. Немцы потеряли на поле боя за эти дни свыше 30.000 убитыми.

В итоге за время с 16 ноября по 10 декабря сего года захвачено и уничтожено, без учёта действий авиации, танков – 1.434, автомашин – 5.416, орудий – 575, миномётов – 339, пулемётов – 870. Потери немцев, только по указанным выше армиям, за это время составляют свыше 85.000 убитыми.

Сведения эти неполные и предварительные, так как нет пока возможности подсчитать ввиду продолжающегося наступления, все трофеи». Германское информационное бюро писало в начале декабря: «Германское командование будет рассматривать Москву как свою основную цель даже в том случае, если Сталин попытается перенести центр тяжести военных операций в другое место. Германские круги заявляют, что германское наступление на столицу большевиков продвинулось так далеко, что уже можно рассмотреть внутреннюю часть города Москвы через хороший бинокль».

Теперь уже бесспорно, что этот хвастливый план окружения и взятия Москвы провалился с треском. Немцы здесь явным образом потерпели поражение.

Немцы жалуются на зиму и утверждают, что она помешала им осуществить план занятия Москвы. Но, во-первых, настоящей зимы ещё нет у нас под Москвой, ибо морозы достигают здесь не более 3 – 5 градусов. Во-вторых, жалобы на зиму означают, что немцы не позаботились снабдить свою армию тёплым обмундированием, хотя они на весь мир прокричали, что давно уже готовы к зимней кампании. А не снабдили они свою армию зимним обмундированием потому, что надеялись кончить войну до наступления зимы. Надежды немцев, как видно, не оправдались. Здесь был допущен ими серьёзный и опасный просчёт. Но просчёт в немецких планах никак уж нельзя объяснить зимними условиями кампании. Не зима тут виновата, а органический дефект в работе германского командования в области планирования войны».

Алексеев, воодушевлённый победами Красной Армии, однажды весенним вечером собрал своих друзей у себя дома. Когда молодые ребята при тусклом освещении лампы за плотно занавешенными окнами уселись за стол, Егор тихо произнёс:

– Настало время подаваться в лес. Мне один знающий человек из деревни намекнул, что недалеко от наших мест есть партизанский отряд, который уже успешно воюет с врагом. Нам, молодым и крепким парням, негоже сидеть сложа руки и ждать освобождения. Мы должны найти этот отряд и влиться в его ряды (Алексеев поднял руку), о нашем сегодняшнем разговоре – молчок. Тех, кто согласиться отправиться со мной в отряд, я буду ждать через два дня здесь в это же время.

Ребята поддержали предложение Егора и в течение следующего часа все вместе решали, что взять с собой в лес. Перед расставанием Алексеев спросил у присутствующих о Петре, которого давно уже не было видно в деревне. Один из парней сказал, что Петю недели две назад видели в Рудне в обществе полицаев улыбающимся и здоровым. Егор в ответ на эту информацию лишь в задумчивости покачал головой.

Через два дня, когда западный горизонт погрузился в темноту, в дом к Алексеевым вошло шестеро ребят с увесистыми мешками, приспособленными под рюкзаки. Егор, пожимая каждому руку, спрашивал, взял ли тот с собой метрики. Потом, уточнив план действий, ребята вышли на окраину деревни, где их уже поджидал пожилой крестьянин Иван – связной партизан. Егор на прощание посмотрел на оставшуюся позади деревню, выглядевшую в сгущающей темноте страшным призраком, и вдруг подумал о Насте. С того памятного вечера накануне войны он больше с девушкой не встречался. Ни он, ни она так и не поняли почему их огненный фонтан любви так быстро погас. Егор посмотрел на звёздное небо и подумал: небеса поступили правильно. Он и Настя совершенно разные люди. И в подтверждение этого Настя, чуть позже с их последней встречи, нашла утешение в объятиях такого же затворника с замком на душе, как и она сама, Петра. В то, уже военное, лето им, очевидно, было уютно обитать в их собственном мире. Егор попытался в темноте разглядеть дом бывшей возлюбленной. Интересно, о чём она сейчас думает, что чувствует в связи с внезапным исчезновением Петра из деревни? У Егора в душе защемило, но парень быстро справился со своей сентиментальностью и шагнул в другую жизнь вслед за друзьями.

Целую ночь ребята шли через чащобы, заболоченные места, пока не услышали окрик: «Стой, кто идёт?». Связной мужчина назвал пароль, и вскоре деревенские парни оказались на территории партизанского отряда.