bannerbannerbanner
Спартак

Андрей Валентинов
Спартак

Полная версия

9. Цезарь, Спартак и Красс.

А вот Гай Юлий Цезарь…

А что Гай Юлий Цезарь? Гай Юлий Цезарь, извините, к Спартаку никакого отношения не имеет.

Действительно вроде бы не имеет. Возьмите любую его биографию и можете убедиться. И это очень, очень странно. Цезарь и Спартак – современники, оба они – талантливые полководцы. Если уж с кем-то сравнивать военный талант Спартака, то, конечно, с Цезарем. Цезарь и Спартак находились на итальянском «сапоге» в одно и тоже время, ибо будущий римский диктатор в 73-72 годах до Р.Х. проживал в Риме.

Ну и что?

Цезарь был также участником Первого Триумвирата – вместе с Крассом и Помпеем. Цезарь был, как и они, предательски убит. Голову ему не отрезали, но тело чуть было не выбросили в реку Тибр, что для римлянина считалось величайшим позором. Все его потомки тоже умерли, не пережив отца. А убили Цезаря перед самым походом на Восток, где уже погибли Красс и Помпей.

И вновь: ну и что? Мало ли совпадений? Цезарь-то со Спартаком не воевал!

Не воевал? Вспомним:

Гай Юлий Цезарь с юных ногтей рвался в верха, рвался последовательно, целеустремленно и умело. Правда, поначалу удавалось это ему не очень. И должности, вроде, получал, и народ его любил, но вот, так сказать, прорыва не было. Цезарь, однако, не унывал. Он, человек очень умный, знал, что для этого требуется. Римляне любили генералов. Не цивильных генералов, а настоящих, боевых, чтобы с победами и триумфами. Справил триумф – и прямиком в консулы. А это уже, извините, президентская должность.

Цезарь хотел побед. Цезарь хотел триумфов. Цезарь хотел стать генералом.

Как известно, лучший способ стать генералом – получить лейтенантские погоны. Четверть века по гарнизонам, и вот уже генерал, всем на зависть.

В генералы Цезарь пробивался с юных лет. Но – не везло. Точнее, везло, но не слишком. Однажды он успешно сцепился с пиратами, а в начале очередной войны с понтийским царем Митридатом подвизался при штабе римского командующего Луция Лициния Лукулла. Но там что-то не сложилось, и Цезарь вернулся в Рим. Там повезло больше. В 73 году до Р.Х. Цезарь был избран военным трибуном. Военный трибун – это нечто совсем иное, чем упоминавшийся уже трибун народный. Военный трибун – военная магистратура, можно сказать, звание или должность. Не генеральская, но и не лейтенантская, а нечто среднее, вроде майора или подполковника. Трибун в принципе мог командовать легионом, но обычно трибуны были штабными офицерами. Если учесть, что Цезарю тогда стукнуло годков двадцать семь – двадцать восемь, то следует признать, что для лютого карьериста, каковым он считался и был, сие не очень много. Помпей, к примеру, в двадцать уже армией командовал. Так что Цезарю следовало поспешить. Погоны на плечах – вперед, Гай Юлий!

Цезарь спешил. Стать трибуном было не так и легко. Трибун – должность военная, но выборная. На выборах же Цезарь схлестнулся с неким Гаем Помпилием, которому тоже очень хотелось в генералы. Цезарь выборы выиграл и военным трибуном стал. Плутарх походя замечает, что это было «первое доказательство любви к нему народа».

А теперь поразмышляем.

На должность трибуна Цезарь избирался летом 73 года до Р.Х. Это – начало побед Спартака. В Риме избирательная компания проходит под грохот… Оговорился – не под грохот канонады, а, скажем, под топот калиг римских вояк, драпающих от мятежных гладиаторов. Что должен кричать на митингах своим избирателям молодой честолюбец, мысленно уже примеряющий погоны с зигзагами? Ясно что! Довоевались, мол, Метеллы-Лукуллы позорные! В Азии никак с Митридатом справиться не могут, сам видел, в Испании враг народа Серторий злобствует-зверствует, во Фракии варвары наших бьют, а теперь и родную Италию защитить никто не способен. А вот я! Да я! Да все римские столбы трофеями обвешаю, только голосните! А этот Гай Помпилий даже портянки легионерской не нюхал!..

Выборы есть выборы – даже когда речь на цицероновской латыни произносишь.

Цезаря народ любил. Его избрали, путь в генералы был открыт. Что должен делать будущий генерал Цезарь? Будущий генерал Цезарь обязан немедленно проситься на войну, а иначе, извините, зачем погоны у народа выпрашивал? Еще раз напомню – выборы проходили летом 73 года до Р.Х., а вступил Цезарь в должность аккурат в январе следующего 72 года до Р.Х., того самого, когда Спартак бил консульские армии и Орлов в палатке складировал.

В Азию, где римляне сражались с Митридатом, Цезарь не поехал. И в Испании его не было, и во Фракии. Военный трибун Цезарь остался в Италии. Неужели так и повоевал? Неужели в Риме отсиделся? Извините, не верю!

Однако верить или не верить – это одно, а факты – совсем другое. Нет фактов – не запомнили Гая Юлия на спартаковском фронте. Действительно, странно выходит. Ведь умным человеком Цезарь был. А раз умный, то должен был понимать простую вещь: не пойди он на войну, карьера его тут бы и кончилась. Всю жизнь потом поминали бы, спрашивали: а чем ты, Цезарь, занимался, когда тебя в военные трибуны избрали? С кем сражался, а? Римские лупанарии от Спартака защищал?

Цезаря ни в чем таком не упрекали, его дальнейшая военная карьера шла блестяще. Когда требовалось, римляне доверяли ему армию. А то, что биографы ничего не записали, не запомнили…

А что тут собственно удивительного, что не запомнили?

72 год до Р.Х. – год позора римского оружия. Особых побед в войне со Спартаком Рим не одержал. И не особых тоже, за исключением разгрома отряда Крикса у Гаргана. Награждать было некого и не за что.

Впрочем, награждали. Плутарх в биографии Катона Младшего рассказывает:

«В начале войны с рабами, или войны со Спартаком, армией командовал Геллий. Катон участвовал в походе добровольно, ради своего брата Цепиона, который был военным трибуном. Война была неудачной, поэтому Катон не мог проявить по мере сил своего усердия и храбрости. Тем не менее при страшной изнеженности и роскоши, царивших тогда в армии, он высказал свою любовь к порядку, мужество, присутствие духа и ум во всех случаях… Геллий назначил ему награды различного рода и блестящие отличия, но Катон отказался от них, не пришел, сославшись на то, что не сделал ничего заслуживающего награды. За это он прослыл чудаком».

И такое, как видите, бывает. Как по мне, Катон, не меньший честолюбец и карьерист, чем Цезарь, поступил умно. Пришел бы за наградой, а потом всю жизнь объяснялся бы за какие-такие подвиги орденок (или венок) получил? За то что быстрее всех от Спартака убегал? Нет, лучше уж чудаком прослыть!

Цезарю награды не достались. Не за что было. Военный трибун – должность все-таки невеликая. Как отличиться, когда преторов и консулов бьют? Вот и молчат биографы. О чем рассказывать? Но и позора нет – воевал. Все воевали – и Цезарь воевал. А что подвигов не было, так какие подвиги на такой войне?

А вот сам Гай Юлий Спартаковскую войну помнил. И не только помнил – анализировал, выводы делал.

Цезарь:

«…Недавно в Италии, во время войны с рабами, – а ведь им помогли некоторого рода навык в военном деле и дисциплина, которую они усвоили от нас. Отсюда можно заключить, какое значение имеет твердость: ведь тех, кого вы в течение долгого времени безо всякого основания боялись невооруженными, тех впоследствии вы победили уже вооруженных и неоднократно одерживавших победы».

Как видим, Цезарь знал эту войну не понаслышке. Знал – и мог оценить и дисциплину спартаковцев, и их навыки в военном деле. Неужели с чужого голоса писал?

Впрочем, есть еще одно соображение, не менее серьезное. И зовется соображение это Марком Крассом – тем самым, что в лавровом венке вместо миртового овцу жертвенную резал. Цезарь и Красс дружили. Помпею Цезарь тоже был друг, но до поры, до времени. А вот с Крассом…

Нет, все немного не так. Дружба – понятие широкое. Следует уточнить: Цезаря и Красса что-то связывало, что-то очень серьезное. Связывало – или даже повязывало.

Вспомним.

Год 61 до Р.Х. Карьера Цезаря идет в гору. Он – претор, заместитель консулов. Следующий шаг – управление провинцией. Это очень хорошо, но Цезарю повезло еще больше – ему досталась не обычная провинция, а Испания, где воюют. Наместник провинции Цезарь готовится к командованию армией. Вот они, генеральские погоны! Вот она война, ЕГО война! Еще шажок…

Увы, не дают. Не пускают в Испанию. Не пускают по элементарнейшей причине – из-за денег, а еще точнее – из-за долгов. И должен Цезарь своим кредиторам не сколько-нибудь, а восемьсот тридцать талантов или даже побольше.

Желающие сами могут заглянуть в любую книгу по истории, дабы прикинуть размер суммы.

Итак, кредиторы Цезаря на войну не пускают. Плутарх уточняет: не пускают с криком. И не просто кричат, а дом осаждают. Что же делает Цезарь? А Цезарь идет к Марку Крассу и просит денег. Тот деньги дает, и Цезарь платит самым крикливым из осаждающих, дабы отступились. Но Красс не просто дает деньги. Он дает поручительство на оставшуюся сумму – на эти самые восемьсот тридцать талантов.

Оценили?

Красс и Цезарь – не родственники. Друзья? Если и друзья, то, так сказать, политические. Красс старше Цезаря лет на пятнадцать, при такой разнице личная дружба складывается редко, а в остальных случаях рисковать подобными деньгами – с какой стати? Между тем Красс деньги ценил, Красс над деньгами дрожал. Плюшкиным и Скупым Рыцарем не был, но блестящие кругляши любил трепетно. Так трепетно, что именно за это добрые римляне его терпеть не могли. А тут такую уймищу денег на кон ставить!

Плутарх поясняет, что Цезарь был нужен Крассу для борьбы против Помпея. Эту мысль греческого историка повторяют все биографы Цезаря. Я ее тоже повторил, хотя и весьма усомнился. И в самом деле! С чего это Красс, человек неглупый, решил, что Цезарь станет помогать ему в борьбе с собственным другом? И не просто другом! Помпей считался тогда в Риме чем-то вроде маршала Жукова. Цезарь пока даже не генерал, дружба с Помпеем для него – клад. Да и не стал в дальнейшем Цезарь помогать Крассу душить Помпея. Напротив, помирил, чуть ли не друзьями сделал, вместе они образовали Первый Триумвират и стали править Римом.

 

Поэтому уточним: Цезарь был Крассу нужен для того, чтобы как-то решить вопрос с Помпеем. Вот это чистая правда. Только не Красс с повозкой денег к дому Цезаря подкатил, кредиторов распугивая, это Цезарь к нему пришел. Пришел – и денег попросил. Значит, не так уж нужен был Цезарь Крассу для охоты на Гнея Помпея, не его это инициатива. Вот когда Цезарь в дверь постучал, Красс и призадумался. Так что версия Плутарха слегка провисает. Более того! Это мы знаем (и Плутарх знал), что из Испании Цезарь вернется не только победителем, но и супербогачом. А тогда догадаться о таком было нелегко – армией Цезарь еще не командовал, состояние свое растратил, можно сказать, по ветру пустил. В общем, поручился Красс за Цезаря не только из расчета.

Так и мелькнет мыслишка: а не было ли у Цезаря на Красса КОМПРОМАТА? Да не обычного, а чтобы на восемьсот тридцать талантов? Однако не будем спешить. Дело в том, что и Цезарь тоже помогал Крассу, и тоже не только из расчета.

И снова вспомним.

Год 55 до Р.Х. Красс собирается на свою последнюю войну, ту самую, с парфянами. Он консул, глава государства, один из трех триумвиров. Тут уж какая дружба! Для Цезаря он конкурент – как и Помпей. В горло еще никто не вцепляется, но поглядывают триумвиры друга на друга искоса. Однако главный конкурент для Цезаря не Красс, а Помпей по той простой причине, что у него своя армия есть, и у Цезаря есть, а у Красса нет. Пока еще нет, но скоро будет, для того он и на парфян идет. Так в интересах ли Цезаря множить конкурентов? А победи Красс в войне, завоюй Месопотамию, легче Цезарю стало бы?

А между тем Цезарь Крассу помогает. И не просто советом (это все мы любим!), но и своим влиянием в Риме – способствует получить под командование войско. Это еще объяснимо, триумвиры друг другу обязаны, ты – мне, я – тебе… Но Цезарь посылает Крассу СВОИ войска. Причем лучшие!

Цезарь – великий полководец. На Востоке он воевал недолго, но знает, что у римлян сила в пехоте, а у парфян, на которых Красс ополчился, в коннице. Хорошей конницы у римлян мало, и Цезарь отправляет Крассу свою галльскую кавалерию. Плутарх подчеркивает, что не Красс попросил помощи, Цезарь САМ решил помочь.

Если коротко: Цезарь пытается сделать все, чтобы Красс выиграл войну, завоевал для Рима (и для себя) богатейшие провинции и увеличил свое влияние в государстве – в ущерб самому Цезарю. Неужели они и в самом деле такие друзья? Ясно одно – их что-то связывает, что-то очень серьезное. А если связывает, то где и когда связало? Вновь подчеркну – они не родственники и не друзья детства. Совместная политическая карьера не в счет, политики куда легче становятся врагами, а не друзьями. Гней Помпей Цезарю не просто друг – родственник, а он на Помпея уже втихаря нож вострит.

Итак, где могли сойтись Красс и Цезарь? Да так, чтобы на всю жизнь? Сходятся, как известно, на войне, сходятся в экспедициях, на каторге, в кругосветном плавании, то есть там, где людям приходится существовать бок о бок, плечом к плечу, где приходится по-настоящему ВЫРУЧАТЬ друг друга. Иногда выручать, а иногда вместе же ВЛИПАТЬ во что-то. В экспедиции, на каторге и на кораблях Магеллана Красс и Цезарь не были. А вот на войне…

Единственная война, где Красс и Цезарь могли сражаться ВМЕСТЕ, была война со Спартаком.

Итак, Гай Юлий Цезарь на спартаковской войне скорее всего был, и воевал он в армии Марка Лициния Красса. Более того, на этой войне произошло нечто, связавшее этих очень разных по возрасту и характеру людей на всю жизнь. Только вот что именно? Если бы Цезарь закрыл собой Красса от гладиаторского копья, о таком бы точно написали. Соверши он иной подвиг, биографы обязательно бы этот подвиг в книжку вставили.

Цезарь подвигов не совершал, по крайней мере на поле боя. Посоветовать Крассу что-то дельное на том же поле боя также способен не был – молод, ни одной войны еще не прошел. Кроме того, о таком тоже бы написали, не забыли. Влипнуть вместе в какую-то передрягу, дабы замараться на всю жизнь, они тоже не могли: Красс – командующий, он на виду, Цезарь – обычный офицер.

А если все это случилось не на поле боя? Если тайно? Если Цезарь присоветовал Крассу нечто этакое? Или помог в чем-то этаком? Или они вместе этакое совершили? Но что мог молодой неопытный военный трибун Цезарь? Что такого знал, что умел делать? Речи говорить? Этому и вправду был обучен, так ведь речь не тайно держишь, а перед народом. Что еще? Писал на хорошей латыни, и Красс его на тайной переписке держал? Только какие страшные тайны-компроматы могли оказаться в военных документах – да такие, чтобы и через десять, и через двадцать лет не протухли? А личные письма Красс и сам писать умел.

Вот уж, как говорится, истина где-то рядом!

10. Предварительные итоги или Отечество Многоспасаемое.

Бледный призрак Цезаря заставил меня остановиться.

Оглянуться.

Оглянуться – и сделать вывод, что лично я ничего не понял. Целей Спартака мы не знаем и с налета распознать не можем, а значит оценить Марксово похлопывание по плечу не в силах. И в самом деле! Три года по Италии катилась война не хуже Ганнибаловой, римские Орлы шли на сувениры – и ради чего? Рабов Спартак освобождать не собирался, родную Фракию спасать – тоже… Более того, вокруг спартаковской войны прямо-таки клубятся тайны. Куда ни ткнешь – тайна. И все эти тайны не мелкие, не поверхностные. Что-то там есть, в неведомой глубине.

Значит, будем разбираться по порядку. Не спеша. А для округления проблем еще одна загадка, даже не загадка, а, так сказать, наблюдение. Тут и Плутархи с Аппианами не потребуются, достаточно открыть школьный учебник. Но сначала две цитаты:

«Не бывает спасительных поражений, зато бывают роковые победы»

(Морис Дрюон).

«Горе! Горе Отечеству, которое все время приходится спасать!»

(Жермена де Сталь).

В точности цитаты из мадам де Сталь не уверен, ибо позаимствовал оные слова из вторых рук. Но что-то похожее дочка Неккера явно говорила. К чему это я? А к тому, что победа над Спартаком едва не стала для Рима роковой. Она как бы провела черту, за которой началось сплошное спасение Отечества. И до спартаковского восстания Рим переживал не лучшие времена, но после того, как шесть тысяч рабов повисли на крестах вдоль Аппиевой дороги, в римской истории начала обнаруживаться пугающая закономерность. Суть ее можно сформулировать просто: хотели как лучше, а получилось… Нет, нет, не как всегда – хуже! Получилось с точностью наоборот, с обратным знаком. Можно сказать и поэтичнее: благие намерения выстилали Риму дорогу в Ад.

Объяснюсь подробнее. Неприятностей Риму и так хватало, но прежние были попроще, какие-то линейные. Вот, например, Югурта, воевавший с Римом с помощью подкупа римской же верхушки. Тут все ясно: хитрый враг. Или вот Митридат, перерезавший за один день под сто тысяч римских граждан. И тут ясно: враг, причем жестокий и кровожадный. Кимры с тевтонами перебили римскую армию. Тоже понятно: за тем и шли. А вот сразу же за Спартаковской войной начинается та самая дорога в Ад, по которой римское государство начало продвигаться семимильными (римская миля – 4 км, оцените!) шагами.

Между тем, именно к моменту разгрома Спартака и даже чуть позже начинало казаться, что все римские неприятности постепенно остаются позади и дела идут на поправку.

Перечислим главное:

1. Сулла железной рукой ликвидировал последствия нескольких гражданских войн и навел в стране относительный порядок. Что ни говори, а диктатура лучше, чем повальная резня.

2. После того, как Сулла сам (сам!) отказался от власти, началась постепенная либерализация режима. Знакомо, правда? Например, был посмертно реабилитирован враг Суллы великий римский полководец Гай Марий. Этого, кстати, добился его родственник Гай Юлий Цезарь.

3. Был подавлен мятеж Сертория в Испании.

4. Был разбит Спартак.

5. Несколькими годами позже Помпей разнес вдребезги пиратские эскадры во всем Средиземноморье. На какое-то время плавать стало безопасно. Цены на хлеб и иные нужные продукты тут же упали.

6. В Риме Марк Туллий Цицерон раскрыл и подавил опаснейший заговор Катилины.

7. И, наконец, все тот же Помпей довел до конца Третью Митридатову войну. Митридат, враг Рима, был лишен власти и убит, разгромлена Великая Армения, пределы Римской Республики расширились до Синая и Евфрата.

Впечатляет? Можно добавить и еще одно, тоже немаловажное. Выросло поколение политиков-центристов, которые при всех своих различиях стремились действовать в рамках закона. Не мятежники вроде Гай Гракха и Сатурнина и не диктаторы вроде Мария и Суллы – по крайней мере, тогда так вполне могло показаться. За примерами ходить далеко не надо, возьмем все тот же год (61 до Р.Х.), когда Цезарь готовился примерить генеральские погоны и отправиться в Испанию. Как выглядели в глазах добрых римлян уже известные нам персонажи?

Помпей – великий полководец и одновременно очень умеренный политик, относящийся к диктатуре с явным отвращением.

Красс – политический неудачник, но тоже очень умеренный. Желает закрепиться на самом верху, но только в рамках римских законов.

Цезарь – уже не очень молодой честолюбец, чуть-чуть неудачник, зато любимец народа. Тоже против крайностей. В молодости сам пострадал от репрессий, а посему всяческий их противник.

Цицерон – Спаситель Отечества. Тоже пострадал, был даже изгнан, но, вернувшись, никому не стал мстить. На верности законам и обычаям прямо-таки помешан.

Катон Младший – это уже явный параноик, но с все тем же уклоном. Любит законы и ненавидит политическое насилие. Честен, взяток и незаслуженных наград получать не желает.

Чем плохи державные мужи?

И кто же знал, кто предвидеть мог, что все они (кроме убитого на войне Красса) станут активнейшими участникам очередной гражданской войны, ВСЕ погибнут насильственной смертью – и все одновременно подведут Рим к краю гибели.

А теперь о дороге в Ад и ее вымостке. Повторюсь: ужас в том, что все в каждом случае начиналось именно с благих намерений. Действительно благих. Примеров тьма, берем первые попавшиеся.

– Красс и Помпей поссорились, не поделив славы победителей Спартака и, стало быть, Спасителей Отечества. Помпей, желая помириться, всячески помогает Крассу стать консулом. Во время совместного консульства Красс и Помпей разругались уже окончательно. Можно сказать, смертно.

– Цицерон раскрыл заговор Катилины и спас Отечество. В результате были спровоцированы новые политические разборки, причем невиданной силы и мерзости. Сам Цицерон был изгнан, а дом его разобрали по камешку – чтобы знал, как Отечество спасать.

– Помпей раздвинул римские границы на Востоке – и наткнулся на Парфянскую державу. Парфяне оценили ситуацию и принялись вслед за Спартаком коллекционировать римских Орлов.

– Цезарь и Помпей стали друзьями, Цезарь выдал свою дочь за Помпея и тот ее очень любил. Цезарь и Помпей вместе сделали очень много полезного для государства и хотели сделать еще больше. Итогом стала очередная гражданская война, страну разорвали на части, а голову Помпея прислали Цезарю.

– Цезарь Отечество спас, порядок навел, но, не желая проливать кровь, простил почти всех уцелевших врагов. Именно эти уцелевшие-прощенные Цезаря зарезали и начали новую гражданскую войну.

– Цезарь простил и приблизил Марка Брута, относился к нему, как к сыну (по слухам тот и был его незаконным сыном), хотел сделать его своим преемником. Марк Брут стал во главе заговорщиков, убивших Цезаря.

– Брут и его подельщики убили Цезаря, чтобы спасти Отечество от диктатуры. В результате началась гражданская война, и в диктаторы стали рваться несколько личностей, значительно более неприятных, чем Цезарь.

– Марк Антоний, один из генералов покойного Цезаря, считался самым опасным претендентом в диктаторы. Цицерон и прочие умеренные, пытаясь спасти Отечество, противопоставили ему Гая Октавия (будущего императора Августа). Гай Октавий Антония разбил, но тут же с ним помирился и устроил в Риме резню, каких еще не бывало. Цицерону отрубили голову, руку тоже отрубили.

Достаточно?

Не знаю, как кому, а мне чудится за этим какой-то Рок. Ведь все, о чем говорилось выше, делалось не ради наживы и славы. Хотели, как лучше! Хотели, чтобы людям хорошо стало! Отечество спасали!

…Кстати, можно посчитать, сколько раз.

И не просто Рок. Впечатление такое, что римлян за что-то наказывают, за что-то карают. Более того, римляне явно догадываются, за что именно, пытаются что-то изменить, но без малейшего успеха. Вот и начинается перманентное спасение Отечества с заранее известным результатом.

 

Отечество не спасли – Ад был уже на пороге. Рим не погиб, но был от гибели буквально на волосок.

Я вовсе не утверждаю и не пытаюсь утверждать, что все это случилось ВСЛЕДСТВИЕ восстания Спартака. Спартаковская война и без того наделала бед: Италия была разорена, перепуганные римляне стали терпимее относиться к идее диктатуры, ослабла государственная власть… Все это верно, как и многое другое. Я об ином – создается впечатление, что именно ПОСЛЕ победы над Спартаком для Рима начинаются годы (где-то лет сорок), которые римляне, имей они такую возможность, с удовольствием выкинули бы из своей истории. Был бы я народным трибуном, я бы эти годы точно вычеркнул!

Дело не в ужасе и крови – и того, и другого в истории всегда хватало. Дело в какой-то особой, запредельной мерзости и одновременно НЕЛОГИЧНОСТИ всего, тогда случившегося. Словно бы не только Марк Красс, но вся римская держава чем-то провинилась перед своими небесными покровителями, да так провинилась, что впору выбегать к воротам с жаровней и начать призывать неведомых греку Плутарху богов. Так ведь все равно не поможет!

Вывод: после разгрома Спартака в течение сорока лет на каждой развилке римская история идет по ХУДШЕМУ из возможных направлений вопреки всякой теории вероятности. А ведь так не бывает, не должно быть. Конечно, «после» не всегда означает «вследствие», но ведь есть еще и принцип Оккама. Зачем нам плодить лишние сущности без необходимости? Рассмотрим сначала простейший вариант, а уж ежели не поможет, тогда и на иное взгляд кинем.

Но если действительно и «после» и «вследствие», то почему?!

Любители альтернативной истории, к вам обращаюсь я, друзья мои! Поясните, как сие понимать? Рок – категория внешне неопределенная, но если приглядеться, весьма конкретная. Рок всегда (или почти всегда) имеет фамилию, имя, отчество и агентурную кличку – надо только как следует поискать. Беда в том, что причина может оказаться очень маленькой, незаметной – вроде того знаменитого гвоздя, которого в кузнице не оказалось. Возможно, дело не в самом спартаковском восстании, не в опустошенной Италии, не в разбитых консульских легионах и опозоренных Орлах. Что-то могло произойти где-то поблизости, рядом, в полной тишине. Скажем, какой-то конкретный человек сделал что-то не так. Или так, да не вовремя. Или, наоборот, не сделал. Или это вообще не человек…

Нет, я не про инопланетян. Я, честно говоря, скорее в Юпитера Капитолийского поверю, чем в них. Но боги – богами, демоны – демонами, а все (или почти все) мерзости люди сами с собой творят. Творят – и заодно Историю вперед толкают. Беда в том, что мы не знаем точно, ЧТО ИМЕННО Историей движет, и не только вообще, но и в данном конкретном случае. Иногда тот самый гвоздь, которого в кузнице не оказалось, на самой поверхности лежит, поблескивает нагло, иногда же его в самый омут уронили. Вот мы в этот омут с вами и нырнем.

А поможет нам то, что всякое событие оставляет След – как с невезучим Марком Крассом вышло. Что именно он совершил (или не совершил) мы не знаем, но След заметить можем, до самой его страшной смерти След этот тянется. И со всеми другими так, и со Спартаком тоже, и со всей римской державой. А нащупаем След, пройдем по нему в обе стороны, там, глядишь, и…

Дорога в тысячу ли, как любят повторять китайцы, начинается с первого шага. Его мы уже сделали.

Вперед? Вперед!

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29 
Рейтинг@Mail.ru