bannerbannerbanner
полная версияШиари выбирает первой

Валерия Чернованова
Шиари выбирает первой

Полная версия

– Риф, ты ещё долго? Занятие вот-вот начнётся.

Смахнув слёзы, выступившие на глазах, шмыгнула носом и произнесла:

– Я сейчас. Дай мне минуту.

Остаток учебного дня прошёл в каком-то отупляющем трансе. Урок истории, флаосского языка, азы левитации… Я вроде и присутствовала на занятиях – и в то же время меня там как будто не было. Даже боль от ожогов притупилась; куда сильнее болело сердце.

Хвала духам, Ронан не показал эту кошмарную записку никому из преподавателей. За слова про империю у всех Ноэро могли быть нешуточные проблемы. Тем более что мы с Тессой без Рифа не представляем для императора никакой ценности.

Если его величество узнает, что Рифер сбежал, исчез, уверена, мигом от нас избавится, обвинив в преступлениях брата и прапрабабки. А обширные земли, рудники Ноэро достанутся какому-нибудь другому знатному роду чаровиков, от которого империи будет прок.

Вечером, наверное в сотый раз перечитав послание, я сожгла его. Пока Бриан корпел над учебниками, сидела в другом конце комнаты и смотрела, как пламя свечи пожирает бумагу, превращая её в невесомые хлопья пепла.

Точно такие же сейчас заполнили моё сердце.

– Лягу сегодня пораньше. Устал… я.

– Я ещё немного позанимаюсь и тоже буду ложиться, – ответил Торнвил, не оборачиваясь, и перевернул страницу.

Наверное, духи сжалились надо мной, потому что уснула быстро. Стоило отвернуться к стене и накрыться одеялом, как провалилась в глубокий сон.

Из которого меня вырвал страшный, жуткий вой.

В нём было столько отчаянья и боли, что я, спросонья не понимая, что происходит, слетела с кровати и, упав на колени перед постелью соседа, стала тормошить его.

– Бриан, проснись! Бриан!!!

Парень распахнул глаза и только тут я поняла, что на мне нет иллюзии и чары не искажают мой голос. Торнвил это тоже… понял. Резко сел на постели и замер, на сводя с меня ошеломленного взгляда.

А потом сдавленно прошептал:

– Лайра?

Глава 16

Тишина в комнате стояла такая, что казалась почти осязаемой. Я смотрела в глаза кадета и лихорадочно искала слова объяснения, но не находила. Волнение, страх, досада, что так глупо себя раскрыла, застряли в горле, не давая голосу прорваться наружу.

– Я… – Это единственное, что сумела из себя выдавить и снова замолчала, под полным изумления и недоверия взглядом парня.

– Ты иллюзор, – наконец проговорил он, продолжая пялиться на меня с таким видом, словно я была трёхглавой гидрой.

Молча кивнула в ответ.

– И не отреклась в своё время от силы.

Ещё один кивок. Я покаянно опустила голову, вдруг почувствовав себя какой-то преступницей.

Наверное, в глазах Бриана я таковой и была: ведьмой, поправшей один из основополагающих законов Эргандара. Сумасшедшей, осмелившейся пойти против воли императора.

– И ты пришла в Кальдерок вместо брата, – закончил двигаться по пути разгадки Торнвил, и к изумлению в его взгляде прибавилось осуждение.

Честно признаться, так стыдно мне ещё никогда не было.

– Я… я испугалась. За честь семьи, за наше будущее. – Слова давались непросто, но нужно было что-то говорить. Пытаться хоть как-то объяснить свой отчаянный порыв.

– Но как ты себе это представляешь? Думаешь, сможешь учиться вместо него? Это же… Это безумие!

Я горько усмехнулась:

– Когда шла сюда, была уверена, что брат скоро объявится. Нагуляется, спохватится и бросится в Кальдерок. А потом узнала о его прощальном письме, но уходить из академии уже было поздно. Да я и не знала как. Всё закрутилось, и меня затянуло в водоворот событий.

В комнату вернулась тишина, мрачная и давящая. Я всё ждала, что Торнвил сорвётся с места и помчится рассказывать о девице, нагло втершейся к нему в доверие, но он продолжал сидеть на постели: взлохмаченный, сбитый с толку, растерянный.

– И что ты теперь собираешься делать? Зная, что Риф не вернётся.

Пожала плечами, неуверенно ответила:

– Постараюсь дожить до пятницы, когда можно будет уйти из академии, а дальше… Если ты, конечно, раньше не раскроешь меня перед преподавателями.

Торнвил нахмурился и, наверное, впервые в жизни в мягких чертах его лица появились резкость и упрямство, сделав его чуть больше похожим на мужчину и чуть меньше на красивого, золотоволосого парня.

– Не раскрою. Не подумай, я считаю и продолжу считать, что ты поступила неразумно. Не сейчас, а тогда. Когда не отреклась от дара. Теперь же тобой двигало желание защитить семью, и это я могу понять.

– Спасибо, – растроганно прошептала я и опустила взгляд, ощутив слёзы в глазах.

– Тебе действительно будет лучше дотерпеть до пятницы и уйти, – с самым серьёзным видом проговорил кадет. – Пусть лучше имя Ноэро покроется позором, чем ты лишишься жизни.

С его словами было сложно поспорить. Мне действительно здесь не место. Два дня мне просто фантастически везло, но сколько продлится это везение? Рано или поздно я себя выдам, тем более что учиться и поддерживать иллюзию невыносимо сложно.

Словно заглянув в мои мысли, Бриан сказал со слабой улыбкой:

– Жаль, что столь могущественный дар достался девочке. То, как ты удерживала иллюзию, особенно во время тренировок, просто поразительно!

– Сочту за комплимент, хоть и сомнительный, – буркнула я, немного задетая его словами. Теми, что про девчонку.

Бриан это понял и поспешил извиниться:

– Я не то имел в виду. Ты очень талантлива, Лайра. И при других обстоятельствах я был бы рад быть с тобой в одном отряде.

Мы обменялись улыбками и грустными взглядами, а потом кадет поинтересовался:

– Как тебе удалось попасть в академию без метки?

– Чистое везение. Я так до сих пор и не узнала, что она из себя представляет.

Закатав рукав рубахи, Бриан продемонстрировал мне запястье, на котором, стоило коснуться кожи, обозначилась серебристая вязь: несколько нахлёстывающихся друг на друга символов древнего адарийского языка, который испокон веков в своих заклинаниях использовали чаровики.

– Ещё один повод для тебя исчезнуть.

Тяжело вздохнув, кивнула и поднялась на ноги, собираясь перебраться к себе на кровать. Уснуть теперь вряд ли усну, но это не повод не давать соседу спать. Поднимаясь, упёрлась в постель ладонью и поморщилась от боли, прорезавшей руку.

Бриан это заметил, спросил встревоженно:

– Что случилось?

Я показала ему обожжённые ладони, которые теперь выглядели ещё хуже, чем раньше: вся кожа покрылась волдырями.

– Боюсь идти к животворцам, чтобы себя не выдать, – объяснила и тут же поспешила добавить: – Но ничего, скоро пройдёт.

– Ну да! – мрачно хмыкнул Торнвил. – Извини, Лайра, но твоя стойкость граничит с глупостью.

С этими словами, тоже для меня не самыми приятными, он поднялся. В два шага оказавшись возле стола, зажёг свечу и, пока я пыталась понять, что он собрался делать, поднёс руку к огню.

– Ты что творишь?!

Кадет поморщился от боли, но не ответил. И руку не отнял, продолжал стойко держать над жадно вонзившимся в кожу пламенем.

– Бриан!

– Скоро вернусь. – Перестав над собой издеваться, он как был в пижаме, так в ней и вышел.

Отсутствовал минут двадцать, а я не знала, что и думать. Ходила из угла в угол, нервно кусая губы. Не пошёл же, в самом деле, раскрывать меня перед ректором? Но тогда зачем жёг себе руку?

Вернулся Торнвил с перебинтованной ладонью и такой довольный, будто ему на грудь понавешали с десяток медалей.

– Вот, – сказал, протягивая мне баночку с желтоватой мазью. – Должно быстро помочь. По крайней мере, боль точно сразу пройдёт. Проверено на себе.

Скинув обувь, кадет забрался под одеяло, а я, не теряя времени, раскрыла заветную баночку и стала обрабатывать ожоги, чувствуя, как жжение притупляется.

А мне хочется улыбаться.

Несмотря на пессимистические прогнозы, что остаток ночи буду мучиться бессонницей, уснула я быстро и до самого утра спала как убитая, а проснувшись, почувствовала себя на удивление бодрой.

Сил было столько, что на иллюзию ушла от силы минута. Пока Бриан умывался, а Эшвар, расхаживая по комнате, предавался своему любимому занятию – читал мне нотации, я успела одеться и обработать ладони чудо-средством.

– Плохо, деточка, очень плохо. Раз знает он, значит, в скором времени узнает и его курица.

– Курица? – переспросила я недоумённо.

– А то ты не понимаешь, о ком я! – окрысился цып, при этом недовольно напыжившись.

– Полагаю, что о Санае. – Я не сумела сдержать улыбку, что вызвало в фамильяре очередной шквал недовольства.

– Больше куриц я здесь не вижу. И тебе, деточка, не улыбаться надо, а молиться духам, чтобы эта… эта… нехорошая птица (!) тебя… нас (!) не раскрыла!

– От хорошего цыпа слышу. – С трудом удержалась, чтобы не показать ему язык.

В ответ Эшвар издал нечто очень похожее не приглушённое рычание. Знаю, птицы, пусть даже и магические, рычать не должны, но Эшви под воздействием эмоций был способен и не такое.

Глядя на него, негодующего, возмущённого, со вздыбленными перьями, я с трудом давила в себе приступ смеха.

– Если бы был плохим, Лайра, тебя бы здесь не было. Размяк я на старости лет. Слишком многое тебе позволяю. Всем твоим глупостям и сумасбродствам потакаю.

– Да ты у меня просто лапочка безотказная. Рифера так и не удалось обнаружить? – сменила я тему, дабы прервать его ворчливые излияния.

– Нет, всё ещё не чувствую.

Видимо, брат обзавёлся каким-нибудь хитрым артефактом, который помогает ему прятаться от фамильяра. Из-за этого я на Рифа ещё больше злилась, а уж обида и вовсе всё сердце мне протравила.

– Что там Морри?

– Нервничает. И очень тебя ждёт. Баронесса тобой особо не интересовалась. К счастью. Но из девчонки никудышная союзница.

Это точно. В случае чего Морри сразу расколется. Хорошо, что Эскорн пока недееспособный. Вернее, плохо, но…

 

Нет, всё-таки хорошо.

– Ничего, осталось продержаться до пятницы, – успокоила фамильяра.

А в понедельник весь род Ноэро будет опозорен.

Выйдя из туалета, Бриан позволил себе короткие мгновения ступора, после чего пробормотал:

– Твой вид, Лайра, одновременно и захватывает, и ужасает.

– Ты мастер отвешивать сомнительные комплименты, но всё равно отвечу спасибо, – пошутила я голосом брата, заставив Торнвила вздрогнуть.

– Называй её… его… Рифером, – нравоучительно заявил хранитель, а подскочив к кадету, грозно гаркнул: – И не рассказывай об этом своей ку… кукушке!

Не уверена, что «кукушка» прозвучало менее обидно, чем «курица». Я бы на месте Бриана обиделась за свою хранительницу, а парень, наоборот, заулыбался.

– Не переживай. Саная предана мне и не раскроет чужую тайну.

– Даже твоей семье? – не сдавался фамильяр, делая грозные шажки к парню.

Не сказала бы, что Бриан впечатлился, да и меня снова потянуло на улыбку.

– Саная служит только мне. У каждого в нашей семье свой фамильяр.

Мы с Эшваром ненадолго притихли. Хранители были не у всех магических родов, только самые древние и могущественные семьи чаровиков могли похвастаться проводником в мир духов. Мама и Тесса росли без хранителя, и только став Ноэро, мама получила в услужение Эшвара.

А у Бриана, получается, имеется свой личный фамильяр?

Вот это да!

– Торнвил, Торнвил… – сосредоточенно пробормотал Эшви. – Какая-то невзрачная у тебя фамилия. Совершенно ни о чём не говорящая.

– Она мне досталась от мамы, – с тихой грустью, явственно сквозившей в голосе, ответил Бриан.

Было видно, это не та тема, на которую ему хочется говорить. Я зыркнула на Эшвара, предупреждающе кашлянула, но тот предпочёл сделать вид, что ничего не слышит и ничего не замечает.

Бесцеремонно продолжил копаться в чужой жизни.

– А кто у нас отец? Почему не носишь его имя?

– Я бастард. Незаконнорождённый и нежеланный.

Не знаю, почему Бриан продолжал ему отвечать.

– Эшвар, хватит.

– Погоди, деточка, – махнула крылом эта нечисть.

Ну то есть, конечно же, не нечисть, но характер будет похуже, чем у любого джара.

– Эшвар, перестань!

– Имя отца? – Явно перепутав себя с дознавателем, продолжал давить фамильяр.

Несколько секунд Бриан молчал. Наверное, раздумывал, что лучше: послать вконец обнаглевшую птицу или хорошенько пнуть её. Я бы пнула. А потом послала. С очень настойчивой просьбой больше здесь не появляться.

Но кадет не сделал ни того, ни другого.

Вместо этого тихо признался:

– Регенштейн. Мой отец Адальгер Регенштейн.

От удивления (а может, испуга) Эшвар икнул, после чего зачем-то уточнил глухо:

– Это который император?

– Он самый, – подтвердил парень.

А я тем временем переваривала его признание, хотя очень сомневаюсь, что оно в итоге переварится.

– Сын императора знает нашу тайну, – не сказал – простонал фамильяр и возопил, истерично подпрыгнув: – Всё, деточка, мы трупы!

На то, чтобы успокоить пернатого паникёра, потребовалось минут двадцать. Эшвар метался по комнате, нервно дёргая крыльями; стенал и требовал, чтобы я прямо сейчас бежала из Кальдерока. Пока ещё не поздно.

– Зря переживаешь. Я же сказал, что сохраню её тайну, – в который раз повторил Бриан, наблюдая за тем, как эта крылатая истеричка наматывает круги по спальне.

Кстати о кругах. Что там у нас сегодня в расписании? Опять будут гонять с утра пораньше?

– Это ты сейчас так говоришь, а когда обстоятельства изменятся… Нет, Лайра, деточка, тебе нужно срочно уезжать из Эргандара! И мне тоже. Всё, пошёл собирать чемоданы.

И он пошёл. Забрался под кровать, не преминув продемонстрировать нам свой толстый зад, после чего растворился в воздухе, оставив после себя вконец растерянного Бриана и порядком подуставшую меня.

Хуже споров с Эшваром могут быть только тренировки с Клертом.

– Пойдём завтракать, – сказала я, поднимаясь.

Попробую восстановить силы стряпнёй местной поварихи.

– А что с фамильяром будем делать? – обеспокоенно спросил Торнвил.

Я пожала плечами:

– Да ничего. Пропсихуется и начнёт думать головой, а не своей трусливой задницей.

– Трусливой задницей… – Кадет негромко хмыкнул. – Очень странно слышать такое из уст шиари.

– Ты это услышал из уст шейра, – улыбнулась я и первой вышла из комнаты, а сделав несколько шагов, не сдержалась и обернулась к соседу. – Кто-нибудь ещё о тебе знает?

– О моём существовании в принципе или о том, что в Кальдероке учится бастард его величества?

– И то, и другое.

Сунув руки в карманы брюк, Бриан с мрачной усмешкой ответил:

– В академии известно только ректору и паре преподавателей – близким друзьям отца. А при дворе… Опять же тех, кто обо мне знает, можно пересчитать по пальцам одной руки.

– Но почему так? – слова вырвались прежде, чем сумела сдержать своё любопытство.

Право, Лайра, не превращайся в своего хранителя.

Вопрос, если честно, был глупым, потому что в Эргандаре бастардов не жаловали. Конечно, не так, как ведьм, посмевших сохранить силу, но всё же иметь внебрачных детей у нас не принято. Измены, мягко говоря, не приветствуются. Нет, конечно, адюльтеры случались, особенно, я слышала, при дворе не слишком чтут законы морали. Но всё это происходило втайне, за закрытыми дверями спален, а от детей зачастую избавлялись ещё до рождения.

Чудо, что Великий сохранил жизнь внебрачному сыну.

– Тут скорее надо спросить, почему он меня не убил, – мрачно пошутил парень и продолжил так легко, спокойно и буднично, что я невольно поёжилась: – Думаю, это лишь вопрос времени. Отец всё ждёт сына от императрицы, но пока что духи его не благословили.

У Великого три дочери, три принцессы, но законный престолонаследник пока действительно не появился. Хотя он молод, тридцать девять лет для чаровика вообще не возраст. Ещё успеет обзавестись преемником.

– Ты так просто об этом говоришь…

– У меня было девятнадцать лет, чтобы смириться со своей участью и уяснить, какую роль я играю в жизни отца.

– А мама?

– Она умерла.

О последнем своём вопросе я жалела даже больше, чем о тех бесцеремонных, которыми забросал Бриана Эшвар. Парень закрылся в себе и дальше уже мы шли молча. До самой лестницы, на вершине которой нас поджидали Ронан, Нейл и Лоунард.

– Я никому ничего не скажу, – шепнула Торнвилу за мгновение до того, как поравнялись с парнями.

Те, видимо, решили сдержать данное обещание и эскортировали меня в столовую, а потом на занятие по левитации. Да и до конца дня старались находиться поблизости. С ними мне было спокойнее, и я не переставала задаваться вопросом: почему всё-таки сбежал Рифер? С такой дружеской поддержкой даже я продержалась бы в академии.

Следующие два дня пролетели незаметно. Теперь, когда можно было сбрасывать иллюзию, находясь в своей комнате, я меньше уставала, меньше волновалась, меньше боялась. Я научилась экономнее расходовать энергию и к концу дня чувствовала себя не трупом, а просто немного при смерти. Но за ночь силы восстанавливались, и утром я снова бодрой походкой шла на занятия.

Ректор всё-таки наказал меня, хоть наказание прозвучало немного странно. Дополнительные занятия по магии стихий с Дермонтом? Ну ладно. Они должны были начаться со следующей недели, поэтому я особо не переживала.

Вернее, переживала, конечно. За то, что через каких-то два дня все будут презирать нашу семью из-за малодушия Рифера. Но остаться в академии вместо брата я не могла. А что ещё сделать, чтобы спасти честь семьи, не представляла.

К концу недели я уже неплохо ориентировалась в замке и даже успела посетить некоторые прилегающие к нему строения вроде конюшен, залов для стрельбы и тех, что были отведены для тренировок по боевым искусствам. Хотя пока было ещё не так холодно, тренировались на свежем воздухе.

Я также узнала, что не все универсалы были одинаково хороши в основополагающих видах магии. Например, Лоунарду совсем не давались стихии, поэтому он не посещал занятия Дермонта. Зато его телекинетические способности просто поражали. Он с такой лёгкостью перемещал даже тяжёлые предметы, что я втайне ему завидовала.

Я эту магическую науку совсем не понимала, что не могло не расстраивать.

– Что с тобой такое, Рифер? – восклицал профессор Монтелла, пожилой военный из покорённого Эргандаром Вьертома. Он так часто хмурился, что меж бровей залегла не просто морщина, эту борозду на лице можно было сравнить с Хиронским каньоном. – У тебя же получалось!

Получалось не у меня, а у брата.

– Знаете, я о таком читал, – подал голос Бриан, перетягивая на себя внимание бравого вояки. – Бывает, у универсала одна сила начинает доминировать над другой. У Рифера на днях открылись выдающиеся способности к огненной магии. Может, в этом всё дело?

Профессор нахмурился ещё больше, отчего Хиронский каньон у него на лице стал бесконечно глубоким.

– Мне всё равно, что там и когда у него открылось. Ты, Ноэро, должен уделять моему предмету не меньше времени, чем всем остальным. Ты совсем не концентрируешься! Больше медитируй. Я поговорю с профессором Танлей. Возможно, потребуются дополнительные занятия.

Со следующей недели – пожалуйста.

Профессор Танлей, как и его медитации, мне нравились. Чаровик явно не был военным. Во-первых, потому что не носил форму, во-вторых, не вёл себя с нами как с грязью на подошвах сапог или роботами, вроде того, что тайно презентовали академической кухарке.

На медитации я отдыхала и душой, и телом. Даже жаль, что занятия с Танлей всего два раза в неделю. Хотя мне-то какое дело? Я ведь всё равно вечером попрощаюсь с академией.

Надо не забывать об этом.

Пятница пролетела ещё быстрее, чем остальные дни, что вызвало во мне, как ни странно, не радость, а какую-то непонятную грусть. Из класса по медитации, своего последнего занятия, я выходила как в воду опущенная. Даже оглянулась на душку-профессора и грустно ему улыбнулась, получив в ответ улыбку весёлую и слова напутствия:

– Хороших тебе выходных, Рифер. Только не теряй голову. Это всех касается.

Кадеты нестройным хором согласились с преподавателем, хоть больше чем уверена, почти все уже были мыслями в столичных кабаках и борделях.

– Куда ты сегодня? Есть планы на вечер? – спросил Лоунард, выйдя в коридор следом за мной.

– Наконец увижусь с сестрой. Проведу с ней вечер и, наверное, все выходные.

– Правильно, – кивнул Нейл. – Она так за тебя переживала.

– Ну ничего, теперь будет радоваться, – оптимистично добавил Ронан.

В глазах предательски защипало. Это что же получается, в понедельник они опять будут ждать Рифера, волноваться, переживать? А потом всё равно выяснится, что брат дезертировал.

Выходит, моё появление здесь было напрасным. Только отсрочила неизбежное.

Уйдя в печальные мысли, я не сразу обратила внимание ещё на одну неизбежность: на меня неизбежно, мрачно и неумолимо надвигался… генерал Эскорн.

Глава 17

Вейнанд Эскорн

– И что это вы надумали, генерал? Вам нельзя подниматься! – всплеснула руками молоденькая медсестра, всё это время заботливо за ним ухаживавшая.

Вейнанд не помнил, как его доставили в Гротвер, и первые пару дней, одурманенный зельями животворцев, почти не приходил в себя, снова и снова срываясь в мир мрачных кошмаров.

Неожиданная засада, соблазнительница-креорка, исказивший реальность временной разлом, жгучая боль в груди и… Лайра. Даже во сне, в лихорадочном забытье образ девушки продолжал заполнять его сознание.

– Мне нужно ехать.

Вейнанд сел на постели, невольно поморщившись. Рана давала о себе знать, и, по-хорошему, ему следовало отлежаться ещё как минимум день-два. Но там в столице его ждала девушка, которую он фактически бросил на произвол судьбы. Выдернул из привычного ей мира, заставил явиться в Леонсию и пропал.

Сволочь он, а не генерал.

– Ехать куда? – ахнула медсестра. – В седле вы точно не удержитесь, да и в карете от постоянной тряски вам наверняка станет плохо. Вдруг рана откроется?

– Не откроется. – Вейнанд подарил девушке слабую улыбку. – Спасибо, Эммара. За заботу и внимание. – Глядя в нахмуренное личико, черты которого не смягчились даже после его слов, попросил: – А сейчас принеси мне одежду. И прикажи оседлать лошадь.

– Лошадь?! – Сестра милосердия побледнела ещё больше. – Но как же? Вы не в том состоянии, чтобы…

– Не спорь, – добавив в голос металла, прервал её Эскорн. Некогда ему выслушивать пустые предостережения по второму разу.

Всё равно сделает так, как считает правильным.

– Ну вот! – Стрельнув в него негодующим взглядом, Эммара подхватила юбки и выскочила из комнатушки, в которой ему пришлось провести несколько не самых приятных дней.

 

Приблизившись к окну, размерами едва ли уступавшему бойнице, коими пестрели стены старых замков, мужчина скользнул взглядом по высоким башням крепости и простиравшемуся за её пределами беспроглядному лесу.

Именно там на них напали… И он так бездарно потерял пленницу. Не сумел справиться с одной несчастной ведьмой.

Джарова чаровичка! И наделила же тьма её силой!

Мужчина раздражённо ударил кулаком о стену, но даже не почувствовал, как начали саднить оцарапанные о камень костяшки. Единственное, что он сейчас испытывал, – это досада на себя и беспокойство за Ноэро.

Ту, которая мятежница.

Если поспешит, уже завтра утром прибудет в Леонсию. Первым делом к ней, а потом уже в академию. Император тоже наверняка захочет его увидеть, но сам Вейнанд рваться к нему не будет. Когда Адальгеру приспичит – вызовет.

К сожалению, всё сложилось не так, как он рассчитывал. Не успел добраться до столицы и привести себя в порядок, как за ним прямо к дверям его дома явилась стража, в который раз подтверждая, что Великий всегда держит руку на пульсе происходящего.

Пришлось садиться в присланный за ним экипаж и ехать во дворец, а не к баронессе. Снова. От этого досада в сердце оборотника схлёстывалась с раздражением и злостью.

На императора, на себя.

– Я получил отчёт и очень тобой недоволен. Ты не перестаёшь разочаровывать. Вот что мне с тобой делать, Эскорн? Понизить тебя, лишить герцогского титула? А может, сразу жизни? Чтобы в будущем с тобой не возникало проблем.

Это были первые слова, которые он услышал от его величества, не успев переступить порог кабинета. Было видно, правитель гневается, хоть и пытается скрыть чувства за маской холодной любезности.

Ни один мускул не дрогнул на лице Вейнанда. Как стоял с заложенными за спину руками, широко расправив плечи и устремив на правителя спокойный взгляд, так и остался стоять.

Только равнодушно сказал:

– Поступайте как считаете нужным, ваше величество. Я действительно ошибся, позволил ей сбежать. То, что на нападавших не действовали чары, меня никак не оправдывает.

Император негромко хмыкнул и стал перебирать на столе бумаги, не торопясь озвучивать судьбоносное для Вейнанда решение. Намеренно тянул время, а может, размышлял, как его наказать. Затем, вскинув цепкий, по-орлиному хищный взгляд, какое-то время всматривался в лицо генерала, словно пытался прочесть его мысли, но так и не преуспев в этом занятии, проговорил, немного смягчившись:

– Ладно… Я тоже хорош! Нужно было сразу убить эту тварь, но я надеялся её перевоспитать. Выдрессировать для себя. Жаль… – Обойдя стол, Адальгер опустился на его край и, скрестив на груди руки, вкрадчиво продолжил: – Мне нужен хроновик, Вейнанд. Молодой и сильный. Хотя бы один. Что там с тем мальчишкой? Ноэро. Его уже проверили?

– Проверили, – кивнул Эскорн. – Он точно не хроновик. Да и иллюзорная магия в нём не проявилась. Рифер неплохой универсал и…

– Неплохой! – раздражённо перебил его Адальгер и скривился. Пальцы мужчины, скользнув по тёмного дерева столешнице, с силой сжали один из листков, сминая его в жалкий комок. – У меня этих неплохих как собак нерезаных, а мне нужны уникальные! Понимаешь? Сильные, бесстрашные чаровики, обладающие редкими дарами. Вроде нас с тобой. Чтобы империя процветала. Чтобы всем нам было хорошо.

Вейнанд не стал делиться своими соображениями о том, что нескончаемые войны едва ли способствуют процветанию Эргандара. У них было немало заморских колоний, за счёт которых империя обогащалась. Но война отнимала куда больше. Оружие, боевые артефакты, обмундирование – такую армию, какая была у Регенштейна, не могло себе позволить ни одно королевство.

Да и они скоро не смогут…

– Можешь идти, – махнул рукой Адальгер, явно утомлённый этим коротким разговором.

Больше всего на свете император не любил получать плохие известия и каждое поражение воспринимал как своё личное, будто это он, а не Вейнанд упустил ведьму.

– Ваше величество. – Генерал почтительно поклонился, стараясь не показывать, что от этого поклона начинает пульсировать рана и грудь словно обжигает пламенем.

– Куда это ты такой нарядный? Никак на свидание к графине собрался, – прежде чем Вейнанд успел выйти, послал ему вдогонку Великий. – В сюртуке, при галстуке. Уж не влюбился ли ваша светлость?

Эскорн мысленно выругался, досадуя, что приходится отвечать на вопросы о его личной жизни. Хотя Лайру Ноэро едва ли можно было отнести к его личной жизни. Он просто о ней заботится – ничего больше.

– К Катрине я испытываю самые тёплые чувства, но собирался я не к ней, а к дочери графа Ноэро.

– А-а, – мигом потеряв интерес, протянул император. – Ещё одна из этого проблемного семейства. Фельдмаршалу удалось заслужить моё уважение. Посмотрим, сумеет ли сделать то же самое его наследник.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, ваше величество. Рифер, уверен, ещё себя проявит. Да и Лайра в самом ближайшем будущем составит отличную партию какому-нибудь достойному чаровику, а впоследствии подарит империи сильных, одарённых детей. Возможно, в них проявится сила рода.

– Мне нужно сейчас, а не через двадцать лет, – задумчиво пробормотал Адальгер и снова махнул рукой, словно отгонял от себя назойливого комара.

Было видно, ему наскучил разговор о незнакомой, бесполезной для него девушке, поэтому Вейнанд, больше не теряя времени, простился с правителем и отправился домой к баронессе.

Лайра Ноэро

Грозный вид генерала заставил меня напрячься. Затравленно оглянувшись по сторонам, но поняв, что отступать некуда, вздохнула и постаралась придать лицу невозмутимое выражение.

– Генерал Эскорн! – дружно поприветствовали его кадеты, вставая по стойке смирно, и мне тоже пришлось изобразить нечто более-менее приличное.

Вытянуться, отдать честь, коснувшись правой ладонью сердца, и замереть оловянной статуэткой, глядя на военного.

Широкий, резкий шаг, не менее широкие плечи и хищный, очень хищный взгляд. Сейчас направленный на меня.

– Рифер, отойдём, – не размениваясь на приветствия, попросил-велел Эскорн.

Голос прозвучал вкрадчиво, но слышался в нём приказ. И сталь. Много-много стали, от которой у меня всё внутри задрожало.

Мы отошли к витражному окну, через которое проникали, радужными переливами рассеиваясь по коридору, закатные лучи.

– Рад, что вы так быстро поправились, генерал, – солгала я и замерла, уговаривая себя выдержать его пронизывающий, мрачный взгляд.

Догадался? Узнал?

Но как?!

– Что с твоей сестрой? – устав прожигать меня этим самым взглядом (и так благодаря ему, судя по ощущениям, на лице живого места не осталось), спросил его несвоевременная светлость.

Ну то есть несвоевременно объявившаяся в академии.

Не мог хотя бы ещё немного помучиться от ранения.

– А что с ней?

– Она не вышла меня встречать, и меня к ней отказались впускать.

От приглушённого рычания оборотника мурашки побежали по коже. А когда поняла, что он сказал, чуть не заулыбалась от облегчения и радости.

– Морри отказала?

Удивительно, и как только хватило смелости? Даже я перед генералом временами робела, а уж служанка при виде него теряла дар речи. А при виде такого Эскорна вполне могла потерять и сознание.

– Баронесса! – рыкнул Вейнанд. – Сказала, что у твоей сестры мигрень. Что за ерунда? Она ведь не сможет всё время меня избегать!

– А, ну это точно не ерунда, – серьёзно сказала я. – По осени её всегда мучают сильные головные боли. Совсем как матушку в своём время. Лайра у нас такая болезная, совсем слабая. Может не вставать с постели несколько дней кряду.

– Совсем болезная? Слабая? – с сомнением переспросил Эскорн.

Видимо, в его представлении я была девицей с лошадиным здоровьем и характером гиены. Но уж точно не слабой и болезной девой, проводящей дни на шёлковых простынях.

– Да, она такая, – кивнула скорбно. – Вся в маму.

Прости меня, мамочка.

– Надеюсь, сумеет подарить своему будущему мужу, кем бы бедолага ни оказался, хотя бы одного наследника.

Генерал продолжал хмуриться, мрачнел на глазах, и я поняла, что начинаю выпадать из образа брата. Рифер в вопросе замужества был полностью с ним согласен и считал, что я уже загостилась в девках.

– Но я передам ей, что вы заходили.

– Передай, что я приеду завтра в полдень. Если ей не станет лучше, отвезу к животворцу, мэтру Орвену. Он лучший в Леонсии. Уверен, сумеет помочь.

Вот ведь…

– Обязательно передам, шейр. Обязательно, – заверила я и оглянулась на дожидавшихся меня друзей.

Бриан был совсем бледный и даже уже слегка позеленевший. Должно быть, решил, что меня раскрыли, и мысленно прощался с отчаянной девицей.

Рейтинг@Mail.ru