Валерий Горшков
Супервент
– Красава, Тём, чуть не угробил нас троих. Как ты вообще тут умудряешься без ЧП работать, когда меня нет? Ты же человек-катастрофа!
Проходя мимо компьютера, он запустил запись воспоминаний. По конечностям супервента начали пробегать судороги.
Хорошо вымыв руки в уборной, Ян изучил в телефоне путь до Комарово. Скоростной поезд и такси позволяли добраться до Щучьего озера примерно за час.
В спокойной обстановке Шанс ещё раз исследовал все карманы. Псевдоноты нигде не было. Когда он мог её выронить? Дома? В машине? Возле того бара?
Ян плеснул на лицо холодной воды и, упёршись руками в раковину, уставился в зеркало. Он будто осунулся за эти пару дней.
Пришло сообщение от департамента внутренней безопасности. Напомнили о потерянном пропуске.
– Ай баклажан, пропуск же…
Утирая лицо салфетками, Ян пощупал синяки под глазами. Столько лжи, сколько ему приходилось произносить за последние дни, должно быть, он не наговорил за всю жизнь, вот та его и подтачивала. Ложь – что солёная вода, чем больше её пьешь, тем больше приходится, а она лишь убивает. И тебя, и всё живое вокруг.
– Я к безопасникам, – бросил Ян Артёму, шагая к выходу.
– Ян Викторович?
Тот заглянул обратно в не успевшую захлопнуться дверь.
– Он существует? Это из-за него вы в ДВБ?
Заинтересованный непонятными ему вопросами, Ян вернулся в кабинет.
– Тайно созданный супервент, – понизив голос, пояснил Артём.
Шанс задумался на мгновение. Его напарник начинал моргать интенсивнее.
– Мне известно немного, есть только догадки, – проговорил он. – Пока не схватишь его за руку и рядом с прототипом не поставишь, точно не узнаешь…
– Вообще-то есть способ.
– Разве?
– Мозг супервента настолько же био, насколько и электронный. А что это значит? Это устройство с уникальным цифровым кодом, супервентным мозговым волнам прототипа. Ну как отпечатки пальцев, только надёжнее.
Ян кивал, понимая: мысли Артёма, повторяя его собственные, ведут к неразрешимой проблеме.
– Так… Так… Что-то ты меня запутал.
Разнервничавшись, Артём даже хлопнул по столу.
– Да куда хоть проще! Ты инженер, или что ты такое?.. Простите… Я хотел сказать «вы».
– Ты про электроэнцефалограмму, – вздохнул Шанс. – Сделай её оригиналу и супервенту, специалист воспримет их как замеры электрической активности коры мозга одного и того же человека.
– Да!
– А как ты прикажешь с аппаратом ЭЭГ бегать за тем, кто прячется?
– Фокус с пальцем. Делаем ЭЭГ прототипу, переводим в цифру, ищем сходный след мозговой активности в обезличенной общей базе.
– На сервере…
– Ну не в гараже же батином они его сделали!
Про сервер Ян не думал, звучало логично, но и в этой части плана Артёма была проблема.
– Ни у тебя, ни у меня нет прав на чтение сервера, – промычал Ян в раздумье.
– В саму серверную мне как прогеру допуск дали. Однако у меня ограниченная учётка без доступа к базе, – сказал Артём.
Ян взглянул на монитор, отображавший ход записи воспоминаний прототипа в мозг супервента.
…/«Прототип смотрит в зеркало»;
Шанс улыбнулся. Вот оно. Можно сделать всё проще, без ЭЭГ и без доступа к серверу.
– Что вы придумали? – спросил Артём.
– Шутку вспомнил, – соврал Ян. – Бабушкину про своего деда.
Он сел за компьютер, снял из-за уха шарик ноты и, покрутив в руках, положил в нишу датчика чтения на клавиатуре.
– Ян Викторович?
– Ау?
– Не докричишься до вас… Спрашиваю, что за шутка-то?
– Да бабуля моя, когда дед чудил, говорила, мол, вот соседский дед пропащий, за воротник закладывает, а может что похуже. То ли дело наш – ничего не пьёт, даже таблетки.
Артём хмыкнул, отвернулся обратно к монитору и только после этого расхохотался.
– До меня не сразу дошло.
– Я сам будто только сейчас понял, вот и улыбнулся.
Шанс скопировал свою карту воспоминаний в папку супервента из процедурной. Его файлу он задал перенос после окончания сеанса записи в новую папку на рабочем столе. Ян закрыл все окна, погасил монитор, приложил ноту обратно к датчику за ухом.
– Вернусь часа через три. Если будет…
– Если будет нештат – звоню, да, – перебил Артём, демонстрируя воинское приветствие.
Сотрудник департамента внутренней безопасности встретил Яна безмолвно – даже не взглянул на него.
– Здравствуйте, Ян Шанс по поводу потери пропуска.
– Заполните, – бросил безопасник, протягивая ему планшет с открытой таблицей.
Шанс пробежался взглядом по строкам. Все его личные данные уже внесли, требовалось описать обстоятельства потери, да приложить координаты возможных мест. Хотя бы тут врать не приходилось, он ведь понятия не имел, куда делся пропуск.
Пальцы вбили на экране:
«Потерял личный пропуск №1 между 21 и 22 июня».
В поле для координат Шанс прикрепил файл со смартфона с данными собственных передвижений за два дня.
– Всё.
Планшет вернулся к сотруднику ДВБ.
– Вы свободны.
Ян уселся за руль, вытряхнул коробку из ячейки на пассажирское сиденье. В очередной раз начал перебирать предметы. Один из футлярчиков скрывал полупустой флакон духов. Машинально понюхав распылитель, он узнал любимый аромат Вероники – что-то древесное с цитрусовыми нотками.
Во второй коробочке лежала прядь волос, связанная розоватой лентой. Мягкие, детские. Цвет как у Леры до её экспериментов с яркими оттенками.
Неужели тут правда его вещи? Как давно он их отдал на хранение? Да и зачем? Голову сверлила неприятная мысль о собственном сумасшествии.
Одна из записных книжек была заполнена номерами телефонов с адресами незнакомцев. Вот она первая странность. Слишком старомодно хранить контакты на бумаге. Хотя почерк будто бы и его.
Второй блокнот – рабочие записи с описанием порядка переноса и удаления воспоминаний, логины к рабочим аккаунтам. К его аккаунтам.
– А вот это интересно…
Один из логинов ему был незнаком – ya.shans.sr.
Папка с документами оказалась заполнена обезличенной копией договора на проживание в центре «Луч маяка».
Шанс поискал центр в интернете:
«Благотворительный центр помощи нуждающимся «Луч маяка»: медикаменты, питание, одежда, проживание; услуги юриста, психолога; содействие в трудоустройстве».
Филиалы «Луча» работали почти во всех областных центрах страны. Слабая зацепка.
Ян запустил двигатель. Значит, точно на Щучье озеро. До отбытия ближайшего скорого поезда оставалось полчаса.
«Успеваю», – прикинул Шанс.
По радио ведущий беседовал с противником программы «Супервент», которых в обществе называли просто – просами.
– Сегодня они сидят в высоких кабинетах, руководят фирмами и странами, входят в самые состоятельные круги… – говорил гость.
– Но ничто не гарантирует им их места. Они могут потерять всё так же, как и биологические люди, – возразил ведущий.
– Разве есть небиологические? Супервенты не являются людьми, они синтетики. Более надёжные и, можно сказать, дешёвые, чем люди. Уже сейчас они спускаются в шахты вместо нас, служат в армии и летают в космос.
– Вы называете опасные сферы, многие супервенты выбрали такие профессии пока были людьми.
– Боюсь вы не видите слона в посудной лавке. Сегодня они где-то там, а завтра в вашем доме. Думаете, сделав свою копию, вы станете ей? В лучшем случае они дубликаты. Я ещё не говорю про религиозный аспект. Где, по-вашему, среди мяса из пробирки и пучка проводов место для души?
У вокзала Ян поковырялся в багажнике, откапывая синюю термосумку. На ней краснел крест, который в детстве, играя в доктора, сверху приклеила Лера. Вытряхивая из сумки аккумуляторы холода, Шанс поймал себя на мысли, что булькающий синеватый гель внутри них выглядит почти так же, как раствор в капсулах супервентов.
Он сложил в сумку предметы со склада и поспешил к поезду. Почти все пассажиры уже сидели на местах. Его кресло у окна, третье в ряду, оказалось занято. В нём крутился суетливый мальчишка лет пяти, старательно пытающийся собрать языком всю пыль с собственного отражения в стекле. Мама не слишком активно пыталась оттащить непоседу за подтяжки джинсового комбинезона. Шанс решил не тревожить малыша, дать тому возможность прокатиться у окна.
– Паша! Не делай так!
Шаловливо улыбнувшись, малыш вновь потянулся языком к окну.
– Ох, Павел, и зря ты маму не слушаешь, – сказал Ян. – Я вот тоже окна облизывать любил.
Мальчик повернулся к нему, забыв спрятать язык.
– Это твоё место? – строго спросила женщина, точно отчитывая Яна. – Тут будет ребёнок сидеть. Ясно? Занимай крайнее давай.
Яна даже перекосило от агрессивности незнакомки. Решение не спускать ей хамство просто так породило незамысловатый план мести.
– УВАЖАЕМЫЕ ПАССАЖИРЫ, ЗАЙМИТЕ МЕСТА И ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ, ПОЕЗД ОТПРАВЛЯЕТСЯ, – раздалось из динамиков под потолком.
– И вам доброго дня, – сказал Шанс, плюхаясь в свободное кресло у прохода.
Затянувшийся на поясе ремень оказался слишком тугим, чтобы назвать его удобным.
– Да уж, пускай, пожалуй, домывает стекло, раз ничего не боится, – закончил Ян.
– Почему нельзя? – поинтересовался мальчик.
– Я вот так в твоём возрасте лизнул, а там вирус кори. Слыхал о таком?
Паша медленно втянул язык, заинтригованный историей. Поезд тряхнуло, пассажиров вдавило в кресла от резко возрастающей скорости. Город за окном размазался в месиво из кирпичей с окнами и почти сразу сменился зелёными брызгами, в которых невозможно было что-либо разобрать.
– Развился коревый энцефалит, я впал в кому, – продолжал Ян. – Проснулся только вчера – сорок лет в отключке. Вот, домой еду, в садик мне завтра.
Малыш побледнел, вывалил язык и начал реветь, пытаясь сбить с него ладонями невидимый вирус.
– Зачем вы так ребёнка пугаете?! – возмутилась мама Паши.
– А я не пугаю, от кори на самом деле в кому впадают. Случай из практики, – сказал он, демонстрируя термосумку. – Я педиатр.
– Не хочу у окна, – проревел мальчик.
– Пожалуйста, будьте так добры, поменяйтесь с малышом и посмотрите его! – взмолилась женщина.
– Меняться я не буду, поезд сверхскоростной – вставать запрещено, – отрезал Шанс. – Мальчик привит?
– Ещё чего.
– Жаль, с прививкой инкубационный период составляет от двадцати одного до двадцати восьми дней. Без неё – около восьми. Советую вам сходить в поликлинику, как доедете.
Спустя несколько минут мальчик успокоился. Его мама больше не проявляла враждебности, до конца пути изучая в интернете статьи о вирусах.
– Такси? – предложил на станции усатый мужчина в клетчатой рубашке.
– До Щучьего озера, – согласился Ян.
Автомобиль у таксиста оказался старенький, слово «ретро» для него вовсе не стало бы оскорблением. Но несмотря на это, двигалась машина довольно резво, внутри было тихо. Даже работал кондиционер. Впрочем, запах пыли, растекающийся из него по салону, сводил на нет комфорт от прохлады.
– С детства таких не видел, – сказал Ян, похлопывая по панели.
– Тебе что, сто лет? – усмехнулся водитель.
– Почему же? У моего отца была такая, только комплектация победнее.
– Семейная реликвия была?
– Да нет, из салона.
Водитель недоверчиво взглянул на него, а потом поменялся в лице.
– А, понял, – сказал тот и постучал себя за ухом двумя пальцами.
Шанс не придал реакции мужчины значения. Немного проехали молча. За окном мелькали величественные сосны, мимо со свистом проносились редкие встречные автомобили.
– Правду говорят, рыбалка там что надо? – прервал тишину Ян.
– Скажешь… Сказка! Рыба сама на тебя поглядеть идёт, – пропел таксист. – Вот на выходных со Степанычем за час… Вот таких…
Водитель отпустил руль. Одной рукой он указал размер рыбы до локтя на другой. Машину повело на встречную полосу. Таксист вовремя среагировал.
– За час надёргали мешок, – закончил мужчина.
– С берега?
– Лодку бери. На лодке самый клёв.
– А вот это место там не знаешь?
Ян протянул водителю фотографию.
– Твои? Царевны.
– Спасибо, жена, дочь.
– Не припомню такого, сейчас у мужиков спросишь.
Таксист вернул фотографию и указал на скучающую у лодочной станции группу. Перед ними сверкала казавшаяся бесконечной линза озера.
Расплатившись, Ян подошёл к троице в камуфляжной одежде.
– День добрый, не подскажете, где это тут?
Рамка перекочевала по чумазым рукам мужчин, вернувшись к Яну с горсткой коричневых крошек на заляпанном стекле.
– Да в посёлке на том берегу за изгибом, – сказал один из лодочников, доедая сухой пряник. – Рыбачить или погостить?
– Ага, во фраке щук цеплять, – пошутил коренастый парень, слепя окружающих блеском серебряного зуба.
Остальные посмеялись.
– Отвезёте? – спросил Шанс.
– За ваши деньги, хоть за тенге, – вновь сказал коренастый, намерено поставив ударение неверно ради рифмы.
Он жестом пригласил Яна за собой.
Дощатый пирс взбрыкнул незакреплёнными досками, выводя к моторной лодке из серебристого металла. Коренастый помог Яну спуститься в лодку, спрыгнул сам и начал отвязывать канат от швартовки.
– Врач?
Лодочник кивнул на сумку в руке Яна.
– Типа того.
– Эх, зашей мои душевные раны, – прокряхтел коренастый, отталкиваясь от причала. – Ну, поплыли.
Поначалу лодка пошла тяжело, но вскоре заскользила водомеркой. Мужчина уселся возле мотора, подождал, пока их отнесёт подальше от берега, и дёрнул стартер. Взвывший мотор толкал навстречу возвращающемуся эхо. Нужный им берег был не так уж далеко. Остальные ответа не дали.
Борта лодки беззвучно взрезали водную гладь, только у лопастей мотора она кипела пузырями. Стремительно холодало. Впереди показался утопленный в сочной зелени небольшой посёлок. Ян поискал глазами дом с фотографии. Его не было видно. Лишь возле самой пристани стало понятно, что смотреть следовало прямо перед собой.
Заглушив мотор, лодочник правил к причалу со снимка. Борт громыхнул о понтон, и уже успевшего встать Яна отбросило обратно на скамейку.
– Конечная не последняя, – оповестил лодочник.
– Подождёшь? – спросил Ян.
– Не, брат, коня простой не кормит. Ты давай звони, как засобираешься обратно.
Обменялись номерами. Коренастый оттолкнулся от пирса. На Яна он уже не обращал внимания – рассматривал пейзажи, ожидая, когда лодка отойдёт подальше от берега. На её серебристом борту Шанс прочёл красную надпись «Надежда».
Ян прошёл немного по мосткам и остановился, поднимая фото перед глазами. Снимок сделали с этой точки. Пары деревьев не хватало, но дом точно был тот.
– Добрый день! – раздалось где-то совсем близко.
Шанс наконец обратил внимание на старика в панамке. Верхнюю часть лица мужчины закрывали зеркальные солнцезащитные очки. Незнакомец сидел прямо на досках, придерживая лежащую поперёк коленей удочку, к крючку которой всё никак не мог приладить дрожащими пальцами зерно кукурузы.
– Не подсобишь, сосед?
Ян помог старику нацепить наживку.
– Во, спасибо тебе. Ты скажи мне, вот за погребом участок одичал, не нужен? А мне бы под теплицу как раз, а? Договоримся?
– Вы обознались.
Шанс вернул спиннинг незнакомцу. Ведущий к дому пирс оказался довольно длинным.
«Какой же я ему сосед?», – подумал Ян, оборачиваясь.
Старик провожал его взглядом. Они молча посмотрели друг на друга с минуту.
Шанс обошёл деревянный дом по шаткому настилу, проводя рукой по шелушащейся изумрудной краске. Цвет как у локонов Леры. Порывшись в сумке, он отыскал ключи. Вставил длинный в скважину двери на крыльце. Замок щёлкнул. Ещё раз.
Дверь даже не пришлось толкать. Створка сама лениво пошла внутрь. Скрипели петли. В нос ударил затхлый запах пыли и сырости. В доме явно давно никто не бывал. Занавешенные грязные окна почти не пропускали свет.
Поразмыслив, стоит ли включать электричество в отсыревшем помещении и есть ли оно вообще тут, Ян решил не рисковать.
Вспышка телефона выхватила из полутьмы ковёр с длинным ворсом. Стоило ступить на него, как ворс обернулся комками многолетней пыли. Она покрывала всю мебель, горами собралась у её ножек, в углах комнаты. Из-за этого рассмотреть детали было трудно. Всё в гостиной казалось точно собранным из этой пыли – тронь что-нибудь, оно тут же рассыплется.
На стене висели покрытые уже давно не липкой паутиной рамки. Одной небольшой не хватало – на её месте желтел прямоугольник обоев. К снимкам от дальнего окна тянулись чьи-то старые следы.
Подойдя к рамкам, Ян провёл ладонью по стеклу самой большой. Пласт грязи собрался гармошкой и одним куском шлёпнулся вниз. В лицо ударила пыль. Шанс чихнул, а когда поднял взгляд, увидел перед собой своё свадебное фото. Вот он в классическом костюме. Вот Вероника: фата с её отклонённой назад головы плавно ложится на пол. Фотограф запечатлел их в первом танце.
На следующем снимке была маленькая Лера в костюме индейца, выставившая перед объективом выкрашенную красной краской ладонь, пальцами которой за мгновение перед вспышкой вывела три полосы у себя по лицу через нос. Ян прекрасно помнил этот момент. Но не дом.
Следующую фотографию сделали на семейном празднике за столом. Тут ещё живы его родители и мама Ники.
Вот кадры из поездки на море перед первым классом Леры. На одном она хвастала парой кокосов, попивая через зелёную трубочку содержимое того, что побольше.
Вспышка заморгала, телефон начал вибрировать.
Поймав на своём лице улыбку, Ян с усилием сбросил её, возвращаясь в реальность. Если происходящее вообще можно было так назвать.
Звонил Артём.
– Алло?
Его голос прозвучал слишком слабо. Пришлось прочистить горло.
– Слушаю? – повторил Ян.
– Ян Викторович, тут… Хрень какая-то… Я закончил запись, но оттиск на сервер сбросить не могу…
– Что пишет? – перебил Шанс, уже зная ответ.
– Сбой отправки. Дубликат файла. Проверьте исходные данные и попробуйте снова.
Из горла Яна вырвался стон. В глазах потемнело, ноги подкосились. Уронив руку, он побрёл к выходу.
– Алло?! Ян Викторович?! Эй! – разрывалась трубка.
– Не тот файл, вчерашний, – сказал Ян, возвращая телефон к уху. – Сервер не даёт продублировать. В новой папке на рабочем столе моего компа нужный.
Он вышел на улицу, сбросил вызов, рухнул на ступеньки. Отдышаться мешали забившая ноздри пыль, беспорядочные мысли и состояние, близкое к панике. Трудно было объяснить себе существование этого дома, этих снимков в нём, старика, который назвал его соседом, и, конечно, то, как его карта мозга попала на сервер – это могло значить только… Нет. Зачем кому-то делать его супервента?
Шанс расхохотался так сильно, что уже не мог остановиться. По щекам, прорезая чёрные каналы в пыли, скользили слёзы.
Ян рывком встал, попрыгал на месте и отвесил себе несколько звонких пощёчин. Покрасневшие ладони запульсировали. Зато смех прекратился. Вытирая по пути лицо, но лишь сильнее пачкаясь, он вернулся в дом.
Обе комнаты оказались в таком же состоянии, как гостиная. Отыскать что-то под толстым слоем пыли в них было очень трудно. В кухню Шанс не решился войти – постоял в проходе, пытаясь угадать среди серого пуха предметы. Ванную пыль и обсыпавшаяся с потолка краска заполнили почти до верха.
Оказавшись в гостиной, он подошёл к тумбе с телефоном. Старый аппарат с беспроводной трубкой на станции. Конечно же разряженный. Рядом визитница со слипшимися от времени и грязи карточками. Ровная пылевая скатерть на столешнице в одном месте приподнималась едва заметным прямоугольником.
