Валерий Горшков
Супервент
Ян легонько дунул. Показался картонный край. Визитка. Местами пыль въелась так глубоко, что разрушила краску. Кое-где прочесть текст было невозможно из-за взбугрившихся слоёв бумаги. Разобрать удалось два слова – «Ритуальные» и «Комарово».
– Ритуальные услуги?
Шанс открыл карту, изучил местность. На окраине посёлка располагалось небольшое кладбище с церквушкой. Дорога занимала не больше десяти минут.
По пути никто не встретился. Местность можно было бы считать покинутой, однако ухоженные лужайки перед редкими домиками, цветы в клумбах, бельё на верёвках, курлыкающий индюк, привязанный к жёрдочке, и стая уток, шлёпающих по обочине, говорили об обратном.
Ян увидел купол церкви с крестом. На секунду задумался.
«Перекреститься ли?»
Внутрь он вошёл без этого. Прохладное помещение оказалось безлюдным. Возле пары икон горели редкие свечи. Потоптавшись у входа, он взял с полочки алую тонкую свечку и подошёл к ближайшему образу. Оплавил основание, запалил фитиль от огарка, пристроил в подсвечнике.
– Святой Иуда Фаддей, – прозвучал негромкий голос сбоку.
К Шансу подошёл священник неопределённого возраста.
– Покровитель отчаявшихся. Редкая икона.
Ян изучил лик и нашёл в нём некоторое сходство с собеседником.
– Вам нужна помощь? Может, пища? – спросил священнослужитель.
Перепачканные одежда, лицо, руки Шанса, должно быть, создавали впечатление попавшего в беду, если вообще не бездомного. Чувство голода, которое притупилось из-за охватившего его азарта преследователя, вдруг оказалось почти нестерпимым. Он всё равно отказался. Терять время ему не хотелось.
– Вы меня не узнаёте? – спросил Ян.
– Мой приход невелик, – качнул головой священник. – Но я рад всякому, кто посещает церковь.
– Меня зовут Ян. Ян Шанс.
С лица священника будто сдёрнули всё радушие. Мужчина отступил на шаг, отвернулся.
– Уходите. Помолитесь и уходите.
– Так кто я? – крикнул Ян.
Священник не обернулся, но остановился.
– Этот вопрос не ко мне. Боюсь, и не к Богу.
– Вы что же, к дьяволу меня посылаете? – усмехнулся Шанс.
– Вероятно, и тот с вас не спросит за души.
– Чьи?
Удаляясь, собеседник обратил к нему полный смеси жалости и презрения взгляд.
Ян постоял немного, вдыхая запах плавящегося воска и ладана, а затем вышел. Кладбище с земли казалось намного больше, чем выглядело на карте. Что он хотел искать на нём?
Послышалось журчание воды. Шанс пошёл на звук. За углом стоял старик, который не так давно рыбачил на пирсе. Пластиковая канистра в его руках под краником скважины наполнялась водой из источника. Рядом стояла тележка со второй пустой канистрой.
– К своим? Совсем уж забросил. По весне было смотрю – оградка ведь заросла, – кряхтел старик. – Прибрался, что ж, подкрасил…
– В какой цвет? – перебил его Ян.
– Да как дом твой, такой же. Я вот про земельку-то за погребом…
Не слушая его, Шанс бросился к кладбищу и пробежал по центральному проходу. Взгляд искал зелёные ограждения. Одно, второе… Нет, слишком светлые, нужен более глубокий, изумрудный. Вон там на углу.
Ян подбежал к участку. С грохотом впечатавшаяся в ноги ограда затормозила его. Внутри стояли два памятника без фотографий. Имена на могилах ещё больше путали и без того непонятную историю. Он перечитал первую гравировку:
«Вероника Леонидовна Шанс».
Взгляд метнулся ко второй:
«Валерия Яновна Шанс».
Этого не могло быть. И Леру, и Нику он видел утром. Они живы. Ян присел на лавочку, сдавил лицо руками. Даже собственная могила не напугала бы его настолько.
– Так, ладно, – он выдохнул. – Допустим, у меня есть супервент. Он жил тут один. Для него сделали вот эти могилы, создали легенду, объясняющую его одиночество. Возможно. А зачем? Кому это нужно? Где он сейчас?
И тут в голове Шанса начала складываться картина. Он привстал, снова опустился. Конечно! Пропавший пропуск, поджог… Кто-то подставляет его, причём его собственными руками!
Ясное сознание вернулось к Яну на пути к дому. Голова шумела от обрывков воспоминаний, образов, догадок. Руки Шанса распахнули стоявшую на крыльце термосумку, вскрыли папку.
– Благотворительный центр помощи нуждающимся «Луч маяка», – прочёл он.
Перелистнул несколько страниц. На последней был телефон. Трубку взяли почти сразу.
– Центр помощи «Луч маяка», добрый день, слушаю вас? – поприветствовала девушка.
– Здравствуйте, я ищу старого знакомого, мне сказали, он может быть у вас.
– Город?
– Город… Я и не знаю…
– Как его зовут?
Ян не задумываясь выпалил собственное имя. Девушка предложила подождать. На две минуты её сменила классическая музыка.
– Действительно, у нас есть такой постоялец. Вам нужен санкт-петербургский филиал. Оформить посещение?.. Алло?.. Говорите, вас не слышно… – трещал динамик.
Шанс сбросил вызов и набрал лодочную станцию. Знакомый голос обещал быть через пятнадцать минут.
На мостках Ян наклонился к воде. Несмотря на припекающее солнце, та оказалась холодной. Вымыв руки и лицо, он сел прямо на доски. Дом, до того незнакомый, что в других обстоятельствах на него не обратишь внимания, казался нераскрытой загадкой. Может, он что-нибудь упустил?
Послышался рокот мотора. Мимо пронеслась надувная лодка. Рыбаки внутри поприветствовали его. Ян помахал в ответ. Снова тишина.
Лера говорила, ей снился дом. Почему? Как она могла его видеть? А может этот супервент нашёл их уже давно, следил, возил сюда дочь, годами готовился, чтобы однажды сгубить всю его жизнь и занять его место?
Усмехнувшись, он чиркнул носком ботинка по воде. Эта идея звучала слишком накрученной, но всё же другого объяснения Шанс пока найти не мог. Он теперь даже не был уверен, что не делал себе супервента.
Открывая Госуслуги в телефоне, Ян нажал на вкладку «Мой супервент», желая ещё раз убедиться в его отсутствии. Высветилось окно:
«Супервент – биологический клон с сознанием оригинала. Замените тело в случае старости, болезни или смерти и радуйтесь жизни».
Снизу горела кнопка «Создать супервента». Телефон звякнул, предупреждая, что осталось десять процентов заряда аккумулятора.
Вновь зазвучал мотор. Коренастый подвёл лодку к понтону на холостых оборотах. Транспорт был уже другой, поновее, чёрного цвета.
– Путь обратный, такой же затратный, – сказал весельчак, сверкая зубом.
Лодочник помог спуститься.
– Сбей мой сердечный жар, – протянул он, отряхивая пыль со спины Яна парой хлопков. – Хорошо тебя тут встретили, посмотрю! Как говорится, снимайте корону – встречайте харона.
Незнакомая поговорка показалась Шансу издевательством. Он даже поймал себя на желании бросить лодочника за борт, если тот зарифмует хотя бы ещё одну фразочку.
Мужчина вернулся к мотору и, круто заложив руль, развернул лодку, едва не черпнув бортом воды.
На противоположном берегу работники станции крепили к прицепу лодку, на которой Ян добирался до посёлка. Её можно было узнать по надписи «Надежда» на борту.
– «Надежда» умирает по средам! – крикнул коренастый, пытаясь переорать двигатель, и вновь продемонстрировал блестящий зуб.
Видимо, парень был настолько без ума от собственного чувства юмора, что даже не пытался сдерживать свои каламбуры.
– Не понял? – переспросил Ян.
– Ломается часто!
Шанс ждал очередного нелепого продолжения фразы, но его не прозвучало. Мотор смолк. Лодка юркнула к причалу. Взобравшись на пристань, Ян заторопился к грузившим «Надежду».
– Дальше сами, возвращайтесь с деньгами! – крикнул ему напоследок лодочник.
Водитель проверял крепления прицепа, подёргивая за держатели.
– Балласт не беру, – сказал мужчина прежде, чем Ян успел раскрыть рот.
– А так?
Шанс показал несколько сложенных купюр. Водитель пересчитал сумму, со свистом втянул воздух через щель возле клыка и сунул банкноты в задний карман джинсов.
– А так беру. Полезай, только давай без разговоров.
Машину он вёл небрежно, казалось, пытаясь попасть в каждую яму всеми шестью колёсами. Сначала перетряхивало автомобиль, следом гулко подпрыгивал прицеп с лодкой. Один раз Яну даже показалось, что от неё отвалилась какая-то деталь.
– Вот ты говоришь, делать тут нечего, в город надо, – вдруг обратился к нему водитель. – А зачем мне туда? Я и тут неплохо устроился. Кручусь, там халтурка, тут калымчик. Это если что?
– Что?
– Это если мозга вот тут есть, – пояснил мужчина, постукивая себя пальцем по голове. – А в городе что?
Он оторвался от дороги и до опасного долго ехал, глядя на Яна, по-видимому, ожидая от него реплику. Мимо пронеслась пара встречных автомобилей.
Ян сдался:
– Что в городе?
– Там смрад, бездуховность и роботы, – ответил водитель и вновь начал следить за дорогой.
– Какие роботы?
– Ну эти… Супер-пупер ваши. Слыхал, им в головы с мобильных вышек люмпены прошивки бездуховные записывают.
– Может, иллюминаты? – уточнил Ян, понимая, что слово собеседник использовал неправильное.
– А может и они теперь тоже, тебе виднее.
Мужчина снова вдохнул сквозь зубную щель, точно пытаясь извлечь из неё застрявший кусок пищи.
– Не думаю, что это правда… – начал Ян, намереваясь объяснить собеседнику принцип работы биоэлектронного мозга.
– А мне, друг, знаешь, вообще без разницы, что ты там себе думаешь. Забыл, что ли? Я без разговоров просил. Изболтался.
До станции ехали молча. Даже без споров у Шанса разболелась голова от скрипа подвески, грохота лодки и ежеминутных посвистываний водителя сквозь зубы.
Обратный поезд оказался полупустым. Ян пристегнулся, не дожидаясь просьбы машиниста, подключил к датчику ноту и позволил себе вздремнуть, заодно записав все накопленные воспоминания о поездке.
Состав всё никак не трогался, хотя двери уже давно закрылись. По проходу шел проводник в натянутой козырьком почти до носа фуражке. Его спина была неестественно прямой для человека, а локти и колени – малоподвижны. Он останавливался у каждого пассажира, что-то тихонько им говорил. После этого люди суетливо собирали вещи, переходили в следующий вагон. Яна проводник миновал, а когда в вагоне остались только они двое – присел рядом, снял фуражку и отвернулся, словно не желая показывать лицо.
– Если ты не остановишься, тебе придётся выбирать, – сказал он.
Ян отклонился в кресле, пытаясь рассмотреть собеседника, но тот повернулся, не позволяя ему этого сделать. За его правым ухом на месте ДЧ сочилась сукровицей свежая болячка от неаккуратного пореза. Из бугорков запёкшейся крови торчал обрывок тоненького провода.
– Что я должен выбирать? – спросил Шанс.
– Стать тем, кем ты должен быть, или исчезнуть с остальными.
– А если я не хочу выбирать?
– Ты не сможешь забыть всё и жить дальше, как прежде.
Ян открыл глаза. Пассажиры выходили из поезда. За окном был Санкт-Петербург.
Отыскав на парковке авто, Шанс покатил к центру «Луч маяка». Что он скажет супервенту? Ян чувствовал: где-то глубоко внутри разгоралось сожаление о потере псевдоноты. Вот был бы лучший подарок для незваного супервента.
Центр оказался большим пансионатом на окраине города. В нём было несколько многоэтажных корпусов, разделённых прогулочными зонами и спортивными площадками. По дорожкам ходили преимущественно старики или люди с признаками ещё не побеждённых зависимостей. За самыми сложными приглядывал персонал в белых комбинезонах.
Оставив машину на наружной парковке, он вошёл в КПП.
– Слушаю вас? – раздался голос из тёмного окошка.
Определить возраст и пол его обладателя не представлялось возможным из-за искажающего фильтра.
– Я хочу навестить друга.
– Фамилия?
– Шанс.
– Ваши документы.
Ян поколебался, затем сунул в распахнувшийся лоток удостоверение личности.
– Родственники? – спросил голос спустя минуту.
– Полные тёзки.
Звякнул лоток. Внутри вместе с удостоверением лежал одноразовый пропуск.
– Корпус номер четыре, второй этаж, комната двести тринадцать.
Шанс приложил пропуск к глазку у двери на территорию «Луча». Перед ним стояло здание с огромной цифрой 4 во всю торцовую стену. Пахло росой и елями. Грунт хрустел под подошвами почти как снег.
– Человек в чёрном костюме уже нашёл твой дом, Ян, – проговорил он, поднимаясь по ступенькам.
Вновь показал датчику пропуск. Внутри стоял густой запах больницы. Медсёстры курсировали между кабинетами с лекарствами, картами пациентов и каталками. В креслах возле них сидели постояльцы разных возрастов. На Яна никто не обращал внимания.
Изучив схему на стене, он пошёл по лестнице, ведущей к жилым комнатам. Второй этаж пах фруктовыми моющими средствами и казался безлюдным. Ян отыскал нужную комнату и толкнул дверь.
– Не ждал?
Встреча стала неожиданностью для него самого. В глубине левой части комнаты у окна стояла медицинская кровать, рядом пищали приборы, подключенные к глубокому старику под одеялом. Тот немощно повернулся на вопрос Яна, с трудом приподнялся.
– Ждал, – проскрипел незнакомец. – Боялся уже не дождусь.
Ян помялся у двери, прикрыл её и оглядел помещение. Правую часть комнаты занимала небольшая кухня. В центре напротив входа располагалась дверь в ванную.
– Проходи же… – пригласил старик, указывая непослушной от тремора рукой на стул возле постели.
Усевшись, Шанс молча всмотрелся в лицо дедушки Яна. Чем дольше он это делал, тем сильнее становилась тревога. Старик очень сильно походил на него самого. Незнакомец расплылся в улыбке с редкими зубами.
– Каким я был… – восхитился он.
– Кто ты? – спросил Ян.
– Ян Викторович Шанс, – представился старик.
Шанс расхохотался.
– А я тогда, по-твоему, кто?
– Мой супервент.
Ян подался назад, опрокидывая стул. Он выбежал из комнаты. Остановился. Нельзя было вот так просто сбегать от ответов.
«Что значит, я супервент? Я не супервент».
Шанс вернулся обратно, поднял стул и вновь уселся. Старик, полулёжа в кровати, глядел в окно, обводя подрагивающим пальцем зону в начале территории центра.
– Я видел тебя ещё у ворот, – сказал он. – Неужели ты ничего не хочешь у меня спросить?
Прототип взглянул на него.
– Если я супервент, то Лера и Ника…
– Тоже.
– Ты такой старый… – пробормотал Шанс, разглядывая собеседника.
И вдруг в нём начала закипать ревность. Почему старый именно этот человек, а не он сам? Почему настоящий – он?
– Я не сразу вас сделал. Тебе десять лет, хотя телу сорок пять.
Ян не хотел принимать услышанное.
– Но зачем?! – закричал он. – Что с ними произошло?!
– У нас был домик в Комарово…
– Те могилы! – воскликнул Шанс.
Старик горько покивал.
– Мы катались по озеру, лодка перевернулась, – Старый Ян вздохнул. – До берега сумел добраться только я.
Он погладил фото, стоящее на прикроватной тумбочке. Такой же снимок, как в коробке со склада.
– Смириться с потерей не смог, хотел, чтобы они жили дальше… – продолжал прототип. – А видеть их каждый день и помнить о произошедшем, стало бы невыносимо. Так появился ты.
– И, по-твоему, это любовь, урод? – Шанс наклонился к кровати.
– Они живы, у них есть ты…
– Ты хоть представляешь, что будет с Лерой, если она узнает, кто она? – спросил Ян, хватая собеседника за воротник. – Ты, скотина, знаешь, как Ника переживает, что мы не можем завести ребёнка? А мы и не сможем!
Приподняв сухое тело над матрацем, он отпустил его. От удара воздух вырвался из лёгких старика. Тот зашёлся кашлем и никак не мог восстановить дыхание. Ян смотрел на муки своего прототипа.
– Проклятье!
Шанс пнул подвернувшуюся под ногу медицинскую утку, схватил с изголовья кровати дыхательную маску и надел старику. Жадно глотая кислород, тот прикрыл глаза, расслабился.
– Мне осталось немного… – прошептал старик, протягивая Яну сферу ноты. – Я ничего не смогу исправить и собой быть скоро перестану.
Ян не принимал ноту. Старик с усилием моргнул. На мгновение можно было подумать, что его веки уже никогда не откроются.
– А вот ты… – проскрипел прототип.
Он резко приподнялся, ткнув в Яна указательным пальцем. Между средним и большим поблескивала нота.
– Ты сможешь стать мной окончательно. Бери!
Ян подставил ладонь. Старик выронил в неё шарик.
– Здесь всё, что стёрли до твоей активации, и всё, что было после неё до сегодняшнего утра, – сказал он. – Я программировал сервер проекта в «Заслоне», дополни свою карту, узнаешь много интересного и, быть может, даже поймёшь меня. Теперь уходи. Я устал.
Прототип опустился на подушку, отвернулся к окну и почти сразу захрапел. Шанс поставил стул на место, закрыл за собой дверь. Садясь в автомобиль, он размышлял об услышанном, о том, что ещё скрывала нота прототипа и стоило ли вообще её просматривать.
Вот живёшь себе, всё вокруг гладкое, сверкает, но появляется одна шероховатая мелочь. Не обращаешь на неё внимания, она цепляет за собой другую, третью… Ты миришься, отворачиваешься куда поприятнее, и однажды просыпаешься с осознанием, что вокруг всё уже давно пообсыпалось, идёшь ты не туда, не оттуда и не ты вовсе, а так, оболочка. Если вообще просыпаешься. Некоторые продолжают существовать во сне. Проснулся ли Ян? Он сам не понимал.
На ступенях центрального офиса «Заслона» Шанс вытянул из нагрудного кармана сразу два пропуска. Пропуск №1 и запасной. Уже уставший от мыслей мозг с трудом разогнался, быстро отыскав ответ на новую загадку.
– Лера…
Конечно она – стащила пропуск, дала типу в капюшоне, парень устроил пожар на складе, вернул карточку Лере, та положила её обратно в карман. Нет ничего удивительного, что наутро возле бара поджигатель убежал, едва завидев Яна.
Шанс спрятал основной пропуск во внутренний карман, воспользовался запасным. Игнорируя удивление людей его потрёпанному виду, он прошёл в правое крыло, влетел в сто шестьдесят девятый кабинет, не обращая внимания на зелёный индикатор над дверью, указывающий, что внутри клиент. Ян подскочил к дочери, схватил за запястье, поволок прочь.
– Извините, срочное дело, – бросил он, толкая дверь.
– Ты крейзи? – запротестовала Лера, пытаясь вырвать руку и упираясь ногами в пол. – Успокойся!
Останавливаясь, он достал из внутреннего кармана пропуск, при виде которого дочь побледнела.
– Послушай… – начала она.
– Я никому ничего не скажу. Мы просто поговорим. Хорошо?
Дочь кивнула. Вместе они поднялись на двадцатый этаж.
– Оу, добрейший денёчек… – привставая, поприветствовал Леру Артём, едва они вошли в кабинет.
– Тём, выйди.
– Да я не помеша…
– Уйди! – рявкнул Шанс.
Часто заморгав от волнения, программист скрылся за дверью.
– Садись, – Ян указал дочери на своё кресло. – Зачем ты это сделала?
– Потому что к дьяволу супервентов! – ответила Лера. – Они бездушные, неспособные на любовь машины. А люди… Господи, ты видел тех идиотов, которые в маджонг приходят? «Я не хочу умирать, сделайте мне супервента». Позорище…
Шанс слушал дочь и не верил в искренность её слов. Казалось, она нарочно говорит то, что сама не считает правдой. Но зачем?
– Им так проще принять неизбежное, – сказал Шанс.
– А мне от этого совсем не проще! – вскрикнула девушка, схватила со стола Яна кружку и махнула ею об пол.
Осколки разлетелись в стороны, прозвякав по кафелю до самых стен. Между отцом и дочерью приземлился один из самых крупных фрагментов со словом «шанс».
– Из-за этих долбаных супервентов у меня нет нормальной семьи! Ты сутками на работе, возишься тут с ними. Мама рыдает, пока тебя нет. Ты понимаешь, насколько ей хреново, а рядом никого? Знаешь, что я думаю про твоих супервентов? Да я бы лучше немощной старухой в ванне захлебнулась, чем плодила свои кривые копии! Вот так! Зато проживу свою жизнь сама!
