Валерия Карнава
Игры в космосе: Освобождение
Через три часа он умер.
***
Карл и Куррк знали друг друга уже более десяти лет. Когда впервые Куррк победил Карла на играх, Карл поклялся, что теперь всегда будет преследовать его на арене. Куррку понравился вызов землянина, и он его принял. С тех пор между ними возникло подобие противостояния на арене и дружбы в жизни. Они оба были хорошими игроками и любили пуззанскую кухню, особенностью которых являлись жареные механические тараканы, после попадания в желудок ползающие по его стенкам до полного переваривания. Лакомство не для слабонервных, ведь это вызывало нервную щекотку внутри самого тела.
Около двух с половиной лет назад Карлу диагностировали опухоль головного мозга. Он почти не чувствовал правую ногу, бредил, говорил с трудом, терял слух и зрение. Карлу пришлось уйти с работы. Он трудился инженером на заводе, изготавливающем переговорные устройства, необходимые для связи с другими цивилизациями. Теперь Карл почти не выходил из дома. Врачи говорили, что жить ему оставалось год или в лучшем случае два.
Требовалась операция по трансплантации мозга. На земле такие операции не проводились. Куррк повёз Карла на планету Пузз: отец его возлюбленной был доктором и делал подобные операции уже не раз. Выяснилось, что у Карла поражена только часть мозга, а вторую извлекать не в коем случае нельзя, иначе Карл не проснётся после наркоза. Было принято решение извлечь поражённую часть, а её заменить половиной мозга землянина Марка, служившего в разведке. Тот умер в тюрьме после поимки особо опасного преступника Абиса: повесился, не дожидаясь суда. Марк укрывал своего давнего товарища, совершившего несколько краж на разных планетах. Самого Марка выследил агент из щупальцевидных.
Казалось, что всё миновало. Уже как полгода после операции Карл чувствовал себя хорошо, снова стал вести полноценный образ жизни, вернулся к своей службе. Готовился к очередным играм. Однако на них так и не попал. У него начались сильные головные боли, появились галлюцинации. Его жизнь приняла иную форму: временами он жил жизнью Карла, а затем проваливался в другую реальность, в которой считал себя агентом. Что удивительно, он даже переживал в своих галлюцинациях некоторые моменты жизни Марка.
С каждым месяцем жизнь Карла усложнялась. В его голове воскресал Марк, не давая его сознание жить полноценной жизнью. С каждым днём это становилось всё навязчивее и навязчивее. Выход был только один – больница. Только там могли хотя бы облегчить симптомы. Карла снова повезли на планету Пузз. Эта больница представлялась Карлу тюрьмой. Он видел те же стены, что были в клетке Марка, чувствовал вкус той же еды, которую тот ел.
Алина переживала за брата. Ей было тяжело наблюдать за тем, как он страдал от раздвоения личности, а помочь ему она ничем не могла. Куррк тоже. Он часто навещал его в больнице, однако толком поговорить они не могли, потому что Карл часто видел в Куррке того самого пришельца, который поймал Марка. Врач только разводил руками: ничего не поделать. Вживлённая часть мозга плохо прижилась: такое бывало, но редко. Марк так и останется в сознании Карла до конца его жизни.
Карлу не так просто было это принять, поскольку его мозг будто раздвоился. Однако он осознал одно: это не жизнь. Когда к нему в очередной раз пришёл Куррк и рассказал про игры, что-то перевернулось внутри Карла, словно произошла перезагрузка, он схватил его за щупальца и стал умолять, чтобы шупальцевидный помог ему попасть на арену. Куррк только покачал головой. Кто же выпустит на арену психически нездорового игрока? «Вытащи меня отсюда! Я не хочу остаток жизни провести в тюрьме!» – Карл стоял на своём. «Это не тюрьма, а больница», – говорил Куррк. «Для меня одно и то же, я тут иссыхаю, жизнь проходит мимо меня».
Карл выглядел бледным, взгляд у него был рассеянным, волосы всклоченные. Жизнь действительно проходила мимо него. Куррку стало жаль своего товарища, который некогда с энтузиазмом бороздил пространство арены, и согласился ему помочь. Благодаря стараниям Куррка Карлу дали электронный билет, в котором говорилось, что он прошёл лечение, полностью здоров и допускается к играм. А перед самыми играми Карлу вкололи ударную дозу вещества, способного хотя бы на несколько часов, пока они будут длиться, задержать сознание Карла в том виде, в каком оно и должно быть.
Карл продержался этот день, но потом его мозг просто не выдержал: под действием очень сильного вещества он умирал в десятки раз быстрее, буквально таял. Карла предупреждали о последствиях, однако он не слушал. Он желал вновь почувствовать жизнь. Свою, привычную. Ощутить пульсацию трибун и энергию арены. Этого желали все те, кто выступал на арене. Все те, кто не мог жить без того, чтобы ими не восхищались.
Желал увидеть, как злится и нервничает Куррк. На арене никакой дружбы. Только противостояние.
После смерти Карла Куррк сидел два часа на трибунах пустой арены. Сгорбленный и подавленный. В полутьме. Вокруг ни звука, ни движения. А ещё некоторое время назад она дышала жизнью. Жила игрой. Щупальцами пришелец меланхолично перебирал маленькую квадратную фигурку, наподобие тех, которые они открывали, чтобы увидеть символы. Не отводил от неё глаз, будто пытался загипнотизировать. Фигура Куррка содержала пустоту. Как и его душа. И кокон Карла. Землянин знал, что не доживёт до следующего дня и не оставил никакого заветного желания. А загадывать что-то для близких воспрещалось.
А ещё Карл мечтал освободиться от болезни, разрывающий его разум на две половинки. Он победил разрушение в последнем раунде в игре, но не смог победить его в жизни.
И всё-таки он освободился. Но…
Не будет больше таких игр. Не будет прежнего противостояния.
По щеке Куррка скатилась крупная слеза.
