Валентина Шабалина
Матвей, Аполлон и козёл Мурзик
– Что случилось?!
Но Аполлон только мотал от боли головой и ничего не говорил. Наконец он открыл рот, и на пол упала конфета, целая и невредимая, только фантик был надорван зубами в некоторых местах. Рядом с конфетой упал зуб Аполлона, который сломался при неудачной попытке раскусить каменную конфету.
– Ой, как больно! Но это был только сон, – прошептал Аполлон.
– Какой сон? – не понял Мотя.
– А вот это уже не сон, – Аполлон посмотрел на пол, увидел зуб и заплакал.
– Ах ты, бедолага, – сказал Мотя. – Это только фантики, а в них камни. Если бы это были настоящие конфеты, разве я тебе не дал бы? – говорил Матвей, гладя Аполлона по голове.
– А я так люблю конфеты, – плакал Аполлон.
– Ну-ну, не плачь, – успокаивал Мотя. – Завтра пойдём в город к твоему дому и будем там ждать твоих хозяев. Может они приедут за тобой.
– Правда? – жалобно спросил Аполлон. – Они могут завтра приехать за мной?
– Конечно, могут.
– Как же я сам не подумал об этом? Конечно, они не могли меня бросить! Они меня так любили!
– А если они завтра не приедут, то мы пойдём послезавтра, и будем ходить, пока не встретим их. А сейчас давай-ка ложиться спать. Надо отдохнуть.
СТАРУШКА И МОЛОКО
Каждое утро Матвей и Аполлон приходили на то место, где когда-то стоял дом Аполлона, и терпеливо ждали до самого вечера, а вдруг хозяева вспомнят о коте и вернутся за ним. Но с каждым днём надежда таяла. На месте разрушенного дома вырыли котлован, и заложили большой многоэтажный дом. На стройку постоянно приезжали машины: одни привозили бетон и кирпич, другие увозили со стройки грунт и мусор. Но, ни одна не привезла, ни Ларочку, ни её маму. Новый дом постепенно рос, а надежды, что хозяева найдутся, становилось всё меньше и меньше.
– Больше мы сюда не придём, – сказал как-то Аполлон. – Они уже никогда не приедут. Сколько времени прошло… Если бы я им был нужен, они давно бы вернулись.
И коты стали жить вдвоём. Утром бегали на свалку в поисках какого-нибудь съедобного куска, гуляли по городу или просто дремали на солнышке, развалившись на зелёной траве. Аполлон многое открыл для себя, ведь когда он жил в доме, мир за окном казался ему таким добрым и привлекательным. Действительность же оказалась совсем иной: за каждым поворотом подстерегала опасность в виде машины, велосипеда или невоспитанного мальчишки. Постепенно Аполлон стал забывать и Лару, и её маму, и они больше не приходили в его сны, как бывало раньше. Теперь в городе часто видели двух котов, которые всегда ходили вместе: одного худого и чёрного, другого белого и толстого.
Как-то, жарким летним днём, они гуляли по городу, от нечего делать глазели на витрины магазинов и принюхивались к чудесным запахам, которые исходили от торговых рядов, на которых местные рыбаки продавали свой утренний улов.
Матвей шёл впереди, а Аполлон лениво плёлся сзади, разомлевший от жары. Вдруг Матвей остановился.
– Смотри, Аполлон, – Мотя указал на идущую впереди старушку.
– Чего на неё смотреть? Что я, старушек не видел? – лениво отозвался белый кот.
– Да ты не на неё, а на сумку смотри, – сказал Мотя.
Аполлон перевёл взгляд на хозяйственную сумку, с которой шла старушка. Сумка была доверху набита продуктами, а сверху лежали два полиэтиленовых пакета с молоком. Сумка качалась в такт шагов женщины, и один из пакетов потихоньку сползал с какого-то свёртка.
Вот белый угол пакета уже повис над краем сумки.
Вот сполз ещё немного.
Коты двинулись за женщиной.
– Сейчас упадёт, – облизнулся Аполлон.
– Нет, не сейчас, – сказал Мотя.
– Упадёт, упадёт… Вот до следующего столба дойдём, и упадёт.
– Нет, она дорогу успеет перейти.
Коты заспорили. Женщина перешла дорогу и пошла дальше. Пакет уже почти наполовину выглядывал из сумки, но падать не собирался. Вдруг из-за угла выехала машина, громко сигналя. От неожиданности старушка вздрогнула и отпрянула в сторону, в этот момент пакет молока вывалился из сумки на асфальт.
– Прячься! – закричал Аполлон. – А то подумает, что это мы вытащили! – и быстро спрятался за бордюр тротуара.
Матвей подошёл и сел рядом с пакетом.
– Эй! – громко зашептал Аполлон. – Пусть подальше уйдёт, потом возьмём наше молочко.
– Мяужданка! – вдруг крикнул Мотя. Он не мог выговорить слово «гражданка» и у него получилась «мяужданка».
– Ты чего? – из-за бордюра выглянул удивлённый Аполлон.
– Это же её молоко, – сказал Мотя.
– Ну и что? У неё же второй пакет остался. А что упало, то пропало!
– Мяужданка! – повторил Матвей.
Женщина остановилась.
– Вы меня? – она приблизилась к коту и посмотрела на пакет. – Ой, это же мой пакет с молоком. Спасибо!
– Вот и всё! Прощай моё молочко!– сказал Аполлон и от огорчения упал мордой прямо в пыль.
Старушка посмотрела на худого чёрного кота, погладила его по головке и задумчиво произнесла:
– Пожалуй, он тебе нужнее, чем мне. Держи, а у меня второй пакет есть.
Она положила пакет с молоком рядом с Мотей, погладила его ещё раз по голове и пошла своей дорогой.
– Эй, Аполлон, – сказал Мотя, – вылезай, пошли домой молоко пить.
На тротуар вылез пыльный и грязный Аполлон.
– Ты где так измазался? – удивился Матвей.
– Это я от огорчения в пыль упал. Думал, пропало наше молочко.
Аполлон поднял пакет с тротуара, и тот как живой привалился к нему на плечо.
– Молочко моё, – целовал и гладил пакет белый кот, оставляя на нём грязные следы, – хорошее моё, вкусненькое…
Под его лапами молоко переливалось из одной части пакета в другой. Казалось, что пакет ожил и сам обнимает Аполлона как старого друга.
– Клади мне пакет на спину, – предложил Аполлон, – я теперь с ним до самого дома не расстанусь.
Матвей положил пакет с молоком на спину друга, и они двинулись по дороге, что вела из города к их дому.
НАХОДКА
Петляя, дорога привела котов в небольшой лесок, на окраине которого под старой ванной они жили. Приятно идти по лесу в жаркий день: зелёная листва почти не пропускает солнце, и внизу под деревьями веет прохладой.
Вдруг Мотя остановился и стал вглядываться в сторону от дороги.
– Что там? – заинтересовался Аполлон. – Опять старушку увидел?
– Пока не знаю, – Матвей прислушался. – Ты что-нибудь слышишь?
– Я? Ничего не слышу.
– Вот опять!
Коты прислушались.
– По-моему кто-то плачет, – сказал белый кот.
– Мне тоже так показалось, – сказал чёрный.
– Бежим, – испуганно зашептал Аполлон, – вдруг это та старушка плачет?
– Почему старушка? – удивился Мотя.
– Она, наверное, пожалела, что отдала нам молоко, теперь сидит где-нибудь на пеньке и плачет.
– Глупости, – фыркнул Матвей и начал пробираться сквозь кусты. Следом за ним нехотя шёл Аполлон, причитая:
– О-ой, не к добру идём, чует моё сердце, – не к добру.
Плач иногда замолкал, и коты останавливались, вслушиваясь в шорохи леса. Наконец кусты начали редеть, и они вышли на небольшую полянку. Рядом за деревом кто-то громко всхлипнул. Коты обошли дерево и увидели маленького козлёнка. Он лежал на старых прелых листьях и плакал.
– Так вот, кто здесь плачет! – сказал Аполлон. – Такой маленький, а плачешь как большая старушка.
Козлёнок перестал плакать и посмотрел на котов.
– Здравствуй, – сказал Матвей.
Козлёнок не ответил и уткнулся мордой в листья.
– Ну вот, он ещё и разговаривать не хочет, – обиделся Аполлон. – Тут спешишь на помощь, драгоценное время теряешь, а тебе ни ответа, ни привета.
– Погоди, – остановил его Мотя. – Для начала надо напоить его молоком.
– Каким молоком? Нашим молоком?! – Аполлон крепко прижал к себе молочный пакет. Матвей молча смотрел на друга.
– Ладно, – нехотя сказал тот, – я, что… я не очень жадный, пусть пьёт,… только не всё…
Матвей надорвал зубами угол пакета и сунул его в рот козлёнку. Жидкость потекла тонкой струйкой, и малыш стал судорожно глотать. Выпив немного молока, он опять уронил голову на листья.
– Ослаб очень, – Матвей погладил козлёночка. – Ночь ему здесь не выдержать. Придётся взять его с собой.
– Ну, знаешь ли! – возмутился Аполлон. – Мы его напоили нашим молоком, а теперь его ещё и в наш дом тащить?!
– Тебе не стыдно? Он же маленький, – тихо сказал Мотя.
– А почему мне должно быть стыдно?! Ванна у нас маленькая! – завопил Аполлон, но сразу же замолчал, вспомнив, как ему в трудную минуту помог Матвей и ведь не бросил же он его тогда в карьере. – Ладно, потащили, – сказал он виновато и добавил, – говорил я, не к добру идём,… так добра и не нашли, одного козлёнка нашли.
