Валентин Рунов
Конев против Жукова. Поединок маршалов
Во главе западного фронта
6 сентября штаб фюрера очередной директивой поставил перед группой армий «Центр» задачу: «Подготовить решающую операцию против группы армий Тимошенко (Западный фронт. – Авт.), чтобы по возможности быстрее (конец сентября) перейти в наступление и уничтожить противника, находящегося восточнее Смоленска, посредством двойного окружения в общем направлении на Вязьму при наличии мощных танковых сил, сосредоточенных на флангах». Также в этой директиве было указано, что «после того как основная масса войск Западного фронта будет разгромлена, группа армий “Центр” должна начать преследование противника, отходящего на московском направлении, примыкая правым флангом к р. Ока, а левым к верхнему течению р. Волги».
Во исполнение этой директивы командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Ф. фон Бок 16 сентября направил подчиненным ему войскам свою директиву о подготовке наступления на Москву, которая получила кодовое наименование «Тайфун». В рамках этой стратегической операции в качестве ближайшей задачи предписывалось ударами двух танковых групп окружить советские войска западнее Москвы, в районах Брянска и Вязьмы.
12 сентября 1941 года генерал-полковник И.С. Конев был назначен командующим Западным фронтом. «Прибыв в штаб фронта… я уже не застал там командующего фронтом маршала С.К. Тимошенко. Он был назначен главнокомандующим Юго-Западного направления и уже отбыл к месту своего назначения, так что принять дела от своего предшественника мне не удалось, – вспоминал И.С. Конев. – Передачу фронта и ориентирование в задачах и обстановке осуществлял начальник штаба фронта генерал Василий Данилович Соколовский».
Доклад Соколовского был не полный, так как сведения о противостоящем противнике были весьма противоречивые. Поэтому приходилось ограничиваться докладом о составе и положении собственных войск.
На то время в состав фронта входило шесть армий и ряд отдельных частей. Авиационная группировка фронта состояла из пяти дивизий и авиационного разведывательного полка. Эти войска оборонялись в полосе до 340 километров по линии Осташково, Андреанополь, Ярцево, западнее Ельни. В первом эшелоне из 38 дивизий находилось 23 дивизии, в том числе 2 кавалерийские. Остальные 8 стрелковых, 2 танковые, 1 кавалерийская дивизии, также 5 танковых бригад составляли армейские и фронтовой резервы. Всего в танковых формированиях фронта насчитывалось 450 танков, подавляющая часть которых были Т-26 и БТ-7. Таким образом, средние оперативные плотности составляли около 10 километров на одну стрелковую (кавалерийскую) дивизию и 1,3 танка на один километр фронта.
Состояние стрелковых соединений было крайне неудовлетворительным. Позже И.С. Конев вспоминал: «Мне было ясно, что войска Западного фронта ослаблены, имеют недостаточную численность, были полки, которые насчитывали всего 120 человек, в некоторых дивизиях осталось по 7–8 орудий. Мы испытывали недостаток в артиллерии, в противотанковых средствах, даже бутылок с горючей смесью не хватало, а в то время они были основным средством борьбы с танками. Были и такие части, где недоставало стрелкового оружия. К моменту, когда я принял фронт, запасный полк, например, совсем не имел винтовок…»
В Красной армии утвердился такой порядок, что командир или командующий, назначенный на новую должность, сразу же становится ответственным за все происходящее в его части, соединении или объединении. С одной стороны, это, конечно, правильно: «взялся за гуж – не говор, что не дюж». Но с другой – вначале нужно во всем разобраться, а масштаб «хозяйства» уж слишком разный. Но в сентябре 1941 года времени на раскачку ни у кого не было.
И.С. Конев вспоминал: «На третий день моего пребывания на Западном фронте (примерно 15 сентября. – Авт.) меня вызвали в Ставку. Встреча со Сталиным произошла в присутствии членов Государственного Комитета Обороны. И.В. Сталин предложил мне доложить о состоянии фронта и о положении войск…»
О качестве и содержании этого доклада можно только догадываться. По всей вероятности, он был весьма слабым, особенно в отношении положения войск противника, вероятных замыслов его командования. Поэтому «Ставка на этом совещании не обсуждала со мной задачи фронта, ничего не было сказано об усилении фронта войсками и техникой, не затрагивался вопрос и о возможности перехода фашистских войск в наступление…». Вероятнее всего, командующего Западным фронтом вызывали в Москву для того, чтобы с ним ближе познакомиться и дать ему понять, что отныне все его действия регулярно отслеживаются на самом высоком уровне.
Далее И.С. Конев пишет, что «вернувшись в штаб фронта, я занялся практическими делами. Оценивая создавшуюся обстановку, мы не могли не видеть, что противник готовится возобновить наступление. Данные нашей разведки свидетельствовали о том, что враг подтягивал к фронту свежие силы… Однако о группировке противника и направлениях вероятных его ударов в штабе фронта к тому времени еще не было достаточных данных» (Военно-исторический журнал. 1966. № 10. С. 56–57).
Таким образом, приняв командование фронтом генерал И.С. Конев оказался в очень трудном положении. Ставка требовала от него конкретных решений, а он даже не имел точных данных о противостоящем противнике.
Таким образом, задача, связанная с разведкой противника, стала одной из главных для нового командующего Западным фронтом, и решать ее нужно было безотлагательно и на всех уровнях. И.С. Конев вспоминал: «19 сентября мы дали директиву командармам, в которой указывалось, что агентурой и авиационной разведкой установлен подход к фронту новых частей противника, в частности в районе Духовщины на стыке 19-й и 16-й армий, в районе Задня – Кардымово и на левом фланге 20-й армии. Приказывалось на участках всех армий активизировать непрерывную боевую работу всех видов разведки, главным образом ночью, сильными отрядами (усиленная рота, батальон); действиями разведки и отдельных отрядов держать противника в постоянном напряжении, проникать в его тыл, дезорганизовывать работу штабов. Приказывалось уточнить группировку противника, его стыки, резервы перед фронтом армий и его ближайшие намерения». Эти действия увенчались успехом. Уже к 23 сентября 1941 года «в штабе фронта на основании данных разведки сложилось твердое мнение, что противник готовится к наступлению и создает для этого крупную группировку войск перед Западным и Резервным фронтами».
В это же время по приказу командующего фронтом был осуществлен ряд мероприятий, связанных с усилением обороны. К ним относится в первую очередь переход на траншейную оборону. Войска Западного фронта напряженно строили инженерные укрепления, «залезали в землю».
Нужно сказать, что траншеи впервые появились именно на Западном фронте и в период обороны под Москвой. До этого в Красной армии была разработана несколько другая организация инженерных сооружений с так называемыми ячейками – отдельными окопами для одного солдата, с которой Красная армия и вступила в войну. И это при том, что еще Первая мировая война показала, что это неправильно, так как и солдат и командир при такой системе лишены возможности маневра в бою. Нужно было возвращаться к системе траншейной обороны.
Особое внимание на Западном фронте было обращено на организацию системы огня противотанковой артиллерией. Навыки борьбы с немецкими танками, полученные в августовские дни, подсказали необходимость создавать противотанковые районы, которые размещали на наиболее вероятных направлениях прорыва вражеских танков и эшелонировали в глубину.
Одновременно велась большая работа по ремонту вооружения и боевой техники, особенно танков и артиллерийских орудий, которые после восстановления немедленно возвращались в строй.
Между тем Ставка предпринимала усилия для того, чтобы стабилизировать советско-германский фронт за стет маневра силами и средствами с одного направления на другое.
24 сентября И.С. Конев был вызван к телефону для переговоров с начальником Генерального штаба РККА Маршалом Советского Союза Б.М. Шапошниковым.
– В связи с переходом вами к временной обороне Верховный главнокомандующий считает необходимым взять от вас в свой резерв две дивизии, – сказал Шапошников. – Эти дивизии должны быть достаточно укомплектованы и с артиллерией. Какие дивизии вы можете выделить?
Вопрос, что называется, в лоб.
– Докладываю: ни одной дивизии укомплектованной нет. Все дивизии, выведенные в резерв, слишком малочисленны, а укомплектование еще не прибыло, – сказал Конев, а затем, немного подумав, добавил: – Смогу выполнить ваше распоряжение не раньше чем через пять дней по прибытии пополнения.
– Какой численности эти дивизии, какие номера и кто ими командует? – продолжал настаивать Шапошников.
И.С. Конев ответил, что «с большим ущербом для фронта» сможет выделить 64-ю стрелковую дивизию полковника Грязнова и 1-ю мотострелковую дивизию Героя Советского Союза Лизюкова. Но при этом попросил разрешения 10-ю танковую дивизию из-за отсутствия танков переформировать в мотострелковую.
Данный разговор довольно ясно характеризует обстановку, состояние обороны и положение войск Западного фронта к двадцатым числам сентября 1941 года.
Благодаря разведке всех видов намерения противника в ближайшее время начать крупное наступление в полосе Западного фронта становились все очевиднее. 26 сентября по приказу И.С. Конева штаб фронта направил новое донесение Верховному главнокомандующему И.В. Сталину и начальнику Генерального штаба маршалу Б.М. Шапошникову. В нем, в частности, было указано:
«Данными всех видов разведки и опросом пленного фельдфебеля летчика-истребителя устанавливается следующее:
1. Противник непрерывно подводит резервы из глубины по жел. д. Минск – Смоленск – Кардымово и по шоссе Минск – Смоленск – Ярцево – Бобруйск – Рославль.
2. Создает группировки: против Западного фронта на фронте 19, 16 и 20-й армий в районе Духовщины, Ярцева, Соловьевской переправы, ст. Кардымово, Смоленска и против Резервного фронта в районе Рославля, и на спас-деменском направлении.
3. По показаниям пленного летчика, противник готовится к наступлению в направлении Москвы, с главной группировкой вдоль автомагистрали Вязьма – Москва. Противник подтянул уже до 1000 танков, из них около 500 в районе Смоленск – Починок…
4. Начало наступления 1 октября. Руководить операцией на Москву будут Кейтель и Геринг, прибытие которого на днях ожидается в Смоленске. Авиация для этой операции перебрасывается из-под Ленинграда и Киева. Войска перебрасываются из Германии и киевского направления…»
Ставка Верховного внимательно отнеслась к докладу командующего Западным фронтом, но при этом ничем существенно оказать ему помощь не могла. Был подтвержден приказ «воспретить наступление врага имеющимися силами» и обещана поддержка наземных войск авиацией резерва Главного командования.
Но Иван Степанович и не рассчитывал на другое. Поэтому в тот же день, 26 сентября, он отдал приказ всем командующим армиями фронта готовиться к упорной обороне. Этот приказ требовал:
1. Закопать все прочно в землю, вырыть окопы полного профиля и несколько линий с ходами сообщения, построить проволочные заграждения, противотанковые препятствия, дзоты.
2. За счет развития оборонительных сооружений постепенно увеличивать армейские резервы, которые готовить для нанесения контрударов по прорвавшемуся противнику по двум основным направлениям:
а) на ржевском операционном направлении в районе Белый силами 107-й мотострелковой дивизии, находившейся в резерве фронта, и 251-й стрелковой дивизии 30-й армии, а в случае необходимости и 243-й стрелковой дивизии 29-й армии;
б) на вяземском операционном направлении к западу от Вадино и Издешково силами соединений фронтового подчинения в составе 134-й, 152-й стрелковых, 101-й мотострелковой дивизий и 45-й кавалерийской дивизии, а также 126, 128-й и 143-й танковых бригад, которые к 1 октября будут сосредоточены в районе Вадино. При этом указывалось, что «контрудар на этом направлении будет поддержан 16-й и 19-й армиями и всеми силами ВВС фронта».
Кроме того, в данном приказе «при неуспешности контрударов» был предусмотрен организованный отход войск на заранее «подготовленный армейский тыловой рубеж по рекам Вопь и Вопец и далее Анисимово, Красный Холм, Неквасино с созданием необходимых резервов для устойчивой обороны».
Данное решение было доложено Б.М. Шапошникову 28 сентября. В ответ Ставка только смогла направить командованию фронта очередную директиву общего характера.
Таким образом, перед войсками Западного фронта в конце сентября 1941 года была поставлена сложная и ответственная задача по отражению мощного удара противника на московском направлении. На первый взгляд она упрощалась тем, что эта задача должна была решаться также и силами Резервного фронта. Но здесь возникали новые трудности. По какой-то причине Генеральный штаб не информировал Западный фронт о задачах Резервного фронта и недостаточно осуществлял координацию действий этих двух фронтов, несмотря на то что две армии Резервного фронта располагались в первом эшелоне в одной линии с армиями Западного фронта, и то того, насколько прочно они смогут удерживать свои позиции, во многом зависело положение армий левого крыла Западного фронта. При этом разграничительные линии между армиями этих двух фронтов четко определены Ставкой не были, и взаимодействие между фронтами по совместной обороне организовано не было.
7 октября командование группы армий «Центр» отдало приказ о продолжении наступательной операции на московском направлении. 14 октября штаб этой группы уточнил задачи подчиненным войскам, указав конечные рубежи операции. Из этого документа следовало, что фашисты рассчитывали не только захватить Москву, но и основными силами выйти на рубеж Рязань, Орехово-Зуево, Загорск, Волжское водохранилище, передовыми частями достичь линии восточнее Рязань, Юрьев-Польский, Переяславль-Залесский и далее по реке Нерли до Волги севернее Кимр, а моторизованными даже захватить Ярославль и Рыбинск. Для решения этой задачи была создана миллионная группировка войск в составе 77 дивизий (из них – 14 танковых и 8 моторизованных), около 2000 танков, до 1000 самолетов, тысячи орудий и минометов и других видов боевой техники. Непосредственно против Западного фронта враг имел 48 отборных, хорошо укомплектованных дивизий.
На то время войска Западного фронта, обороняясь в полосе 340 километров, имели 30 слабо укомплектованных стрелковых дивизий, 2 мотострелковые, 3 кавалерийские дивизии и 4 танковые бригады. Советские войска существенно уступали противнику по численности танков, артиллерии, авиации, большой недостаток войска ощущали в зенитной и противотанковой артиллерии и, главное, в подвижности войск. Расчет в таком случае приходилось делать исключительно на мудрость командиров и стойкость войск.
Наступление противника против войск Западного и Резервного фронтов началось на рассвете 2 октября с сильной артиллерийской и авиационной подготовки, которая проводилась на всю глубину построения фронта. Вслед за ней последовала атака переднего края силами пехоты и танков.
Основной удар силами 3-й танковой группы и пехотных дивизий 9-й армии противник нанес в направлении Канютино, Холм-Жирковский, т. е. в стык 30-й и 19-й армий. Для того чтобы представить силу этого удара врага, достаточно сказать, что против четырех стрелковых дивизий 30-й армии противник ввел в сражение 12 дивизий, из них три танковые и одну моторизованную, в составе которых имелось 415 танков.
Безусловно, стрелковые соединения выдержать удар такой силы не могли. Противнику удалось прорвать фронт обороны советских войск и к исходу дня 2 октября продвинуться в глубину на 10–15 километров.
И.С. Конев решил отразить этот удар и восстановить положение ответным контрударом резервов 30-й и 19 армий и частью сил фронтового резерва, объединенных в группу род командованием заместителя командующего фронтом генерала И.В. Болдина. Всего в состав этой группы входили одна стрелковая, одна танковая дивизии и три танковые бригады (всего до 250 танков старых образцов).
Контрудар был проведен 3 октября, однако по ряду причин успеха не имел. Как это было и ранее, выделенные для его проведения соединения и части на рубежи перехода в наступление выходили не одновременно, предварительное огневое поражение противника отсутствовало, да и сам противник не был разведан должным образом. Правда, в последующем И.С. Конев писал, что неудача контрудара объяснялась тем, что «противник имел явное численное превосходство над нашей группировкой, наносившей контрудар».
Наступление противника продолжалось. Его передовые части овладели Холм-Жирковским и вышли в район южнее Булышова, где оборонялась 32-я армия Резервного фронта. На спас-деменском направлении войска 4-й немецкой танковой группы и 4-й армии, тесня к востоку и северу соединения 43-й и 33-й армий, 4 октября вышли в район Спас-Деменск, Ельня. В результате этого 20, 16-я и 19-я армии Западного фронта и 32-я армия Резервного фронта оказались под угрозой охвата с обоих флангов.
Положение было крайне угрожающим. 4 октября И.С. Конев был вынужден доложить об этом И.В. Сталину. Тот выслушал его молча и, не принимая никакого решения, положил трубку. Такая реакция Верховного главнокомандующего для командующего фронтом не сулила ничего хорошего…
И.С. Конев хорошо понимал это. Он немедленно связался по «Бодо» с начальником Генерального штаба Б.М. Шапошниковым и более подробно доложил ему обстановку. После этого он попросил разрешения отвести войска Западного фронта на гжатский оборонительный рубеж. Б.М. Шапошников выслушал доклад и сказал, что доложит о нем Ставке. Однако решения Ставки в тот день не последовало.
Тогда И.С. Конев принял решение своим приказом отвести войска на указанный рубеж на том основании, что это было предусмотрено его первоначальным решением, которое 5 октября было утверждено Ставкой. Соответствующие приказы немедленно были отданы войскам 30, 19, 16 и 20-й армий. При этом командующему 16-й армией генералу К.К. Рокоссовскому было приказано передать свою полосу 20-й армии генерала Ершакова, а самому с управлением армии и необходимыми средствами связи прибыть форсированным маршем не позднее утра 6 октября в Вязьму с задачей: задержать наступление противника на Вязьму из района Спас-Деменска «и не пропустить его севернее рубежа Путьково, Крутые, Дрожжино, имея в виду создание группировки и дальнейший переход в наступление в направлении Юхнов». Для выполнения этой задачи в районе Вязьмы 16-я армия получала на усиление 50, 73, 112, 38 и 229-ю стрелковые дивизии, 147-ю танковую бригаду, дивизион реактивных установок «катюша», полк противотанковой артиллерии и полк артиллерии резерва Главного командования. К сожалению, значительная часть этих сил к назначенному сроку в Вязьму прибыть не успела.
В тот же день, то есть 5 октября, Ставка наконец-то передала в состав Западного фронта 31-ю и 32-ю армии Резервного фронта. Обе эти армии до того времени находились на формировании в резерве Ставки, на значительном удалении от переднего края обороны войск Западного фронта.
Между тем под давлением противника войска Западного фронта продолжали отходить от рубежа к рубежу. Первый промежуточный рубеж был намечен на Днепре, где были подготовлены позиции Резервным фронтом. 7 октября танковые и моторизованные корпуса противника с севера и юга подошли к Вязьме и замкнули кольцо окружения вокруг войск, находившихся в этом районе. в окружении оказались 16 дивизий из 19, 20 и 32-й армий Западного фронта, а также остатки дивизий 24-й армии Резервного фронта и понесшие большие потери части группы Болдина.
Оказать помощь окруженным войскам ударом извне Западный фронт не мог. Поэтому 8 октября И.С. Конев отдал приказ окруженным войскам пробиваться в направлении Гжатска. Руководить прорывом большей части окруженных войск в этом направлении было поручено командующему 19-й армией генералу М.Ф. Лукину. Командующему 20-й армией Ершакову было дано указание пробиваться в юго-западном направлении, из расчета выхода на тылы немецкой группировки, которая к этому времени главными силами выдвигалась в район Вязьмы.
В то время как драматические события разворачивались в районе Вязьмы, 22, 29 и 31-я армии правого крыла Западного фронта, продолжая отход, вышли на рубеж Селижарово, Ельцы, Оленино, Сычевка. Командный пункт фронта также был вынужден постоянно перемещаться на восток.
В ночь на 6 октября И.С. Конев вместе с членом Военного совета фронта Н.А. Булганиным выехали в Гжатск для встречи с командующим Резервным фронтом С.М. Буденным. Там, к своему удивлению, они узнали, что 49-я армия этого фронта, которая, по данным Генерального штаба РККА, в это время должна была находиться на втором рубеже обороны Сычевка, Гжатск, к этому времени уже погружена в эшелоны и отправлена на Юго-Западное направление. В результате этого никаких войск Резервного фронта на указанном рубеже не осталось. Пришлось в срочном порядке приказывать К.К. Рокоссовскому, который в это время с управлением 16-й армии находился в районе Гжатска, принимать в свое подчинение все части, выходящие с запада к рубежу Гжатска, и те, которые будут подходить с тыла, для того чтобы организовывать оборону на рубеже Сычевка, Гжатск и южнее этого города.
10 октября в район Красновидово, западнее Можайска, куда с разрешения Ставки был переведен штаб Западного фронта, прибыли В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов, А.М. Василевский и другие работники Ставки. В.М. Молотов, ссылаясь на приказ И.В. Сталина, начал требовать немедленного вывода войск из окружения в районе Вязьмы на гжатский рубеж. Кроме того, он требовал шесть дивизий из этой группировки передать в резерв Ставки для их последующего развертывания на можайской линии обороны.
И.С. Конев доложил, что уже принял все необходимые меры для вывода войск из окружения, а также отдал распоряжение командармам 22-й и 29-й армий выделить пять дивизий во фронтовой резерв и перебросить их в район Можайска. При этом он был вынужден признать, что из этих дивизий в силу сложившейся обстановки к можайской линии смогла выйти только одна.
Позже И.С. Конев писал: «Мне было ясно, что Молотов не понимает всего, что случилось… Его прибытие в штаб фронта, по совести говоря, только осложняло и без того трудную ситуацию».
Таким образом, в течение месяца, командуя войсками Западного фронта, И.С. Конев находился на направлении главного удара противника, который рвался к Москве. Ему не удалось остановить наступление противника и избежать окружения его войск. В то же время как командующий фронтом он сделал многое для того, что стабилизировать оборону советских войск и усилить ее качественно.
