Валери Перрен
Трое
Copyright © Editions Albin Michel – Paris 2021
Published by arrangement with SAS Lester Literary Agency & Associates
© Клокова Е., перевод на русский язык, 2023
© Издание на русском языке, оформление. ООО Издательство «Эксмо», 2023
* * *
Посвящается
Николя Сиркису[1]
и Яннику Перрену[2]
Светлой памяти
Паскаль Ромишвили[3]
1
4 декабря 2017
Сегодня утром Нина посмотрела мимо меня, едва скользнув взглядом по лицу (так капли воды скатываются по глянцевой поверхности дождевика), и исчезла в питомнике.
Погода была ужасная, о такой говорят: «Разверзлись хляби небесные…»
Я успела заметить под капюшоном бледное лицо в обрамлении черных волос. На ногах у Нины были резиновые сапоги – почему-то гигантского размера, в руке она держала шланг. Меня будто шибануло в живот электрическим разрядом силой этак в пять тысяч вольт.
Я выгрузила тридцать кило собачьего корма, но внутрь не зашла, оставила у ограды. Так происходит раз в месяц: я слышу лай, но собак не вижу, если только волонтер не выгуливает одного из постояльцев на пустыре.
Мешки с крокетами, мою «искупительную долю», перетаскивает от ворот здоровенный, заросший щетиной парень, он оставит их у стены с двумя табличками. Первая лаконична: «БРОСИТЬ = УБИТЬ». Вторая традиционна: «ПРОСЬБА ПЛОТНО ЗАКРЫВАТЬ ЗА СОБОЙ ВХОДНУЮ ДВЕРЬ».
Дважды в год, на Рождество и перед летними каникулами, я бросаю в почтовый ящик конверт с наличными, написав черным фломастером «ДЛЯ НИНЫ БО». Не хочу, чтобы она знала, от кого пожертвование, потому что делаю это не для собак, а ради нее. Все, конечно же, будет потрачено на миски и ветеринаров, но анонимность жертвователя позволит ей думать, что в мире живут не одни только изверги, выбрасывающие котят в мусорные баки.
Тридцать один год назад Нина посмотрела сквозь меня, в точности как сегодня утром. Ей было десять, она вышла из мужского туалета, в женском была очередь, а Нина с детства не любила ждать.
В тот далекий день Нина скользнула по мне взглядом и бросилась в объятия к Этьену.
Воскресенье, вторая половина дня, «Прогресс» – кафе с табачным киоском, принадлежащее родителям Лоранс Вийяр. Посетителей нет, металлические жалюзи спущены – заведение закрыто по случаю дня рождения дочери хозяев. Помню, что стулья стояли на столах вверх ножками, электробильярд сдвинули к бару и организовали импровизированный танцпол. Подарочная бумага, сорванная нетерпеливыми руками, валялась на полу рядом с пакетами от чипсов, печенья «Чоко-БН», в картонных стаканчиках с желтыми соломинками плескались «Оазис» и лимонад.
Приглашен был весь класс. Я никого не знала, потому что совсем недавно приехала в Ла-Комель, рабочий городок в самом сердце Франции с населением двенадцать тысяч душ.
Нина Бо. Этьен Больё. Адриен Бобен.
Я видела отражения их лиц в зеркале над стойкой бара.
У них были старомодные, передаваемые по наследству имена. Каждый второй из нас Орельен, Надеж или Микаэль.
Нина, Этьен и Адриен были неразлучны, а меня ни в тот день, ни позже не замечали.
Нина с Этьеном танцевали под «Дай мне шанс»[4] группы a-ha. Запись длилась двадцать минут, и ее ставили снова и снова, как будто других в запасе не было.
«Они танцуют как взрослые, – подумала я тогда. – Наверное, много репетируют…»
Освещенные стробоскопом мальчик и девочка напоминали двух альбатросов, гонимых ветром над ночным морем.
Адриен сидел на полу, прислонясь к стене, и, как только Синди Лопер запела «Истинные цвета»[5], ринулся приглашать Нину на медленный фокстрот.
Этьен чуть коснулся меня плечом. Никогда не забуду его запах – ветивер с сахаром.
* * *
Я живу одна на склонах Ла-Комели. Не слишком высоко – окружающую местность правильнее будет назвать умеренно холмистой. На некоторое время я уезжала, но потом вернулась, потому что тут я своя, мне знакомы голоса всех вещей, лица соседей, я хожу по двум главным улицам и каждую неделю покупаю продукты в супермаркете. Уже лет десять цена на жилье остается просто смехотворной, иначе не скажешь, приобрести участок земли не проблема, вот я и купила домик – три франка шесть су за квадратный метр – и привела его в порядок. Четыре комнаты и садик со старой липой. Летом она дарит гостеприимную тень, зимой я завариваю липовый цвет и с удовольствием его пью.
Многие покидают Ла-Комель. Многие. Нина осталась.
Этьен и Адриен уехали, вернулись на Рождество, снова уехали.
Я работаю дома, читаю корректуры для издательства, время от времени перевожу рукописи и пару месяцев в году подменяю обозревателя местной газеты, чтобы не утратить связь с внешним миром. В августе обеспечиваю горожан информацией о смертях, годовщинах свадеб и победителях турниров по белоту, а в декабре добавляются объявления о представлениях для детей и елочных базарах.
Переводы с редактурой-корректурой остались от прежней жизни. А еще есть воспоминания, настоящее и прошлое, меняющие ароматы, как змея кожу. Другая жизнь – другие запахи.
Детство пахнет гудроном, резиной тяжелых автомобильных шин. Сладкой ватой, дезинфекцией, которую перед началом учебного года проводят во всех классных комнатах, в холодные дни – дымом печных труб, хлорированной водой муниципальных бассейнов, пропитавшейся по́том спортивной формой, липнущей к разгоряченным телам учеников, возвращающихся с урока физкультуры колонной по два. Розовыми жвачками «Малабар», ирисками «Карамбар», нитями клея, прилипшего к пальцам, и размягчающей души елкой.
У отрочества запахи иные: первая затяжка, мускусный дезодорант, гренок с маслом в чашке горячего шоколада, виски-кола, погребки, переделанные в танцзалы, желанное тело, одеколон La Manufacture Cologne Précieuse, гель для волос, яичный шампунь, помада, замоченные в тазу джинсы.
Много лет спустя случайно натыкаешься на забытый шелковый шарф и вспоминаешь первую, несчастную любовь.
Еще есть лето, непременная составляющая любых воспоминаний. Лето бессмертно, оно существует вне времени. У него самый стойкий запах. Он пристает к одежде. Его ищешь всю жизнь. Сладчайшие фрукты, морской бриз, оладьи, черный кофе, масло для загара, бабушкина пудра Caron. У лета нет возраста, нет ни детства, ни юности, оно принадлежит всем возрастам. Лето – ангел.
Я высокая, фигура у меня хорошая, волосы темно-каштановые, подстриженные до плеч, и челка. Пробивающуюся кое-где седину я старательно закрашиваю.
Меня зовут Виржини. Я их ровесница.
Сегодня из трех друзей со мной разговаривает только Адриен.
Нина меня презирает.
С Этьеном я сама не желаю иметь дела.
А между тем они с детства завораживают меня. С самого детства и по сию пору я чувствую привязанность только к этой троице.
И к Луизе.
2
5 июля 1987
Все начинается с сэндвича, картошки фри с кетчупом и разболевшегося живота. Нина сидит под зонтиком Miko, напротив продавца жареных вкусностей. Несколько столиков из крашеного железа стоят на террасе, нависающей над тремя чашами городского бассейна. Она слизывает соль с подушечек пальцев, слушает «Прекрасный остров»[6] Мадонны, восхищенно разглядывает загорелого блондина, прыгающего с пятиметрового трамплина, выскребает остатки лакомства из желобков пластикового контейнера. Этьен раскачивается на задних ножках стула и попивает клубничный лимонад, а Адриен ест персик, и сок течет по рукам, подбородку, шее и груди.
Нина любит наблюдать за мальчишками – не таясь, в открытую, – упирается взглядом в… определенную часть тела и не отводит взгляд. Этьен ёжится и часто говорит ей: «Прекрати так смотреть!» Адриену плевать – такова уж Нина, тормозов у нее не было, нет и не будет.
Ну вот, снова спазмы в животе, что-то горячее течет по ногам. До Нины наконец доходит. «Нет, не может быть, еще не время. Не хочу. Я еще слишком маленькая, через две недели мне будет одиннадцать…» Она думала, что это начинается в коллеже. Между пятым и третьим классом[7]. Через два месяца начнутся занятия в шестом… «Если девчонки узнают о месячных, решат, что я второгодница, стыда не оберешься…»
Нина встает, обматывает бедра жестким полотенчиком. Она очень худенькая – Этьен, желая позлить подругу, называет ее Проволочкой. Девочка молча отдает ему плеер и уходит в женскую раздевалку, хотя обычно раздевается-одевается в одной из кабинок мужской – там меньше народу.
Этьен и Адриен остаются на террасе. Нина убежала, не сказав ни слова, нарушив «Кодекс поведения троих»: расставаясь, каждый сообщает, куда направляется.
– Что это с ней? – удивляется Этьен, не выпуская соломинки из губ.
Адриен замечает, что язык у друга порозовел от сиропа.
– Не знаю… – Он пожимает плечами. – Может, астма опять напала…
В этот день Нина не возвращается на террасу. Она рассматривает коричневое пятно на купальнике, натягивает трусики, напихав внутрь пук скомканной туалетной бумаги, и торопится в «Маленький Кооператив» за прокладками. Покупает на оставшиеся десять франков самые дешевые. Целую упаковку.
Собака Нины, ее зовут Паола, странно на нее посматривает, виляя хвостом, принюхивается, обходит девочку сзади и бежит к хозяину дома Пьеру Бо. Дед Нины возится в саду, он, слава богу, не заметил, что внучка вернулась, и она закрывается в своей комнате на втором этаже.
Погода такая жаркая, что больше всего ей хочется вернуться к ребятам, в самый глубокий, четырехметровый, бассейн с тремя трамплинами – метровым, трех- и пятиметровым. Чаша бассейна такая глубокая, что вода не прогревается, и они каждый день на спор касаются ледяного дна.
Вечером Этьен звонит Нине, опередив Адриена, который в тот же самый момент набирает ее номер.
– Чего это ты так сорвалась, даже не попрощалась?
Она молчит, думает, что бы соврать. И решает сказать правду.
– Месячные начались.
Этьен считает, что такое случается только с грудастыми девицами, матерями семейств и замужними женщинами. При чем тут Нина? Сам он все еще сосет большой палец – когда никто не видит! – и обожает наклейки «Панини»[8], собрал несколько альбомов.
Они с Ниной похожи, Этьен однажды видел в ее комнате кучу разных Барби, сидящих в ряд на полке стеллажа.
Выдержав долгую паузу – она призвана выразить сомнение в правдивости слов подруги, – он продолжает допрос:
– Деду сказала?
– Нет… Неудобно.
– Что будешь делать?
– А почему я должна что-то делать?
– Может, тебе еще рано?
– Это вроде бы передается по наследству от матери. Если у моей тоже началось в одиннадцать лет, значит, все в порядке. Но я этого не узнаю…
– Болит живот?
– Терпимо. Похоже на рези от гадкого лукового супа…
– Хорошо, что я не девчонка.
– Зато пойдешь в армию.
– Ну и пусть… Все равно хорошо. Собираешься к доктору?
– Еще не решила.
– Пойти с тобой?
– Может быть… Но ждать будете в коридоре.
* * *
Троица встретилась десять месяцев назад во дворе начальной школы имени Пастера в первый учебный день.
В этом возрасте – чистый ужас, а не возраст! – все дети совершенно разные. Дылды и коротышки. Половозрелые и еще нет. Некоторым можно дать четырнадцать, другие и на восемь не выглядят.
Оба шестых класса собрались во дворе, и к шестидесяти ученикам вышли учительница мадам Блетон и учитель мсье Пи. Началась перекличка.
Этим утром дети познают игру случая, удары судьбы и учатся отличать одно от другого.
Каждый ребенок – даже те, кто никогда не был у Святого причастия! – молят доброго Боженьку, чтобы его фамилию назвала мадам Блетон. О втором учителе ходит дурная слава: многие и многие бывшие «травмированные» им ученики предупреждают младших братьев и сестер, чтобы остерегались закоренелого мерзавца, щедрого на затрещины. Он любит схватить ученика за воротник, вздернуть его в воздух и потрясти, как кутенка за шкирку, а если разозлится основательно, ломает стулья об стену. Каждый год мсье Пи выбирает козла отпущения, вцепляется в него мертвой хваткой и терзает. Обычно не везет плохому ученику. «Старайся, иначе тебе хана!» – такое наставление дают ребятишкам жертвы учителя Пи.
Мадам Блетон – правый ряд, мсье Пи – левый. Фамилии выкликают в алфавитном порядке.
В правом ряду то и дело слышатся вздохи облегчения, кто-то поднимает глаза, благодаря Небеса, кто-то расслабляет плечи. Отправленные «налево» напоминают осужденных на казнь.
В то утро на школу имени великого Пастера опустилась гулкая свинцовая тишина, слышны только голоса двух учителей. Они по очереди произносят фамилии учеников на букву «А».
Адам Эрик – направо.
Антар Сандрина – налево.
Антюнес Флафие – направо.
Следом идут фамилии на «Б».
Бо Нина – налево.
Боклер Надеж – направо.
Больё Этьен – налево.
Биссе Орельен – направо.
Бобен Адриен – налево.
Вот так Нина Бо, Этьен Больё и Адриен Бобен сошлись 3 сентября 1986 года на школьном дворе, мальчишки оцепенели, и Нина, взяв за руки обоих, повела в «команду» мсье Пи. Этьен не сопротивлялся, не чувствовал стыда. Он получил двойной удар – его «разлучили» с дружком Орельеном Биссе и отправили к Пи. В школе имени Пастера все ученики от подготовишек до старшеклассников преодолевают последнюю прямую перед коллежем, как полосу препятствий. «Ты у Пи? Ужас! Ад на земле!»
Трое ждут конца жеребьевки.
Этьен самый высокий. У него тонкое лицо, белокурые волосы, изумительно гладкая, как у ребенка с гравюры, кожа и синие глаза.
Темные густые волосы Адриена торчат в разные стороны, он худенький, белокожий и ужасно застенчивый – кажется, сейчас спрячется за себя самого.
Нина от природы грациозна, как лань. Густые брови и длинные ресницы обрамляют черные глаза. За лето она загорает до шоколадного цвета.
Мсье Пи наблюдает за будущими учениками из-за стекол очков и выглядит довольным. Он улыбается и ведет их в класс, останавливается у черной доски. Все его жесты точно выверены и должны наводить на учеников благоговейный ужас. Все происходит в полной ледяной тишине.
Каждый выбирает себе парту, те, кто знаком, садятся вместе. Этьен незаметно отодвигает приятеля, чтобы оказаться рядом с Ниной, Адриен покорно устраивается за девочкой и смотрит только на нее, забыв об учителе. Не может отвести взгляд от темных косичек с порыжевшими на солнце концами, перехваченных резиночками, от прямого пробора, перламутровых пуговиц на красном бархатном платье и покрытой пушком шеи. Красота, вид сзади. Она чувствует его взгляд, оборачивается и одаривает лукавой улыбкой. Эта улыбка успокаивает, вселяет уверенность. У него появилась подруга. Товарищ. Он может вернуться домой и сказать матери: «Я подружился с девочкой». Адриен надеется, что увидит Нину в столовой.
– Можете сесть.
Мсье Пи представляется, пишет на доске имя и фамилию. Напряжение спадает, кажется, учитель совсем не злой, улыбается, говорит спокойным тоном. Может, он изменился, может, взрослые и правда добреют со временем?
Утро проходит быстро. Мсье Пи раздает учебники, объясняет, что сдавать их следует сразу после уроков, а не на следующий день.
– Я терпеть не могу прокрастинацию… – роняет он, роясь в кожаном портфеле.
Класс угрюмо молчит.
– Вижу, значение слова вам неизвестно.
Мсье Пи встает, вытирает губкой доску и пишет: ПРОКРАСТИНАЦИЯ ОТ ГЛАГОЛА ПРОКРАСТИНИРОВАТЬ – и подчеркивает написанное тремя чертами.
– Прокрастинировать – значит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. А теперь пусть каждый встанет и назовет свою фамилию, имя, слабую и сильную стороны.
Никто не хочет быть первым.
– Вы что, заснули, дети мои? Ничего, сейчас мы вас разбудим! – обещает-грозится мсье Пи. – Пусть все решит случай.
Он указывает на соседку Адриена, и девочка – у нее очень светлые, почти белые волосы – поднимается из-за парты.
– Меня зовут Каролина Дессень, моя сильная сторона – чтение, слабая – частые головокружения…
Девочка садится, слегка покраснев.
– Следующий! Твой сосед, – бросает Пи.
Адриен встает. Лоб у него пылает, ладони влажны от страха – он не привык высказываться при чужих людях.
– Меня зовут Адриен Бобен. Я тоже силен в чтении… А слабость… ну… страх перед змеями.
Нина поднимает руку. Учитель кивает: «Начинай…»
– Я Нина Бо. Я хорошо рисую, но у меня астма.
Настает черед Этьена, и он встает.
– Ты не поднял руку! – вопит Пи.
Зловещая тишина.
– Ладно, ладно, сегодня первый день занятий, – вдруг смягчается Пи. – Обычно в первый день нога у меня не зудит, устав от каникул. Садись. Хочешь высказаться – поднимай руку. Следующий!
Этьен опускается на стул, прячет дрожащие руки под парту, по спине у него течет холодный пот.
В полдень во всех классах слышится звон колокола. Никто не смеет шевельнуться. Мсье Пи просит не высказавшихся закончить упражнение. Этьен много раз поднимает руку, но учитель нарочито не замечает его до самой перемены.
Выйдя из класса, Этьен с Адриеном ждут под дверью Нину, словно бы решив восстановить единство троицы, но, когда девочка наконец появляется, Этьен начинает жаловаться.
– Все представились – кроме меня! – ноет он.
– Ну давай, представься! – просит Нина.
– Я – Этьен Больё. Силен в спорте, а слаб в… даже не знаю… я во всем хорош.
– И у тебя нет ни одного недостатка? – изумляется Нина.
– Вроде бы нет.
– Тебе никогда не бывает страшно? – спрашивает потрясенный Адриен.
– Нет.
– Даже ночью, в лесу, в одиночку?
– Наверное, нет. Не знаю. Можно проверить.
Они уже на двадцать минут опаздывают в столовую и прибавляют шагу: Нина – в центре, Адриен – справа от нее, Этьен – слева.
Ученик: Бобен Адриен, 71200, Ла-Комель, ул. Дж. Кеннеди, 25, родился 20 апреля 1976-го в Париже, француз.
Отец: Бобен Сильвен, 75017, Париж, ул. Рима, 7, банкир, родился 6 августа 1940-го в Париже, француз.
Мать: Симони Жозефина, 71200, Ла-Комель, ул. Дж. Кеннеди, 25, младшая патронажная медсестра, родилась 7 сентября 1952-го в Клермон-Ферране, француженка.
Иное законное ответственное лицо, адрес, профессия, дата рождения, национальность, домашний телефон, служебный телефон.
Кому звонить в экстренном случае: Жозефина Симони, 85 67 90 03.
Ученик: Больё Этьен Жан Жозеф, 71200, Ла-Комель, улица дю Буа-д’Аглан, 7, родился 22 октября 1976-го в Паре-ле-Моньяле, француз.
Брат: Поль-Эмиль, 19 лет.
Сестра: Луиза, 9 лет.
Отец: Больё Марк, 71200, Ла-Комель, улица дю Буа-д’Аглан, 7, административный служащий в Отёне, родился 13 ноября 1941-го в Париже, француз.
Мать: Больё, урожд. Пти, Мари-Лор, 71200, Ла-Комель, улица дю Буа-д’Аглян, 7, юридический советник в Маконе, родилась 1 марта 1958-го в Ла-Комели, француженка.
Иное законное ответственное лицо, адрес, профессия, дата рождения, национальность, домашний телефон, служебный телефон.
Кому звонить в экстренном случае: Бернадетт Ранкёр (домашняя прислуга), 85 30 52 11.
Ученица: Бо Нина, 71200, Ла-Комель, улица Гажер, 3, родилась 2 августа 1976-го в Коломбе, француженка.
Отец: Неизвестен.
Мать: Бо Марион, 93200, Сен-Дени, улица Обер, 3, без определенной профессии, родилась 3 июля 1958-го в Ла-Комеле, француженка.
Законный представитель: Пьер Бо (дед), 71200, Ла-Комель, улица Гажер, 3, почтовый служащий, вдовец, родился 16 марта 1938-го, француз.
Кому звонить в экстренном случае: Пьер Бо, 85 29 87 68.
3
5 декабря 2017
Я снова и снова прокручиваю в голове информацию – и не верю себе. Я убежденная одиночка, так где была моя голова в тот день, когда мой же язык предложил газете мою кандидатуру?! Я вознамерилась бросить вызов жизни? Пережила минутное помешательство? Скорее всего, ведь меня не интересуют сплетни, проводы на пенсию и соревнования по игре в петанк, разрази меня гром!
Несчастный случай. Подножка судьбы.
Лесное озеро. Заброшенный песчаный карьер в южной части города, на дороге в Отён. Подземные воды, подпитываемые Соной, затопили сотню гектаров земли. В детстве мы часто там купались, несмотря на строжайший запрет взрослых, но далеко не заплывали, помнили про смертоносные бочаги, которые то и дело образуются в глубине из-за подвижек в придонных слоях. Мало кто решался забираться на середину озера, слишком много мрачных легенд о нем ходило. Поговаривали, что по ночам на волю вырываются души утопленников в саванах и резвятся в лунном свете. Лично я не встречала никого, кроме туристов, гадящих вокруг пустыми пивными бутылками. Многие из нас входили в воду босиком, я даже в самую жару не снимала кеды, чтобы не порезаться осколком стекла или, не приведи господь, не пораниться ржавой железякой. И все-таки по вечерам мы собирались на берегу, разводили костер, слушали музыку и выпивали.
Тысячу лет там не была…
Впервые за полвека воду частично спустили, чтобы укрепить и привести в божеский вид берега рукотворного водоема. Коммуна прикинула стоимость работ и решила, что горожане заслужили песчаный пляж, горки, кабачок и… вышку спасателей. Все лучше, чем контролировать дикарей и оказывать помощь слишком ретивым пловцам.
Машину нашли рабочие, когда начали спускать западную часть озера. Случилось это на прошлой неделе. К берегам водоема можно подойти только по узким извилистым тропинкам, а те, кто приезжает на машинах, паркуются метрах в трехстах, на импровизированной стоянке между двумя полями.
Вытащенную со дна «Твинго» угнали 17 августа 1994 года в Ла-Комели, ее опознали по номеру. Вроде ничего необычного – воры решили избавиться от тачки и утопили ее, – но жандармов заинтриговала одна «незначительная» деталь: именно в тот день исчезла Клотильда Марэ.
17 августа 1994 года. У меня кровь заледенела, когда я услышала эту дату.
– Может, пошлете кого-нибудь поопытней, из центрального офиса редакции? – промямлила я, не надеясь на успех: подменка на то и подменка, чтобы «ложиться на амбразуру», когда большинство штатных сотрудников наслаждаются отдыхом. «Полиция начала расследование, так что… летите на озеро и снимите останки «Твинго», мы подверстаем ее к статье в вечернем выпуске…»
Ничего не поделаешь – принимаюсь за поиски своей пресс-карты, шарю в глубине ящика, ругая себя последними словами. И зря – на конкурсе «Мисс Петанк» документов с писак не спрашивают.
Я не любила Клотильду Марэ. Жестоко завидовала длинным стройным ногам, которыми она обвивала талию Этьена. Как сейчас вижу юную парочку: Клотильда – она в шортах – сидит на низкой каменной стенке, притянув Этьена к себе, у нее безупречный педикюр, на ногтях блестит красный лак. Золотистые босоножки валяются на тротуаре. Квинтэссенция женственности… Я умираю от желания спихнуть мерзавку на землю, занять освободившееся место, стать ею… но мечта остается мечтой. Я прохожу мимо влюбленных, не глядя в их сторону и почти не дыша.
Клотильда Марэ испарилась в год своего восемнадцатилетия. Ее исчезновение взбудоражило весь город. Почему она не оставила ни письма, ни записки, ничего не объяснила? Одна я не слишком удивилась. Клотильда была снобкой и тихушницей, друзей не заводила и чаще всего проводила время в одиночестве.
Черт, как хочется позвонить Нине в приют и рассказать о найденной машине! Никогда этого не сделаю… Хорошо, что я научилась обуздывать порывы!
Не представляю, что почувствует Этьен, узнав о находке.
