Валентина Алексеевна Кучеренко
Выйти замуж за иностранца

Мы всю жизнь гонимся за счастьем, а оно сваливается на голову, когда его совершенно не ждешь…

Часть первая

Машина жизнь раскололась на две половины. Первая жизнь – в России. Вторая жизнь – в Италии. Ее любимый муж погиб в автокатастрофе, когда их дочурке было всего семь лет. И за всю свою недолгую жизнь Маша так и не встретила человека, за которого ей захотелось бы снова выйти замуж. Был один сослуживец, которого она любила. Но он был женат. Но, как ни странно, помешала их любви не жена, а подруга. Даже не подруга. Но обо всем по порядку.

Это был служебный роман.

Они вместе работали несколько лет. Аркадий был красавец и умница. Его любили все окружающие женщины и не окружающие тоже. Он был избалован всеобщим вниманием женщин и менял их как перчатки. Маше он тоже понравился сразу. Только когда она узнала, сколько брошенных им баб плачет по углам, она решила для себя – не встревать. Она приказала себе: «Это не для меня! Зачем мне такой гулящий мужчина?»

По праздникам, дням рождения, иногда просто по пятницам или в обеденный перерыв в кабинете собирались несколько коллег по работе и устраивали небольшие «сабантуйчики», как они называли это мероприятие. Приносили закуску, кто что мог. В основном, закатанные в банках дары своих дач. Скидывались на бутылку водки и гуляли. Маше очень нравились эти сходнячки. В компании было три женщины и три мужчины и среди них этот красавчик и умница Аркадий. Они много шутили, рассказывали анекдоты, хохотали до слез. По праздникам даже пели и танцевали. Конечно же, танцуя, каждый старался выделывать разнообразные невероятные па. Но Машина подруга Вера, толстая и необыкновенно очаровательная, превзошла всех. Она так притопывала своей толстой ножкой, что все падали со смеху.

Маша часто замечала, как подруга усиленно строит глазки Аркадию. Но тут же себе говорила: «А мне какое дело? Да и потом, Вера такая толстая, неужели он на нее позарится?»

И вот однажды после такого сходнячка все разошлись по домам, а Маша, как самая трезвая, осталась убирать со стола. Она любила посидеть в компании, но не любила много пить. Когда уже чувствовала легкий хмель, она просто больше не пила. И никакие уговоры «на посошок», «на дорожку» не могли заставить ее выпить хоть глоток. Сейчас она собирала со стола тарелки, мурлыкая песню. Аркадий внезапно вернулся в кабинет. Маша улыбнулась ему:

– Что, забыл что-то?

А он быстро подошел к ней, обняв за плечи, резко развернул к себе лицом:

– Тебя, тебя забыл, – страстно зашептал он.

Если бы Маша была трезвая, то перевела бы все в шутку, вырвалась бы и убежала. Но от легкого хмеля в голове она совершенно потеряла бдительность. Не веря самой себе, она не только не оттолкнула его, но наоборот положила свои руки ему на плечи и посмотрела в его черные бездонные глаза. Его прикосновение просто свело ее с ума. От этой внезапной близости она задрожала, как листочек на ветру. В его глазах горело страстное желание. Горячие требовательные губы смело накрыли ее трепещущие розовые лепестки:

– Хочу тебя, хочу! – шептал он. Его тело напряглось, Маша почувствовала это. А его огромные горячие руки уже раздевали ее быстро, нетерпеливо, нагло. Его поцелуи обжигали огнем. Он сбросил с себя одежду, сел на кресло и шепотом сказал:

– Иди ко мне…

Она села к нему на колени:

– О, какое наслаждение, о, как ты восхитительна, как давно я хотел тебя! – стонал он.

А Маша вдруг поняла, как она любит его, давно и, как ей казалось, безнадежно. О, как она его любит! Она нагородила завесу от него и приказала себе даже не смотреть на него и не думать. А сейчас, когда она отдалась ему, она поняла, как беззащитна перед ним. Гордая и неприступная, она его так любила, что не смогла отказаться от этой внезапной и нежданной страсти.

– Боже, как мне хорошо с тобой. Какое наслаждение! – и добавила:

– Любимый мой.

Они еще долго сидели в этом большом кресле и не могли наглядеться, не могли нарадоваться и наговориться друг с другом. Был предпраздничный день, уже все служащие разошлись, никто им не мешал. Когда они выходили через проходную, сторож с удивлением посмотрел на них:

– Задерживаетесь, ребята?

– Работали, работали. Вы даже не представляете, сколько работы скопилось.

Старый, усатый сторож, улыбнувшись, посмотрел на них:

– Ну, работали так работали.

Их закружил и понес этот роман. Маша порхала ласточкой, у нее все получалось, ей все удавалось. Сослуживцы удивлялись, какая Маша вдруг стала красивая и смелая. Подруга Вера однажды, подозрительно посмотрев на Машу, спросила:

– Ты не влюбилась ли, Машуня?

– Ой, Верка, влюбилась! А в кого – не скажу! – улыбнулась Маша.

Маша часто ловила его горячие взгляды на себе. Она верила, что он ее любил. Они по два-три раза в неделю оставались после работы, запирались в кабинете и занимались любовью. Было не очень комфортно, не очень удобно, но Маша не могла отказаться от этой любви. Она совершенно потеряла голову. Но повести его к себе домой она не могла, там уже почти взрослая дочь. А он женат и у него дети. Единственным местом для любви был кабинет. Маша с радостью отдавалась своему любимому, и он млел рядом с нею. Но, как оказалось позже, не только с нею. После очередного сходнячка она со своей подругой Верой возвращалась домой. Подруга прилично выпила и была болтлива. Она небрежно кинула свое полное тело на сиденье в трамвае и счастливо улыбаясь, сказала:

– А ты знаешь, Машуня, я вчера все же переспала с Аркадием, этим нашим бабским любимчиком. Ты знаешь, я его так давно люблю, просто нет мочи. Я все думала, как бы его заманить в свои сети. А вчера купила бутылку коньяка и после работы пошла к нему. Я зашла и сказала, что у моего сына день рождения и что хочу выпить за его здоровье. Ну, мы выпили, поболтали, а потом он завалил меня на стулья, которые рядком стоят возле стены и мы с ним любились. Ах, как любились!

Лицо ее светилось от счастья. Она даже не увидела, как Машино лицо потемнело. Как расширились ее глаза и наполнились слезами. Вера всю дорогу рассказывала ей, как своей близкой подружке эту счастливую новость, а Маша, сжавшись от внезапного горя, вся съежилась в комочек и думала:

– Так мне и надо. Знала прекрасно, куда лезла. Ведь знала, что он бабник. Боже, но я так надеялась, что меня он все же любит. А он первую пришедшую к нему взял с удовольствием, как будто ее одну и ждал всю жизнь.

Потемнело небо, побурела зелень весенней листвы и горе потекло через нее.

Вера, счастливая, сошла с трамвая.

– Пока-пока, – и пошла домой.

А Маша ехала и думала.

– Ну, вот еще одна дура попалась на его крючок.

После выходных Маша пришла на работу совершенно потухшая и тихая. Она не смотрела на Аркадия и не разговаривала с ним. Верке она не показывала вида, что расстроена. Подруга летала бабочкой от счастья.

– Зачем человеку портить настроение, пусть полетает. Ведь век любви, как оказалось, так короток, – думала Маша.

Аркадий без конца заскакивал в кабинет, вроде по работе, заглядывал Маше в глаза, пытался погладить ее по руке, но она холодно отстраняла его руку.

После работы он дождался, когда все выйдут из кабинета, заскочил и замкнул за собою дверь. Маша не спешила уйти. Она просто хотела расставить точки над i.

– Что случилось Маша? Я испереживался весь. Расскажи мне, что произошло? – схватил он ее за руку, встревоженно заглядывая в ее погасшие глаза. Маша вырвала руку, подошла к двери, отомкнула и, выходя, сказала:

– Ты спишь с моей лучшей подругой. Это чтобы было мне больнее? – и тихо вышла.

Она видела, выходя, как он упал в кресло и схватился за голову.

– Так вот оно что? Верка все рассказала. Ах, какой я глупец! Боже! Какой глупец! Что же я натворил?! Боже… – прошептал он.

Все последующие дни Маша молча работала, подбивая дебеты и кредиты. Она почти ни с кем не общалась. После бессонных ночей, которые все напролет она рыдала в подушку, Маша побледнела и осунулась. Она не могла видеть свою любимую подругу, хотя и понимала, что та, в общим-то, не виновата. Она ведь тоже любит Аркадия. Но Маше было нестерпимо больно смотреть в счастливые Веркины глаза. Когда та заскакивала в кабинет и с порога кричала «Машуня, как дела?», Маша, зарывшись в бумагах и не глядя на Веру, говорила:

– Нормально. Извини, много работы.

Вера не могла понять такой перемены любимой подруги, огорченная уходила в свой кабинет и начинала отчаянно стучать на печатной машинке.

Наступил праздник Первомая. В актовом зале собрались рабочие и инженерно-технические работники, чтобы отметить праздник. Накрыли столики. Профсоюз выделил денег на выпивку и закуску. Собрались все работающие на заводе люди и загуляли. Загремела музыка. Подвыпивший народ пошел в пляс. Верка смешно притопывала своей ножкой, пожирала глазами Аркадия. А тот, не только красавчик и умница, но еще и воображуля, вышел в круг и стал выделывать разнообразные па. Маша не танцевала. Она печально сидела за столиком, невнимательно слушала болтовню престарелой экономистки.

Аркадий, танцуя, то и дело поглядывал на Машу, но подойти к ней не решался. Она ему устроила полный бойкот, за две недели не сказав ни слова. Он, привыкший к постоянному вниманию со стороны женщин, недоумевал – как это его бросили. Всегда все бегали за ним, а здесь посмотри какая, сама отказалась. Он был не в настроении. Злился на Машу, на ее неприступность. Злился на Верку, что та подвернулась ему под руку. Его жена постоянно болела и отказывала ему в близости, а он здоровый, не старый мужик очень страдал от этого. Сначала он был верен жене. Но, в конце концов, он же живой и не может жить как монах. И потом, вокруг так много таких прекрасных женщин и все на него так смотрят. Аркадию казалось, что каждая новая его женщина, это последняя и что он любит только ее. Но через некоторое время он встречался с другими глазами и был уже весь в них. Когда появилась Маша, он подумал: «Какая прекрасная женщина!».

И ему сразу же захотелось закружиться с нею в любовном танце. Однако Маша, казалось, не замечала его. Он больше года вертелся возле нее, уделяя знаки внимания, а она как будто и не видела ничего. Его заело:

– Нет, как это так! Все его любят, а эта даже не смотрит.

И вот сейчас. Ведь он же видел, как она его любит. Он знает, как она была счастлива с ним. Ну почему она сейчас такая неприступная?

Он увидел, как к Маше подошел заводской водитель, молодой, здоровый и добродушный мужик. Он сел возле Маши, стал что-то весело рассказывать, улыбаясь, и накрыл Машину руку своей огромной ручищей, покрытой рыжими волосами.

«Какого черта он к ней подсел?» – недовольно подумал Аркадий.

Но его лицо еще больше посерело, когда он увидел, что водитель, взяв Машу за руку, ведет ее в середину зала танцевать. Они плавно провальсировали возле Аркадия. Он увидел, как водитель наклонился близко-близко к ее уху и что-то говорил. Аркадий вспыхнул, разозлился еще больше, и когда стихла музыка, бросил партнершу по танцу посреди зала, выскочил на улицу. Когда закончился танец, Маша взяла графин и пошла набрать воды, чтобы приготовить чай и кофе. Поскольку ближайший кран с водой был в душе, она направилась туда. Она увидела Аркадия, который стоял недалеко от душевой комнаты и нервно курил. Ей не хотелось встречаться с ним с глазу на глаз, но не возвращаться же назад. И она гордо прошла мимо него, даже не взглянув.

– Маша! – он попытался схватить ее руку, но она не остановилась.

Он выбросил недокуренную сигарету и зашел следом за нею в душевую. Чуть задержавшись у двери, он запер ее на ключ.

– Маша, Машенька, прости меня! – сказал он, подойдя к ней так близко, что она почувствовала тепло его тела. Она вдохнула любимый аромат его волос, она утонула в его таких родных глазах. Он обнял ее огромными горячими руками, которые она так любила и по которым так скучала все это время. Щеки ее вспыхнули, по телу побежал трепет. Он обнял ее еще сильнее.

– Машенька, прости меня. Верка – это непростительная ошибка. Ну, пьяный был. Ну, прости. Я люблю только тебя. Милая моя, я не могу без тебя. Не бросай меня. Я умру.

Вера была уже совсем во хмелю, когда заметила, что Аркадия нет в зале. Она пошла его искать. Когда Вера вышла из зала, то увидела, что он пошел следом за Машей в душевую. Она побежала следом тряся своим пышным телом. Когда почувствовала, что дверь заперта, стала стучать в нее и пьяным голосом кричать:

– Откройте! Сейчас же откройте! Я видела, что вы туда зашли.

– Не будем открывать, – сказал Аркадий. – Я так тебя хочу!

Маша просто с ума сошла! Ей так хотелось быть с любимым! Она просто умирала от желания. Ей так хотелось целовать его любимые глаза. Ей так хотелось целовать его любимые губы. Ее истосковавшееся по ласке тело страстно жаждало любви, но она услышала крики подруги, вспомнила о предательстве Аркадия и через силу оттолкнула его:

– Нет, все кончено! – и, отомкнув дверь, выскочила на улицу.

Она увидела пылающее лицо подруги, которая уже в полуобморочном состоянии колотила кулаками в дверь, и услышала, как та закричала:

– Как же ты мог! Как ты мог!? Ведь мы с тобой только вчера занимались любовью!

А он накинулся на нее:

– Да у меня ничего не было с Машей. Не кричи, люди услышат.

Из глаз Маши брызнули слезы:

– Так они продолжают вместе спать! Ах, какой же лжец! Боже мой, какой лжец!

Маша поднялась на второй этаж в свой кабинет, взяла сумку и, согнувшись от горя, побрела на трамвайную остановку.

После выходных Вера не пришла на работу. Позвонил ее сын и сказал, что ее отвезла в больницу «скорая помощь». У нее было плохо с сердцем. В обеденный перерыв Маша помчалась в больницу проведать подругу. Вера лежала, отвернувшись к стене, и лицо ее было все в слезах.

Маша осторожно тронула ее за плечо. Вера повернулась и сказала:

– Уходи, разлучница.

Маша смотрела на зареванное лицо подруги, и ей было ужасно жалко эту полную сорокалетнюю женщину.

– Верочка, я не разлучница, – сказала Маша, садясь возле нее на кровать.

– Я такая же пострадавшая, как и ты. Только со мной это произошло чуть раньше. Мы с ним были любовниками уже три месяца. До тех пор, пока ты мне не рассказала, что вы с ним тоже занимались любовью. Так что разлучница, в общем-то, ты. Но я не сержусь на тебя. Верочка, миленькая, успокойся. Он не стоит наших слез и наших страданий.

Маша обняла за плечи подругу.

– Я ему сказала, что никогда больше не буду с ним.

Вера резко повернувшись, схватила Машу за руку:

– Маша, Маша, правда, что ты не хочешь больше его? Ну, тогда я буду с ним. Машуня, я так люблю его, ты даже не представляешь.

Маша вздохнула:

– Представляю, еще как.

А улыбнувшись Вере, сказала:

– Бери, если сможешь.

Верино лицо посветлело, глаза наполнились надеждой:

– Да, да я буду с ним. Буду! – и, посмотрев на Машу, спросила:

– Тебе он действительно не нужен?

«Ах, ты Верка, милая моя подруга, ну как ей объяснить, что я люблю его также горячо, как и она», – подумала Маша, а Вере сказала:

– Успокойся, все у тебя будет хорошо. Поправляйся скорее.

Веру выписали через неделю, и она сразу начала с удвоенной силой бегать за Аркадием. Но его вскоре перевели на другую работу. Вера со слезами на глазах прибежала к Маше.

– Маша, ты представляешь, Аркадий от нас уходит.

Маша облегченно вздохнула.

– Слава Богу! Без него легче будет от него оторваться и забыть его.

А Вера расстроенным голосом тянула:

– Как же он меня бросает? – и, взглянув на подругу, продолжала:

– Как же это он нас бросает?

А Маша, обняв ее за полные плечи, сказала:

– И не только нас.

«Вот какая грустная история из моей жизни, – подумала Маша. – Но я стойкий оловянный солдатик и голыми руками меня не возьмешь».

Маша потом еще долго «отряхивала свои перышки» и никому не показывала, даже лучшей подруге, как ей больно.

* * *

Прошло два года.

– Все, больше никаких мужчин! – решила она. – Буду для дочери жить.

Но доченька, ее любимая малышка, как Маша ее до сих пор считала, внезапно выскочила замуж и перешла жить к мужу.

Маша осталась совсем одна. Она запаниковала. Ей совершенно не хотелось возвращаться в пустой дом. Аркадия она почти не встречала. Иногда, пробегая мимо где-нибудь на улице, кивала:

– Привет!

Рана на сердце постепенно затянулась, и Маша решила больше никогда не связываться с мужчинами. Но сейчас, возвращаясь с работы в пустую квартиру, она все чаще задумывалась:

– Нет, нет. Нужно кого-то искать, я не могу быть всегда сама. Я просто умру от одиночества.

Однажды она увидела на столбе объявление, которое красноречиво рассказывало, как хорошо быть вдвоем и что служба знакомств «Любовь» легко сможет найти твою половинку.

– Ну что же, – решила Маша. – Это знак. Решено, иду.

Когда она, собравшись с духом, вошла в кабинет этой службы, ее встретила стареющая дама с взбитыми ярко-оранжевыми волосами и обильной косметикой на лице.

– Тоже, наверное, ищет свою половину, – почему-то подумала Маша.

Женщина приветливым голосом сказала:

– Пожалуйста, присаживайтесь, заполняйте анкеты и подробно пишите, что вы хотите.

– Не что, а кого, – улыбнулась Маша.

– Ну, кого. Не вижу разницы, – съехидничала та.

Когда Маша заполнила анкету, женщина сказала:

– А еще лучше, если дадим объявление в местной газете. У вас будет больше шансов.

– Хорошо, – согласилась Маша. – Объявление так объявление.

Когда она пришла через две недели в службу, ее ожидало десять писем.

Рыжеволосая дама поджала губы:

– Вы везучая. Смотрите, сколько писем! Мало кому столько пишут.

Маша, вернувшись домой, стала с нетерпением читать письма. Обычные письма. Я такой-то, такой-то, давайте созвонимся или пришлите фото. Маша добросовестно начала отвечать на все письма, бегать на свидания. Но как выяснилось позже, это рыжеволосая дама не ошиблась, когда сказала вместо «кого» слово «что». Из этого «что» было очень трудно кого-то выбрать. Но Маша не поддавалась панике и как одержимая бегала на все свидания.

Первый жених. Он почему-то не мог встретиться вечером. И Маша, отпросившись с работы, выскочила на полчаса на встречу с ним. Они встретились возле завода, на котором она работала. Подошедший мужчина был приятной внешности и крепкого телосложения. С первого взгляда он даже понравился Маше. Но это только с первого. Он сразу достал вырезку из газеты.

– Вот почитай, это про меня. Я фермер, очень хороший, обо мне часто пишут в газетах.

«Подготовился парнишка», – подумала Маша.

Пока она читала заметку, он рассказал ей какой он хороший и работящий. А его бывшая жена лентяйка, какой свет не видел. Он сказал, что держит сто нутрий и очень много гусей и кур. И еще у него десять соток земли, на которой он сажает картошку. И еще у него в конце огорода есть ларек, в котором жена целый день до полуночи сидит и продает всякую всячину. При этом он сказал, что она ничего не делает. Не хочет полить картошку или покормить эту всю живность.

«Интересно, а когда ей это все делать? – подумала Маша. Если она работает в ларьке, да еще нужно убрать в доме, приготовить обед и ужин, постирать, погладить. Да мало ли в доме работы». А он продолжал, все больше распаляясь. Рассказал, что его никто не понимает. Что он раньше жил в городе, а потом, поругавшись с родителями и братом, уехал в деревню. И потом еще долго жаловался на жизнь, что все вокруг плохие и только он один, оказывается, хороший. Еще он рассказал, что у его бывшей жены дочь тоже лентяйка, ничего не делает, лишь его хлеб жрет. Он так и сказал: «Жрет».

И все это он рассказывал Маше с такой злостью, с такой желчью, что она тоскливо подумала: «Этот вряд ли найдет себе жену. Да с его злобой совершенно невозможно будет рядом с ним жить».

И все полчаса он рассказывал все о себе и о себе. Он ни о чем не спросил Машу. Не дал ей ни разу даже рот открыть. Когда прощались, Маша сказала:

– До свидания, я подумаю и позвоню.

Она ему, конечно, не позвонила. Где гарантия, что через какое-то время он не будет осуждать ее с такой же желчью. И потом Маша не любила злых людей. Она их сразу чувствовала и старалась больше не общаться с ними.

Пока они прохаживались вдоль забора завода, Верка выскочила за проходную и прошлась мимо, вроде по делам. Потом через пять минут возвратилась назад.

– Ну, любопытная, – улыбнулась Маша.

Когда она вернулась в кабинет, Вера закричала:

– Машуня, какой симпатичный мужик!

– Он симпатичный, пока рот не открывает, – сказала Маша.

– И потом, мне придется переезжать в деревню. Ты хочешь, чтобы я уехала?

– Нет, что ты, Машуня! – заволновалась подруга. – Ты всю жизнь прожила в городе, а теперь лезешь в деревню!

– Да не лезу я, – ответила Маша. – Я только думаю.

– И не думай, – не унималась Вера. – Дочь полей нашлась мне.

Второй жених. С ним Маша встретилась в воскресный день в центре города. Как с первым и последующими женихами при встрече у нее в руках была газета «Комсомольская правда». Она прохаживалась возле книжного магазина. К ней подошел мужчина маленького роста, очень сильно хромая на одну ногу. С ним был мальчик лет семи. Они побродили по центральной улице, посмотрели на народ. Мальчик без конца у отца что-либо просил купить, но тот только отмахивался.

– Отстань, нет денег.

Маше тоже ничего предложено не было. Он все время рассказывал о себе. Какой он несчастный. Жена бросила его вместе с грудным ребенком и уехала с любовником в другой город. А он один воспитывает этого ребенка и даже бабушки нет никакой. Он работал водителем, а сейчас, после аварии, инвалид и получает пенсию. Маше он не понравился, весь какой-то плачущий и несчастный. Она сказала при расставании:

– Я подумаю и позвоню вам. До свидания.

Третий. Маша, как обычно, после работы стояла с газетой возле книжного магазина, когда он к ней подошел. Стройный мужчина, хорошо и модно одет с распущенными до плеч кудрями с правильными чертами лица и красивыми черными глазами.

«Прямо как артист кино, – подумала Маша. – К этому стоит присмотреться».

Но присматриваться долго не пришлось. Как только поздоровались, он сразу спросил:

– По гороскопу ты кто? Мне нужна женщина, родившаяся в апреле. Мне нагадали, что только с ней я буду счастлив.

Маша вообще-то родилась не в апреле. Но на всякий случай язвительно спросила:

– А в сентябре нельзя, или в декабре?

Он пустился в долгие объяснения о том, что звезды пересекались, с чем-то переплетались, чего-то там еще делали и, в конце концов, его планета пересеклась с планетой, родившейся в апреле и всякий такой бред. Маша не выдержала и сказала:

– Нет, ты скажи сразу, что я тебе не понравилась и не пудри мозги.

– Что ты, ты мне очень понравилась! В противном случае я не подошел бы к тебе. Но ты видишь мои звезды с твоими никак не стыкуются.

Маша разозлилась.

– Причем здесь звезды! Главное, чтобы человек был хороший. А вдруг тебе попадется какая-нибудь апрельская уродина и мигера, ты думаешь, что будешь счастлив с нею?

Он схватил ее за руку:

– О, я вижу, что понравился тебе. Если хочешь, мы будем с тобою встречаться иногда. Ну, сама понимаешь… но я все равно буду себе искать апрельскую девушку.

Маша выдернула руку:

– Ищи без меня.

Четвертый. Подходя к обычному месту свиданий, Маша увидела знакомого мужика, которого видела возле службы знакомств. Она два раза была там и всегда видела его. Казалось, что он там жил. Мужчина притащил несколько ящиков, соорудив в углу под раскидистой липой из них стол и стулья и всех проходящих дам зазывал к себе:

– Подходи, дамочка, подходи! У меня стол накрыт! Перекусим, выпьем, побеседуем.

Маша проскакивала мимо, а он кричал вслед:

– Знаешь, кто такой настоящий мужчина? Это, у которого звон монет в карманах и сталь в штанах, – и хихикал неприятным смешком. И добавлял:

– Это я!

А когда она возвращалась из службы знакомств, то увидела, что какая-то мадам уселась на ящик рядом с ним, уплетала сало и громко хохотала. И вот сейчас она увидела его. Маша быстро спрятала опознавательный знак – «Комсомольскую правду» – в сумочку и повернула в другую сторону.

Пятый. Этот оказался толстым и дряхлым, с огромными мешками под глазами и тяжелым хриплым дыханием. Он пришел на свидание с полной сеткой булочек разных типов и пачкой маргарина. Маша удивилась. Как-то непривычно получать подарки в виде булочек и маргарина. Как потом выяснилось, он работает на хлебозаводе и ворует, что под руку попадется. Как-то перекидывает через забор. У него там своя система. Маше совершенно не понравился этот мелкий воришка, и она сказала, что перезвонит.

Шестой. Он был высокого роста, хорошего телосложения и достаточно симпатичен. Мужчина галантно протянул Маше шоколадку.

«Хоть один додумался купить презент», – подумала Маша.

Они долго гуляли по парку. В общении он был прост и интересен.

«Господи, неужели это он, неужели повезло?» – не верилось Маше. И она решила, что с этим она повстречается и познакомится поближе, он вроде ничего, нормальный парень. Но он одним махом убил ее иллюзии:

– Только сразу договоримся, никаких детей и внуков. Чтобы я никогда о них не слышал.

Маша потухла.

– Ну вот, а я подумала, что нормальный попался. Ну, как же я без своей доченьки. А скоро и внучок родится. Куда же я без них?

Маша не стала спорить с ним и что-то объяснять, она только сказала:

– Я подумаю и позвоню.

Седьмой. Этот был небольшого роста в каком-то замызганном плаще и потертом берете. По центральной улице он не пошел. Сказал, что он еще живет с женой и не хочет, чтобы кто-то из знакомых увидел его с другой женщиной. Он собирается разводиться, потому что жена его не устраивает, и он усиленно ищет замену ей.

«Козел!» – возмутилась про себя Маша, а ему сказала:

– Созвонимся.

Восьмой. Этот был большой, красивый и молодой. Немного толстоватый, но это его не портило. Маша с ним встречалась раз пять. Они гуляли в парке. Там работали аттракционы, продавали мороженое, напитки, но ни разу ничего не было ей предложено. Они просто ходили и разговаривали о том, о сем. Каждый раз он приходил на свидание в одной и той же потертой курточке, свитере из которого давно вырос и в порванных ботинках. У них поотклеивались подошвы и из одного даже показывался носок. Маше было стыдно с ним в таком его виде ходить по парку, и она старалась утащить его куда-нибудь в тихую аллейку, где меньше людей. А сама думала:

«Никак не пойму – или алкаш, или наркоман. Перегаром вроде от него не пахнет. Неужели наркоман?»

Он сказал, что работает экономистом.

«Если бы он работал, то не ходил бы таким шарашкой», – думала она.

В последний раз они встретились сразу же после работы. Он ее ждал на трамвайной остановке. Недалеко находился стадион. На нем не было соревнований, но тренировки проходили каждый день. Возле стадиона зеленая зона и река. Они бродили по набережной. Он ей несколько раз сказал, что она красивая и все. Даже за руку не взял. После двух часов хождения Маше захотелось и есть, и пить. Она же после работы и пора бы перекусить. Но он ей не предлагал зайти в кафе, которое было рядом, а она сама стеснялась пойти и купить пирожок. Как никак она с кавалером. Маша сказала ему:

– Я хочу пить.

– Пойдем, – сказал он.

Маша обрадовалась:

«Ну, наконец-то».

Но они благополучно прошли мимо кафе, и пошли на стадион. Там тренировались бегуны. Он подвел Машу к фонтанчику с водой и сказал:

– Пей.

Маша не стала пить эту воду, а резко повернулась и пошла к остановке.

«Кретин, у него даже нет денег на стакан воды».

Он бежал следом и канючил:

– Маша, ты куда? Что случилось?

Но она запрыгнула в трамвай и, расстроенная, поехала домой. Она так и не поняла, алкоголик он или наркоман.

Девятый. Из всей вереницы женихов этот оказался самым достойным, как показалось Маше.

Он окончил сельхозинститут и уже давно работал главным инженером в близлежащем совхозе. Маше понравилось, как он говорит, как читает стихи про любовь, как хорошо он держится. И лицо у него очень интеллигентное с маленькой бородкой. Только росточком он не удался.

«Ну, ничего, привыкну», – решила Маша.

На следующий раз он приехал с подарком в виде огромной курицы.

– Это наш совхоз выращивает таких, – сказал он с гордостью.

К Маше приехала сестра с мужем. Она позвонила дочке с зятем. Получилась хорошая веселая компания. За ужином вся курица была съедена. Жених сидел возле Маши и старался приобнять или прислониться к ней. Но ей это было неприятно. У него совершенно маленькие, как у женщины, руки и холодные ко всему прочему. А Маше с тоской вспоминались огромные, горячие ручищи Аркадия.

«Боже, что это я! Я же приказала выбросить его из головы. Так я никогда не найду себе мужчину».

Этот агроном был в восторге от Маши. При расставании он поцеловал ей руку. И, уходя, сказал:

– Мне бы перебраться в город, я бы горы свернул.

Маша с тоской подумала:

«Боже, ну зачем он это сказал?! Оказывается, ему нужна моя квартира».

Она ему больше не звонила.

Десятый. С этим она не встречалась. Выпало сразу два свидания, и она попросила свою подругу Веру сходить на встречу.

– Верочка, ну пойди. Ты ведь тоже одинокая женщина. Может он тебе понравится. Ну неудобно, ведь свидание уже назначено. Он все равно меня не видел. Возьми в руки «Комсомольскую правду» и вперед.

– Ну, Машка, на что ты меня толкаешь? – засмеялась Вера и пошла.

На следующий день она пришла на работу хохочет и рассказывает:

– Ну и жениха ты мне подсунула! Встретились мы с ним, а он и говорит:

– Пойдем ко мне домой, посидим, поговорим.

Мы подошли к большому красивому дому. Ну, я думаю, жених неказист, старенький, маленький, сухонький, сморщенный какой-то весь, но зато дом какой хороший. Но мы вошли в маленькую калиточку рядом, прошли мимо этого дома в огород, где стояла заваленка, землянка какая-то. Да?! Ну, раз пошла, неудобно отказываться, вошла в дом. Сарай какой-то, почти без мебели. Сплошная убогость. Он усадил меня за стол, достал из угла кусок колбасы, которую не угрызть. Наверное, специально для гостей берег. И поставил бутылку мутного самогона. Самогон я вообще не пью, колбаской его побоялась отравиться. Выпив стакан, самогона и занюхав кусочком колбасы, он достал из шкафа несколько париков и стал на меня примерять. Выбрал тот, что с длинными косами и надел на меня. Мы с ним еще общались с полчаса. Он нес пьяную белиберду, а я, как дура в этих косах, поддакивала ему. Я как хорошо воспитанный человек не могла встать и уйти сразу. Потом я вежливо извинилась и сказала, что мне нужно на работу. Он снял с меня косы и запрятал в шкаф. Когда я выходила, он спросил, приду ли я еще раз к нему. Я сказала, что не могу, что все время работаю. Вот такой жених. Ха, ха, ха!

– Вера не переживай, остальные девять не намного лучше этого, – улыбнулась Маша.