Валерия Воронцова
Практикующий. Клятва ворона
– Повезло, что тебя тогда не ошпарило, – медленно проговорила я, припоминая, как быстро догадалась пихнуть ей влажные салфетки, чтобы ткань не прикасалась к коже.
– Не совсем повезло, я все же немного обожглась, хотя ты среагировала почти мгновенно. Теперь понятно почему, – подруга чуть улыбнулась. – Зато уж точно повезло, что Леша целитель. Он, конечно, поворчал немного на тему «я же говорил», но залечил все в рекордные сроки.
– Получается, если Влад позвонит мне среди ночи и скажет… не знаю… срочно одеваться и выходить из дома, я обязана буду собраться, пока горит спичка, и выйти на мороз?
– А ты что, разве уже согласилась быть его фамильяром? – Ругалова забила себе рот шоколадом, точно сдерживая на языке еще что-то.
– Нет. Просто… гипотетически, – неоднозначно махнула я рукой, делая вид, что очень интересуюсь всплывшими на поверхность чаинками.
– Ну если просто гипотетически, то после такого предупреждения следует немедленно эвакуироваться из квартиры. Кто знает, что могло побудить на такое предупреждение. Может, потолок рухнет на твой диван через десять минут, а может еще какая гадость. Тут все на максимум. А пункт с «защищать» вообще жесть, – продолжила Ирка, пока мое воображение рисовало мне меня саму в ночнушке, пуховике и шапке, с сапогами на голую ногу, поспешно собирающую все самое ценное, где первое место принадлежит, конечно же, ноутбуку.
– А что с ним? – проморгалась я, отгоняя слишком реалистичное наваждение.
– Фамильяр защищает практикующего на всех уровнях, и это включается автоматически…
– Я слышала, ты кого-то толкнула на Первомайской…
– Он этого заслуживал, – отрезала Ругалова, сузив глаза. – Я бы его и пнула, но Леша меня одернул, пока Варвара не успела спустить с цепи Сашу. Вот тогда бы это точно было уголовное дело. Миркова чокнутая, когда дело доходит до Варвары.
Емко. А так сразу и не скажешь по Саше. Хотя… Разве я не чувствовала от нее этой странной готовности броситься и вцепиться? Как кошка. Неподвижна до самого прыжка на добычу, даже хвост не всегда выдает.
– Кто был этот заслуживший?
– Практикующий, когда-то принадлежавший их кругу общения, но… В общем, они его изгнали, – помялась Ирка. – Это… не мое дело, и не Лешкино, но касается Яблонева, так что пусть он тебе рассказывает, если захочет. Ну или Захарова, – чуть подумав, прикинула она.
– Это и ее касается? – живо заинтересовалась я.
– Ну… нет, но ей пофиг, если кто-то из темных будет не доволен. Она вроде как из другой лиги.
– Я заметила. Так что там с «защищать»?
– Ментально, эмоционально, информативно… Мы как барьеры между ними и всем остальным. Помогаем справиться с эмоциями, делимся своей энергией, храним их секреты. Поэтому я и сказала «Леша разрешил». Чтобы ответить на твои вопросы, мне сначала нужно было спросить разрешение у него. Это их всех касается, а секрет, выданный пока что постороннему, может неизвестно как аукнуться.
Все равно звучало гадко. «Спросить разрешение»! Да я даже не помню, когда у мамы спрашивала на что-нибудь разрешение, а она для меня самая главная инстанция в жизни.
– А физически?
– От девушек этого вроде как не требуется, выносим Сашу за скобочки, она много лет тренируется в каком-то единоборстве, да и сам вид ее… – Ругалова передернулась. Похоже, Миркова была ей чем-то особо неприятна. Странно, у меня, при более тесном знакомстве, фамильяр Варвары даже отчасти вызвала симпатию, пусть наши с ней сущности и были чем-то вроде вечно противоборствующих сторон. – А вот Мишка да, он прямо богатырь, рядом с Катькой на улице все равно что телохранитель.
– Я тоже подумала, что он смахивает на богатыря, – хмыкнула я.
– Иногда мы дразним его, называя Миша Попович, вместо Потапов, – захихикала Ирка, догоняясь еще парой квадратиков шоколада. – А Катька потом всегда говорит нам все, что об этом думает, жалея своего «медвежонка».
Я заметила, что о паре Катя-Миша Ирка разговаривает куда охотнее, да и вообще уже расслабилась, хотя поначалу часто барабанила пальцами по столешнице, выдавая свое волнение.
– Катя такая же, как Леша, да?
– Да, мы с ними – квартет светлых, – довольно покивала Ирка. – А Влад и Варвара – темные.
– Значит и Саша?
– Да, – уверенно кивнула подруга, посерьезнев.
– Значит и я? – прямо спросила я.
– Ты еще не согласилась быть его фамильяром, – скривилась Ирка как человек, перед которым замаячила ложка с горьким лекарством.
– И ты не хочешь, чтобы я соглашалась.
Это не было вопросом. Я знала, что Ругалова против. По какой-то причине ей не нравился Влад. Не просто не нравился, она его побаивалась. Я заметила это по взглядам, которые она украдкой бросала на него за столом. Подозрительным и настороженным, как будто ждала, что он вот-вот достанет из-под стула автомат и перестреляет нас всех.
– Не хочу, – не стала отрицать Ирка. – Он опасный, занимается плохими вещами, вредит людям, да и вообще…
– Что, просто так вредит? Без причины? – вскинулась я.
– К нему приходят люди, просят сделать какую-то гадость, и он ее делает. – Ирка так сильно сжала челюсти, что я не сомневалась: окажись сейчас между ее зубами металлическая ложка – она бы ее раскусила.
– А люди тоже просто так приходят? – отчего-то разозлилась я на Ругалову за такое осуждение. – Наверное, идут мимо его дома и думают: «Хм, вот дом ведьмака, пойду, попрошу его гадость сделать!».
Ирка посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, внезапно действительно чем-то напомнив испуганную лошадь.
– Ты уже согласилась, – прошептала она, побелев.
– Ничего подобного.
– Ты могла не сказать ему «да», но ты уже все для себя решила. Увидев и поговорив с ним всего один долбаный раз, – качая головой, продолжила Ирка. – «Защищать», помнишь? Ты только что это сделала. Встала на его сторону.
– Глупость какая, я просто не понимаю, почему ты его осуждаешь?
– Ты что, плохо меня слушала? Он вредит людям. Не подножки ставит и не ладонь с мелом к спине прикладывает, а по-настоящему наносит урон. Он их проклинает и заставляет страдать.
– Это тебе Леша сказал? – насупилась я, скрестив руки на груди. Мне не верилось, что Влад, вчера так очаровательно улыбавшийся и нежно прикасавшийся к моей руке, выходил на улицу и косил народ… порчами.
– Нет, я сама это узнала. Этим он зарабатывает деньги. Если Леша и Катя каждый день лечат пришедших к ним с бедой, снимая всякие гадости и сглазы, то к Яблоневу с Праховой и им подобным люди идут, чтобы сделать плохо кому-то неугодному для них.
Я прищурилась, разглядывая Ругалову. Вспомнила взгляд Влада и его вежливое и в чем-то даже трогательное отношение ко мне. Вот же кривая логика у Ирки!
Не говоря ни слова, я выдернула из кружки с почти остывшим чаем ложечку и вдарила ей по костяшке указательного пальца, потянувшегося за очередным кусочком шоколада. Подруга взвизгнула скорее от неожиданности, чем от боли и ошарашенно уставилась на меня, отдернув руки и отъехав на стуле. С реакцией у нее тоже был полный порядок, хотя мне казалось, что я проворнее.
– Ты рехнулась? – провопила Ирка, все еще бегая взглядом с ложки, так и оставшейся в моей руке, к моему лицу и обратно.
– Я? Я-то причем?
– Ты меня ложкой ударила!
– Нет, – продолжала я строить из себя дурочку. – Это ложка сама тебя ударила. Удивительно, что ты ее не осуждаешь!
– Отлично, я поняла, – кисло оценила Ругалова мой импровизированный пример. – Ты считаешь, что раз люди к нему ходят сами, то он всего лишь «ложка», которой они ударяют по руке.
– Абсолютно верно, – как болванчик закивала я, сама себе удивляясь. Почему-то никак не могу покончить с этим дурачеством. С другой стороны, это лучше, чем кричать и топать ногами, пытаясь что-то доказать. Не хотелось ссориться с Ругаловой, когда мы только вчера фактически помирились.
– Только ты кое-что упустила. Маленькую такую деталь. У ложки нет мозгов. В отличие от Влада.
Я тяжело вздохнула. Ирка была настроена решительно, а мне все еще нужны были ответы, и дальнейший спор вряд ли поможет их получить.
– Ир. Я не хочу с тобой ругаться. Давай не будем говорить о Яблоневе и о моем согласии, или отказе. Просто расскажи мне, что это такое, в чем сложности, в чем радости и… каково это вообще, – сделала я над собой усилие, удерживаясь от спора, закончившегося бы скандалом и хлопаньем двери со стороны Ругаловой. По мне, так очень взрослый поступок. Жаль, у меня их скромная коллекция.
Ирка тяжело вздохнула, завозившись на стуле. Чувствуя, что ей нужно собраться с мыслями, я снова набрала воды в чайник и поставила его на плиту.
– По большей части, это здорово, – начала она. – Никто так не понимает, как они. Наверное, из-за того, что они реально чувствуют, что с тобой происходит, знают, что говорить, как успокоить и чем порадовать. И эта штука с «защищать» работает и с их стороны. Связь фамильяра и практикующего – это очень серьезная вещь, основанная на полном и безграничном доверии. У меня с этим до сих пор проблемы, но Леша говорит, что это из-за отсутствия опыта. А вот у Варвары и Саши действительно так. Я видела, как Варвара даже не шевельнулась, когда один раз кружка с кипятком покатилась по столу прямо в ее сторону. Миркова перехватила ее намного раньше, чем кипяток успел бы пролиться Варваре на ноги. Любой бы вскочил, кинулся за кружкой сам, а эта и глазом не моргнула. Ну, вообще Миркова что-то вроде идеального фамильяра, – скривилась подруга. – Они так все о ней думают. Даже Яблонев, которому в принципе угодить нереально.
Нереально угодить? Неужели? Подождите-подождите, что-то в этом есть…
– Он тебя отшил? – высказала я.
– Я… С чего ты взяла?
– С того, что знаю тебя, как облупленную, – захихикала я. – Ты сначала не встречалась с Лешей, верно?
– Сначала мы просто дружили, но… Не смешно, Агат!
– Так Влад дал тебе от ворот поворот, – не могла я остановиться, начиная понимать, чем еще вызвано отношение Ирки к моему предполагаемому практикующему.
– Он его всем дает. Это что-то вроде обязательного косяка, который совершают все новенькие, попав в их компанию. Говорят, он даже Прахову культурно осадил.
– Почему?
Не то что бы меня не порадовал этот факт, но я все же трезво смотрела на вещи. Варвара была такой же, как и он, наверняка хорошо понимала его, а уж ее внешность могла стать пропуском на обложку глянцевого журнала. Так что вопрос «Что с Яблоневым не так?» загорелся неоновой вывеской у меня в голове.
– Не знаю. Леша знает точно, но не говорит. Сказал, что это его дело, а потом мы с ним стали еще ближе, я многое узнала и… Ну, сейчас мне стыдно, что я вообще могла думать о Яблоневе, – слегка покраснела Ирка.
– А… фамильяр и практикующий всегда пара во всех смыслах? – чуть посомневавшись, задала я один из наиболее интересующих меня вопросов, раз уж мы коснулись такой темы.
– Втрескалась в него, да?
– Нет, – закатила я глаза. – Просто нужно быть совсем слепым и тупым, чтобы не провести параллель. Ты и Леша, Катя и Миша… – Сообразив, что следующим идет кошачий тандем, я примолкла.
– Вот правильно замолчала. ПрахМир не парочка, – хихикнула Ирка. – И их жутко бесит, когда так думают.
– А если их что-то жутко бесит…
– То долго оно перед глазами не маячит, – подтвердила Ругалова. – Серьезно, осторожней с ними. У них раз на раз не приходится. Хотя, если ты окажешься с Яблоневым, они примут тебя в свою темную семейку, как и его. Это что-то вроде негласного закона.
– Что насчет светленькой семейки?
– Ну, светленькая семейка хорошо относится ко всем, – улыбнулась Ирка. – А я так вообще тебя люблю.
Я показала ей язык, и она кинула в меня скомканной фольгой из-под шоколадки. Вот и вся любовь.
– Захарова в светленькой, или в темненькой?
– Она сама по себе. Другая лига, говорю же.
Это, конечно, все объясняет.
– Расскажи еще про эту связь. Кроме проблем с доверием, какие еще сложности?
– Ну, как ты могла заметить – время. Мы почти все время вместе. Прогулки, сеансы, обучение… Времени на кого-то постороннего не остается. Мама и близкий круг, конечно, не в счет, но… Меня вообще занесло, я даже с тобой не общалась, – повесила Ирка голову.
– Я уже не обижаюсь, – поспешно сказала я. – Доверие, время, что еще…
– Спорить. Очень хочется спорить, потому что смириться с тем, что в девяносто процентов они правы – вообще нереально. Представляю, что ты устроишь Яблоневу, – прыснула Ругалова, и я заулыбалась в ответ, зная свою способность к… «агрессивной дискуссии».
– Так все-таки есть эти волшебные десять процентов, когда они ошибаются?
– Ну…
– Ты когда-нибудь перестанешь «нукать»? – не выдержала я.
– Ну… – Переглянувшись, мы расхохотались. Очевидно, это было выше Иркиных сил.
– Да, иногда они ошибаются, но от этого вряд ли кому-то становится лучше, – пожала плечами Ругалова, когда мы отсмеялись.
– Леша дружит с Владом, да? – уточнила я, заметив, как вчера общались парни.
– Да, они в одну школу ходили, только Леша младше на год. Ему двадцать два.
Значит Яблоневу двадцать три. То есть он старше меня на три года. Не так уж и много.
– А Варваре с Сашей по сколько?
– Кошкам двадцать один. Захаровой двадцать пять. А Катька с Мишей самые старшие, им по двадцать семь.
Ого. Не за что бы не дала целительнице столько. Выглядела она едва ли не младше меня. Маленькая собака до старости щенок, хах.
– Ладно, мне пора сваливать, у нас с Лешей тренировка, – засобиралась Ирка домой, глянув на экран телефона.
– Что еще за тренировка?
– Тебе они тоже в случае согласия предстоят, – сочувственно посмотрела Ругалова. – Прежде чем учиться пользоваться фамильярскими примочками, нужно подготовиться физически. Так что… Леша гоняет меня по стадиону, чтоб мои копыта были выносливей.
Я продержалась всего пару секунд, прежде чем с хохотом залегла на стол. Ирка, которая ненавидит физкультуру, почти добровольно бегает по стадиону? Держите меня семеро!
– Очень смешно.
– Очень! – всхлипнула я.
– Ладно, я побежала, мне еще домой нужно заскочить, переодеться во что-то более удобное.
Это рассмешило меня еще больше.
– Давай-давай, галопом!
– Агата!
Проводив Ирку, я убрала на кухне все следы нашей шоколадной лихорадки и вернулась на диван, устраиваясь с комфортом. Снова открыв ноутбук, я погрузилась в изучение породы немецкого дога, не успев дочитать эту статью вчера.
По всему выходило, что немецкий дог – это идеальная караульная, конвойная и служебная собака, отличающаяся уверенностью в себе и бесстрашием. Чем дальше я читала, тем больше находила сходств между характером породы и своим. А уж словосочетание «царь собак» и вовсе польстило. Надо же, сижу, читаю о собаке, и радуюсь каждому сходству с ней. Докатилась.
Потянувшись за телефоном, я застыла в нерешительности. Нужно увидеться с Владом еще раз, это понятно. Как и то, что теперь назначить встречу должна я. Только… что ему сказать? Позвонить или написать? Может напечатать сразу все вопросы, отправить на почту и пусть пишет мне объяснительную, почему считает, что я его фамильяр? Хороший план, только я не знаю его электронки.
Посомневавшись еще минут пять, я, в конце концов, остановилась на эсэмэске: «Привет. Есть время?». На третьей минуте моего нервного ожидания мобильник завибрировал, заиграл «Секрет» «Агаты Кристи» и экран телефона высветил: Влад Яблонев.
Нормальные люди отвечают на сообщение сообщением, а не звонят! Ну да, нормальные!
– Алло, – сдавленно проговорила я, спрыгнув с дивана.
– Привет, Агата. Отвечая на твой вопрос: для тебя у меня всегда найдется время.
По телефону его голос звучал так же низко и красиво, как и в реальности. И эффект звучания моего имени тоже никуда не исчез. Вот черт.
– Что ж, это хорошо, – выпнула я из себя обомлевшую девицу из книжных романов. – Потому что я готова к новой порции информации.
Он засмеялся, и я поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ, глядя в зеркальную дверцу шкафа в прихожей.
– Когда ты хочешь встретиться? – поинтересовался Влад, и я услышала на заднем фоне утробный лай.
– Сегодня. Это Кельт?
– Это Кельт, – подтвердил Яблонев. – Кельт, скажи Агате: «привет».
Я хихикнула, когда в ответ раздалось уверенное мощное «гав». Правда, оно больше напоминало требование законной вкуснятины, чем приветствие. Наверняка Влад чем-то дразнил пса. Бессовестный.
– Кельт хочет с тобой познакомиться, – тем временем продолжил Влад. – Правда сам еще об этом не знает. – Я всерьез задумалась о том, чтобы съесть что-нибудь кислое или горькое и убрать это глупое выражение довольства с лица. – Возвращаясь к теме разговора, так беспардонно прерванной этим мохнатым медведем, притворяющимся собакой: я понял, что сегодня. Во сколько конкретно?
– Как насчет часов в шесть? – выпалила я первое пришедшее в голову время.
– Хорошо. Помнишь скамейку в парке, на которой я сидел, когда ты подбежала к нам?
Еще спрашивает. Конечно же, помню.
– Да.
– Буду ждать тебя там в шесть часов. – Мне послышалась улыбка в его голосе.
– Ладно.
– До встречи, Агата, – попрощался он, первым вешая трубку.
Нет, это просто невозможно! Нужно запретить ему называть меня по имени! Пожалуй, стоит придумать себе кличку, не зря Леша с Ирой вчера шутили. Антинорма, например. Анти, просто Анти, без нормы. Это больше похоже на правду.
Глава 7
В половине шестого я вышла из дома, и, покинув двор, решила идти к парку по короткому пути, через улицу Фридриха Энгельса, а не делать крюк по проспекту и Первомайской. Мама была предупреждена о прогулке, правда, думала, что променад у меня с Ругаловой. О Владе, по понятным причинам, я не рассказывала. Сама пока ничего не понимаю, так еще и мама будет сыпать шуточками, спрашивая, когда я от нее съеду. Знаем, плавали.
Поправив шапку, я поплотнее прижала наушники, надеясь, что скачок звука в правом мне почудился. Не хотелось отправлять эту пару на помойку спустя всего каких-то три месяца. Достав плеер из кармана пуховика, я прибавила громкости и переключила на «Дети любви» «Наутилуса». Качая головой в такт песне и тихо подпевая себе под нос, я маневрировала между прохожими, подмигнув одному притомившемуся в коляске карапузу в синем пуховике-комбинезоне.
Обойдя его родителей, обсуждавших в какой детский сад устроить свое чадо, и одну очень медленную девушку, вымеряющую каждый шаг в сапогах на внушительном каблуке, я вспрыгнула на бордюр. Спиной чувствуя ее завистливый взгляд, я вовремя обернулась. Этот кузнечик в сапогах-убийцах поскользнулась, умудрившись найти носком именно тот крохотный, не засыпанный песком, участок льда. Вскинув руку, я ухватила ее за воротник дубленки, в результате небольшой возни успешно выигрывая бой с силой тяжести и придавая ей устойчивое положение. Это было совсем не сложно, учитывая, что весила она не больше пятидесяти килограммов.
– С-спасибо, – заикнулась спасенная, часто моргая и прижимая к груди сумку.
– Нет проблем, – улыбнулась я. – Вы лучше по тому краю идите, там песка больше, – присоветовала я напоследок, отворачиваясь и двигаясь в сторону перехода.
И чего я влезла? Сейчас бы она шлепнулась, и больше в такую погоду на каблуках не выходила. Или под ноги смотрела бы чаще, чем по сторонам. С другой стороны, перелом таким падением на лед заработать несложно, так что моя помощь пришлась очень кстати.
Терпеть не могу вот такие споры с собой. Вроде сделала хорошее дело, так зачем думать, нужно было вмешиваться, или нет? Это слишком просто, а Агате сложности подавай. Их же вокруг так мало, особенно в последнюю неделю.
Свернув в сторону Толстовского сквера, напичканного детскими лесенками, качелями, лабиринтами, а также лавочками и уличными тренажерами до неприличия, вскоре я уже шла мимо него, к трамвайным путям. С неба посыпала мелкая белая крошка, то ли снег, то ли лед. Закинув голову, я поймала парочку на язык, тут же ловя себя на собачьем движении. Вот черт, неужели, это сущность проявляется в таких мелочах?
Миновав площадь Искусств, я наконец-то оказалась в парке, сходу заприметив спину Яблонева, сидевшего точно так же, как и при нашей первой встрече. Существование шапки парень, похоже, игнорировал, хотя из-под кожаной куртки на спину падал черный капюшон толстовки. Словно почувствовав мое приближение (скорее всего, так и было), он повернулся в мою сторону и улыбнулся.
– Привет, – чуть запыхавшись, выдала я, улыбнувшись в ответ.
– Привет, – кивнул он, спрыгивая со скамьи. – Не подскажешь, почему у меня в голове играют «Дети любви»?
Чего? Он слышал, что я слушала, идя сюда? Это… круто. Тряхнув головой, я напела, сдергивая наушники:
– У нее был муж! У него была жена! Их город был мал, они слышали, как…
– … на другой стороне мешают ложечкой чай, – подхватил Влад, и мы понимающе улыбнулись друг другу.
– Я слушала эту песню, когда шла, – пояснила я то, что он вроде бы и так уже знал. – Несколько раз.
– Значит, я поймал твою волну.
– Неосознанно?
Яблонев красноречиво посмотрел на меня, как бы предлагая не молоть чепухи. Смутившись, я завозилась с плеером, отключая его до обратной дороги в одиночестве. Волну он мою поймал! Угу, эфирную. Я же как ходячая радиостанция.
– Итак, как я вижу, ты сегодня разговаривала с Ирой, – начал ведьмак, когда мы, не сговариваясь, пошли вперед по аллее.
– Ага. Она мне рассказала кое-что интересное.
– Не сомневаюсь, – хмыкнул Влад, сунув руки в карманы.
– У тебя с ней какие-то проблемы? – резко спросила я.
– Скорее у нее со мной, – внимательно посмотрел парень, и бровью не поведя на мой тон. – Что же интересного тебе рассказала Лошадка?
– Что ты – ежик в тумане, – буркнула я, и, переглянувшись, мы прыснули.
– Гнусная клевета. Я – ворон во мраке леса, – отшутился Влад, и, известная доля правды в этой шутке была.
– Хорошо, ворон во мраке леса. Тогда я… дог в просторах полей.
– Принимается, – благосклонно кивнул Влад, улыбнувшись краешком рта. – Как вчера доехала?
– Хорошо, только Ирка и Леша всю дорогу придумывали мне клички, – наябедничала я, переставая понимать, что делаю. Вроде бы намечался серьезный разговор, у меня и солидный список вопросов в голове вертелся, да и у него, наверное, тоже, тогда почему мы просто идем и дурачимся, как… старые знакомые?
– Мерзавцы, – протянул Влад, подмигнув мне.
– Вот-вот, – поддакнула я.
– «Альму» кто-нибудь предложил?
– Влад!
– Что, не предложили?
– Одной из первых!
– А. Вообще никакой фантазии у этих светленьких, – скорбно покачал головой Яблонев, и я, против воли, снова захихикала.
– Так, ладно. А ты бы что предложил, о, оригинальный темненький? – поинтересовалась я.
– Назови букву.
– «А».
– Тогда никакой клички. Мне слишком нравится твое имя, Агата, – улыбнулся парень.
А мне нравится, как ты его произносишь. Хорошо, что удалось вовремя удержать это на языке.
– Тогда «В».
– Тут все просто, – поморщился Влад. – Сокращаем твою фамилию, и получается «Воля».
– Скучно, – оценила я. – Как насчет «Д»? Скажешь «душка», и я ухожу, – предупредила я, припомнив этот вариант, озвученный Берёзиным.
– Что? Назвать тебя душкой? Это же надо быть бессмертным, – польстил мне практикующий.
– Поздравь Берёзина. Он бессмертный, – хмуро поделилась я, и Влад расхохотался.
– Ладно, если серьезно, я бы оттолкнулся от своей «клички» и назвал тебя Герцогиней.
Ого. А вообще звучит. Вспомнив статного черного немецкого дога на фото в статье, я даже приосанилась. Будь это девочка, такое имя ей бы точно подошло.
– Мне нравится, – удивленно признала я. – Раунд за темными, Князь.
– Рад стараться, Герцогиня, – коротко поклонился Яблонев.
– Князь и Герцогиня, почти как «Леди и Бродяга», – улыбнулась я, вспомнив мультик.
– Не смотрел, – пожал плечами Влад.
– Как это не смотрел? – округлила я глаза. – А «Все псы попадают в рай»?
– Не-а.
– Ну хоть «Болто» ты смотрел?
– Это да. Ты осознаешь, что только что назвала мне мультфильмы, где все действующие персонажи собаки или волки?
Я моргнула, понимая, что он прав. Интересно, никогда раньше об этом не задумывалась, но…
– Это тоже сущность, да?
– Тяга к собачьему племени? Да, определенно.
Я замолчала, думая, с чего начать, и к чему подступиться. Или сегодня мы продолжаем начатое вчера? Влад смахнул с волос снежинки, но так и не накинул капюшон. В отличие от меня он действительно гулял и был спокойным, как скала, или ворон, нашедший себе удобную ветку. Я же нервничала, то и дело оглядывалась по сторонам, неизвестно чего ожидая. Как будто Яблонев шел в своем мире, а я параллельно ему, по самой границе, любопытничая, набираясь смелости перешагнуть эту черту и в то же время сдерживаясь из-за нерешительности.
– Откуда ты знаешь, что я твой фамильяр?
Вряд ли это было написано у меня на лбу.
– В ночь перед встречей с тобой я провел один ритуал, – искоса взглянул на меня Влад. – Что-то вроде зова, на который должен был откликнуться фамильяр. И через день я увидел тебя. Поначалу мы не планировали заглядывать в парк, но ноги сами принесли меня к той скамейке. Так как «случайно» у нас ничего не бывает… – Он замолчал, давая мне додумать самой.
– Ты уверен, что я именно та, кто тебе нужен?
Фу, как пафосно это прозвучало.
– Абсолютно, – серьезно посмотрел на меня Влад, и все отголоски шутливого настроения, царившего в первые минуты нашей встречи, растаяли, не оставив и следа. – В моем роду, а я, как ты, надеюсь, помнишь, потомственный ведьмак, фамильяра отыскивают к восемнадцати годам. Максимум к двадцати. Мне же двадцать три. Я просрочил с образованием связи практикующего и фамильяра на пять лет. С восемнадцати, раз в год, я проводил ритуал поиска, суть которого – свести меня с предназначенным мне фамильяром в одно время и в одном месте в течение двух дней после него. Я уж думал, что мы с Лешкой в этом смысле неудачники, и вдруг он нашел Иру.
– И ты сразу же взялся за этот ритуал?
– Два дня, Агата, – закатил глаза Яблонев. – Нет, сначала я подумал, что Берёзину повезло наткнуться на своего фамильяра на улице, без какого-либо обращения к высшим силам. К тому времени я отказался от мысли о поиске фамильяра, решил, что мне не суждено из-за того, что я – нарушение преемственной линии.
– Это как понимать? – насторожилась я.
– Дар в моей семье передавался от матери к дочери, всегда рождались девочки, но моя мама сломала систему, – усмехнулся парень. – Это могло перечеркнуть многие традиции рода.
– Тогда что заставило тебя провести ритуал в этом году?
– Не что, а кто. Захарова с Праховой набросились с двух сторон, как с цепи сорвались. – Он снова закатил глаза, и я поймала себя на мысли, что сама так часто реагирую на нечто надоедливое или глупое. – Я провел ритуал, и, когда в первый день прогулок по городу с Настей чуда не произошло, на второй за меня взялась Варвара. Мы прошлись по моему району, заходили в магазины и скверы, в несколько торговых центров, пока не оказались на проспекте.
Мы с Владом остановились у неприметной лавочки в небольшом закутке между аллеями. Яблонев смахнул со скамьи снег и присел, кивая на место рядом с собой. Чуть посомневавшись, я, в конце концов, вспомнила, что никогда не болею, и опустилась на деревянное сидение, с удовольствием вытягивая ноги. В воздухе запахло табачным дымом, и я осуждающе посмотрела на закурившего Князя.
– Не боишься, что оштрафуют? Общественное место вообще-то.
– Я мало чего боюсь, – лукаво посмотрел на меня Влад. – И уж точно в этот короткий список не входит малый процент вероятности быть оштрафованным зимним морозным вечером в пустынном парке за курение.
Настала моя очередь закатывать глаза. Самонадеянный до неприличия!
– Напомни мне сказать «я же говорила», когда этот малый процент вероятности произойдет, – проворчала я.
– Ты противник курения?
– Нет, просто… – Я замолчала, не совсем понимая, как собиралась продолжить фразу.
Я не могла причислить себя к борцам за здоровый образ жизни со своей тягой к поверхности дивана и жареной пище. Почти половина моей группы была никотинозависимой, выбегая на каждой перемене за угол корпуса и на ходу доставая сигареты. Даже запах табака от рук и одежды одногруппников не раздражал меня, в отличие от их тупости, проявляющейся с завидным постоянством, но… Мне бы не хотелось, чтобы какой-нибудь патруль обнаружил нас и испортил всю беседу штрафом за курение в неположенном месте, а еще самоуверенность и вальяжность Влада действовали на нервы. К тому же моя позиция спрашивающего заставляла чувствовать себя ребенком, донимающим взрослого.
– Лестно, что ты заботишься обо мне, – тем временем улыбнулся Влад, затушив не скуренную и наполовину сигарету о кованый подлокотник лавочки и отправив ее в соседнюю урну.
– Вандал, – буркнула я, глядя на серое пятно пепла на черном металле.
– Очень приятно, я – Влад, – протянул он мне руку, криво улыбаясь.
– Как смешно, – оценила я.
Серые глаза ведьмака вспыхнули чем-то похожим на нетерпение и указали путь от моей руки к его.
– Ты думаешь об этом все время нашей прогулки. И думала весь день до нее. И наверняка вчера, перед сном. Так зачем сдерживать себя?
Сумбур, возникший в голове после этих слов, вряд ли поддавался описанию. Я понимала, о чем говорил Яблонев, но от легкости, с какой он это преподносил, становилось не по себе.
Да, глупо отрицать, что с тех пор, как вчера на лоджии квартиры Кати и Миши соприкоснулись наши руки, я не возвращалась в мыслях к этому моменту хотя бы раз в час. Уверена, что-то подобное снилось мне ночью, так что он и здесь был прав.
Волшебное ощущение уюта и осознание правильности своего места… с ним не хотелось расставаться. Беда в том, что возникало оно только при прикосновении темного ведьмака, прекрасно знающего об этой стороне воздействия на меня. Не просто знающего, но и понимающего, насколько оно успело стать желанным. Как я умудрилась вляпаться в лужу мистики, границы которой заприметила еще издали?
– Ты снова собрался отвлекать меня? – прищурилась я.
– Я снова собрался помочь тебе. Судя по тому, как тревожно замерцали твои цвета, тебя вот-вот распылит на эмоции, – выдержал мой взгляд Яблонев.
– И что это должно значить?
– Что ты нервничаешь, растерянна и смущена. Небольшой перевес хотя бы в одну сторону, и ты вспылишь, используя гнев в качестве защитной реакции на обилие информации. Просто коснись моей руки, Агата, и это станет лучшим ответом на твой вопрос.
Движимая любопытством и нежеланием спорить или отрицать правду, тем более, глядя в эти серые глаза, я стянула с правой руки перчатку. Пальцы заколол мороз, но прежде, чем я успела почувствовать холод и влажность тающих снежинок на коже, наши руки оказались прижаты друг к другу совсем как вчера. Его указательный и безымянный нежно погладили мое запястье, словно приветствуя, и я снова погрузилась в этот сладкий домашний уют.
Появившиеся от прикосновения Влада мурашки по серпантину окружили руку, добираясь до предплечья, а оттуда перекидываясь на шею. Все равно что после долгого путешествия оказаться дома и плюхнуться на любимый продавленный диван.
