Валентина Георгиевна Панина
Наречённый для ведьмы
Глава
II
Когда Светозар не появился на всенощной, келарь Зосима подошёл к Бажену и поинтересовался:
– Где твой ученик, Бажен?
– Животом мается, бедняга!
– Ну, хорошо, пусть поправляется.
Когда Светозар не пришёл и на утреннюю мессу, келарь пошёл к игумену Алексию. Постучав в дверь и получив разрешение войти, он, чуть приоткрыв дверь, сунул в щель нос и спросил:
– Можно войти?
– Ну, входи уже, Зосима! Что случилось?
– Батюшка Алексий, послушник Светозар не был на всенощной и не пришёл на утреннюю мессу. Старый Бажен, который прикреплён обучать и присматривать за послушником сказал, что он животом мается, но я проверил, послушника нигде нет.
– Как нет? А куда он мог деться?
– Я думаю, он ушёл.
– Куда он мог уйти? Что ты несешь?
– Говорят, сорвал крест и ушёл.
– Кто видел, что он ушёл?
– Ночью он ушёл, никто не видел, все спали.
– А кто же тогда видел, что он сорвал крест?
– Крест лежал на кровати.
– Ты понимаешь, что говоришь? Кругом лес, родных у него не осталось, знакомых нет! Его наставника ко мне! Быстро! И… не надо распространяться об этом. Это может повлиять на настроение братии, а тем более, плохой пример для послушников.
Зосима метнулся в дверь, закрыв её за собой потихоньку с большим трепетом, он побежал в келью к старому монаху. Бажен сидел у стола и читал Молитвослов. Зосима рванул на себя дверь, влетел в келью и сурово сказал:
– Иди, Бажен, батюшка Алексий зовёт! Будешь ответ держать за своего послушника.
Пока Зосима бегал за Баженом, батюшка Алексий вышагивал по своей келье и в гневе кричал:
– Щщщенок! Сбежал! Ничего… вернёшься… на коленях будешь ползать умолять, чтобы простили! Сорвать крест?! Такого никогда не было!
Игумен, не дождавшись Бажена, вызвал прислужника. Рясофорный послушник, молодой худой парень болезненного вида, зашёл в келью и склонился у порога в поклоне.
– Сходи за воеводой, пусть быстро идёт сюда!
Воевода, мужчина огромного роста с кустистыми бровями над глубоко посаженными чёрными глазами, зашёл в келью, и там сразу стало мало места. Он остановился у порога.
– Сегодня ночью, накануне пострига, ушёл из монастыря послушник Светозар. Найти щенка! Любой ценой! И притащить сюда! Будет сопротивляться пригнать плетьми. Часть людей пусть прочёсывает лес, небольшой конный отряд пошли на реку, а остальных отправь по сёлам. Пошли гонцов в его имение и пусть там ждут его. Если он не отыщется сегодня, завтра круг поисков придётся расширить, – сказал гневливо игумен.
Воевода сообщил воинам-монахам о задании, они, выслушав его, переглянулись, но не произнесли ни слова, не задали ни одного вопроса.
Светозар встал и побежал, стараясь как можно дальше удалиться от монастыря. Светозар выбежал на берег реки Волхова, огляделся. Лес шёл по обоим берегам реки. Он хотел переправиться на другую сторону и тогда проще будет уйти от погони. Нигде не было ни одной лóдьи. Вплавь он добраться не мог, река была широкой, да и течение. Светозар вздохнул и снова пошёл в лес. Только добрался до первых сосен с толстыми стволами, когда услышал глухой стук копыт. Сердце упало, он присел за толстый ствол и постарался с ним слиться. На его счастье это был не монах, мужчина проехал мимо. Светозар улыбнулся и двинулся дальше в лес. Где можно было бежать, Светозар бежал, где-то пробирался сквозь заросли, где-то попадались самые настоящие травяные джунгли. Удары сердца глухо отдавались в мозгу Светозара, лёгкие с шумом втягивали тяжёлый, застоявшийся воздух, наполненный терпкими испарениями прелой хвои.
Светозар остановился, отдышался, осмотрелся вокруг и решил, что дальше идти опасно. Он нашёл укромный, заросший крапивой и лопухами уголок, вытоптал крапиву, сел под лопухом, съел кусочек хлеба, запил водой и лёг, положив мешок под голову, а меч рядом с собой. Небо было затянуто серыми тучами, пошёл мелкий нудный дождь. Одежда у Светозара промокла насквозь ещё вчера, а высушить её небыло возможности. Казалось, что ветер пронизывает его насквозь. Холодными руками он обхватил себя за плечи, пытаясь согреться, всё тело содрогалось от холода, уснуть не получалось. Вскоре дождь прекратился, стало теплее и Светозару удалось заснуть. Проснулся, когда солнце уже село, но идти ещё было опасно. Он посидел ещё немного и с большой осторожностью выбрался из своего укрытия, осмотрелся и побежал.
Бежал, игнорируя холод от мокрой одежды. Бежал, гонимый паническим страхом, перед перспективой быть пойманным. Не оборачиваясь, путаясь в высокой траве и мелком кустарнике, бежал до красных мушек в глазах, а в голове билась одна мысль:
– Бежать! Быстрее! Дальше!
Цепкие ветки кустов зло хлещут по лицу, норовя добраться до глаз, царапая оголенные части тела, особенно страдали руки, которыми он расчищала себе путь, отодвигая ветки. Мир кружится, земля тянет обессиленное тело к себе. Сверху льется яркий лунный свет, упрямо пробирающийся сквозь густые сплетения ветвей. Светозар спотыкается, падает, поднимается и бежит…
Светозар пробежал ещё какое-то время. Луна огромным фонарём висела на очистившемся от туч небе. Он решил остановиться и просушить одежду, решив, что ночью никто его в лесу не будет искать, по крайней мере, несколько часов у него есть. Набрал сухих веток, чтобы развести костёр, достал из мешка кресало, которое он взял ночью на кухне. Ветки плохо разгорались, после дождя ветер их только чуть-чуть подсушил, даже, мох и береста под ветками не разгоралась. Наконец, ему удалось развести костёр, постепенно он разгорелся, Светозар воткнул три палки и растянул на них подрясник, оставшись в одной нательной рубахе, придвинувшись к костру в надежде так высушить рубаху, на себе. Ему страшно хотелось есть, Светозар достал кусочек хлеба, который уже подсох и начал медленно жевать, откусывая маленькими кусочками, растягивая удовольствие. У костра быстро согрелся, и его потянуло в сон.
Светозар вдруг вздрогнул, как от толчка, поднял голову и осмотрелся. Он понял, что неожиданно уснул. Костёр потух, было прохладно. Светозар поёжился, обнимая себя руками за плечи, протянул руку, потрогал подрясник, он был сухим. Светозар снял его с палок и накинул себе на плечи. Прошёлся по кустам, набрал сухих веток и снова развёл костёр, чтобы согреться, да и не так страшно сидеть у костра. В лесной темноте раздавались устрашающие звуки, Светозар вытащил из ножен меч и положил рядом с собой. Он добрым словом поминал старого монаха, нарушившего седьмую заповедь Библии «не укради» и взял на себя грех, сняв его с пьяного монаха-воина накануне побега своего ученика. Светозар так устал, что было очень трудно бороться со сном и он, дождавшись, когда догорит костёр, закатился под разлапистую ель, ветка которой его укрыла полностью от внешнего мира и тут же уснул. Утром, когда солнце взошло, и он согрелся в его горячих лучах, проникавших сквозь веточки ели, ему приснилась мама. Она гладила его по голове и тихим голосом что-то говорила. Ему было уютно около неё, а её ласковые поглаживания вызывали счастливую улыбку. Перед тем, как исчезнуть из его сна, она сказала:
– Всё у тебя будет хорошо, сынок!
Светозар открыл глаза и понял, что улыбается. Ему приснилась мама, чего давно не было. Он сильно по ней скучал. Прошло уже много лет, как родителей не стало, а боль от потери не утихала. Светозара от сна отвлекла мысль о том, что его, скорее всего, уже ищут монахи-воины по лесу. В любовь и помощь Иисуса Светозар уже не верил. Если Иисус любит людей, то почему не сделает их счастливыми? Просто так, ни за что. Светозар был уверен, что ни в какой рай его не возьмут: судя по проповедям, получалось, что грешит он на каждом шагу, и не подозревает об этом. А, если он грешник, хотя сам не знает о своих грехах, то, кто, тогда не грешен? Как нужно жить, чтобы не грешить? И, кто, в таком случае, достоин, попасть в рай?
Светозар засыпал место костра сухой травой, достал из заплечного мешка сухарик, съел, запил водой из двухлитровой бутылки, заткнутой бумажной пробкой, снова задвинулся под ель и улёгся на ветки. Он целый день провёл под елью, засыпал, просыпался, прислушивался к тишине, но кроме птичьих трелей ничего слышно небыло, всё-таки Светозар не решался вылезти из-под ели. В лесу стало темно, но на открытом пространстве всё ещё сгущались сумерки, мрачные, неуютные, сжимающие сердце беспомощной тоской. И в вое ветра Светозару чудилось чье-то рыдание: тонкое и жалобное.
Светозар не услышал, а, скорее почувствовал телом топот копыт. Он стал вглядываться в темноту леса и увидел двух всадников. Они двигались в сторону монастыря по наезженной дороге, и Светозар ужаснулся, как он мог так крепко спать, что не услышал топот копыт, когда они днём проезжали мимо него, ведь они могли захватить его сонного. Их клобуки чёрными страшными птицами с огромными крыльями развевались на ветру, полы мантий поднимались и опадали в такт движению лошадей, иногда порыв ветра поднимал их высоко и с силой бросал на круп лошади. Они скакали неспешной рысью, переговариваясь между собой. Светозар подождал, пока монахи проедут мимо и удалятся настолько, чтобы можно было без опаски вылезти из-под ели и продолжить путь, но монахи остановились.
– Никого мы здесь уже не увидим, темно, поехали искать ночлег, до монастыря далеко, надо где-нибудь переночевать, а завтра продолжим поиски, – сказал монах.
– Воевода будет недоволен, а игумен и подавно! – ответил ему напарник, – если мы приедем ни с чем.
Они двинулись дальше. Только Светозар собрался встать, как показалась ещё пара монахов, а за ними ещё четверо. Светозар затаился под елью, сжавшись в комочек и затаив дыхание. Его преследователи зорко осматривали лес, но сумерки сменила ночная темнота и вряд ли они что-то могли увидеть, по крайней мере, Светозара под елью точно им не видно. Они проехали мимо, Светозар подождал ещё немного и выкатился из-под ели. Полная луна, осветившая всё вокруг голубоватым светом, сейчас выступала на стороне преследователей. Не успел он сделать несколько шагов, как сук под ногой треснул неожиданно громко, и даже шум деревьев от ветра не заглушил этого звука. Тут же на поляне появился монах и, подбодрив жеребца кнутом, понёсся к беглецу. Светозар рванулся через кустарник.
…Его гнали, как дикого зверя, обложили со всех сторон. Он слышал позади себя распаленное дыхание преследователей, их азартные голоса:
– Заходи слева! Слева заходи! Быстрее! Уйдёт нехристь!
– Живым взять его! Живым! – слышался другой голос.
Светозар бежал из последних сил, спрятаться негде, кустики редкие, трава низкая. Наконец между тучами выглянула на мгновение луна, и Светозар разглядел впереди овраг, его била дрожь от страха, ему мнилось, что в этом овраге, его спасение. Ему оставалось совсем чуть-чуть до спасительной благословенной тьмы. Он был уже на краю оврага, когда снова выглянула на мгновение из-за тучи луна, и он услышал торжествующие крики своих преследователей. Он рванулся вниз в последней отчаянной надежде спрятаться среди болотных камышей. Ноги запутались в высокой траве, Светозар упал и скатился вниз прямо в болото. Он подскочил и стал продвигаться вглубь болота, раздвигая камыши руками. Болото становилось всё глубже, ноги тонули в илистом дне, болотная трава опутывала ноги. Когда преследователи остановились на крутом берегу оврага, высматривая его, Светозар присел, оказавшись по горло в воде и затаился. Светозар дрожал от холода и в отчаянии предъявлял претензии Господу.
– Господи! Что же ты оставил меня своей милостью с самого детства! Неужели на мне столько грехов, что ты совсем отвернулся от меня, и даруешь свою милость моим преследователям, которые гонят меня по лесу аки зверя, затравили совсем. Отец наш небесный! Обрати свой взор на сироту, отведи беду, ты же можешь!
Светозар уже не питал надежды на спасение, на милость Всевышнего. Если монахи дождутся утра, то они достанут его и в болоте. Монахи расположились на высоком берегу оврага на ночь. Светозару виден был костёр, вокруг которого расположилась братия. Он решил потихоньку продвигаться по болоту в сторону, не выходя на берег, старался двигаться так, чтобы ни всплеска воды, ни шороха камышей не было слышно.
Светозар видел, что костёр уже довольно далеко от него и решился выйти из болота. Вода стекала с него ручьём. Он снял с себя подрясник, отжал, как смог, надел на себя и пошёл быстрым шагом по оврагу вдоль болота. Вскоре выбрался из оврага и побежал. Небо стало светлеть. Светозар почувствовал, что не в силах сделать больше ни шагу и начал падать. Его охватило изумление, что упав, он не почувствовал боли, он распростёрся в высокой траве, сознание его покинуло. При последнем проблеске сознания он попрощался с жизнью и успел подумать, что никогда не увидит, как в ночи на небесном куполе будут мерцать яркие звёзды, и круглая луна будет освещать земные красоты, которые Господь сотворил, будучи в просветлённом расположении духа.
Светозар знал, если монахи его поймают, то смерти ему не избежать. Игумену Алексию не к чему оставлять его в живых, заниматься постригом, подписывать какие-то бумаги, когда можно просто убить его и прикопать где-нибудь в лесу, а его имение, сельцо и крестьян оставить себе. Если Бог поощряет тот беспредел, который происходит там, в монастыре, то ждать от НЕГО помощи напрасный труд и нужно полагаться на собственные силы.
До рассвета было ещё далеко, ветер гнул тонкие ветви берёз и пронизывал Светозара насквозь, всё нутро у него дрожало от холода. Он вспомнил, как в детстве набегавшись зимой по сугробам, он замерзал до такой же дрожи и, прибегая домой залезал на печь, там лежанка всегда была горячей, мама подавала ему горячее молоко и он пил его маленькими глоточками. Тогда он не понимал, какое это счастье, когда рядом мама…, когда отец, глядя на него, улыбается в свои пышные усы…, когда горячее молоко… и нянюшка Миролюба. Если бы вернуть всё назад, он бы пил своё счастье вместо молока мелкими глоточками, он бы дорожил каждой минутой проведённой дома с родителями.
Светозар шёл всю ночь, когда темнота сменилась серым рассветом, ноги у него устали настолько, что ему казалось, больше не сможет сделать ни шагу, он готов был упасть и заснуть. Вдруг между деревьев мелькнул огонёк. Светозар свернул и пошёл на слабый свет, мелькающий за деревьями. Там оказался одинокий починок . Поземная изба, утеплённая завалинкой, и проложенная между брёвен мхом была большой. Светозар приблизился, присел за деревом и стал наблюдать за избой. Время шло, но никто не выходил. Что-то ему подсказывало, что не надо туда идти, но Светозар видел отряд монахов, который двигался в сторону монастыря. Он встал и пошёл к дому в надежде найти там приют. Нехорошее предчувствие его не оставляло, он хотел уже повернуть назад, но освещённое окно как магнитом притягивало его. Светозар потихоньку подкрался к окну и прислушался. В избе была тишина. Он шагнул за угол избы и подошёл к двери.
***
Монахи сидели в трапезной за столом и вечеряли тем, что нашли в кладовой у хозяев. Старший, по возрасту, монах Никишка, предупредил хозяина:
– Если беглец зайдёт, не вздумай какой-нибудь знак ему подать, что мы его ждём, иначе запорю кнутом!
Светозар тихонько постучался, дверь тут же распахнулась, и мужчина, подняв лучину, осветил его лицо, молча, отступил в сторону, как бы приглашая войти. Светозару сразу бы смекнуть, тут что-то не так, раз хозяин пропустил его в избу, не спросив, кто таков, да метнуться бы назад и бежать, но он слишком сильно устал, чтобы определить меру опасности. Он бездумно шагнул в ловушку. Не успела закрыться за ним дверь, из трапезной вышли два здоровых монаха, вытирая руками рот. Светозар был немаленького роста, но оказался на полголовы ниже этих обломов. Хозяин поднял лучину выше, и в глазах монахов отразилось пламя.
Светозар тут же забыл про усталость, он почувствовал, как его охватывает ярость. Он никогда не думал, что способен превратиться в зверя, стоял, сжимая и разжимая кулаки, смотрел исподлобья на своих преследователей и думал, кого первым начать убивать. Монахи не оставили ему выбора. Он не отдавал отчёта в своих действиях, это был, как будто, другой человек. Ярость и взбурлившая кровь придали ему силы. Он, зарычав, кинулся на ближайшего монаха и со всей силы ударил кулаком по кадыку, тот схватился за горло, рухнул на пол и захрипел. Он катался по полу, выпучив глаза, и пытался вздохнуть. Второй монах кинулся на Светозара. Сильные пальцы монаха крепко сжали руку Светозара и завернули за спину. Светозар попытался вырвать руку, монах дёрнул руку вверх, Светозар взвыл от боли. Внезапно злость волной понеслась к голове Светозара, к путавшимся мыслям, подавляя страх и придавая сил. Вырвав руку у монаха и пытаясь опередить противника, Светозар выхватил меч, монах отскочил в сторону. Светозар кинулся на монаха и занёс меч над его головой. Монах увернулся от меча, схватил с лавки кнут и резко щёлкнул по мечу, кнут обвился вокруг меча, монах дёрнул и вырвал меч из руки Светозара. Светозар кинулся на монаха, нанес ему удар в челюсть, монах отлетел в угол, снеся попавшийся под ноги стул. Монах, лежавший на полу, потихоньку раздышался и, держась рукой за горло, встал в тот момент, когда Светозар, размахнувшись, собрался нанести второй сокрушительный удар монаху в челюсть, вдруг его руку вывернуло, и пол ушёл из-под ног. Все закрутилось перед глазами, померкло на мгновение, а потом он открыл глаза. Под спиной жесткий, холодный пол, а над ним склонились два монаха.
Монах, держась рукой за горло, с силой пнул Светозара по рёбрам, второй тоже подключился, чтобы отомстить за свою челюсть. Монахи пинали его с двух сторон. Светозар, молча, переносил болезненные удары в живот и по рёбрам, он не хотел перед ними показывать свою слабость, только корчился от боли. Монахи решили, что послушнику преподали хороший урок и пока с него хватит, перестали его пинать. Светозар лежал, скрючившись, прижимая колени к животу.
– Отбегался, нехристь? – воскликнул монах, с опухшей челюстью, у ног которого лежал Светозар, пытаясь прийти в себя.
– Никишка! Неча с ним разговаривать! Прибить бы гада! – шёпотом возмущался монах, держась за горло.
Монахи прижали его к полу, выкрутили руки и обмотали их верёвками, потом связали ноги. Подняли, поставили на ноги и Петруха, держась левой рукой за горло, правой размахнувшись, ударил Светозара в лицо. Светозар отлетел к двери, ударившись головой о косяк, сполз на пол и остался лежать.
– Ты его не убил, случайно, Петруха?
– Да убил бы с радостью, но батюшка Алексий требовал привезти его живым! Да и правильно, пусть ответ держит за свои поступки.
– Он не шевелится! – Никишка подошёл и наклонился над Светозаром.
– Да, не переживай за него, он здоровый, как лось. Ничего ему не будет от одного удара.
– Собираемся, поехали в монастырь. – Никишка повернулся к мужчине, который всё это время с лучиной стоял в стороне, – спасибо за хлеб, соль, хозяин.
Светозар очнулся, оглядел комнату и снова закрыл глаза. Им овладело равнодушие к происходящему.
– Помощи ждать неоткуда, – думал Светозар, – если живым довезут в монастырь, то игумен вывернет руки, но заставит подписать дарственные бумаги на имение и земли, а потом сожжёт в назидание всем. Бажена жалко, не переживёт старик, помрёт с горя. Он единственный, кто у меня остался в этом горестном мире. Господи! И Ты это называешь справедливостью? Нашёл, кого наказывать! Сироту!
– Никишка! Давай переночуем, а утром отправимся в монастырь, порадуем батюшку Алексия, – сказал Петруха, снимая клобук и тяжело усаживаясь на лавку.
– Нет, надо прямо сейчас ехать! Завтра к вечеру будем в монастыре, – жёстко сказал его напарник.
– Теперь торопиться некуда, нехристь у нас в руках, – ответив Никишке, Петруха сел на лавку.
– Поедем сейчас! – жёстко сказал Никишка. – Я пойду, оседлаю коней, а ты тут присматривай за беглецом.
– Чё за ним присматривать, он связанный, никуда не денется, – Петруха, зевая, завалился на лавку и закрыл глаза.
Монах ушёл в конюшню. В избе наступила такая тишина, что слышно, как муха жужжит, летая в кругу света лучины над столом. Хозяева ушли в другую комнату. Светозар сидел в углу горницы, боясь пошевелиться, рёбра отзывались болью на каждое движение. Он задремал. Проснулся от того, что его пнули. Светозар открыл глаза, перед ним стоял Никишка.
– Хватит спать, вставай, поехали!
Светозар сам встать не мог. Монахи подхватили его, вынесли из избы, перекинули поперёк спины на Никишкиного жеребца и привязали к седлу. Только заехали под вековые деревья, сразу тьма непроглядная поглотила их. По тёмному лесу ехать быстро невозможно, небо закрыто тучами, луны не видно, Петруха недовольно ворчал.
– Могли бы и до утра остаться, ничего бы не случилось! А в темноте можно ненароком и глаз выколоть, какой ни то веткой.
– Хватит ныть! Сказано сегодня, значит сегодня!
Выехали на знакомую лесную дорогу, коней подбодрили кнутами и те побежали веселей. Монахи стремились как можно быстрее добраться до монастыря, чтобы погордиться своей удачей и увидеть казнь дерзкого богохульника. Светозар сначала смотрел на мелькающие в темноте копыта, потом у него закружилась голова, и он закрыл глаза. Сердце его наполняла горечь неудачи и осознание собственного бессилия. Видимо, ему судьбой уготована смерть в монастыре, либо от розог, либо на костре сожгут. Единственное, что он может сделать – это не просить прощения и не визжать от боли, чтобы не дать монахам насладиться своим превосходством, своей силой перед беззащитным и связанным послушником.
Через несколько часов изнурительной езды у Светозара разболелась голова. После удара об косяк, да долгой езды вниз головой его многострадальная голова готова была разорваться от резких болевых молний, но Светозар, молча, переносил все тяготы возвращения в монастырь, старался отвлечься от головной боли и думал о том, что попался в ловушку благодаря собственной глупости. На рассвете Никишка остановил коня, спешился и объявил привал. Светозара отвязали от лошади, посадили под деревом и дали попить воды. Светозар был голоден, но монахи еды ему не предложили, да ему и нельзя было есть, потому что дорога неблизкая, а висеть на лошади с полным желудком было бы тяжело. Он сидел, прислонившись головой к дереву и закрыв глаза. Головная боль немного отпустила, и Светозар прислушался к лесным звукам. Рассвет ещё не наступил, но темнота слегка посерела. Пока неслышно было весёлого щебета птиц, только ветерок шевелил верхушки деревьев, да шелестел листвой, пробегая по лесу. Светозар задремал. Ему приснилось, как на зеленом просторе, в окружении согретых солнцем холмов, среди разбросанных перелесков, в море разнотравья, под летней голубизной небес, среди медленно проплывающих облаков, летает душа с маминым лицом. Мама ласково улыбается и обещает ему, что всё у него будет хорошо. Ему хотелось, чтобы мама с ним осталась, но она, покачав головой, скрылась за облаком, и тут Светозар проснулся от пинка. Его снова погрузили на жеребца, привязали к седлу и поехали дальше.
Дорогу он помнил плохо, рёбра болели, головная боль да мелькание копыт запомнилось. Он время от времени впадал в забытьё. Приходя в себя, он молил Всевышнего:
– Господи! Услышь меня! Если Ты не хочешь мне помочь обрести свободу, тогда помоги сдохнуть скорее! …Если Ты существуешь и спокойно смотришь на творимое Зло, то ты несправедлив. А, если Ты, Господи, существуешь и справедлив, если это не Ты множишь мои несчастья, то помоги мне…, помоги же! – Небесные выси не отозвались на его просьбу. – Глас вопиющего в пустыне! – усмехнулся Светозар.
Стало уже смеркаться, когда они въехали в монастырский двор. Все сбежались посмотреть на беглеца. Никишка спешился, отвязал Светозара и скинул его с высокого жеребца, как мешок. Светозара ноги не удержали и он упал. Подошёл Петруха, они с Никишкой развязали ему ноги и, подхватив под руки, поставили. Светозар стоял, пошатываясь, осмотрел толпу мутным взглядом и увидел Бажена. Наставник стоял в стороне, смотрел на своего ученика с болью в глазах и рукавом рясы смахивал слёзы со щёк. Вышел игумен Алексий, не спеша подошёл к Светозару, посмотрел на него долгим суровым взглядом, и повернулся к Никишке.
– Бросьте его в клеть под замок, да свяжите ноги, а завтра на костёр богоотступника!
Никишка с Петрухой подхватили Светозара под руки и повели к хозяйственным постройкам, которые стояли почти у самого забора. Келарь быстро посеменил следом за ними, гремя ключами, нанизанными на большое кольцо. Бросив Светозара в клеть, где находились запасы дров, крепко связали верёвками ноги и вышли. Келарь закрыл за ними дверь на замок. Толпа любопытных монахов и послушников стала расходиться в предвкушении завтрашнего зрелища.
***
Бажен, когда увидел, что привезли Светозара, схватился за сердце, пытаясь унять возникшую вдруг боль. В груди пекло и дыхание перехватывало. Как только Светозара увели в клеть, старый монах вернулся к себе в келью. Он свалился на постель, до которой еле добрался и лежал, не в силах поднять голову от подушки. Старый монах все дни молил Бога, чтобы монахи не нашли Светозара, а сегодня, как увидел его, так сразу ему стало плохо, и он еле дошёл до своей жёсткой постели. Он лежал и думал, как помочь Светозару, ведь он был единственной радостью в его жизни. А, если не получится помочь ему сбежать, то пусть его сожгут вместе с его любимым учеником, больше ему жить незачем. До полуночи старик думал, как сберечь Светозара от костра и решил, пока братия спит перед всенощной, надо попробовать освободить его из клети. Опыта у монаха в таких делах не было, но он был настроен решительно. Впервые в жизни Бажен решился пойти против игумена и братии.
Бажен упаковал свои запасы хлеба и яблок-падалиц с монастырского сада, завернул в узелок, туда же положил бутылку с водой. Дождавшись, когда все уснут, Бажен тихо выскользнул из своей кельи, прихватив узелок с едой и поясной обоюдоострый нож, который лежал у него припрятанный с незапамятных времён, когда он его подобрал после пьяной драки двух монахов, и крадучись, в темноте, пошёл вдоль стены к келье келаря. Бажен знал, что все ключи у келаря висят на кольце и на ночь он их вешает в своей келье на гвоздик за дверью. Бажен подкрался к двери, прислушался, в келье было тихо. Он приоткрыл дверь, заглянул, келарь спал, отвернувшись к стене. Монах чуть шире открыл дверь, бесшумно проскользнул в келью, зашёл за дверь, пошарил рукой по стене, рука наткнулась на ключи, они звякнули, келарь зашевелился. Бажен присел, сердце от страха выскакивало из груди. Он сидел затаив дыхание. Келарь перевернулся на спину, задышал ровно, слегка посвистывая носом. Бажен встал, осторожно снял кольцо с ключами с гвоздя, выскользнул из кельи, тихо прикрыв за собой дверь.
Старый монах шёл по коридору к выходу и молил Бога, чтобы никто ему не встретился. Ему было страшно, потому что всю свою долгую жизнь он жил праведной жизнью, старался не грешить и перед сном у себя в келье подолгу молился, просил Господа простить ему вольные и невольные грехи, содеянные за день. Но только сейчас он понял, что проведённая в монастыре жизнь ничего ему не дала хорошего. Единственную радость послал ему Господь – это послушник Светозар. Он для него стал светом в окне, его радостью и счастьем. Выбравшись во двор, Бажен осмотрелся, притаившись у стены. Было тихо, все спали. Добравшись до клети, Бажен присев, стал подбирать ключ к замку. Он боялся, если кто-то выйдет на улицу, то его сразу увидят. Дверь гридни у ворот заскрипела, два монаха из охраны вышли с факелом, и пошли вдоль монастырских стен с обходом. Бажен, бросив ключи на землю, на четвереньках побежал за клеть, там упал на землю, прижавшись к стене, прикрыл голову капюшоном и замер. Монахи шли не спеша, освещая перед собой путь и переговариваясь. Бажен дождался, когда они удалились, встал, полусогнувшись, подбежал к двери, быстро перебирая ключи, подобрал нужный, открыл замок, зашёл в клеть и закрыл за собой дверь.
Светозар прислушался. Тихий скрежет у двери заставил его насторожиться. Реальность впилась в тело веревками, а в дверь кто-то тихо скребся. Звук был тихим, прошло несколько минут, прежде чем дверь приоткрылась на миг, и кто-то вошёл в клеть. Шаги человека были неслышными, как и его дыхание. В полной темноте разглядеть вошедшего было невозможно, и его сердце тревожно забилось. Чьи-то руки быстро зашарили по его ногам, острое лезвие перерезало веревку, и он услышал такой знакомый и родной шёпот.
– Светозарушка, мальчик мой, как ты?
– Бажен?! Ты зачем пришёл? А, если тебя увидят?
– Сынок! Я старый, мне помирать уже не страшно! Давай-ка сюда руки, я верёвки твои разрежу.
Светозар повернулся к Бажену спиной, старый монах, нащупав верёвки, разрезал их, сунув в руки Светозару поясной нож и узелок с едой, потянул его за руку из клети. Они с большой осторожностью вышли из клети и двинулись к забору, осматриваясь по сторонам. Добрались до забора, Светозар обнял старого монаха.
– Спасибо тебе, Бажен! Я твою доброту век буду помнить! Храни, тебя, Господь! Опять ты меня спасаешь! Скажи, а как же ты?
– Беги мой мальчик, за меня не беспокойся! С Богом! – Бажен перекрестил Светозара.
Они повторили тот же трюк, что и в первый раз. Бажен наклонился, держась руками за перекладину забора. Светозар аккуратно поставил ногу ему на спину, стараясь не давить всей своей тяжестью, он почти висел на руках, пока не ступил со спины старого монаха на перекладину. Перебирая руками и ногами по перекладинам забора, добрался до верха, и перемахнул через забор.
– Прощай, Бажен! – прошептал Светозар из-за забора.
– Прощай, мой мальчик! Беги отсюда быстрее, пока все спят!
Избитое тело болело, но Светозар был настроен решительно, представляя какие лица будут утром у монахов, когда увидят, что его нет, и тут же пожалел Бажена, как бы свою злобу монахи не обрушили на него. Светозар бежал через небольшое поле к лесу и слёзы застилали глаза. Обида на свою судьбу отдавалась болью внутри. Чем он заслужил эти беды? Почему родители оставили его так рано без своей защиты? Почему чужие люди распоряжаются его жизнью? Он ладошкой вытирал бегущие слёзы, которые мешали ему смотреть, а горькие рыдания не давали дышать полной грудью. Он не готов был умерщвлять плоть и гордость, ему хотелось радости и счастья, хотелось жить полной жизнью, а Богу угодны муки, слёзы и молитвы, произносимые погрязшим в грязи, стадом рабов, всякое проявление радости и счастья, заклеймивший позором. Светозару пришла в голову неожиданная мысль: надо бежать к князю и просить защиты. Ведь родительские угодья и сельцо было пожаловано князем его отцу, значит, монахи творят беззаконие, присвоив его угодья. Но, подумав, Светозар решил, пока он попадёт к князю, его поймают монахи и заточат в тюрьму или сожгут.
