Валерия Шаталова
Костры из лаванды и лжи
© Шаталова В.Р., Урбанская Д.В., текст, 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Глава 1. Курьер от хромого бога
Стройные ряды пышных кустов, усыпанных мелкими фиолетовыми цветами, тянулись до самого горизонта и утопали в багрянце заката. Негромко стрекотали невидимые цикады, словно мурлыкали на ухо нежную колыбельную. Лёгкий ветерок окутывал сладким ароматом лаванды, теплом летнего вечера и сказочной атмосферой Прованса. Тихо, умиротворённо, хорошо…
Внезапно в спину ударил порыв ветра. Раскалённый, опаляющий, злой. Женя испуганно оглянулась: поле, прекрасное ещё минуту назад, полыхнуло огнём. Он неумолимо надвигался, гудел и плевался искрами, оставляя после себя чёрную выжженную землю, пепел и уродливые остовы некогда благоухавших кустов. Лавандовые веточки корчились в пламени, дрожали и как будто тянулись к Жене в отчаянии и безмолвной мольбе. Вместо дивного аромата отвратительно тянуло гарью, вынуждая броситься прочь. Но чем быстрее она мчалась, тем сильнее опаляло спину жарким дыханием разбушевавшейся стихии.
– Помогите! – прокричала она. – Я здесь!
Глаза слезились от едкого дыма, каждый новый вдох давался всё труднее. Женя упорно неслась вперёд, закрыв рукавом лицо, но лавандовые ряды всё тянулись и тянулись к горизонту.
– Помогите! Помогите!
– Хватит орать! Весь дом перебудишь! – врезался в сознание знакомый голос. – Того и гляди соседи участкового вызовут! Вставай давай, тебе на работу пора.
Её ощутимо тряхнули за плечо:
– Вставай, говорю.
– Угу, – только и смогла судорожно выдохнуть Женя.
Дядя Костя наконец отошёл от кухонного диванчика, на котором она спала. Раздался звук льющейся из крана воды, а затем наполненный чайник с грохотом опустился на электрическую конфорку.
– И на завтрак сегодня никаких яиц, у меня от них чакры тускнеют. А после тебя и твоих кошмаров на кухне и вовсе энергетика тяжёлая… – ворчал дядя Костя.
Женя дождалась, пока он выйдет за дверь кухни, бывшей по совместительству и её спальней, и только потом распахнула глаза. Сердце колотилось, перед взором по-прежнему мелькали страшные картины мёртвого обгоревшего поля и надвигающейся стены огня, но она не произнесла ни звука, пока дребезжание дядиного голоса не стихло в коридоре. Затем она уткнулась лицом в подушку и еле слышно застонала, давая выход скопившемуся в груди едкому ужасу. На кухне до сих пор витал сладковатый аромат лаванды, прямо как во сне. Дядя вчера разложил на подоконнике бледно-лиловые веточки для травяных саше, так что за ночь вся кухня пропиталась приторным запахом, который теперь вызывал тошноту.
В ванной Женя умылась ледяной водой, стирая отголоски ночного кошмара. В зеркале над раковиной отражалось её побледневшее лицо, в золотисто-карих глазах по-прежнему стоял испуг. Тёмно-рыжие волосы сбились в воронье гнездо – верный признак того, что она беспокойно вертелась в постели.
Она наспех привела себя в порядок, собралась, подхватила сумку и выскочила в прихожую, где едва не налетела на дядю Костю. Стоя перед трельяжем[1], он тщательно причёсывал жидкую бородку полированным деревянным гребнем и умащивал её пахучим косметическим средством. Из-под короткого синего халата, расшитого золотыми звёздами, словно мантия звездочёта, торчали мосластые колени.
– Мне сегодня пораньше на работу нужно, – опередила она поток недовольных вопросов. – Максим написал, что заболел, а нам партию новых книг привезти должны. Нужно принять, проверить всё, накладные подписать…
Она тараторила, торопливо застёгивая ремешки на стоптанных босоножках. Понимала, что стоит замолчать – на неё обрушится поток нравоучений. На самом деле никакой Максим с утра, конечно, не писал, но ей просто необходимо было вырваться из удушающей атмосферы их квартиры. Женя знала каждое слово, что дядя Костя мог ей сказать. Ведь именно так проходило одно утро за другим: иван-чай без сахара, без лимона… овсянка… изредка по одному варёному всмятку яйцу… разговоры о пользе завтрака, балансе души и тела, гармонии со вселенной… и список заданий на день – когда прийти, что купить, где прибрать.
Женя выскочила на лестничную площадку, лифт ждать не стала, вместо этого побежала по ступеням вниз.
– Небольшая разминка с утра, – крикнула она дяде, закрывающему за ней дверь, а про себя добавила: – «Явно полезнее занудной лекции».
– Проси сверхурочные! – донеслось ей вслед. – Не забудь! Вечно тебе за этого Максима перерабатывать приходится!
Помимо наставлений моральных дядя Костя не забывал и о материальных ценностях. Да и как тут было забыть? Работа дяди – частная магическая практика, как он сам гордо её именовал – приносила мало денег, так что они едва сводили концы с концами. Возможно, из-за этого, а может, из-за природной скаредности опекуна Женя с детства не видела ни копейки карманных денег. Когда поступила в институт, а позже устроилась на работу, стипендию и зарплату также полагалось отдавать дяде Косте. Естественно, на расходы она получала намного меньше, чем приносила. И казалось бы, рубеж совершеннолетия был пройден несколько лет назад: давно бы расправить крылья и вырваться из мирка светлого мага Константина… Но чувство долга перед опекуном было непомерным, тяжёлым и душным.
В пролёте между седьмым и шестым этажами Женя притормозила и прислушалась. Убедившись, что дядя уже захлопнул дверь, а никого из соседей нет поблизости, она торопливо свернула на лестничную площадку. Узкое пространство между квартирами было заставлено хламом, с которым хозяева не желали расставаться. Одну стену подпирал покосившийся комод, а над ним на двух крюках был подвешен ржавеющий велосипед. На другой стороне прохода стоял узкий шкаф, битком набитый пакетами со старой одеждой. К нему Женя и направилась, воровато оглядываясь по сторонам.
Если наклониться поближе и посветить фонариком, то можно было заметить, что задняя фанерная стенка шкафа разбухла от сырости и отошла в сторону. Туда Женя и просунула узкую ладонь, вынимая из тайника небольшой тканевый мешочек. В нём оказались выключенный смартфон и кошелёк с картами, наличными и старыми фотографиями. Бросив всё в сумку, Женя продолжила спускаться, решив, что на всякий случай безопаснее будет включить телефон уже в автобусе (вдруг дядя выглянет в окно), хотя её так и тянуло проверить почту и новые сообщения в соцсетях.
«Вдруг Макс и правда что-нибудь написал?»
Дядя Костя был ярым противником современной техники, говорил, что излучение от неё забивает ему энергетические каналы. У них даже телевизора дома не было, не говоря уж о компьютере. А интернет представлялся ему какой-то дьявольской штукой. Он бы и мобильный Жене не стал покупать, но желание постоянно контролировать племянницу пересилило, и в старших классах школы девочка стала обладательницей самого дешёвого кнопочного телефона. Сколько насмешек одноклассников ей пришлось вынести из-за той допотопной мобилки! Сам же Константин Игнатьевич пользовался стационарным дисковым телефоном – считал, что от него негативных излучений в разы меньше.
Так что, едва начав тайком подрабатывать – брать небольшие переводы с французского, Женя первым делом накопила денег и купила себе нормальный современный смартфон. Хранить дома всю эту контрабанду она не смела – дядя, совершенно не стесняясь, регулярно обыскивал все её вещи. Разве что под юбку не заглядывал, и на том спасибо. Поэтому кое-что приходилось прятать в тайнике на лестнице, а что-то запрещённое – например, черновики с переводами – оставлять на работе в библиотеке.
Утро, начавшееся с кошмарного сна, словно задало настроение всему дню. Любимая кофейня, где она изредка, наперекор дяде позволяла себе стаканчик латте, сегодня встретила вывеской «Технический перерыв». В автобус Женя вбежала одной из последних и осталась стоять на ступенях, упираясь лопатками в дверь. До самой работы пришлось ехать наглухо утрамбованной шпротиной и дышать спёртым воздухом с примесью отдушек дезодорантов и духóв а-ля «Красная Москва».
В библиотеку Женя вошла злая и голодная и тут же напоролась на заведующую, Тамару Владимировну, выслушала ворчание пожилой дамы в адрес как сотрудников, так и читателей, и неожиданно обзавелась расширенным кругом обязанностей:
– Пётр Самойлов, известный драматург Самары, изъявил желание устроить в нашей библиотеке литературный вечер. Будь добра, собери про него подробную информацию, организуй всё, как положено. Объявления дай в соцсетях, договорись с Петром о точной дате, ну ты поняла. А если что-то неясно, уточни у Максима.
– Но Тамара Владимировна! Мне же ещё с картотекой нужно разобраться. Вы вчера говорили…
– Вот и делай, что говорила. Расторопнее надо быть, Евгения. Не заставляй меня жалеть о том, что я уступила просьбе Константина Игнатьевича и взяла тебя на работу. А могла, между прочим, другую девушку принять, с опытом.
– Извините, Тамара Владимировна, – Женя виновато опустила голову. – Я всё сделаю.
– Вот и славненько. Ах да, к девяти подъедет курьер с партией романтической прозы. Накладные сверь, подпиши, в картотеку внести не забудь.
«Вот же пеперомия сморщенная![2] Да чтоб я ещё хоть раз пришла на работу пораньше», – подумала Женя и, обречённо вздохнув, поплелась в отдел комплектования. Спорить не было смысла. До Жени доходили слухи, что Тамара Владимировна на старости лет пережила тяжёлый развод с судами и разделом имущества и вот теперь находила своеобразную отдушину в работе, вовсю пользуясь полномочиями заведующей.
Курьер опаздывал уже на добрых полтора часа. Женя периодически заглядывала в «Яндекс.пробки» – карта города светилась зелёным, но на все звонки посыльный твердил одно и то же оправдание: «Час пик, дороги забиты». При этом на заднем фоне отчетливо слышался людской гомон, жужжание кофемашины и даже мелькнуло приветливое: «Вам с сахаром?»
Пока курьер неспешно наслаждался завтраком, Тамара Владимировна отыгрывалась на подчинённых, придумывая дополнительные поручения любому, кто попадался ей на глаза. А поскольку кабинет начальства располагался напротив отдела комплектования, Жене в это утро особенно «везло». Впрочем, и опоздавшему Максу тоже досталось. Она слышала, как Тамара Владимировна ругалась на него по телефону и дала час, чтобы тот явился на работу, ещё и штрафом пригрозила.
– Ах, пробки? Вставать надо раньше! – рявкнула заведующая и бросила трубку.
Макс, видимо, тоже использовал классическую отговорку. Однако он уложился в тридцать семь минут и, шурша бумажным пакетом, первым делом забежал к начальству. Жене достался лишь шлейф аромата свежей выпечки.
«Интересно, что на этот раз? Эклеры или маковые булочки? Вот умеет же Макс! Раз-раз: заболтал, угостил и штраф обнулил. Эх…» – с тоской подумала она.
Когда у служебного входа припарковалась машина с долгожданной партией книг, Женя открыла дверь и застыла на месте, вцепившись в ручку. Во рту моментально пересохло, а на лбу, наоборот, выступила испарина. Прямо перед её глазами, на боку «Газели», красовался логотип местной службы доставки «Гефест» – объятая пламенем греческая сандалия с крылышками. Видимо, имелось в виду, что курьеры мчались так быстро, что подмётки горели.
Женя закрыла глаза, медленно втянула в себя воздух и мысленно сосчитала до десяти. Сколько она себя помнила, вид огня, даже нарисованного, пугал её до ужаса.
«Не думать об этом, не думать… Лучше о другом. Вот, например… Сандалии же у Гермеса были, а не у Гефеста. Перепутали они, что ли?»
– Авария на трассе, – беспечно пожал плечами водитель, вылезая из кабины. Похоже, он воспринял напряжение, отразившееся у Жени на лице, на свой счёт.
«Вот брехло!»
В отличие от Максима представитель логистической компании «Гефест» обходительностью не обладал. Мало того что опоздал, так ещё и сгрузил все коробки на асфальт у служебного входа.
– Внесите, пожалуйста, внутрь, второй кабинет по коридору, на стол у окна, – попросила Женя, старательно отводя взгляд от оранжевых языков пламени на боку автомобиля.
– Доставка только до двери.
– Но…
– Вот здесь подпишите, – сунул он ей стопку помятых с одного края листов.
– Подождите, но как же… – она беспомощно уставилась на восемь коробок с книгами и предприняла ещё одну попытку: – Вы не могли бы всё же занести их. Пожалуйста.
Артём, как было написано на бейдже, покачал головой:
– Мне за это рубликов сверху не накидывают. Так что если очень надо – то по сотке за коробку. Идёт?
Женя с тоской подумала, что к Тамаре Владимировне с вопросом о дополнительных расходах соваться нельзя, за такое светит скорее штраф, чем сумма из бюджета.
«Но не из своего же кармана мне доплачивать? Ну уж нет!»
Если у Жени появлялись лишние деньги, то они тут же отправлялись на карточку, которую она про себя называла «Билет в будущее». Благо дядя Костя сторонился современных технологий, в то время как Максим, напротив, научил пользоваться банкоматами и онлайн-переводами. Так что заветный смартфон хранил доступ не только к социальным сетям и интернету, но и к банковскому мобильному приложению.
«Да что ж сегодня за день-то такой! И Макс так некстати ушёл с поручением в бухгалтерию, а он бы обязательно помог всё перетаскать…»
Женя с трудом подняла ближайшую коробку и понесла её в библиотеку.
– Отзыв о нём напишу! Отрицательный! На официальном сайте! Пусть все узнают, что за тимьян ползучий[3] работает в «Гефесте». Никакого профессионализма, никакого элементарного уважения, – бурчала она себе под нос. – Я уж не говорю о том, что называть службу доставки именем хромого бога – просто идиотизм…
Пока она пыхтела, таская коробки, Артём ошивался возле машины, болтал по телефону и то и дело подначивал Женю. Так и сяк намекал на свою небесплатную помощь.
– Ладно, ещё одна коробка. Последняя, – подбодрила она саму себя, толкая дверь на улицу. – Самая последняя, и всё на это…
Раздался тихий металлический щелчок, и огонь вдруг взметнулся перед лицом, стирая рядом стоящего Артёма и прочий окружающий мир. Трескучий жар поглотил все звуки, оставив лишь гул пламени, грохот падающих балок, истошные человеческие крики… Женя зажала ладонями уши и повалилась на колени, не зная, куда бежать, – вокруг бушевала разъярённая стихия.
– Помогите, – прохрипела она, ощущая, как на зубах скрипит пепел. – Помогите, я здесь…
Глава 2. Рабство с французским акцентом
– Тихо, тихо! Всё в порядке.
Знакомый голос пробился в сознание и стал путеводной нитью, возвратившей Женю в реальность. И не было сейчас ничего дороже той теплоты, с которой Максим поглаживал её по плечу. Лёгкий цитрусовый аромат, исходивший от него, хотелось вдыхать снова и снова, лишь бы никогда больше не чувствовать удушливую гарь.
Женя опустила ладони и затравленно огляделась.
Максим сидел рядом на корточках и обеспокоенно заглядывал ей в глаза. Солнце светило ему в спину, обрамляя ореолом угловатые плечи и золотя отросшие русые волосы, которые он сегодня не стал собирать в хвост.
Рядом с ошарашенным видом стоял тот самый курьер «Гефеста», дымящаяся сигарета подрагивала у него в пальцах левой руки, а правой он нервно щёлкал металлической крышкой зажигалки. Чуть поодаль, у машины, любопытными сусликами замерли две проходившие мимо старушки. Сама Женя сидела на последней оставшейся на улице коробке с книгами, и та подозрительно прогнулась под её весом. Вокруг валялись разбросанные листки накладных.
– Что… – Женя откашлялась. – Что случилось?
– Это ты мне скажи. – Максим нахмурился и встал, складывая руки на груди. – Ты так кричала, словно тебя заживо в котел с кипящим маслом опустили! Из бухгалтерии было слышно.
– Я не знаю… – пробормотала она. – Огонь… мне в лицо полыхнуло… И я…
Она смутилась и замолчала, уставившись в асфальт перед собой.
– В лицо, говоришь? – Макс внезапно метнулся к курьеру и, схватив его за футболку, прижал к стене. – Ты что сделал?!
– Эй, чувак, руки убрал! – возмутился Артём и грубо высвободился из захвата, оттолкнув Макса. Демонстративно поправив одежду, он добавил: – Что я, совсем, что ли, дебил? Прикурил просто, а она как давай верещать на всю улицу, будто зажигалок никогда не видела.
«К чему эти разбирательства? И так понятно, кто в итоге окажется виноват. Как обычно…»
Она снова уставилась под ноги, а пальцами потянулась к пуговице на блузке и стала её нервно крутить. Это привычное действие успокаивало, правда, пуговицы часто приходилось пришивать заново.
– Вот именно, – зло прошипел Макс, стоя перед курьером. – Ты дебил. Нельзя людей пугать! С «Гефестом» наша библиотека больше сотрудничать не будет. Так и передай своему руководству.
– Взаимно. К вашему руководству у меня тоже претензии! – огрызнулся курьер и забрался в кабину «Газели». – Понаберут по объявлению всяких чокнутых!
– Сам ты чокнутый! – возмутился Максим. – У неё пирофобия!
– Да хоть хренофобия… – Он перевёл взгляд на Женю, демонстративно покрутил пальцем у виска и завёл двигатель. – Лечить кукушку надо, припадочная!
Громко хлопнув дверью, Артём вдавил педаль газа и умчался прочь.
На несколько минут воцарилась тишина. Затем Максим со злостью пнул камушек в направлении наблюдающих за сценой старушек, как бы намекая, что концерт окончен.
– Не слушай ты этого придурка. – Он подошёл и протянул Жене руку. – Сейчас пойдём, кофейку выпьем.
– Мне, кажется, лучше валерьянки… – пробормотала она, но друг услышал и покладисто кивнул.
– Можно и валерьянки, накапаем тебе в кофе, это сейчас модный тренд – совмещать несовместимое. А ещё я для тебя вафли из кондитерской захватил. Венские, как ты любишь. Ну? Идём?
Женя благодарно кивнула и даже нашла в себе силы улыбнуться. Она поднялась с коробки и опёрлась на предложенный локоть. Но стоило ей развернуться к двери, как улыбка тут же сползла с её лица. Кажется, у позорной сцены имелся ещё один зритель…
– Евгения… – процедила стоявшая на пороге Тамара Владимировна. – Живо. В мой. Кабинет.
После напряжённого разговора с заведующей – одного из самых неприятных в жизни, а ей было с чем сравнивать – Женя еле досидела до конца рабочего дня, с каждой минутой сильнее погружаясь в уныние.
«Проклятый щелчок зажигалки! И всё, до свидания?! Как же несправедливо… И что теперь дядя Костя скажет?» – вздыхала она, то жалостливо обнимая себя за плечи, то потирая пальцами виски. Вдобавок ко всем проблемам после панической атаки у неё разыгралась жуткая мигрень. «Ну почему всё так?! Почему я такая?!»
Вернувшись вечером домой, она старалась зайти в квартиру как можно тише. От всей души надеялась, что дяди нет дома или он занят с клиентом, и тогда она сможет закрыться в ванной и разложить карты, пытаясь найти объяснение сегодняшней ситуации, а заодно и понять, как быть дальше.
Но провидение явно было не на её стороне. Едва замок за спиной щёлкнул, отсекая путь к бегству, Константин Игнатьевич, как по волшебству, материализовался в прихожей. И выглядел он недовольным, как людоед на веганской пирушке. Его борода, щедро сдобренная маслом пачули, свисала с подбородка острой сосулькой, угрожая жирными пятнами его любимому халату.
«Вышел меня встретить, даже не закончив с марафетом? Что-то определённо случилось… Ой, не-е-ет! Нет, нет, нет! Неужели Тамара Владимировна ему уже позвонила?!»
– Евгения, что это такое?!
Вместо приветствия дядя с брезгливым видом потряс перед её лицом исписанными листами в клеточку.
«Меня, что, сегодня кто-то проклял? Просто «отличное» завершение «отличного» дня!»
Женя вздохнула и принялась разуваться, чтобы собраться с мыслями.
«И как же меня угораздило забыть дома тетрадь с переводом?! Ладно… Мыслить позитивно. Мыслить позитивно. Спасибо, что не звонок заведующей».
– Это мои старые записки с французским, дядь Кость, где ты их нашёл? – попыталась она выкрутиться, не признаваясь про подработку.
– Я же запретил тебе учить этот проклятый язык, – в его голосе прорезались визгливые нотки. – Ещё не хватало, чтоб ты пошла по стопам своей мамаши. Достаточно она зла принесла нашей семье, шлюха французская! Брата моего со свету сжила, тебя сиротой оставила.
– Я и не учу больше, – Женя покорно отвела взгляд.
Хотя всё внутри у неё переворачивалось от сказанного про маму, она знала, что лучше не перечить, а перетерпеть. Дядя выпустит пар и успокоится. Время подростковых бунтов, когда она пыталась отстоять доброе имя давно погибшей матери, которую даже не помнила, осталось в прошлом. Теперь у неё был план, и чтобы его осуществить, нельзя поддаваться на провокации. Особенно после того, что произошло сегодня.
– Чтобы я этой мерзости больше не видел! – Дядя у неё на глазах демонстративно разорвал тетрадь на несколько частей, швырнул обрывки на пол и, развернувшись, процедил через плечо: – Как приберёшь тут всё, накрывай на стол. Хочу успеть поужинать, в семь придёт клиентка.
Под брюзжание, нравоучения и поминания психео[4], забивающего каналы тёмной энергетикой, Женя хлопотала по дому и отсчитывала минуты до прихода очередной любительницы узнать своё будущее раньше положенного срока. Как раз домывала полы в прихожей, когда вновь появился разозлённый дядя Костя. Теперь он был одет, как и подобает к этому часу – в белую шёлковую рубашку и расшитую серебристыми рунами жилетку, которые он надевал к приходу особо важных клиентов – постоянных или платёжеспособных. А вот выражение его лица не сулило ничего хорошего. И вновь он злобно тряс листками. Сначала Женя даже не поняла – вроде бы остальные переводы остались на работе. Но присмотревшись, поникла. Это были измятые страницы «Из рук в руки» – газеты, которую она купила на остановке по пути домой и в которой, пока ехала в автобусе, отмечала интересные вакансии.
«Снова копался в моей сумке… Когда же я перестану наступать на одни и те же грабли?»
– Как ты это объяснишь? – рявкнул он.
– Просто посмотрела вакансии, какие есть предложения сейчас. Вдруг где-то условия получше, оклад повыше.
– Да куда тебя, бестолковую, возьмут-то? Я с таким трудом выбил для тебя место в библиотеке, а ты? Неблагодарная!
– Но дядя Костя! – осмелилась возразить Женя. – Там ведь зарплата небольшая.
– Но она хотя бы есть! Здесь и сейчас. А что будет, когда ты провалишь испытательный срок на новой работе? Где, – он откашлялся и добавил в голос высокие нотки, пытаясь спародировать Женю, – где условия получше и оклад повыше.
– Но…
– Что тогда, Евгения? На шее моей сидеть будешь? Бес-тол-ко-вая! – отчеканил он, выделяя каждый слог, а затем разорвал газету на клочки и бросил на только что вымытый пол.
Остаток вечера и правда прошёл тихо. Дядя принимал клиентов в своём кабинете, который одновременно являлся и его спальней. Так и не решившись раскинуть Таро для себя, Женя расстелила постельное бельё на узком диванчике в кухне, забралась под тонкий плед. Стрелка часов над столом едва приблизилась к десяти, но негативная аура прошедшего дня так давила, что Жене не терпелось оставить всё позади. Она вытянулась, чуть разведя руки и ноги в стороны, насколько позволяла ширина дивана, и сосредоточила внутренний взор на ступнях, мысленно расслабляя их, затем плавно перешла к голеням, икрам…
Резкий визг звонка заставил её подскочить. Женя едва не рухнула с дивана, а в районе голеностопа что-то подозрительно щёлкнуло.
– Открой! – крикнул из спальни дядя.
– Сейчас, минутку, – отозвалась она, суетясь, пытаясь одновременно растереть ногу и одеться. – Я уже легла.
Звонок повторился снова, а рука никак не попадала в рукав блузки.
«Да что ж такое!»
Хлопнула дверь дядиной комнаты, в коридоре раздались шаркающие шаги, затем лязгнул замок… Женя обречённо замерла – снова испортила ему настроение.
– Константин Игнатьевич, миленький, доброго вечера, – послышался лебезящий голос Розы Ильиничны, соседки из сорок пятой квартиры. – Прошу прощения за столь поздний визит, но я совсем не могу уснуть.
– Оно и неудивительно, бледная ты какая-то, Роза. Давление? Или сонный сбор нужен? Сейчас посмотрю, кажется, у меня оставался мешочек…
– Ой, спасибо, конечно. А я всегда говорила, что ты добрейшей души человек, Константин. Но, понимаешь, дело в запахе. Накурено у нас в подъезде. Чувствуешь? Эта дама, что от тебя вышла, долго потом на ступеньках сидела, слёзы лила да дымила без конца. На замечания не реагировала.
– Расклад у неё не очень хороший, Роза. Есть над чем горевать.
– Я-то понимаю. Но окурки по всей площадке раскидывать – тоже не дело. И салфетки вон. Безобразие.
– Хм, странно. Я ведь просил Евгению прибраться в подъезде.
«Не просил!»
– Ну как видишь…
«И вообще, почему я должна прибираться ещё и в подъезде? Мало ли кто там намусорил! – мысленно возмутилась Женя. – Но проще на меня свалить, чем Розу Ильиничну выслушивать».
Женя так и представила себе, как соседка разводит руками и недовольно кривит губы.
– Вот девка непутёвая! – посетовал дядя Костя. – Вырастил на свою голову.
«Да как же? Да я…»
– Ох, ты бы построже, что ли, с ней. Молодёжь-то, знаешь, какая нынче пошла. Наглая, ленивая и невоспитанная…
«Да что ж ты за… ребуция старческая![5]»
Жене, как и той клиентке, захотелось сесть на ступеньку в подъезде, прислониться лбом к окрашенной стене и рыдать от несправедливости и навалившихся неурядиц. От того, что и ей в жизни выпал такой неудачный расклад. Но вместо этого, глотая обидные слёзы, она отправилась на лестничную клетку убираться. Женя давно усвоила простую истину: лучше выполнить просьбу, промолчать, потерпеть… Дядю Костю всё равно не переспоришь, только нервы себе измотаешь, наслушаешься нотаций и заверений в своей полной никчёмности и неприспособленности к жизни.
* * *
Следующее утро на первый взгляд ничем не отличалось от предыдущего: торопливый подъём, дядины нравоучения. Но Женя знала, что хоть тот вчерашний дурной сон про горящее поле лаванды и истаял при свете солнца, впереди её ожидал другой кошмар наяву – рабочий день. Так и случилось. Тамара Владимировна не упускала ни одной возможности напомнить Жене про позорный инцидент с курьером. Она зудела, и стыдила, и обливала презрением, и, конечно, не забывала давать всё новые и новые поручения. В конце концов Женя позорно сбежала в читальный зал и притаилась между стеллажей с книгами в районе секции с детективами, пытаясь выгадать себе хоть десять минут спокойствия. Там её и нашёл Макс.
Он заговорщически огляделся по сторонам и протянул ей несколько листков с напечатанным текстом:
– Вот, держи, втихаря пустил на принтер, пока Грымза Владимировна чайной ложечкой выедала твой мозг.
– Не говори… не начальница, а бегония пупырчатая![6] – устало прошептала Женя.
Макс прыснул и зажал себе рот ладонью, чтобы не шуметь.
– Я не могу… Пупырчатая! Отпад! Ну ты даёшь, Жень! – наконец простонал он, отдышавшись. – Где ты откапываешь все эти свои смешные ругачки?
– Так это ж всё растения, в основном целебные, – пробурчала она, но было видно, что комплимент друга ей приятен. – Если б ты отсортировал столько всякой зелени для травяных сборов и притирок дяди Кости, и не такого бы нахватался! Так что это ты распечатал?
– А это… – Максим театрально понизил голос. – Подходящие вакансии. В интернете поискал.
– А, спасибо, – без энтузиазма произнесла Женя и, свернув бумаги, убрала в карман юбки. – Я вчера тоже купила газету с объявлениями.
И она вздохнула, вспомнив, какая участь постигла ту несчастную, ни в чём не повинную газету.
– Да погоди ты, не убирай! – возмутился Макс. – Посмотри последний лист – там реально не вакансия, а вишенка на торте. Идеально подходит тебе!
И он почему-то изобразил, как целует сложенные щепоткой пальцы. и на французский манер произнёс: «О-ля-ля!»
А пока Женя послушно разворачивала листы, Максим запоздало фыркнул:
– Господи, газета с объявлениями! Ты в каком вообще веке живёшь? Ещё бы по верёвке с узелковым письмом работу новую искала.
Женя проигнорировала подначку, вчитываясь в текст, который неожиданно оказался на французском.
– Что это? – снова повторила она, как болванчик.
Слова по отдельности были понятны… музей… архив… переводы… но в общую картинку складываться отказывались.
– Как что? Работа во Франции. Специально искал в твоём Провансе. Текст я через переводчик прогнал – бумажки нужно перебирать в архиве. Это ты умеешь, язык знаешь.
– Но… Максим. – Листок в её руках дрогнул. – Ты… Ты хочешь, чтобы я уехала?
– Ну конечно! Сейчас для тебя так будет лучше.
– А как же… мы… – она шмыгнула носом, готовая вот-вот расплакаться.
– Жень, ты чего расстроилась-то? Есть же скайп, телефоны, соцсети. Переезд – это не конец общению.
– Правда?
Максим усмехнулся и вдруг раскинул руки в разные стороны.
– Большой мир – большие возможности, детка, – продекламировал он не своим голосом, а потом по-хулигански подмигнул: – Классное предложение. Реально. И жильё предоставят, и оклад солидный!
– М-м-м… – У Жени немного отлегло от сердца, да и ехать она всё равно никуда не собиралась. Тем более по какому-то объявлению, сулящему золотые горы. – Смахивает на дармовой сыр в мышеловке.
– Да брось! Это твой шанс всё изменить! – Его глаза так азартно горели, что Женя в который раз засмотрелась: серо-голубая радужка лишь на первый взгляд казалась обычной. Если присмотреться внимательней, то глаза Макса напоминали предутреннее бледнеющее небо, с тёмной полосой на горизонте и россыпью крохотных золотых звёздочек. – Настоящий реальный шанс, понимаешь?
– А? – она тряхнула головой, пытаясь вновь вникнуть в суть разговора.
– Ну сколько ты ещё будешь выкраивать по копейке на аренду отдельной квартиры?
– Комнаты.
– Не важно. Мы же с тобой считали. Твоих накоплений и на месяц едва хватит. А потом что? Долги, кредиты? Возвращение к ведьмаку твоему?
– Дядя Костя – светлый маг. Он…
– Да, Жень, ты слышишь меня, нет? Фран-ци-я…
– Глупости всё это, – отмахнулась она. – Там наверняка жуткая бюрократия: страховки, карты особые, бумажки всякие. Впрочем, не важно. Меня всё равно никто туда не возьмёт.
– С чего ты взяла? Ты ведь даже не попыталась.
– Да я здесь-то справиться не могу. Тамара…
– Плевать на Грымзу. Идём, составим резюме. – Макс решительно потянул Женю за собой меж стеллажей.
Его тёплая рука так крепко и уверенно держала её ладонь, что легко было забыть про все проблемы и просто позволить увести себя куда угодно. Жене пришлось сосредоточиться.
– Резюме действительно нужно, – согласилась она. – Но во Францию я не поеду. Не сейчас. Не так сразу. Мне нужно время. Вот встану на ноги, заработаю.
– Бла-бла-бла.
– Макс, ну правда. Ты торопишь события. Как я буду там? Я же ничего не знаю, знакомых нет. Одна в чужой стране – ужас!
– Это твоя историческая родина, между прочим. Тебе ни виза не понадобится, ни разрешение на работу. От второго гражданства вон сколько плюшек. Или в этой ситуации правильно говорить – круассанов? – Он рассмеялся собственной шутке. – Что скажешь, мадемуазель Эже́ни Арно? Так ведь у тебя в паспорте написано?
