Валентина Скляренко
Знаменитые загадки истории
Был ли найден клад царя Приама?
С именем Генриха Шлимана связано одно из величайших открытий в археологии – находка клада царя Приама. В научном мире отношение к немецкому археологу-самоучке неоднозначное. Конечно, он раскопал Трою, но где доказательства того, что это тот самый древний Илион, описанный в «Илиаде» Гомера? Где другие предметы старины, которые позволили бы точно указать время и место действия? Вся жизнь Шлимана состоит из тайн и противоречий, а история золота Трои окружена слишком большим количеством вопросов.
Он родился в январе 1822 года в небольшом городке Найбуков в Земле Мекленбург – Передняя Померания, в многодетной семье. Миф о Троянской войне был описан в книге Г. Эррера «Всемирная история для детей», которую пастор Шлиман подарил на Рождество сыну. Мальчик поверил в то, что Гомер писал правду, и объявил отцу: «Я не верю, что ничего не осталось от Трои. Я найду ее».
Не получив систематического образования, но обладая способностями и коммерческой жилкой, Генрих быстро сколотил крупное состояние и в 1847 году открыл в России фирму, став купцом 1-й гильдии. Почти двадцать лет он жил в Петербурге с женой, купеческой дочерью Екатериной Лыжиной, и тремя детьми. Побывав во многих странах, он вкладывает деньги в прибыльное предприятие в Америке, удвоив за год свой капитал. Однако в 44 года Генрих оставляет коммерческую деятельность и начинает изучать археологию и греческий язык в Сорбонне. Причина? Он по-прежнему хочет найти Трою. Шлиман пытается вызвать в Париж семью, чтоб сохранить ее и дать детям образование, но жена отказывается уезжать из России и не позволяет ему общаться с детьми. Бесконечно одинокий и несчастный, он все больше укрепляется в мысли о необходимости разрыва. Расторгнуть брак в России не удается, и Шлиман снова уезжает в Америку, где принимает американское гражданство и в 1869 году добивается развода. Позднее он знакомится с гречанкой Софией Эндастроменос, ставшей вскоре его женой, затем полностью перестраивает судьбу, подчинив ее подготовке и осуществлению собственной экспедиции. Давняя мечта приводит его на турецкое побережье. Шлиман сумел привлечь ряд ученых к участию в раскопках, ведя работы полностью на свои средства и продолжая их до самой смерти.
Раскопки он начал на северо-западе Турции – на холме Гиссарлык, у входа в пролив Дарданеллы. С античных времен море отступило тут на 7 км, однако когда-то здесь располагался портовый город. Это место наиболее соответствовало описаниям Гомера. Ориентировался археолог и на античные сообщения об истоках и русле реки Скамандрос. Раскопки продолжались с 1871-го по 1890 год, но самым удачным оказался сезон 1873 года, когда были найдены сокровища, названные Г. Шлиманом «кладом Приама».
На глубине 15 м, пройдя 7 пластов городских поселений, рабочие открыли останки некоего города, условно названного Троя I. Убогие постройки, жалкая планировка и почти полное отсутствие характерных для эпохи Гомера художественных изделий вызывали разочарование. Но были прокопаны несколько слоев, а это значит, что другие временные периоды существования Трои могут оказаться ближе к поверхности.
И вот над первичными сооружениями из земли поднялись мощные крепостные стены, скошенные фундаменты массивных домов, лавки, торговые склады. Из раскопов показались части зданий, остатки кирпичных сооружений, деревянные балки конструкций.
Однако Шлиман сомневался, что Троя II – город времен царя Приама. И тут среди архитектурных руин стали заметны следы гигантского пожара, разрушившего старинные постройки. Пламя, видимо, полыхало здесь не один день. А ведь Гомер тоже писал об уничтожившем город пожаре!
17 июня 1873 года рабочие копали участок близ ворот у городской стены. В раскопе что-то блеснуло. Опасаясь кражи, Г. Шлиман отпустил всех рабочих, собрал драгоценные вещи и унес их к себе в дом.
Клад Приама представлял собой серебряный двуручный сосуд, наполненный золотыми украшениями, чашами и вазами – всего более 10 000 вещей. Генрих сделал фотографию женских украшений, надев их на свою жену. Эта фотография Софии обошла тогда все крупнейшие газеты мира.
Помимо 1000 золотых бусин, в клад входили: шейные гривны, браслеты, серьги, височные кольца, налобная золотая лента и две золотые диадемы с 2271 золотым кольцом, 4066 пластинок в форме сердечка, 16 изображений богов из золота, 24 ожерелья, золотые пуговицы и иголки. Был здесь и массивный золотой соусник весом в 601 г, который предназначался, вероятно, для ритуальных жертвоприношений, много посуды из золота, серебра, электрона и меди. Кроме золотых вещей, в троянской находке были обнаружены кости диких и домашних животных, хлебные зерна, горох, бобы и кукуруза, глиняные сосуды, часть которых имела форму животных, огромное количество каменных орудий и топоров. Сам Генрих Шлиман выше всего ценил ритуальные топоры-молоты, найденные в 1890 году, украшенные декоративными позолоченными фризами. Они настолько совершенны, что некоторые ученые сомневаются в том, что их могли сделать в середине III тысячелетия до н. э.
Возраст изделий вызывает уважение: 2000 лет до н. э. – за 1000 лет до возникновения Рима, за 1500 – до появления славян, за 1700 – до Александра Македонского.
Сокровища, замаскированные капустой и овощами, в больших корзинах переправили в Афины, а затем в Германию. Высокая Порта сочла себя ограбленной и возбудила против Шлимана дело об утайке сокровищ. В 1874 году в Афинах состоялся суд, присудивший немецкому археологу выплатить денежный штраф. В 1875 году Шлиман выплатил Турции 50 тысяч франков отступных за отказ от притязаний на клад, описанный в книге «Атлас троянских древностей» (1873 г.). Книга принесла Шлиману еще большую известность, разделив весь ученый мир на его сторонников и противников.
Необычной оказалась судьба троянских сокровищ. Шлиман хотел подарить их Элладе, но греческий парламент дара не принял. Тогда находки были предложены разным музеям Европы: Британскому национальному, Лувру и другим. Шлиман предложил их и Эрмитажу, но Россия ответила отказом, возможно, из-за его развода с Екатериной Лыжиной, совершенного вопреки законам православной церкви. 180 предметов, извлеченных при раскопках, Шлиман в 1883 году все же передал в Петербург, остальная часть коллекции досталась согласно завещанию его жене. София должна была передать ее в дар немецкому народу. Она выполнила волю покойного мужа: коллекция десятки лет экспонировалась в Берлинском музее древней истории. Перед Второй мировой войной директор музея упаковал ее в чемоданы, которые хранил в бункере в районе Тиргартена. С началом бомбардировок сокровища были перенесены на территорию зоопарка. Вскоре Берлин был взят, и директор музея, пытаясь спасти ценности от уничтожения, передал их советским войскам. 17 мая 1945 года секретный груз был отправлен в Москву. Только немногие лица знали, что в трех чемоданах упакован всемирно известный клад Приама, имеющий еще и другое название: золото Шлимана. Человек, отдавший ценности СССР, до самой смерти молчал об этом, следуя полученной инструкции. Молчали и давшие подписку о неразглашении руководители Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, где, по распоряжению Сталина, сокровища хранились в режиме особой секретности. Официальные органы на все запросы о судьбе коллекции упорно утверждали, что она погибла во время битвы за Берлин.
Правда открылась только в 1989 году, когда вдова человека, подписавшего протокол о передаче основной части коллекции, опубликовала дневники мужа.
В 1993 году Б. Ельцин официально признал, что коллекция Шлимана находится в России. Государственная Дума проголосовала против возвращения сокровищ немецкому народу.
Шлиман был не первым человеком, искавшим Трою около Гиссарлыка. Почему же поиски начались именно в этом районе? Дело, по-видимому, в том, что еще сохранялась смутная память о расположении Трои где-то в районе пролива Босфор. Впервые подобное предположение было высказано задолго до Шлимана французом Шуазелем-Гуфье (1785 г.). В XVIII веке ле Шевалье вел поиски там, где Геллеспонт (Дарданеллы) отделяет от Турции Европу. В 1822 году Макларен утверждал, что этот холм и есть древняя Троя. А американский консул Фрэнк Калверт пытался убедить директора Британского музея организовать в 1863 году экспедицию для раскопки руин на холме Гиссарлык. Там же вел поиски и австриец Хан в 1864 году. Шлиман прямо ссылается на Калверта, что противоречит широко распространенному мифу об археологе, нашедшем Трою, опираясь исключительно на текст Гомера.
Освобожденные от земли в ходе очередных раскопок руины показали, что здесь существовало какое-то поселение размером всего 120 × 120 м. Ничего «гомеровского» тут не было и в помине. Г. Шлиман понимал, что требуется нечто экстраординарное, чтобы привлечь внимание общественности. И в мае 1873 года он находит богатейший клад, принадлежавший, по его первоначальному убеждению, гомеровскому царю Приаму. Работа Шлимана сразу завоевала широкую известность. Но нашлось немало историков, отнесшихся к его находке скептически. Указав на множество странностей, окружающих «открытие», критики объявили всю историю клада грубым вымыслом: Шлиман либо собрал все эти вещи за очень долгое время, либо купил большую их часть. Некоторые данные ставят под серьезное сомнение подлинность находки даже в глазах почитателей немецкого археолога. Например, Шлиман упорно не хотел называть точную дату своего открытия. Оказывается, подробные отчеты были сделаны позже, при этом дата несколько раз менялась и осталась невыясненой. Никаких убедительных доказательств того, что он раскопал «гомеровскую Трою», Г. Шлиман не представил.
Кроме того, неизвестно точное место нахождения клада: в разное время археолог описывал его по-разному.
Не исключено, что Г. Шлиман тайком провез драгоценности в Турцию и объявил, что «нашел» их в развалинах на холме Гиссарлык – именно в том месте, куда уже чуть раньше некоторые энтузиасты поместили античную Трою.
Недоверие усиливало и то, что он опирался на свидетельство своей жены и уверял, что Софья присутствовала на раскопках в момент обнаружения сокровищ. Между тем стало известно, что 27 мая (в первоначальном тексте Шлиман называет именно такую дату «находки») ее, возможно, вообще не было в Трое; предполагают, что Софья в тот день находилась в Афинах. Позднее Шлиман пишет директору античного собрания Британского музея Ньютону: «Госпожа Шлиман покинула меня в начале мая. Клад был найден в конце мая; но поскольку я всегда хотел сделать из нее археолога, я написал в своей книге, что она была рядом и помогала мне». Подозрения еще более усиливаются от того, что Г. Шлиман, оказывается, вел какие-то загадочные переговоры с ювелирами, предлагая им изготовить копии золотых «античных» украшений. Он объяснял свое желание тем, что хочет иметь дубликаты на случай, если «турецкое правительство потребует половину сокровищ». Не совсем ясно, вел ли Шлиман эти переговоры с ювелирами после «находки клада» или же до нее. А если это следы изготовления «клада Приама»? Г. Шлиман писал: «Ювелир должен хорошо разбираться в древностях, обещать не ставить своего клейма на копиях. Нужно выбрать человека, который меня не предаст». Агент Г. Шлимана не пожелал брать на себя такое сомнительное дело, тем не менее порекомендовал ему парижскую фирму. Сейчас трудно определенно утверждать, что «копии» действительно были изготовлены. В то же время слухи о них никогда с тех пор не умолкали. А Уильям М. Колдер III, профессор античной филологии университета штата Колорадо, назвал Шлимана эгоцентричным, дерзким фантазером и патологическим лжецом. Проблема усугубляется тем, что по самому золоту установить абсолютную датировку изделия пока невозможно.
Но даже если клад был подлинным, почему его следует считать золотом Приама? Ведь на золотых вещах, «найденных» Г. Шлиманом, нет ни единой буквы. Тем более, никаких имен. Так что вряд ли стоит делать вывод, что «найдена Троя».
Сейчас ставится под сомнение и основной постулат, побудивший немецкого энтузиаста вообще заняться археологией. Последние находки вынуждают признать, что Троя – скорее азиатское поселение и населяли ее вовсе не греки… На это указывает и планировка, и особенности укреплений, и наличие гавани, и следы кремации тел на кладбище у городских стен, и единственный обнаруженный образец письма (отнюдь не греческого происхождения). Упоминание о городе было найдено в хеттских хрониках – там он назван Вилусой. Так что, пожалуй, впредь именовать Трою греческим городом не стоит. От смерти Шлимана появление «Троянских древностей» отделяет семнадцать лет. Эти годы были временем издевок и насмешек в его адрес, обвинений в обмане, официального возбуждения турками дела о присвоении добытого золота. Шлиман не был ученым-археологом. Под холмом он думал обнаружить один древний город, а их оказалось тринадцать, возникших один над развалинами другого. Переворачивая в ходе работы пласты земли, энтузиаст многое разрушал. Позднее оказалось, что город, по времени возникновения сопоставимый с гомеровским, лежал вовсе не во втором или третьем слое снизу, как думал Шлиман, а в шестом. Его-то как раз он сильно попортил… Дальнейшие исследования показали, что найденные ценности никак не могли принадлежать Приаму: клад относится к эпохе ранней бронзы, т. е. старше троянских событий на 1000–1200 лет. Тем не менее, имя царя гомеровской Трои, данное Шлиманом сокровищу, осталось с ним навечно.
Загадка Венеры Милосской
Эта скульптура – одно из наиболее известных произведений искусства, и одно из самых прекрасных. Писатель Шатобриан, увидев ее впервые, воскликнул: «Греция еще не давала нам лучшего свидетельства своего величия!» Первый исследователь – секретарь Французской Академии художеств Картмер де Кинси – назвал статую Венерой Милосской, хотя вернее было бы дать ей греческое имя – Афродита. Ведь статуя была создана (и найдена) в Греции, а не в Риме. Скульптура богини любви известна каждому. Но если спросить, кто и когда создал Венеру Милосскую, как она выглядела изначально – ответом нам будут только предположения.
Афродита – богиня любви и красоты, олицетворение вечной юности, покровительница мореплавания. Первоначально она считалась богиней моря, неба и плодородия. Ее имя в переводе с греческого означает «рожденная из пены». Культ богини любви был распространен по всей Греции. Храмы Афродиты, в которых приносились бескровные жертвы, привлекали целые полчища молодежи, стремящейся к взаимной и счастливой любви.
Скульптурные изображения Афродиты – не редкость в античном искусстве. Ее изображали и обнаженной, и стыдливо кутающейся в одежды. Многие города заказывали ее статуи для своих храмов. До нашего времени, правда, большинство скульптур не сохранилось: войны и землетрясения, которых немало было в Греции, разрушали целые города. Поэтому подлинников греческого искусства во всех музеях мира очень немного, и представление об этом периоде европейской культуры складывается на основании изучения мраморных копий, исполненных римлянами, подражавшими знаменитым мастерам. Впрочем, иногда земля отдает скрытые в ее недрах сокровища. Благодаря счастливой случайности были найдены статуи Афины, Артемиды, Ники… Олимпийские боги после многовекового заточения возвращаются на землю.
Милос (Мелос) – маленький скалистый островок в Эгейском море. Его покровительницей издавна считалась Афродита, которую римляне называли Венерой. Атрибутом богини считалось яблоко (символ острова), а ее месяцем был апрель. Поэтому то, что именно на Милосе была обнаружена чудесная статуя этой богини и что произошло это как раз в начале апреля, глубоко символично. В 1820 году крестьянин Иргос вместе со своим сыном обрабатывал свое поле. Рядом находились руины древнего театра. Но Иргос редко обращал на них внимание: хозяйственные заботы занимали все его время. Распахивая участок, крестьянин наткнулся на остатки стены и вытесанные из камня плиты. Обработанный камень ценился на острове (его использовали как строительный материал), поэтому Иргос решил выкопать свою находку и принялся расширять яму. Через некоторое время ему удалось откопать широкую каменную нишу, в которой глазам потрясенного крестьянина предстала статуя Афродиты, а рядом с ней лежали две статуэтки-гермы и несколько обломков мрамора.
Иргос знал, что иностранцы интересуются древними находками и что за статую можно получить крупное вознаграждение. Поэтому он отправился к французскому консулу Бресту и предложил ему осмотреть скульптуру. Тот был не силен в искусствоведении, но прекрасно знал о том, что французское правительство заинтересовано в пополнении коллекции Лувра. Поэтому Брест обратился к командирам стоящих в гавани французских кораблей с просьбой прислать офицера, разбирающегося в искусстве. Мнения господ офицеров разделились. Одни полагали, что в статуе нет ничего особенного, другие доказывали, что она уникальна. Брест запросил разрешение на покупку у вышестоящей инстанции, а тем временем в гавань прибыло французское гидрографическое судно «Ла Шеврет». Мичман Дюмон-Дюрвилль (будущий адмирал, исследователь Антарктиды) сразу же понял, насколько ценна находка. Благодаря его отчету французское правительство распорядилось выделить деньги для покупки статуи. Но к тому времени о Венере узнал Ойкономос Верги – приближенный Мурзуки, в то время фактически управлявшего всеми греческими островами. Верги потребовал у жителей Милоса продать статую Турции. Когда корабль «Л’Эстафетт» прибыл в Милос, статую уже грузили на турецкую фелюгу. Французы бросились в погоню. Им удалось отбить у турок верхнюю половину статуи, а позже – выкупить и нижнюю часть. Статуя (точнее, ее фрагменты, которые позже подверглись реставрации) была доставлена во Францию и преподнесена в дар королю Людовику XIII. Принимавшие участие в приобретении шедевра древности Вуатье и Дюмон-Дюрвилль были не только награждены, но и стали настоящими героями в глазах французской художественной богемы.
Король некоторое время пытался скрыть существование статуи (ведь Турция считала ее захват прямым пиратством), но слухи о прекрасном античном творении разошлись по всему миру, и Венера была помещена в Лувр. Первое знакомство с шедевром состоялось 7 мая 1821 года. Посмотреть на Венеру Милосскую приехали послы из Англии, Голландии, Турции. Присутствовал на церемонии и греческий посол. Но в то время закона об охране ценностей в Греции еще не существовало (он появился в 1834 г.), поэтому греческие сокровища вывозились без всякого разрешения, а страна, в которой были созданы шедевры мирового искусства, не могла даже заявить протест.
Венеру Милосскую приписали резцу Праксителя, известнейшего скульптора древности (этого очень хотел Людовик ХIII), хотя со временем было установлено, что скульптура была создана позже – приблизительно в 120 году до н. э. Вопрос о том, кто же является автором Венеры, поднимался неоднократно. Выдвигалось предположение, что статуя была изваяна другим знаменитым мастером – Скопасом. А несколько позже, благодаря усердию ученика Гро, который зарисовывал скульптуру и привезенные с ней фрагменты мрамора, была обнаружена надпись, сделанная на пьедестале, до сих пор никем не замеченная. Полустершиеся греческие буквы складывались в слова: «Александр (или Агессандр), сын Менида из Антиохи, исполнил это». После изучения надписи разгорелись дебаты. Одни радовались тому, что «нашелся» настоящий автор скульптуры (кстати, сегодня его имя помещают практически во всех справочниках по искусствоведению). Другие, более осторожные, полагали, что Александр создал только пьедестал для статуи. А третьи склонялись к мысли, что оставивший подпись мастер был… первым реставратором Венеры Милосской. На вопрос, что же реставрировал этот мастер, сторонники версии отвечали кратко: руки. Точнее, положение рук. Доказать или опровергнуть это предположение крайне сложно, ведь у Венеры руки отсутствуют.
Куда исчезли руки статуи? Описывая скульптуру, Дюрвилль упоминал о том, что богиня «…в левой поднятой руке держала яблоко, а правой придерживала красиво драпированный пояс, небрежно ниспадавший от бедер до ног». Сын консула Бреста, впрочем, упоминает только об одной руке – левой. Во всяком случае, Жан Экар в книге, вышедшей в 1873 году, приводит множество показаний очевидцев «приключений» скульптуры. Доводы Экара казались выверенными и правдоподобными… до проведения серьезных исследований. Оказалось, что Экар привел только ту выдержку из отчета Дюрвилля, которая укладывалась в его версию. И «забыл» о приписке, текст которой не оставляет сомнения в том, что статуя лишилась рук значительно раньше, чем разгорелась памятная стычка между турками и французами: «Обе руки у нее были, к сожалению, сломаны». Окончательный вердикт вынесли эксперты: судя по патине (слою окислов) на обломках рук, а также качеству мрамора, руки были отбиты задолго до обнаружения статуи.
До сих пор не прекращаются споры о том, что держала в руках богиня любви. По мнению одних скульпторов – яблоко. Статую пытаются отождествить с мифом о том, как Гера, Афина и Афродита (в римском варианте – Юнона, Минерва и Венера) явились к пастуху Парису с просьбой решить, кто из них прекраснее. Каждая из них сулила юноше дары в случае победы. Парис вручил яблоко Афродите, отдав ей предпочтение перед остальными, а она пообещала ему Елену Троянскую. Другие полагают, что Венера смотрелась в зеркало, любуясь своей красотой. Профессор Хасс высказывал мнение, что скульптор изобразил Венеру после купания, в тот момент, когда она собиралась умастить свое тело соком. В одной руке она держала фрукт, а в другой – сосуд для сока. Были и другие толкования. Венера сжимала в руках веретено… Держала щит Марса… Защищалась от навязчивого поклонника или, напротив, соблазняла его… Одной из наиболее аргументированных считается версия, которой придерживается целая плеяда ученых: статуя богини любви – часть скульптурной группы. На это указывает незаконченная драпировка с левой стороны и обработка мрамора на спине Венеры. Искусствоведы расходятся лишь в том, кто же именно входил в группу. Существует несколько реконструкций, представляющих всевозможные скульптурные композиции: Венера и Геракл, Венера и Марс, Венера и Парис… Поза статуи трактуется совершенно по-разному, однако на сегодня она считается самым лучшим изображением женского тела.
Статуя Афродиты хранит молчание. Все, что мы знаем о ней, – она прекрасна. Остальное – цепочка домыслов. Ведь при желании можно построить сколько угодно предположений. Например, по каким признакам исследователи решили, что перед ними именно статуя богини? Почему не предположить, что это кто-то из великих смертных или героев древности? Например, Елена Троянская? Впрочем, при одном лишь взгляде на статую все вопросы и сомнения кажутся мелкими и неважными. Вдали от родной земли, через две тысячи лет после того, как скульптор взял в руки резец, она остается живым символом прекрасного. В отличие от древних греков, мы не поклоняемся богине. Но зато поклоняемся Красоте, воплощенной в ее скульптуре. Не случайно Венера Милосская – единственное произведение искусства, которому посвящено огромное количество стихов чуть ли не на всех языках мира.
