Валерий Белов
Лучше всех, или Завоевание Палестины. Часть 2. Исход. Поэтическое прочтение
Глава 17. Кто не верит, пусть тоже пьёт
Повелел Иегова обществу
Продолжать из пустыни путь.
Пить сильнее, чем выпить хочется,
Станом встали передохнуть
В Рефидиме. Людьми забытое
Было место то много лет,
Все колодцы песком засыпаны,
Акведука в помине нет.
Может, зная маршрут заранее,
Обезводил его злодей? …
Во всех бедах, злосчастьях крайним вновь
Объявляется Моисей.
Неразумнейшими хазарами
Возроптал на него народ -
Не построил войскам казармы он,
Не провёл к ним водопровод.
Укоряли его несчастные,
Умоляли воды чуток
Нацедить из колонок в чаши им,
Чтоб хватило хоть на глоток.
Горбачёв через земли польские
Вывел с запада группу войск.
Без особого удовольствия
Люди ехали за Подольск.
С мест, насиженных бедуинами,
Точно мальчиков для битья,
Все кочевья их передвинули
За барханы, где нет питья.
Приставали к вождю с вопросами
Люди, как без питья прожить:
«Вывел нас ты затем из Потсдама,
Под Подольском чтоб уморить.
Жаждой нас и детишек мучаешь,
Без воды полегли стада.
Без скотины мы не попутчики…»
Вот такая пришла беда.
«Иегову вы искушаете
Нетерпением – их стыдил
Моисей – разве вы не знаете,
Кто с Египта вас выводил?
В жатве мирной, в труде неистовом
Бог наш Сущий придаст вам сил…»
Но как понял, что дело кислое,
К Иегове он возопил:
«Всемогущий, ты свят неведеньем
До чего наш народ упёрт,
Не достану воды к обедне я -
Он камнями меня побьёт».
Слыша крик этой птицы раненой,
Иегова приказ даёт -
Со старейшинами Израиля
Моисею идти в народ:
«Чтоб узрели сыны воочию,
Кто их истинный Господин,
Посох, под чудеса заточенный,
Их неверие победит.
На скале пред тобой в Хориве Я
В вихре облачном до небес
Вознесусь огневою гривою
В фонарях и в подсветке весь,
Чтобы лётчик в Меня не врезался
Из какой-нибудь группы войск,
Их везде как собак нерезаных…
Обеспечу водой Подольск,
Встану башней водонапорною,
Обозначу свои огни.
Ты ж сантехником верноподданным
Вентиль посохом проверни.
Засади посильнее палкой ты
По скале, дескать, господа,
Даже палки для вас не жалко мне.
И пойдёт из скалы вода.
Припадёт к ней устами страждущий
Исстрадавшийся наш народ.
Воздадим мы по вере каждому…
Кто не верит, пусть тоже пьёт».
Завалившие испытания,
Заступившие за предел
Пригодятся для наказанья нам
И для прочих хороших дел.
Кто не верует в воскресение
И корнями к земле прирос
За отчизну с особым рвением
Будет драться как верный пёс,
Свой чертог охранять от ворога,
Что ворвётся в его предел…
(У Толстого, я помню, Дорохов
Верить в Господа не хотел.
Хулигана могу Климашкина
Здесь припомнить, хоть с ним не пил.
Отморозком он слыл безбашенным,
Но зато как фашистов бил.
Как в молитвах он не сутулился,
Так не гнулся перед врагом.
Его именем даже улица
Назовётся в Москве потом).
Моисей, не вступая в прения,
Сделал всё, что Господь сказал,
«Искушение с укорением»
Это место потом назвал,
Потому что сыны и ранее
Искушали Его не раз:
«Если с нами наш Бог Израиля,
Что ж не думает Он о нас?»
(Я ж с дурною своей генетикой
По-иному б решил вопрос -
Днём сантехника с энергетиком
Этот день в календарь занёс.
Собирался б с друзьями в бойлерной,
При ключах разводных торчал,
Башни наши водонапорные
Точно идолов почитал.
Летунов наших верноподданных
Я б из Западной группы войск
Перевёл бы не в степь безводную,
А в залитый огнём Подольск).
И пришёл Амалик, проведал, знать -
Воду подали в Рефидим.
Заявился порой обеденной,
Налетел, как смерч, не один.
Бедуины с ним шли бомжастые,
Что не мылись в пустыне с год,
Шли иные скоты мордастые,
Был воинственен это сброд.
На собрание не сакральное
Шли по щиколотки в пыли.
Воевал Амалик с Израилем,
Видно было им, что делить.
Может, шёл выбивать факторингом
Амалик – был с Египта долг
За Израилем. Когда скоренько
Уходил, сын нашёл предлог
Обобрать всех тупых доверчивых,
Взял кредиты и не отдал.
Только счастье, братан, изменчиво,
С ним конкретно сынок попал.
Век лихой не продлишь халявою,
А приходят тебя вязать,
Остается одно кудрявому -
На Всевышнего уповать.
Иисуса призвал начальника
Моисей, говорит: «Крепись,
Набери тех, что поотчаянней,
С Амаликом поди, сразись.
Чай, герои, а-ля Климашкины
У народа в резерве есть,
Что не прячутся за бумажками,
Защищают отчизны честь.
С вами буду здесь недалече я -
На вершине среди камней
Наблюдать за кровавой сечею,
Посох будет в руке моей.
Сверхъестественной его силою
Мы решим сей вопрос в степи.
С топорами ступайте, с вилами…
Иисус так и поступил.
Наказать зло имел он рвение
И буквально пошёл вразнос…
Что-то там о непротивлении
Скажет после другой – Христос.
Дрался люд за свои отчаянно,
На штакетник пошёл забор.
На холме встали три начальника -
Моисей, Аарон и Ор.
Моисей когда руку с палкой вверх
Поднимал – шёл победный крик,
Но едва лишь десница падала,
Верх одерживал Амалик.
Моисей силой сам недюжинной
Соплеменников поражал.
Так надсмотрщика отутюжил он,
Что с Египта потом бежал.
Ну, убил подлеца нечаянно,
И повисла над ним статья,
За решительность и отчаянность
Уважали его братья.
За народ свой, в погибель согбенный,
Церемониться он не стал,
Отходил подлеца оглоблею,
А вот с посохом подустал.
Эти символы власти взбалмошной
Для чудес только хороши,
Если в лоб закатать – куда ни шло,
А весь день – поди, помаши.
Руки мощные Моисеевы
В этот раз налились свинцом.
Сдвинул камень тогда и сел на нём.
Аарон же и Ор при нём
Руки подняли его с посохом,
Опуститься не дали вниз.
Так сидел Моисей, не охая,
А евреи внизу дрались.
До Ядрила аж захождения
Не случилось рукам упасть,
И семиты без снисхождения
Амалика лупили всласть.
На подпорках в театре кукольном
Только руки взметнулись ввысь,
Под напором еврейской удали
Прочь захватчики подались.
Низложил Иисус Амалика.
Так повергнут был Амалик…
Я ж в раздумьях – кто ненормальный тот,
Кем он был, что как смерч возник?
Иегова жрецам на Саммите
Приказал отразить сей факт,
На скрижалях набить для памяти
Моисею дал тайный знак:
«Амалика из поднебесной Я
Даже память сотру в веках.
Иисусу внуши любезному
Быть скромней при его делах.
Вашим главным военачальником
Пусть он нос во власть не суёт,
Полномочия чрезвычайные
Бог за доблесть не выдаёт.
Наградишь за дела отменные,
Только выдашь отличья знак,
А уж к власти пришли военные,
Даже сам не заметишь как».
Моисей воздвигает жертвенник,
«Иегова Нисси» даёт
Ему имя не без патетики -
«Знамя, дескать, Господь, моё!».
Пояснил он всем: «Ибо знамя то
Иеговы в руке моей
Было посохом осязаемым,
Что иного меча сильней.
Иеговы же на Амалика
Брань продлится из рода в род».
Уж какою нуждой не маленькой
Насолил ему тот урод,
Что ругать его было велено?
Был он званием невелик,
Из какого кочевья, племени
Тот Амалик, бишь Амалик?
За какие долги и каверзы
Бог козла отрядил в овин?
Но в победе над ним прославился
Иисус (не Христос) – Навин.
Глава 18. Мадиамских следует винить
Иофор, священник Мадиамский,
Моисея тесть, ни дать, ни взять,
Про налёт услышал хулиганский
И какой его геройский зять,
Как с Египта лихо прочь подался,
Отлетел, как тополиный пух,
И с врагами славно разобрался
Посохом одним. Герой-пастух
Иеговы точно замечанья
Выполнял, доверьем обличён.
А семиты, чьи чубы трещали,
Оказались вроде ни при чём,
Колотились, как паны велели,
Отразили вражеский налёт.
А болячки, ссадины на теле -
Ничего, до свадьбы заживёт.
Иофор, священник Мадиамский,
Про дела зятька не знать не мог,
И совсем тому не удивлялся,
Что для Моисея сделал Бог.
Думал тесть об избранном народе,
От соблазнов как сынов спасти.
Оказаться на чумной свободе -
Не толпой границу перейти,
Соблазнить купеческую дочку.
И совсем не требует ума,
Как сказал поэт, дойти до точки,
С топором ворваться в терема.
Про опасность, что таит свобода,
Понимал священник Иофор,
Отправляясь к Божьему народу
С добрым словом отобрать топор.
Моисееву жену Циппору,
Что к отцу прислали погостить,
Тесть берёт с собой для разговора,
Перспективы с зятем обсудить.
Дети, Моисею не чужие,
Тоже едут папку лицезреть,
Одному Гирсам из коих имя,
А другой сынок Элиезер.
Именем, подсказанным Всевышним,
Каждый был ребёнок наречён -
«На чужбине Моисей лишь пришлец»,
«Бегством от царя спасался он».
Всё, чему у них случилось статься,
Обобщали лихо мудрецы,
Как китайцы будущих формаций
В иероглиф прятали концы.
Исторический и теософский
Смысл в себе носили имена.
(Питерский и Саша Македонский -
Их по кличкам знала вся страна).
Иофор вступил в пустыню маршем,
Внуков прихватил с собой, дары,
Шёл туда, где зять, пастух вчерашний,
Стал пророком у святой горы.
Знать заранее дал Моисею -
Мол, иду к тебе, любезный зять.
Здесь жена твоя, два сына с нею,
Уж не обессудь родню принять.
Вышел Моисей навстречу тестю,
Поклонился и облобызал.
Обменялись парочкой приветствий
И пошли в шатёр тереть базар.
Зять про всё, что сделал Иегова
С фараоном, тестю рассказал.
Иофор, до крайности взволнован,
Многое про мир тогда узнал.
Одному-то выехать не просто,
Всей толпой – труднее в сотни раз.
Эмиграционные вопросы
Даже Моисея вводят в транс.
На ОВИРы не найти управы,
Где иной чиновник – сущий мент,
Проще ночью обходить заставы,
Чем законный справить документ.
Пограничник паспорт рвёт на части,
За шлагбаум не пройти без мзды,
И когда б не Господа участье,
Был бы вечный жид невыездным.
Иофор от всех благодеяний,
Что Господь Израилю явил,
Молча не застыл как изваянье,
А что думал, то и говорил:
«Век благословенен Иегова,
Фараона он сломил шутя,
С нашего народа снял оковы,
Вывел из-под власти Египтян.
Нынче я узнал, что имя значит
Иеговы, суть Его постиг.
Ибо Иегова много паче
Всех богов в заносчивости их».
(Авраама Бог из самых сильных.
Мне же слабым хочется помочь.
Чтоб назвать великого Единым,
Невеликих надо выгнать прочь
Из языческого пантеона.
Как проблему сложную решить,
Дабы не обидеть миллионы?
Свой подход осмелюсь предложить:
В Суннах умолчать, а на санскрите
Всех богов, встречающихся впредь,
Имена уменьшить до петита,
А потом и вовсе их стереть).
Что за жертвы всесожженья Богу
Иофор принёс – не мне судить.
С этим делом у семитов строго,
Вечно нужно в жертву приносить
Интересы, молодость, карьеру,
Стронешься примеры приводить.
Радует, что всё – во имя веры.
Впрочем, повторюсь, не мне судить.
Аарон пришёл, явилось много
С ним старейшин, всех не перечесть.
С тестем Моисеевым пред Богом
Сели хлеба съесть, псалом прочесть.
На другой день, точно на работу,
Вышел Моисей судить народ,
Проявить гражданскую заботу
О народе. Дел невпроворот.
В кресле разбирался без присяжных
Моисей, пристрастий не тая,
А народ стоял без стульев даже,
Целый день до вечера стоял.
Тот украл, другого обманули,
От иных тошнило образин,
Сесть хотелось, а простые стулья
В зал суда ещё не завезли.
Правда не в ногах, а где-то выше
(Если вообще такая есть).
Только Моисей за двери вышел -
Тесть к нему с вопросом: «Ваша честь,
Делать что изволите с народом?
Больше надо думать об людях.
Сам сидишь, судейская порода,
А народ томишь в очередях.
Чтоб служителем фемиды зваться,
Мало должностей, чинов, наград.
Ты ж ведёшь себя с гражданской паствой
Хуже, чем советский бюрократ».
Отвечал зять тестю: «Не из денег
Отношусь к народу не шутя,
Он по возрасту совсем младенек,
В мерках исторических – дитя.
Пьянство, мордобой – болезни роста.
Я ж болячки пестую, любя.
Как народу моему не просто,
Он и сам всё знает про себя.
Вопрошать ко мне приходит Бога,
Хорошо что, плохо – всё поймёт:
Красть грешно, Господь накажет строго -
Сам тайком баретку украдёт.
Тяготы ко мне несут на блюде
Сотни в день, и это не предел.
Чем к счастливой жизни ближе люди,
Тем сложнее суть гражданских дел.
Скажем, выкуплен участок вроде,
А соседи не дают добро
Хоронить отца на огороде -
Кто тогда заказывает гроб?
Или – для бомжей спиртное с ядом
В сейфе не хранил зимою жмот,
А весной нашли пять трупов кряду -
То убийство или недосмотр?
Я ж сижу, не дурака валяю,
Суд вершу, искореняю грех.
Божие законы объявляю,
Довожу Дух с Буквою до всех.
Да, не все сидят на табурете…
Я по ходу дела так скажу:
Кто стоит за правдой – не заметит,
А сутяге стул не предложу».
Не подпал под власть авторитета
Иофор, чтоб замолчать скорей.
К Моисею с лучшим из советов
Обратился дед его детей:
«Сверхусердие ослов калечит.
Твоя ноша слишком велика,
Чтоб единожды взвалив на плечи
Пронести её через века.
Ты себя и свой народ измучишь,
Сие дело выше твоих сил.
И каким бы ни был ты могучим -
Слишком круто глину замесил.
Все изъяны наших азиатов
Ты один не сможешь исправлять,
А число глупцов-претензиатов
Время будет только пополнять.
Ты ж увязнешь на пути прогресса
В паутине всех гражданских склок.
Станет пресным и неинтересным
Твоей жизни славной эпилог.
Итак, слушай, дам тебе в подмогу
Я совет, как обходить трамвай:
Будь посредником лишь перед Богом,
Сам в разборки нищих не встревай.
Бог с тобою, Моисей, пребудет!
Представляй Всевышнему дела,
Дабы знал про нас, что мы за люди,
Что добавить в нас – добра иль зла.
Не пойми дословно, Его Милость
Зря не донимай толпой в сенях,
Дабы дни Его не омрачились
Из-за наших вечных передряг.
Ты народ наш обучай законам,
Путь, которым следует идти,
Пролагай полярным ледоходом
Средь торосов и скоплений льдин.
С головою к мерзости холодной
Ты душою не обледеней
И голодных сам рукою твёрдой
Из чужих не ссаживай саней,
А закон одобрив через Думу,
Тем, кто исполняет, поручи
Должника в угоду толстосуму
Ночью на мороз согнать с печи.
Из квартиры выселить не лишне
Взявших потребительский кредит,
Всё пропивших, в срок не возвративших
И без перспективы впереди
Сумму погасить и сверх проценты
Заплатить тому, кто рисковал,
Не скопившим за всю жизнь ни цента
Деньги под спасибо выдавал.
То, что надо делать непреложно,
Обозначь и тем свой род спаси.
Что на слух понять народу сложно,
Ты в свои скрижали занеси.
Из толпы, с терпением верблюда
Выбирай по сердцу и уму
Не угодника и лизоблюда,
А правителей в твоём дому.
Усмотри людей душой правдивых,
Алчность ненавидящих, корысть,
Любящих Отца и справедливых,
И за них впоследствии держись.
Раздели забот судейских бремя
С тем, кто голове не враг, а друг,
Право дай сажать в любое время,
Делегируй полномочий круг.
Тысяченачальниками выставь
Лучших представителей своих,
Каждого десятого возвысь ты
До возможности судить других.
Стоначальник и пятидесятник
Донесут о важных лишь делах.
Десятиначальник, как урядник,
Разбираться будет на местах.
Любопытство, зависть, чувство мести
На земле сильней, чем дым кадил,
И пока никто с Благою вестью
Парадигму эту не сменил,
Пользуйся пороками умело,
Дабы зло пресечь, искоренить.
Мир, возможно, нам не переделать,
Но хоть в чём-то можно изменить.
Средства подчини благой ты цели,
Возложи на лбы свою печать.
(Мудрости такой Макиавелли
Государей будет поучать.
Донесут отзывчивые люди
Правду всю по доброте души:
Кто к кому скатался на верблюде
И домой вернуться не спешил.
Нынче узнаём мы из рекламы
Воспитания благой пример -
На какой этаж ввалился к даме
С простатитом дед-пенсионер.
Принят был он страстно и облизан,
Ведь с Виагрой вновь дед на коне…
А соседка по подъезду снизу
Сдаст его жерёбого жене).
Слову моему открой, зять, уши
И не премини совету внять -
Если по словам моим поступишь,
Не свалить тебя и не подмять
Революциям и катаклизмам.
Недовольство нищих погасить -
В помощь тебе призрак коммунизма,
С Марксом выходи народ крестить.
Весь Израиль с ритуальной песней
Под серпастым стягом с молотком
За тобой пойдёт в святое место,
В край, где мёд течёт и молоко.
Так скажу про твой судейский корпус:
В чистоте ряды его держи,
Выдавая на свободу пропуск,
Проходимцам кукиш покажи.
А пока народец мелкий, склочный
Бытовая мучит ерунда,
На одной нужде сосредоточься -
Завези, зять, стулья в зал суда».
Моисей священника послушал,
Выполнил он тестя манифест,
В суд завёз скамьи великодушно,
На которых восседает плебс.
Судьи его тоже не в печали.
Сколотили свой ареопаг -
При фемиде тысяченачальник
И начальник, чей пониже ранг.
На подпорках дойная корова
Слушает, внимая, пастораль.
Тысяченачальники – основа,
Позвоночник, власти вертикаль.
Мы дела плодим, они решают
Без особых от властей помех -
Собственности нас легко лишают
И бандитам отдают наверх.
Хам в судах вопрос решает хамский,
Моисей над схваткой, как орёл…
Спросите, а где же Мадиамский?
В землю Иофор свою побрёл,
Всех ворюг судьбой не озабочен,
Что, мол, с отморозками делить…
В бедах Ходорковскому и прочим
Мадиамских следует винить.
Глава 19. К жене не прикасаться!
В третий месяц по исшествии сынов
Израиля из земли Египта
Месяц народившийся был нов,
За ручонку вёл его Юпитер.
Пёкся о мальце старик сполна,
На Весах качал, катал на пони.
Новая тогда взошла луна
(Кто дожил, прекрасно должен помнить).
По земле, подсвеченной едва
Новою Луною, к жизни новой
Шёл народ, поверивший в слова,
В чемодан упрятавший оковы.
С Рефидима шёл почти без сна
Сын, питался манною одною,
И в пустыне, где гора Синай,
Станом встал Израиль под горою.
Моисей, уставший, как и все,
Поводырь, несменный их дневальный,
У подножия горы присел
И заснул, на Бога уповая.
Видит он вполне обычный сон,
Как любой, сбежавший из острога -
Конвоиры, ангелы, перрон,
В небо уходящая дорога.
Слышит глас: «Скажи ты дому так,
Возвести сынам-Израильтянам:
Сами, дескать, видели вы, как
Я козу устроил Египтянам,
Поднял на орлиных крыльях вас
И принёс к Себе, поставил станом.
Если слушать будете Мой глас,
Соблюдать уставы неустанно,
Будете ценнейшею друзья
Драгоценностью из всех народов,
Ибо вся земля теперь Моя,
Впрочем, как и твердь у небосвода,
Воды океанов – всё Моё.
Захотите – станет оно вашим.
А божкам всем прочим под жильё
Отведём Мы место у параши.
Вашему народу на земле
Быть распорядителем при Боге,
Поровну делить чужой омлет,
Нищим раздавать у синагоги.
Моисей, народу изложи
Всё, что здесь услышал между нами,
Службу Иегове сослужи…
И поаккуратней с падежами».
Моисей очнулся и созвал
Всех старейшин. Стоят дорогого
Те слова, что людям передал
Через Моисея Иегова.
В них Он инклюзивные права
Дал евреем и сказал прекрасно…
Иегова – это голова! -
Весь народ решил единогласно,
Говоря: «Всё, что Господь сказал,
Мы исполнил с верой беззаветной».
К небесам пророк возвёл глаза,
В них согласье было на оферту:
Слушать глас и соблюдать завет -
Всё Отцово скоро будет ваше…
Упираться – вроде смысла нет,
Но не каждый слушает папашу.
Не умеет сын-подросток ждать.
Молодой народ как глупый кочет
На святыни гадит иногда,
Курочек чужих с восторгом топчет.
Моисей в отчизне не пророк,
Мало в людях истинного света.
Чтоб исправить родовой порок,
Дать решил ему авторитета
Иегова: «Я в твои края
Снизойду как облако густое,
Дабы видел твой народ, как Я
Буду говорить с одним с тобою.
И тебе поверит навсегда
Стар и мал, ещё б им не поверить,
Когда тот, кто верой не богат,
Будет в страхе прятаться за двери.
От судьбы запоры не спасут,
От Меня. Желающего скрыться
Извлеку в проём на Страшный Суд
Длинною рукою инквизиций.
Так ступай к народу, Моисей,
Освяти его сегодня, завтра.
В третий день во всей своей красе
На Синай сойдёт как терминатор
Иегова, это буду Я.
Пусть стирает люд свою одежду.
Пред его очами не таясь
Я явлюсь суровее, чем прежде.
Положи черту через бурьян,
Что запретом выступит к подножью
Той горы, где обоснуюсь Я.
Объяви: любой будет низложен,
Примет смерть, едва свою стопу
Обозначит у горы подошвы.
Даже скот, забредший на тропу,
Будет сбит с копыт и с кручи сброшен.
Лишь по звуку ангелов трубы
Допущу к себе взойти на гору.
С оползнями встреч избегнут лбы,
Ноги обретут точку опоры».
Моисею повторять не лень:
«К чистоте вас призываю, братцы,
К Богу кто пойдёт на третий день,
Мой совет, к жене не прикасаться».
Вывел Моисей, как на парад,
Весь свой клан на сретение Богу.
Нищий и с кольцом во сто карат
К одному готовятся итогу.
Час настал. Как из большой трубы
Небо затянуло пеленою,
Молнии сверками и клубы
Облаком сгустились над горою.
Трубный звук будильником достал,
Буря поднималась не в стакане,
И навстречу ей вострепетал
Весь народ, что вечером был в бане.
Молодой супруг во цвете лет,
Хоть и в стираной стоит рубахе,
Но с женой не выполнил запрет
И пред Богом пребывает в страхе.
По отрогам горным дымный шёлк
Вниз струили доменные печи.
Иегова на Синай сошёл
Весь в огне, и волосы, и плечи.
На Магнитке первый сталевар
Шихту пробивал, та не давалась.
И на каждый молота удар
Наковальней почва отзывалась.
Трубный глас сильней всё и сильней
В воздухе густел угарной массой.
Что вещал народу Моисей,
Ангел подтвердил суровым басом.
Племенной Господь их на Синай
Опустился огненною ширмой,
Моисею подал тайный знак
И призвал подняться на вершину,
Подтвердил запрет свой ещё раз -
К Иегове чтоб народ не рвался.
Дескать, нечего таращить глаз
На того, Кто им не объявлялся.
За черту кто ступит до поры,
Что межой легла среди бурьяна,
Сляжет у подножия горы
От угарных газов вусмерть пьяный.
Всех священников Бог освятить
Приказал, как повелось исконно.
Тем и вовсе не пристало пить,
Если строго следовать закону.
(Знаю Я монашеский тот клан,
Сколько те жрецы умели выпить.
За союз священников всех стран
Поднимали тост ещё в Египте.
За такое всякий выпить рад.
Это мы потом найдём у Маркса
Всех времён достойный плагиат:
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Младогегельянец выпивал,
Чем давал для осужденья пищу.
А сказать словцо за «Капитал» -
С трезвых глаз такое не напишешь).
Про грешки монахов Бог узнал
От Боккаччо, из Декамерона,
Потому увидеть пожелал
Моисея лишь и Аарона.
Всех иных с подножья гнать взашей,
Так народу наказал сурово…
С тем с горы спустился Моисей,
Передать угрозу слово в слово.
