Валерий Карышев
Бандитские жены
Вместо предисловия
– Тебя к телефону какая-то женщина, – сказала мне как-то жена.
После моего недолгого разговора с клиенткой она вновь спросила с удивлением:
– Давно хочу выяснить, почему по работе тебе звонят в основном одни женщины?
– Потому что их мужчины и мужья сидят в тюрьме! – коротко ответил я. В действительности, как практикующий адвокат, в этом смысле я не одинок, многие мои коллеги-адвокаты осуществляют деловые контакты главным образом с женами своих клиентов.
Однако не все эти женщины – подруги, невесты, супруги – подпадают под категорию «бандитских жен».
За многие годы адвокатской практики я действительно часто встречался с женами и подругами своих клиентов, обвиняемых в совершении ряда преступлений, в том числе и по «бандитским статьям».
Они делились со мной многими своими тайнами, я пытался понять их, но это сделать невозможно, потому что трудно понять противоречивый мир женщины, тем более женщины, загнанной в экстремальную ситуацию.
В общем, я пытался нарисовать обобщенный психологический портрет женщины в интриге криминальных событий, когда муж сидит в сизо. Как она его ждет, как борется за его свободу, как в его отсутствие проводит свой досуг. Живые примеры их фанатичной преданности и коварной измены – все эти истории не выдуманы, это реальная их жизнь.
Кристина еще два года назад не могла предполагать, что она, девушка из строгой и правильной семьи, изменит свою жизнь и выйдет замуж за крутого уголовного авторитета и сама сядет в сизо, чтобы спасти его от уголовного преследования.
У Маши было все: деньги, бриллианты, любящий муж – «новый русский». Но пришел из заключения его друг – и все изменилось.
Он сидел в ИВС на Петровке, его обвиняли по двум заказным убийствам – одного авторитета и известного тележурналиста, а на воле его ждали жена и любовница. С кем он будет?
Она имела нормальную семью – мужа, ребенка – и работала на вещевом рынке, но однажды ее пригласили в «бандитскую комнату» на разговор… и жизнь ее изменилась.
Суперкиллера Солоника, вероятно, знают все, но кто были его женщины? От тюремной зечки до фотомодели – список длиной в последние два года.
Ее муж не был бандитом. Совсем напротив – он работал в престижном банке. Только деньги в этом банке крутились «общаковские», а это смертельно опасно!
Она была простой стриптизершей в ночном клубе. Однажды она спрятала Его в своей гримерной от облавы ОМОНа. С этой минуты у них началась романтическая история, достойная пера великого мастера – с крутыми бандитскими разборками.
Вор в законе Георгий имел в родном городе в Грузии жену и детей, но в Москве у него была «гражданская жена» Майя, любившая его беззаветно. Когда Георгий был арестован по ложному обвинению в насильственном удержании с целью получения выкупа, именно «гражданская жена», а не семья Георгия, самоотверженно боролась за его освобождение. Любовь преодолела все преграды и победила…
Все мои героини люди разные, но в чем-то они и похожи – все сами способны на смелые и подчас опасные поступки в реальных обстоятельствах.
Между тем, чтобы не возбуждать аппетиты следствия, а также в целях безопасности моих героинь, имена их изменены, однако все эпизоды носят вполне достоверный характер.
Что касается моих собственных характеристик и оценок, даваемых «бандитским женам», то все они, естественно, сугубо субъективны, так что многие из тех, кто прочтет книгу, могут не согласиться со мной. Это – право каждого из нас.
Глава 1
В постели с авторитетом
Дело о бандитизме и оружии, 1998 год
В юридическую консультацию, где был мой кабинет, я подъехал около полудня. День предстоял вполне обычный, как и многие другие, характерные для адвокатской практики – встреча с клиентом, поездка в суд для ознакомления с делом, – привычная текучка. Однако все планы нарушил неожиданный телефонный звонок…
– Вас, – протянула мне трубку Юля, наш секретарь.
Я нехотя встал из-за стола и направился к городскому телефону, находившемуся в приемной. Взяв трубку, я услышал знакомый голос. Звонил Эдик.
– Что случилось, Эдик? – спросил я.
– Случилось, – неопределенно ответил он.
Я знал, что если человек обращается к адвокату, то это происходит лишь тогда, когда что-то случается – либо кого-то арестовали, либо еще какое-либо непредвиденное происшествие. Ведь к адвокату, как и к врачу, обращаются в крайнем случае и только с бедой, с тревогой…
– Вы можете меня принять? – спросил Эдик.
– Приезжай, – коротко ответил я.
Минут через сорок Эдик приехал. В недалеком прошлом он был моим клиентом. Полгода назад Эдик ехал на своем «БМВ» с приятелем Николаем. Тогда их якобы случайно задержал наряд милиции. Стали проверять документы, досматривать машину. Неожиданно достали откуда-то сверток, в котором оказываются два пистолета. Эдика с Николаем задержали, стали обвинять в незаконном хранении оружия. Тогда я вступил в дело в качестве адвоката обвиняемых.
Помню, около двух месяцев я бился за освобождение Эдика и Николая. Несмотря на то что у меня были веские аргументы, говорившие об их непричастности к хранению оружия, которое скорее всего подбросили им сотрудники милиции, следователь и сыщики, осуществлявшие так называемую оперативную поддержку данного дела, оказывали большое сопротивление. В конце концов, когда была уже подписана санкция об освобождении, оперативники вызвали меня в коридор и напрямую спросили:
– Что же вы делаете?
– Я выполняю свой долг.
– Вы же выпускаете на свободу бандитов!
– Какие же они бандиты? Для меня они – клиенты.
– А для нас – бандиты. Вы знаете, какой у них послужной список? – неожиданно спросил меня один из оперативников.
– Позвольте, – остановил его я, – но ведь они еще не были осуждены. Значит, невиновны. Только суд может определить, что человек виновен, да и то на основании приговора.
Оперативник молча покачал головой.
– Ну-ну, – неопределенно буркнул он.
Немного помолчав, они вернулись в кабинет следователя.
Позже до меня доходили слухи о причастности Эдика к какой-то преступной группировке и о ряде убийств, прокатившихся по Москве, которые инкриминировались именно этой группировке. Но все это не было доказано, оставаясь не более чем слухами.
Эдик был молодым мужчиной, лет тридцати, небольшого роста – около 165 сантиметров, с темными короткими волосами. Достаточно длинный нос, немного оттопыренные уши слегка портили его внешность, но голубые глаза, со скрытой в глубине усмешкой, делали его симпатичным.
Он вошел, улыбаясь. Мы поздоровались.
– Где будем разговаривать? – взглянул на него я.
– Ой, а можно на улице? – неожиданно попросил Эдик, озираясь по сторонам.
– А что, в кабинете говорить боишься?
– А вдруг у вас там прослушивается…
– Скажи, пожалуйста, какие тайны Мадридского двора! – пошутил я.
– Если вам не трудно… – Эдик кивнул на дверь.
– Ладно, пойдем на улицу.
Мы вышли из юридической консультации, прошли немного вперед.
– Что с тобой случилось? – обратился я к Эдику.
– Со мной – ничего. Слава Богу, жив-здоров и не прохожу ни по одному уголовному делу.
– Что же тогда привело тебя ко мне? Все-таки что-то случилось?
– Да, с моим близким другом. Даже, лучше сказать, не с ним, а с его женой.
– Рассказывай. Нужна помощь?
– Да. Она задержана.
– По какой статье?
– Хранение оружия.
– Ого! – негромко присвистнул я. – Женщина, да еще с оружием – что ж за дамочка такая лихая?
– Ладно, – махнул рукой Эдик, – вам можно доверять. В общем, мой старший, Игорь, жил со своей женой Кристиной неподалеку от меня… Ну, вы знаете где.
– Да откуда мне знать, где ты живешь!
– Ну, в Строгино. Короче, – сбивчиво продолжил свой рассказ Эдик, – был обыск на квартире. Находят волыну… Ствол, – тут же поправился он. – Игорь, знаете, на него это… опера большие виды имеют. Короче, пришли они его «принимать». То ли хотели подбросить ствол, то ли что-то еще, а тут такая удача! Казалось бы, Игоря должны были «принять» и увести. Неожиданно его жена, Кристина, – ей всего-то двадцать два года, – уточнил Эдик, – берет ствол на себя.
– И дальше что?
– «Принимают» Кристину. Опера не верят ей, конечно, говорят, мол, ты нас обманываешь, не твой это ствол. А она свое: оружие мое и ни с места. Игоря, в общем, выпускают… А ее – сейчас она в следственном изоляторе…
– Погоди, а когда это случилось? – перебил я.
– Больше недели назад.
– Что же вы раньше меня не нашли?
– Знаете, – опустил глаза Эдик, – мы вас искали. Но, говорят, вы в отъезде были…
– Да, действительно, в Москве меня не было. В командировку ездил. Ладно, а дело-то кто ведет?
– Вот, – Эдик достал из бокового кармана листок бумаги с телефоном и фамилией следователя. – Вот кто дело ведет. Но там не они музыку крутят.
– А кто же?
– Опера. Те, которые тогда еще нас с Колькой «принимали». Что-то они на хвост нам наступили. Да, еще, – добавил Эдик, – Игорь очень просил, чтобы вы помогли вытащить ее. Ведь она, по существу, все на себя взяла.
– Конечно, помогу. Погоди, – остановился я. – Она же по признанию идет!
– Да, она призналась. Но вы ж знаете, может и отказаться…
– Это-то она может, конечно, но теперь надо аргументированно построить свою позицию, чтоб поверили, что она вынуждена была сначала признаться, а потом отказалась.
– Ну, здесь вы мэтр, – развел руками Эдик.
– Ладно, разберемся. Постой, нужно же документы оформить. А на кого будем их оформлять? Кто меня приглашает в это дело? Ты, что ли?
– Нет, не надо, чтобы я! – замотал головой Эдик. – Пусть лучше моя жена. Тем более они друг с дружкой знакомы.
– И что, теперь жену твою ждать будем?
– Но ведь у вас, наверное, нет такого бюрократизма, как у них! – сказал Эдик, намекая на оперативников.
– Это конечно, – подтвердил я. – Главное – клиент вносит в кассу деньги, а там уж дело техники. В конце концов, мы же не интересуемся паспортными данными и биографией клиента, как в органах. Мы обязаны принимать на защиту всех.
Оформление ордера на ведение дела заняло не более десяти минут. Мы заполнили карточки, Эдик расписался за свою жену, и я уже хотел было ехать к следователю. Но Эдик наклонился ко мне и тихо сказал:
– Еще вот что. Она у нас не при делах…
– В каком смысле?
– Ну, она не все знает о том, чем Игорь занимается… Конечно, о чем-то, может, и догадывается… Вообще, она из правильной семьи.
– Что это значит?
– Он специально взял ее из своего города, она очень скромная, из порядочной семьи. Понимаете, когда вы будете с ней говорить, вы это… постарайтесь как-то успокоить ее, обнадежить, потому что она там впервые.
– Об этом я и сам уже догадался.
– А вы можете сегодня ее увидеть?
– Для чего же я тогда ехать собираюсь? – Я убрал в боковой карман ордер и другие нужные документы. – Сегодня же хочу получить разрешение у следователя и увидеть ее. Где она находится?
– Этого я не знаю, – ответил Эдик. – Вам все следователь скажет. Да, а какой номер вашего мобильного? Я звонил вам, дозвониться не мог. Вы поменяли номер?
– Профессия у нас с тобой такая, – улыбнулся я, – время от времени приходится менять номера телефонов.
Здесь я не лукавил. Действительно, хотя и существует закон, охраняющий тайну переписки, телеграфных сообщений и телефонных переговоров, оперативникам это не мешает в обход закона подслушивать телефоны, и не только той клиентуры, с которой они напрямую работают, – бандитов и прочих преступников, – но и адвокатов, кто их защищает, охраняет их права. Не раз я видел в уголовных делах распечатки моих телефонных разговоров. Поэтому время от времени и приходилось менять номера…
Вообще, мобильный телефон для адвоката – вещь очень удобная. Во-первых, постоянная оперативная связь, во-вторых, у мобильного телефона множество преимуществ. Не хочешь, чтобы клиент тебе звонил, – отключаешь телефон. На другом конце звонящий слышит: «Абонент недоступен, пожалуйста, перезвоните позже». А то бывают иногда такие настырные клиенты, которые начинают постоянно звонить, «доставать», говорить – мне, мол, такая мысль пришла, давайте подумаем, давайте встретимся… И перебирает пятьсот вариантов своего дела. Это все равно что обсуждать с врачом методы лечения – можно придумать их не один десяток, как преодолеть болезнь. В этих случаях мобильный телефон весьма удобен.
– Номер мобильного? – переспросил я. – Давай, записывай. А для чего тебе?
– Во-первых, связь иметь, – ответил Эдик, – а во-вторых, Игорь очень хотел вам позвонить…
– А где он сейчас?
Эдик вновь осмотрелся по сторонам, проверяя, не подслушивают ли нас.
– Пока еще здесь, но скоро уедет туда, – Эдик кивнул в сторону, имея в виду заграницу. – Очень волнуется за свою жену. Он вам обязательно позвонит.
– Хорошо. Но пусть звонит ближе к вечеру. Пока попаду, пока встречусь, то да се…
– Конечно, конечно, – согласно закивал головой Эдик.
Вскоре мы расстались, договорившись, что созвонимся вечером. Эдик передал мне небольшую записку, нечто вроде пароля, чтоб знали, что я пришел от них, а не со стороны милиции. Я отправился к следователю.
Дорога до районного отделения милиции, где находился следственный отдел, ведущий дело Кристины, заняла не более пятнадцати минут. Отделение находилось на первом этаже обычного жилого пятиэтажного дома.
Я пошел по коридору, пройдя дежурную часть, и поднялся на второй этаж, где обычно сидят следователи и оперативники. Там я начал искать дверь с фамилией нужного мне человека.
Следователь оказался мужчиной лет тридцати пяти, высокого роста, с кудрявыми волосами и темными усами. Встретил он меня достаточно приветливо, поинтересовался, бывал ли я раньше в их отделении милиции.
– Нет, – ответил я. – Бывал во многих, но в вашем я впервые.
– Вот видите, – улыбнулся следователь, – значит, теперь вместе работать будем. Вы будете ее постоянным адвокатом или так, на время?
– Скорее всего постоянным.
– Кстати, интересно, кто нанял вас в дело?
– Во-первых, – поправил я его, – нас не нанимают, а приглашают. Нанимают только лошадей на ипподроме.
– Так кто все-таки?
Теперь я понял, почему был задан вопрос, постоянно ли я буду адвокатом у Кристины или временно. Его это не интересовало. Ему просто нужно было перейти к вопросу, кто меня пригласил. Значит, интересуется мужем…
– Да подруга ее пригласила. В ордере ведь написано.
– А что, с мужем не встречались? – неожиданно спросил следователь.
«Ну конечно, так я тебе и скажу, встречался я с ним или нет!»
– А разве у нее есть муж? – сделал я удивленное лицо.
Он улыбнулся.
– Будто вы не знаете!
– Нет, первый раз от вас слышу.
– Тогда я должен вам откровенно сказать – нас очень интересует ее муж, Игорь. Больше того, мы готовы ее выпустить, если он явится и только переговорит с нами. Необходимо его допросить.
– Для чего вы говорите мне это? – поинтересовался я.
– Мало ли, вдруг он выйдет с вами на связь. Сообщите ему об этом, и мы тут же выпустим его жену. Ее версия, будто пистолет принадлежит ей, не вызывает у нас доверия.
– Кстати, раз уж мы заговорили о версии, – сказал я, – давайте посмотрим, что она написала в своих объяснениях.
– Да какие объяснения! – махнул рукой следователь. – Так, первый допрос только был, по горячим следам, в квартире… Пожалуйста, смотрите, – и протянул мне протокол допроса.
Я прочитал записи. Картина была стандартной. Обычно так говорили все: приобрела пистолет у станции метро у неустановленного человека, в целях самообороны. Все очень лаконично.
«Прекрасно, – подумал я. – Значит, есть лазейка. Можно указать, что хотела приобрести газовый пистолет и не знала, что купленный – настоящий. Так мы построим защиту!»
– Экспертиза была?
– Экспертиза? Да что вы! Только материал отправили.
Я знал, что на каждый ствол необходимо проводить баллистическую экспертизу. А такая экспертиза у нас в Москве делается достаточно долго. Срок – от десяти до тридцати, а то и до сорока дней. В специальную лабораторию баллистической экспертизы на Петровке стоят большие очереди. Тут и экстремальные случаи, когда пробиваются срочные дела, требующие незамедлительной экспертизы, поэтому я прикинул, что результаты будут не раньше чем через месяц.
Следователь будто угадал мои мысли.
– Не думайте, что результаты экспертизы будут так быстро, – сказал он. – Через месяц-полтора только…
– Хорошо, давайте разрешение на встречу.
– Нет проблем! – ответил следователь. Он сел к компьютеру и тут же стал набирать стандартное разрешение на встречу: «Разрешаю такому-то адвокату без ограничения во времени встречаться с подзащитной такой-то в стенах…»
– В стенах следственного изолятора номер шесть, – вслух произнес следователь.
– А что так? Я думал, что она пока еще в изоляторе временного содержания. А вы ее сразу в сизо направили…
– Так ведь уже неделя прошла. Мы вас давно ждали. Точнее, не конкретно вас, – адвоката. Мы не знали, что будете именно вы… Прокурор подписал санкцию на ее арест, поэтому она и находится в следственном изоляторе.
Я знал, что следственный изолятор номер шесть – это специальный женский изолятор, построенный три-четыре года назад.
Вскоре я уже выходил из кабинета следователя, держа в руках разрешение на встречу с клиенткой. Пройдя несколько шагов, вдруг услышал позади незнакомый голос:
– Можно вас на минуточку?
Я обернулся. Ко мне спешили двое в гражданском, один из которых был без пиджака, поверх его синей рубашки красовалась… кожаная «сбруя» со стандартным табельным оружием – пистолетом «макаров».
– Мы хотели бы поговорить с вами. Вы адвокат такой-то? – уточнили они.
– Да, – кивнул я. – Слушаю вас.
– Пройдемте к нам, – предложили они.
Мы направились в обратную сторону и вошли в дверь с табличкой «Оперативники». «Все ясно, – подумал я, – опера хотят снять с меня какую-то информацию».
Мы молча вошли в кабинет.
– Садитесь, – предложили оперативники. – Мы – оперативные работники, ведущие это дело. Вы раньше знали свою подзащитную?
– Ее – нет.
– А ее мужа?
– Мужа тоже не знал.
Весь наш дальнейший разговор крутился вокруг мужа Кристины. Я узнал, что ее муж Игорь представлялся оперативникам лидером одной из самых кровавых группировок, точнее, бригады киллеров, действующей в последнее время в столице. На нем, как сказали они, несколько трупов, и он, соответственно, проходит по нескольким заказным убийствам.
– Понимаете, – обратился ко мне оперативник, – мы не будем скрывать, для нас большой интерес представляет именно он. Ему повезло – жена оказалась порядочной, взяла ствол на себя.
Я молчал.
– Так бы он у нас давно сидел, – продолжил оперативник.
– Раз вы так хорошо знаете, – вставил я, – что он представляет, почему же отпустили его?
– Да, тут мы лоханулись, – вставил второй опер, – растерялись. Не ожидали, что жена возьмет на себя ствол… Вот и пришлось его отпустить. А он сразу раз – и упорхнул. Теперь ищи ветра в поле! Но мы все равно его поймаем. У нас есть козырь – его собственная жена. Мы и не скрываем этого. Так что, если у вас будет возможность переговорить с ним, передайте ему, пусть явится на беседу – жену тут же выпустим.
– Конечно, передам, – сказал я, – если он мне позвонит.
– Вы сейчас в изолятор поедете?
– Да, если вы не против…
– Нет, мы не против. Это ваша работа.
Вскоре мы простились.
Я вышел из отделения милиции, сел в машину и направился в сторону изолятора. По дороге я думал о том, что, когда у двоих находят оружие и один из них «грузится», то есть признается, что оно принадлежит ему, для всех профессионалов и для меня также подобная ситуация не нова. Но тут – случай неординарный: муж – профессионал в своем деле, а жена, со слов Эдика, не у дел, совершенно не разбирающаяся в тонкостях его профессии женщина, вдруг ни с того ни с сего берет пистолет на себя. Очень интересная картина получается! Что же за человек она, Кристина?
Следственный изолятор номер шесть, так называемая женская тюрьма, находился в Текстильщиках. Раньше я там никогда не бывал. Адрес его – Шоссейная улица, дом 92, недалеко от метро «Текстильщики».
Вскоре я свернул на неширокую улицу. Это и была Шоссейная. Теперь оставалось найти дом 92. По всей длине улицы тянулись высокие заборы. Когда-то это была промышленная зона. Промелькнула небольшая церквушка. Может быть, где-то здесь?
Я знал, что изолятор построен недавно. Доехал до церкви и действительно увидел там необычный тюремный комплекс. Он представлял собой достаточно большой квадрат, огороженный металличеcкой оградой. Само здание следственного изолятора было из белого кирпича, по краям здания стояли круглые башенки, напоминающие шахматные ладьи, с небольшими оконцами-прорезями. Само здание прямоугольной формы, шестиэтажное, причем окна длинные, узкие и, казалось, служили лишь для того, чтобы разделять широкие бетонные плиты. Наверху находилось несколько мощных прожекторов. Забор был поверху оплетен несколькими рядами колючей проволоки. Сбоку – несколько вышек с часовыми-охранниками.
Подъехав к воротам, я увидел традиционную надпись: «ГУВД. Следственный изолятор № 6». Тяжелые ворота из черного металла, высотой около шести метров, слева – служебный вход. Я нажал на кнопку. Щелкнул замок зуммера. Дверь открылась.
Проходная была обычной – стеклянная будка, в ней – контролер. Я протянул ему удостоверение адвоката и разрешение следователя. Солдат молча взял мои документы, внимательно посмотрел на фотографию, проверил дату выдачи пропуска и так же молча протянул мне все обратно, нажав на кнопку, махнул мне рукой, показывая, что я могу пройти во внутренние помещения тюрьмы.
Я очутился в просторной комнате, напоминающей картотеку. Подойдя к окошку, протянул свое удостоверение и разрешение на встречу с клиентом. Женщина, сидящая в картотеке, взяла документы, сразу взглянула на фотографию, сличив ее с моим лицом, развернула направление и пододвинула ящик с карточками. Картотечный ящик был деревянным, в нем лежали многочисленные карточки заключенных, напоминающие обыкновенные почтовые открытки.
«Да, – мелькнула мысль, – я-то думал, здесь компьютер стоит. Нажмешь на кнопочку – тебе сразу все о заключенном. А тут – все по-старому: картотека, бумаги…»
Быстро отыскав нужную фамилию, женщина вытащила листок, вписала туда мои данные. Потом протянула мне листок с требованием.
– Заполните, пожалуйста.
Я заполнил стандартное требование: вызывается для беседы такая-то по разрешению следователя, выданному тем-то и тогда-то, и так далее. Протянул листок обратно. Женщина записала на нем номер камеры – 138 и вернула мне.
– Знаете, куда идти? – спросила она.
– Нет.
– Прямо по коридору, на второй этаж. Там следственные кабинеты.
Я взял документ и поднялся на второй этаж. Посредине стояла будка контролера. Женщина-контролер, в форме прапорщика внутренних войск, молча взяла из моих рук документы, выдала жетон:
– Идите в кабинет 41. Скоро ее приведут.
Я пошел по коридору отыскивать нужный кабинет. «Так же, как в Бутырке», – подумал я. Я знал, что до недавнего времени, еще три года назад, пока не была построена женская тюрьма, женщин содержали в следственном изоляторе номер два, в так называемой Бутырке, в женском отсеке, далеко не в хороших условиях. Лет пять назад камеры, как и мужские, были переполнены. В камере, рассчитанной на тридцать человек, находилось по 90. Когда открывали шестой изолятор и показывали по телевидению репортажи, в них хвастались, что это более современная тюрьма, приближенная к международным стандартам.
«Вот сейчас и увидим, насколько они приблизились к международным стандартам», – подумалось мне.
Вошел в кабинет, сел за стол, вокруг которого находились скамейки, намертво привинченные к полу металлическими скобами. Встал, подошел к окну. Окно было очень узеньким. Стены, в отличие от «Матроски» и Бутырки, были выкрашены не в темно-синий мрачный цвет, а в бежевый. «Почти как евростандарт», – ухмыльнувшись, подумал я.
Всегда, когда ждешь клиента, мысленно представляешь, какой человек появится перед тобой. Однако мои мысли не успели зайти далеко. Дверь открылась, и в кабинет вошла стройная девушка небольшого роста, в спортивном костюме. Она протянула мне листок вызова. Я указал ей на скамейку. Судя по всему, она подумала, что перед ней следователь или оперативник, а не адвокат.
Я посмотрел на нее внимательно. Кристина была лет двадцати – двадцати двух, невысокая, с короткими темными волосами, большими голубыми глазами и длинными ресницами. Лицо очень симпатичное, можно сказать, красивое. Сидела спокойно на уголке скамейки, положив руки на колени, молча, дожидаясь моих вопросов.
– Ну что, Кристина, давай знакомиться, – предложил я, сразу перейдя на «ты». – Я твой адвокат, – и назвал себя.
Кристина продолжала сидеть неподвижно, только кивнула головой. Я почувствовал, что она не верит мне. Вероятно, наслушалась рассказов мужа о тюрьмах, о возможных провокациях. Тогда я вспомнил о записке Эдика, молча полез в карман, достал листок бумаги и, зажав его в кулаке, посмотрел на потолок и на стены, отыскивая аппаратуру, установленную в следственном кабинете. Не увидев ничего подозрительного, я медленно протянул ей листок, показав на него глазами: это, мол, для тебя.
Кристина осторожно взяла листок, развернула, прочла записку. Я всматривался в ее лицо. Сначала она читала очень сосредоточенно. Наконец стало заметно, как расслабилось ее лицо. Она улыбнулась.
– Здравствуйте. А я вас знаю.
– Откуда? – удивился я.
– Мне муж про вас рассказывал, и Эдик тоже.
– Надеюсь, только хорошее? – пошутил я.
Она улыбнулась и кивнула головой.
– Ну как ты тут сидишь?
– Ничего, – сказала она. – Вначале было тяжело, конечно, непривычно.
– А в камере много народу? – задал я обычный вопрос.
– Нет, камера нормальная, тридцать человек.
– А коек сколько?
– Столько же, перебора нет. В принципе, камеры тут все такие.
– А контингент?
– Контингент? – задумчиво переспросила Кристина. – Пестрый.
– Пестрый?
– Да. Всякие есть. Но ничего, более-менее… Хорошего, конечно, мало.
– А условия какие?
– Те, кто часто бывает в этих местах, говорят, – медленно подбирала слова Кристина, – что по сравнению с Бутыркой – небо и земля. Условия отличные. Но для меня и эти условия ужасные. Холодная вода – представляете, что это значит для женщины?
Я, конечно, не представлял, что это значит для женщины, но можно было догадаться…
– А с точки зрения… – я стал намекать на разборки, лесбиянство и прочее.
– Нет, – покачала головой Кристина, – в этом плане тут все очень строго. Есть свои, кто следит за порядком.
– Короче, тебя никто тут не обижает?
– Я стараюсь держаться особняком. А как на воле? – сменила она тему разговора.
– На воле? Там хорошо. – Тут же из левого кармана я достал подарок для нее. Это был стандартный набор, который я приносил заключенным, – пачка сигарет, маленький пакетик сока и шоколадка. Положил все это на край стола.
Кристина бросила взгляд на подарок и тут же отвела его в сторону. «Скромно держится! – подумал я. – Даже не притронулась!»
– На воле хорошо, – повторил я. – Лучше, чем тут…
– Ничего, я понемногу привыкаю. Что следователь говорит?
– Говорит, что нужно ждать результатов экспертизы.
– Как долго?
Далее мы говорили с ней о деле. Я высказал свои соображения о том, что необходимо дождаться результатов экспертизы, сказал ей о возможности перечеркнуть данные первоначальных показаний, уточнив, что пистолет она приобретала как газовый. Кристина слушала меня очень внимательно.
– А от него никаких весточек не имеете? – неожиданно спросила она, имея в виду Игоря, своего мужа.
– Нет пока, но сегодня он, может быть, позвонит мне…
– А вы можете потом прийти ко мне и передать, что он сказал?
– Конечно. Я постараюсь прийти послезавтра, а может, даже и завтра.
– Это было бы здорово! – обрадовалась Кристина. После этого она осторожно дотронулась до шоколадки. – Можно? – спросила она.
– Конечно, я же для тебя принес!
Она молча взяла шоколадку и спрятала ее в потайной карманчик. Сок выпила тут же.
– А почему не ешь шоколад?
– Нет, я в камеру ее возьму, с чаем пропустим с девчонками…
«Да, действительно, она держится на удивление скромно», – подумал я.
– А сигареты?
– Я не курю. Но если будет возможность пронести в камеру, я с удовольствием их возьму – девчонок побалую.
Она взяла пачку.
– Да, у меня к вам еще одна просьба… Если будет возможность, может, принесете мне кофе? И что-нибудь из книжек почитать.
– Какие? Про любовь? – с иронией спросил я.
– Нет, что-нибудь серьезное, типа Шелдона…
– Я постараюсь.
– Да, еще что… Если вам нетрудно будет… Может быть, через Эдика… Вы кое-что из вещей можете мне принести?
– Я попробую.
– У Эдика есть ключ от нашей квартиры. Если будет возможность, то вот… – Кристина взяла листок бумаги и быстро стала составлять список нужных ей вещей. – Вот, передайте, пожалуйста, Эдику. Если можно, только сами не читайте…
– Нет, что ты!
«Смущается, наверное, что-то из белья просит, – подумал я. – Эдика не стесняется, а меня… Странная психология у женщин!»
Вскоре мы расстались. Кристину увела контролерша, я покинул стены следственного изолятора.
Выйдя на улицу, поехал в сторону Центра. Мысли о том, как Кристина вошла в камеру, что сейчас делает – пьет ли чай с шоколадкой, или сидит и думает, заполнили мою голову.
Тут заголосил мобильный. Звонил Эдик.
– О, Эдик! – обрадовался я. – Нам нужно срочно встретиться.
– Где?
– Давай подъезжай к консультации.
Через сорок минут Эдик был уже в консультации.
– Вот, – протянул я ему листок, – тебе нужно собрать кое-что для Кристины.
– Может, вместе поедем? – предложил Эдик. – Я сразу же и передам вам…
– А зачем нам вместе ехать?
– А вдруг там засада? – сказал Эдик. – Вы тогда хоть как-то меня защитите…
– Ладно. Конечно, мне не очень-то хочется таскаться по таким делам, но не бросать же тебя!
Вскоре мы приехали в Строгино. Дом, где снимали квартиру Кристина с Игорем, был двадцатичетырехэтажный из бело-синих бетонных блоков. Стандартный дом улучшенной планировки, как и большинство других, построенных в последние годы в Строгино.
Вид из окна прекрасный. Дом стоял в конце улицы, на пойме Москвы-реки. Мы поднялись на восьмой этаж. Эдик осторожно, как в детективных фильмах, вышел из лифта на лестницу, оглянулся по сторонам и подошел к двери. Я шел за ним.
Дверь была опечатана.
– Ну вот, – с досадой бросил Эдик, – опечатали! Я так и думал. – Он стал рассматривать печати и читать, что там написано.
– Что делать теперь будешь?
– Скажу жене, чтобы по списку купила все в магазине. А вечером сегодня она завезет вам пакет в консультацию.
– Хорошо, – согласился я. На этом мы расстались.
В этот же вечер мне позвонил Игорь. Его я не знал, но много слышал о нем.
Игорь поинтересовался, как Кристина, передал ей большой привет, стал рассказывать подробности. Из его слов я понял, что он пока еще в России, но где-то далеко. Он пообещал звонить мне время от времени.
